Здавалка
Главная | Обратная связь

Вступительное слово

Оливье Мессиан – один из крупнейших композиторов Франции XX века, чьё творчество, быть может, на сегодняшний день более всего изучено, но одновременно представляет собой мир такой художественной реальности, который не открывается обыденному сознанию, так как являет собой иную – божественную реальность.

Творческая деятельность Оливье Мессиана многогранна. Будучи высокоодарённым музыкантом, он проявил себя не только как композитор, но и как крупнейший исполнитель (пианист и органист), педагог, выдающийся учёный, в своих трудах «Техника моего музыкального языка» и «Трактат о ритме, цвете и орнитологии» описавший созданную им авторскую технику композиции. Музыкально-теоретические изыскания Мессиана соотносятся с тем, что он – не просто композитор, но композитор-мыслитель, сочетающий в своём творчестве интерес к разнообразным областям знания.

В соответствии в этим, можно отметить многообразие стратегических линий творчества Мессиана, нашедших своё претворение в разнообразной тематике: в его произведениях сочетается восторженная религиозность истового католика с увлечением экзотическими и этнографическими мотивами и широким претворением мотивов природы, и прежде всего, пения птиц.

Основным определяющим фактором, обусловившим направленность творческих устремлений композитора, стала его глубокая религиозность. Воспитанная с юных лет, она послужила отправной точкой для музыкальных и теоретических исканий композитора, определив высшую идею всего творчества как «единение веры и искусства», «размышление об истинах католической веры» [4, стр. 20]. Личная вера Мессиана-католика во многом обусловила характер его творчества, смогла претворить всё многообразие его произведений в апофеоз Света, Любви и Красоты. Творческая дерзновенность композитора порой вступала в противоречие с буквой католической традиции, но она всегда инспирировалась Светом веры и никогда не отходила от духа христианства. По мнению К. В. Зенкина, своей музыкой Мессиан сделал «…не меньше знаменитых теологов 20 века, утверждая и расчищая от акцидентально-исторических наслоений следующие незыблемые основы христианства: Бог есть Любовь, Свет и торжество Вечности над временем, Любовь <…> между лицами Святой Троицы, а затем, между Богом и его творением» [7, стр. 5].

Липломный реферат посвящен проблеме исследования знаков божественного в творчестве Оливье Мессиана на примере симфонии «Турангалила». О проявлении этих «знаков» говорить очень сложно, так как порой невозможно найти адекватное выражение идеи божественного. Попробуем наметить лишь некоторые точки соприкосновения с божественным, проявляющиеся в сложнейшей символике образного содержания и ярко индивидуальном языке Мессиана.

Симфония «Турангалила» является одной из вершин философско-религиозного осмысления проблемы божественного в творчестве композитора. Данное произведения представляет собой грандиозный по масштабам десятичастный цикл, посвященный осмыслению концепции божественной игры, концепции Любви как устремлённости к божественному, концепции борьбы жизни и смерти.

Концептуальная сложность содержания произведения отражается в его названии, вмещающем в себя целую философию. Мессиан поясняет значение слова «турангалила» следующим образом: «В переводе с санскрита “Лила” означает игра, игра творения, игра жизни и смерти. “Лила” означает также любовь. “Туранга” — это бегущее время, это движение и ритм. “Турангалила”, следовательно, означает одновременно: песнь любви, гимн ра­дости, времени, движению, ритму, жизни и смерти» [29, с. 226]. Божественное в данной симфонии осмысливается и посредством преломления легенды о Тристане и Изольде, и через призму индийской религиозности. Это наложило свой отпечаток на колорит симфонии, соединивший «несоединимое», многоликое по своей сути.

Здесь сочетаются такие способы постижения высших сфер, как размышление о божественном («Турангалила I», «Турангалила III»), медитация на него («Сад сна любви»), управляемая сублимация состояний от радостного до экстатического («Радость крови звёзд»), отражение божественного в жизненном процессе («Развитие любви», «Финал»), конструирование образов непостижимого, сверхчеловеческого (образа Вселенной как Божественной Игры в «Интродукции», «Турангалиле I»). Все эти способы дополняют и уточняют основной способ постижения небесных сфер – непосредственное проживание божественного через любовь, возносящую над земными ограничениями к Богу. Миф о вечной Любви, запечатлённый в симфонии – это, прежде всего, миф о Тристане и Изольде. Для Мессиана такая любовь (сильная, прекрасная, роковая, необоримая), является лишь «…слабым отражением любви Божественной» [11, с. 8].

Символика образов, тематизмсимфонии раскрывается во взаимодействии трёх основных лейттем. Эти темы определены Мессианом, как тема Любви, тема Цветка, тема Статуи. Это не просто реальные, конкретные образы, но многозначные символы, смысловая основа которых столь многомерна, что программное указание является лишь вектором к размышлению и постижению сути образа. Идее роковой, необоримой любви соответствует масштабно развиваемая и последовательно подвергающаяся трансформации основная лейттема Любви. Данная тема вырастает от короткого мотива («Песнь любви I»), через развёрнутую песнь любви («Песнь любви II»), медитацию любви («Сад сна любви»), к торжественному гимну любви (кода «Песни любви II», «Развитие любви»). Основным антагонистом темы Любви в музыкальном и философском смысле выступает тема Статуи. Она может символизировать подавляющее надличное начало (Интродукция, кода «Песни любви II», разработка «Радости крови звёзд», вступление и кода «Развития любви»), может осмысливаться как символ рока, судьбы, а её трансформация – как преодаление судьбы (в «Радости крови звёзд» главная танцевальная тема радости основана на интонациях темы Статуи, а в коде данной части тема Статуи превращается в «тему-стеллу», символ устремлений человечества в космическое пространство). Смысловую противоположность теме Статуи представляет тема Цветка, символизирующая хрупкость жизни (Интродукция, кода «Песни любви II», «Сад сна любви», «Развитие любви»). Цветок составляет дихотомическую пару статуе в мире, где время существования представляет собой вызов разуму и бытию существа. Текучесть и скоротечность жизни цветка и незыблемость статуй каждая по-своему отвечают на вопрос о бессмертии: оно состоит не в непрерывном существовании, а в бесконечной возобновляемости существований.

Музыкальный язык симфонии выявляет стремление Мессиана к постижению божественного через глубинные принципы, на основе которых сконструированы элементы музыкальной системы композитора. К их числу принадлежат принципы необратимости, периодичности, симметрии, благодаря которым композитор стремится постичь соответствия между явлениями музыкальной жизни и божественным.

Принцип периодичности выражается в остинатности и повторности. Вариантная повторность на основе единой матрицы конкретной формы проявляет отображение Единого во множественном, а для Мессиана поиск Единого означает поиск Бога. Например, в VIII части, «Радости крови звёзд», вариантная повторность как организующий принцип проявляется на всех уровнях формы, запечатлевая многообразие жизни как множественность проявлений божественного в едином потоке Жизни. Принцип необратимости и симметрии позволяет Мессиану создать своего рода магическое, сакральное пространство, в котором происходит определённое действо. Такое замкнутое пространство в значительной степени согласуется с предрасположенностью Мессиана к созданию «длящихся состояний», разворачивающихся в определённом звуко-временном объёме и постепенно заполняющих этот объём.

В области ритма этим принципам соответствуют необратимые ритмы (ритмы-палиндромы) и ритмы с добавочной длительностью. Время, по Мессиану, необратимо, но зато ритм может быть обратим. По словам К. В. Зенкина, это «…не воплощение самой вечности как таковой, а скорее — ознаменования высшего, «горнего» мира (между Богом-вечностью и человеческим временем)» [7, стр. 10].

Необратимые ритмы, в силу своей симметричности, а следовательно, замкнутости внутреннего пространства, наиболее часто встречаются в трёх «Турангалилах». Например, в «Турангалиле II» (ц. 2) три ритма различной длины накладываются друг на друга в одновременности у трёх различных ударных инструментов. В это время три других ударных инструмента симметрично воспроизводят ретроградные формы этих же серий. Так создаётся обособленное, замкнутое пространство, связанное с образом тюрьмы, где заточён узник и, одновременно, с образом «тупика судьбы», куда загнала человека смерть.

В области гармонии принципам периодичности, необратимости и симметрии соотвествуют лады ограниченной транспозиции, описанные Мессианом в «Технике моего музыкального языка». Они периодичны, поскольку составлены из нескольких групп одинакового строения. Необратимость и симметрия для этих ладов заключена в том, что они не могут быть транспонированы свыше определённого количества раз без того, чтобы не попасть на одни и те же звуки. В симфонии «Турангалила» лады ограниченной транспозиции нашли широкое претворение. Возможности организации музыкального материала, заложенные в них, определили их роль в линии трёх «Турангалил» и в образовании тематизма остальных частей. Например, тема Статуи написана в третьей транспозиции седьмого лада, наиболее богатого на полутоны и подразумевающего возможность смены тонального центра. Такая тональная подвижность словно проявляет многоликость рока, который может человека и вознести, и низвергнуть.

Знаки божественного, таким образом, проявляются на всех уровнях симфонии «Турангалила», что соответствует стремлению Мессиана выразить концепцию Любви как способа постижения Бога, задействуя символику и лексику всех средств музыкальной выразительности. Мессиан соединяет в данном произведении достижения христианской традиции (концепция божественной силы любви), индийской религиозной традиции (концепция Божественной Игры), индивидуально претворённый миф о Тристане и Изольде. Всё это обуславливает концентрированность сосредоточения знаков божественного в симфонии. Знаки Божественного присутствия соотносятся с непостижимыми для человеческого сознания идеями (Жизнь, Смерть, Любовь, Вселенная как Божественная Игра). В этом смысле, своей музыкой Мессиан утверждает незыблемые основы христианства: Бог Есть Любовь, Свет и торжество Вечности над Временем. Его музыка остаётся прекрасной иллюзией, мечтой, противостоящей окружающему скепсису, трагическому ощущению бытия. Отсюда – естественное стремление слушать, любоваться её красотой, внутренним светом, возвышающим душу, ощущением гармонии и веры в лучшее в дисгармоничном мире.

Произнося речь на конференции в соборе Парижской Богоматери в 1978 году Мессиан сказал следующие слова, которые можно отнести и к симфонии «Турангалила»: «Моя музыка ищет Бога ежечасно и повсюду: на нашей планете Земля, в наших горах, океанах, птицах, деревьях, в видимых в космосе звёздах, которые нас окружают <…> и, в конце концов, находит Бога повсюду» [20, с. 64].

 





©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.