 |
|
Юридическое Объяснение и Роль в Исламизации
Патрисия Кроун, в ее недавнем анализе происхождения и развитии исламской политической мысли, показывает важную связь между массовым захватом и порабощением немусульман во время кампаний джихада, и видной ролью принуждения в главных методах Исламизации.
После успешного джихада будет следующее, как она отмечает:
Пленники мужского пола могли бы быть убиты или порабощены, безотносительно их религиозного верования. (Люди Писания не защищались мусульманским правом, пока они не примут статус дхимми). Пленникам можно было также предоставить выбор между Исламом и смертью, или они могли объявить, что признают веру по своей воле, тем самым избегая казни; юристы постановили, что изменение статуса в любом случае произойдет, ведь они начали испытывать ужасный страх. Женщины и дети, захваченные в ходе кампаний, обычно порабощались, и опять же, независимо от их веры... Важность пленников не должна недооцениваться. Мусульманские воины обычно брали их в плен большими количествами. Не обращая внимания на тех, кто перешел в Ислам, чтобы избежать казни, некоторые были выкуплены и остальные порабощены, и обычно для домашнего использования. Рассеянные в мусульманских домашних хозяйствах, рабы почти всегда переходили в Ислам, и это поощрялось или проходило под давлением их владельцев; обусловленное необходимой связью рабов с мусульманами, они медленно привыкали видеть вещи через мусульманское мировоззрение, даже если они пытались сопротивляться этому. Хотя ни дхимми, ни рабы не сталкивались с выбором между Исламом и смертью, и будет абсурдно отрицать, что сила играла главную роль в их преобразовании в мусульман. [1]
Для идолопоклоннических индуистов, порабощенных огромными количествами во время волн джихада, которые разорял индийский субконтинент в течение более чем половины тысячелетия (начиная с 8-ого столетия), руководящие принципы мусульманского закона относительно их судьбы были недвусмысленно принудительными. Рабство джихада также способствовало росту мусульманского населения в Индии. К.С.Лал объясняетаба пункта:[2]
Индуисты, которые естественно сопротивлялись мусульманской оккупации, были мятежниками. Кроме того они были идолопоклонниками (мушрики) и не могли получить статус кафиров, как люди Писания — христиане и евреи... Мусульманские священные писания и трактаты поддерживали джихад против идолопоклонников, для которых закон предусматривал выбор между только Исламом и смертью... Факт тот, что мусульманский режим давал [им] выбор только между Исламом и смертью. Те, кто был убит в сражении, были давно умершими; но их служащие были сделаны рабами. Они прекратили существовать как индуисты; они становились мусульманами с течением времени, если не стали сразу после завоеваний... раб, берущийся из Индии, был главой процветания и успешной [мусульманской] миссионерской деятельности.. .. Каждый Султан, как борец Ислама, считал политической потребностью прививать и увеличивать мусульманское население на территории всей Индии для Исламизации страны, и противостоянию родному сопротивлению.
Врионис описывает, насколько рабство джихада, как оно осуществлялось сельжуками и ранними Османами, было важной модальностью Исламизации в Малой Азии с 11 по 14 столетия [3]:
Дальнейший фактор, содействующий снижению числа христианских жителей было рабство... С начала арабского раззиаса на землю Рома, человеческая добыча стала очень важной добычей. Есть вполне достоверное доказательство в современных кругах, что эта ситуация не изменялась, когда турки начали джихад в Анатолии. Они порабощали мужчин, женщин, и детей, из всех главных городских центров и сельской местности, где население было беззащитно. В более ранние годы, до турецких поселений в Анатолии, пленники были отосланы в Персию и в другие места, но после учреждения анатолийских турецких княжеств, часть порабощенного населени была сохранена в Анатолии для обслуживания завоевателей.
После характеристики, принудительные, часто зверские методы использовались для наложения девширме (детский налог), и получающееся в результате всего этого истощение родного христианского населения (то есть, от конфискации и побегов), Папоулья приходит к мысли, что это Оттоманское учреждение, преимущественный метод Исламизации, также является фактическим состоянием войны:
[4]..., то, что источники говорят о piasimo (конфискация) aichmalotos paidon (захват) и arpage paidon (захват детей) указывает, что дети, потерянные через девширме, были поняты как жертвы войны. Конечно, возникает вопрос, возможно ли, согласно мусульманскому праву, расценивать девширме как форму состояния войны, хотя Оттоманские историки во время Золотого Века империи попытались интерпретировать эту меру как следствие завоевания силой. Верно, что греки и другие народы Балканского полуострова, как правило, не сдавались без сопротивления, и поэтому судьба завоеванных стран должна быть определена согласно принципам Корана относительно Ахль-аль-Китаба: то есть или уничтожение или вынуждение перейти в Ислам или же войти в статус защиты, платя налоги, а особенно джизью (подушный налог). Факт, что Османы в случае добровольной сдачи, признали определенные привилегии, одна из которых была освобождением от этого тяжелого бремени, его мера была понята как недостаток для сопротивления населения, и девширме был увековечиванием состояния войны между завоевателем и завоеванным..., одного существования учреждения девширме достаточно, чтобы увековечить состояние войны.
При Шахе Аббасе I (1588 — 1626) Сафавидская Шиитская теократия Ирана расширила свою более раннюю систему рабов раззиас на христианских грузинских и армянских областях Кавказа. Грузинские, армянские, и черкесские жители Кавказа были порабощены в больших количествах, и перешли в Ислам, главным образом в шиитский. Мужчин заставляли служить (прежде всего) военными или административными рабами, в то время как женщины были вынуждены находиться в гаремах. Переход очевидно имел место между 17-ыми и 18-ыми столетиями, таким образом, меньше рабов приехало из Кавказа, в то время как очень много прибыло через Персидский залив, берущий начало из Африки. [5] Рикс отмечает, что в царствие Султана Шаха Хусейна:
Размер королевского двора действительно расширился, если в числа мужчин и женщин рабов включать бело-черный евнухов. Согласно современному историку, Султан Шаха Хусейн имел обыкновение приходить на рынки Исфахана в первые дни иранского Нового года (21 марта) со всем своим двором при исполнении служебных обязанностей. Считалось современным рекордом, что 5 000 черно-белых рабов женского и мужского пола, включая 100 черных евнухов составляли королевскую сторону. [6]
Клемент Хуарт, пишущий в начале 20-ого столетия (1907), заметил, что рабы продолжали быть самым важным компонентом добычи, приобретенные во время кампаний джихада или раззиаса: [7]
Не так много лет назад несколько экспедиций пересекли Амоа-Дерию, то есть южную границу степей, и разорили восточные области Персии, чтобы обеспечить себя рабами; другие кампании были начаты в самом сердце неизведанной Африки, поджигая населенные области и уничтожая мирное анимистическое население, которое там жило.
Уиллис характеризует бесконечное исламское объяснение для порабощения таких 'варварских' африканских анимистов, следующим образом: [8]
..., поскольку оппозиция Ислама к куфрам разразилась из каждого угла преступного намерения и недоверия, земли варваров стали любимым охотничьим угодьем для 'людей разума и веры' — параллели между рабом и неверным начали соединяться при высокой температуре джихада. Следовательно, захватывая и продавая, они были рабами, и никак не гражданами, и кафир был предназначен, чтобы входить в мусульманские области. И так как условие пленников вытекало из статуса их территорий, выбор между свободой и рабством основывался на единственном доказательстве: религия земли - религия своего эмира (правителя); если он мусульманин, то земля Ислама (дар аль-Ислам); если он - язычник, то земля неверия (дар аль-куфр). Также к этому принципу прилагались родственные понятия, т.е. религия земли - религия ее большинства; если земля является мусульманской, то это земля Ислама; если она языческая, то это земля куфров, и ее жителей можно счесть в пределах категорий граждан порабощения, в соответствии с мусульманским законом.
И опять же, как рабство стало равно неверности, так же свобода стала сигналом к истинному Исламу. Рабские состояния были высечены из разоренных остатков языческих деревень — от женщин и детей, которые подчинялись Исламу и ждали выкупа...[согласно мусульманскому юристу] аль-Ваншириси рабство - несчастье для тех, кто не признает Ислам, кто не имеет никакой верности религиозному закону. Кроме того, рабство - оскорбление — подчинение — который повышается из-за неверности.
Основанный на своих исследованиях и наблюдениях за мусульманским рабским раззиасом, подчерпнутых во время службы в Судане во течение Махдистского джихада к концу 19-ого столетия, Уинстон Черчилль написал это описание (в 1899): [9]
все [арабские мусульманских племена в Судане], без исключения, были охотниками за мужчинами. На большие рабские рынки Джидды шел непрерывный поток негритянских пленников в течение сотен лет. Изобретение пороха и утверждение арабами огнестрельного оружия облегчило движение... Таким образом, ситуации в Судане в течение нескольких столетий можно подвести следующий итог: доминирующая гонка арабских захватчиков все более и более распространяла свою кровь, религию, пошлины, и язык среди местного черного населения, и в то же самое время все это изматывало и порабощало их... Воинственные арабские племена боролись между собой в непрерывной вражеской борьбе. Негры дрожали в предчувствии захвата, или происходили местные восстания против их угнетателей.
Все эти элементы рабства джихада — его юридическое объяснение, занятость как метод насильственной Исламизации (для немусульман, и направленная определенно на Суб-Сахарских африканских Анимистов), и его ассоциация с девширме — как налоги на юных мужчин для рабской военной службы — все это очевидно в современном джихаде направлено на Анимистов и христиан южного Судана арабскими мусульманами — доминирующий Хартумский режим. [10]