Здавалка
Главная | Обратная связь

Предпосылки возникновения права собственности религиозных организаций



 

Во всех странах церковь в период средневековья была крупнейшим феодальным землевладельцем. В ряде стран церковное землевладение было наиболее привилегированным. Являясь важнейшей опорой феодализма, церковные организации не во всех отношениях играли одинаковую роль в истории различных государств. Так, например, буддизм в Китае, Корее и Японии никогда не имел столь сильного политического и идеологического влияния, как католицизм в Западной Европе. К тому же в Китае буддизм не был единственной формой религиозной идеологии[14]. Наряду с ним выступала в качестве его противника другая религия — даосизм, а также конфуцианство.

Борьба различных элементов, под влиянием которых складывался общественный строй средневековья, привела к господству церкви.

Борьба римского и христианского элементов выразилась в борьбе между государством и церковью. Римская государственная власть, которая привыкла видеть порядок только в государстве и устраивать общежитие путем правовых норм, не могла смотреть спокойно на распространение учения, которое относилось отрицательно к государству и праву. Не мнимые заговоры против государей, а индифферентизм к государственным обязанностям объясняют ожесточенные гонения на христиан.

В IV веке христианство делается государственной религией. Между государственной властью и церковью создается союз. Римские императоры пользуются этим союзом для укрепления своей власти: это мы видим на Константине. Германские короли продолжают эту политику: Хлодвиг, Пипин, даже Карл Великий прикрываются римским авторитетом и в то же время опираются на авторитет церкви. Последняя выдвигает теорию божественного происхождения государственной власти, имея поддержку в словах апостола Павла: всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены[15].

Но, конечно, и церковь много выиграла от этого союза. Было время, когда отцы церкви отстаивали свободу христианам. Так, Лактанций говорит: "Религия - это убежище свободы. Она, прежде всего, добровольна. Никто не может быть принужден почитать то, что он не хочет. Он может, понятно, сделать вид, но это еще не значит хотеть". "Скажите, - спрашивает Тертулиан, - много ли славы язычеству оттого, чтобы отнимать свободу веры, запрещать выбор Божества, не позволять поклоняться тому, кому кто хочет?" Когда церковь несколько окрепла, была выдвинута идея взаимной независимости церкви и государства. "Не вмешивайся, - пишет епископ Гозий императору Константину, - в дела церкви, не давай нам никаких приказаний, а лучше сам поучись у нас. Бог вручил тебе государство, нам же вверил церковь". С приобретением опоры в государственной власти, католическая церковь приняла совершенно иной тон. Мы видели, как Августин высказался против свободы совести. Церковь нуждается в силе меча для распространения христианства среди германцев, особенно с того времени, когда ислам вытеснил христианскую религию в Азии и Африке. Силой меча пользовалась католическая церковь при подавлении довольно многочисленных ересей[16].

Союз государства и церкви привел к разным результатам на Востоке и на Западе. На Востоке государство сразу и бесповоротно берет преобладание над церковью, которая становится в положение одного из государственных учреждений. На то были свои исторические причины. Церковная власть соприкасалась в Константинополе непосредственно с государственной и каждую минуту могла быть подавлена силой последней. На Востоке, при нескольких епископствах, было государственное единство, и не было соперничества, которым могла бы воспользоваться церковь для своего возвышения. Наконец, здесь сильны были римские традиции о подчинении религиозного культа государству. Иначе обстояло дело на Западе, где римский епископ постепенно поднимается на степень главы церкви. Это объясняется рядом благоприятных обстоятельств. В Риме не было никакой постоянно государственной власти, которая подавляла бы власть папы. Среди ряда вновь возникающих государств оказалась одна церковь, и взаимное соперничество государей давало папе возможность принимать роль посредника, примирителя. Римское епископство должно было пользоваться особенным авторитетом в глазах германцев, относившихся с почтением к памяти Рима. К этому присоединилось и действие легенды о том, что римское епископство было основано апостолом Петром, которого Спаситель признал камнем церкви и которому вручил ключ от царствия небесного. И в самом деле, стоило этим обстоятельствам измениться, стоило только Карлу Великому объединить племена, усилить государственную власть, облечься самому авторитетом римской традиции, как папа сразу теряет свое политическое значение. К счастью католической церкви, царствование Карла было блестящим, но мимолетным эпизодом в истории молодой западноевропейской культуры.

С той минуты, как католическая церковь почувствовала себя достаточно окрепшей и увидела трудность, испытываемую государями новых народностей при утверждении своего верховенства, - между прежними союзниками начинается отчаянная борьба за преобладание, за господство над миром[17]. Чем более напирала церковь на отречение от всего мирского, чем сильнее выдвигала аскетический идеал, тем более стремилась к захвату власти над миром. Церковь, проникнутая римскими началами, выступает представительницей объединительных тенденций Римской империи. Она сама хочет утвердить во всем мире один общественный порядок, соответствующий божественной воле, носительницей которой на земле является только церковь.

Борьба между церковной и светской властью "за" и "против" осуществления теократического идеала достигает наибольшего напряжения в момент столкновения папы Григория VII с германским императором Генрихом IV. При папе Иннокентии III успех папской власти достигает своей высшей точки. Период с XI по XIII столетия наполнен борьбой двух властей, которая составляет основную политическую тему средневековья[18].

В этой борьбе церковь католическая изменила первоначальную точку зрения христиан на государственную власть. Действие церковной и светской власти не в разных мирах, а здесь, на той же земле. Но превосходство, конечно, на стороне папской, которая выше власти государей, как душа выше тела, как солнце выше луны, заимствующей свой свет от первого. Поэтому государи должны повиноваться папе, наместнику Христа на земле. "Церковь Христова, - говорит Фома Бекет, - состоит из двух групп: клира и народа. К первой группе относятся апостолы, епископы, ученные. К народу причисляются государи, князья, герцоги, графы. Несомненно, что государи получили свое могущество от церкви, церковь же получила свою власть не от государей, а от самого Христа. Поэтому христианские государи должны подчиняться в своих решениях главе христианской церкви". Императорам и королям внушается мысль, что они, как ставленники церкви, являются лишь орудием последней в деле осуществления на земле царствия Божья. Их призвание защищать с Божьей помощью церковь от внешних и внутренних врагов, от язычников и еретиков.

Проведению такого взгляда мешает идея божественного происхождения власти государей, которую прежде поддерживала сама церковь[19]. Но теперь эта идея отрицается той же церковью. Вместо идеи божественного происхождения церковь выдвигает идею народовластия. Государи получают свою власть от народа, который по доброй воле передает прирожденную ему власть лица, избранным самим народом. В глазах того времени такое объяснение возникновения государственной власти должно было сильно понизить ее авторитет.

Из среды той же церкви вышла теория сопротивления государю, вопреки прежнему мнению, требовавшему безусловного повиновения. Сама церковь не раз разрешала подданных от их присяги государям, с которыми папы состояли во враждебных отношениях.

Так сложились отношения между государством и церковью, как результат столкновения римского и христианского элементов. Борьба между христианским и германским элементами является борьбой идеи мира и порядка со своеволием и необузданностью. Церковь стремится успокоить и укротить разрушительные стремления германцев, остановить их воинственные наклонности, несовместимые с идеей господства царства Божия на земле. Так она устанавливает мир Божий (treuga Dei), который хотя несколько ограждает поселян и горожан от беспрерывных войн, мелких, но изнурительных. Церковь дает исход этим силам, направляя их на внешних врагов Христа. В основе крестовых походов лежит стремление церкви не только испытать религиозность христиан, но и отвести в сторону их воинственность. Иногда эта последняя направлялась церковью и против внутренних ее врагов, как это было во время кровавых альбигойских войн. Старый германский обычай мести церковь старается заменить наказанием и тем дает развитие карательной деятельности государства.

Наконец, столкновение между римским и германским элементами дало действие двух противоположных сил, центростремительной и центробежной. В то время как короли и императоры, под прикрытием римских начал, стремились сплотить народы в обширные и прочные государственные союзы, бароны, выразители германского индивидуализма, тянули в сторону государственного раздробления. В эпоху XI - XIII столетий победа остается на стороне германских начал и выражается в торжестве феодализма, кулачного права и сословности[20]. Последняя явилась результатом борьбы более сильных индивидов против более слабых, борьбы не сдержанной каким - либо высшим государственным началом. Германский демократизм, благодаря образовавшемуся имущественному неравенству, превратился в резкий аристократизм.

Этой политической победе германских начал над римскими немало способствовала церковь, которая в своем соперничестве с государственной властью ослабляла последнюю в пользу феодальных сеньоров[21]. В Германии, где германский элемент был, конечно, сильнее, нежели во Франции, феодализм пустил более глубокие корни, чем в стране, где романский элемент был не менее силен, чем германский. В конце концов, во Франции берет верх римская политическая идея, в Германии - германская.

При торжестве кулачного права в феодальном обществе каждый, не одаренный физической силой, не надеясь на государственную защиту, спешил укрыться под охрану какого-нибудь барона и ради безопасности жертвовал личной свободой. Страх за жизнь заставлял мириться с таким порядком вещей. Еще далеко было до мечты о сильной единой государственной власти, подчинение которой избавляло бы "от зависимости феодальной".

В раннем средневековье "варварские" короли, принимая христианство и получая тем самым поддержку церкви, подносили ей большие дары, прежде всего в виде обширных земельных владений. Так церковь постепенно превратилась в крупного земельного собственника, имеющего по сравнению с самими королями и светскими магнатами несомненное преимущество, ибо церковные и монастырские земли не подлежали дроблению и возврату в мирской земельный фонд. Отсюда возникла поговорка, что церковь держит земли "в мертвой руке". Однако до IX—Х вв. церковь, хотя ее политический вес в обществе неуклонно возрастал, не была еще в полном смысле политической организацией. Она являла собой духовное сообщество, оказывающее глубокое нравственное воздействие на верующих, а также способствующее формированию общеевропейской культуры и самосознания. Церковь до XI в. находилась еще не под контролем римского папского престола, а под эгидой императоров и королей, обладавших в то время еще относительно сильной властью.

Прогрессирующая во всей Западной Европе феодальная раздробленность, ослаблявшая королевскую власть, превращавшая ее из публичной в частную, сеньориальную, способствовала росту политических амбиций и притязаний римских пап на мировое господство. Эти амбиции привели к разделу христианской церкви на восточную (греко-католическую) и западную (римско-католическую). Хотя формально раскол вытекал из расхождений по чисто религиозным вопросам (по догмату о происхождении Святого духа, по учению о благодати, по порядку причащения и т.д.), в основе раскола лежали прежде всего политические противоречия — борьба за руководство христианским миром и светской государственной властью.

Возрастающий авторитет римско-католической церкви опирался не только на земельные богатства, на Священное писание и религиозные чувства верующих[22]. Он имел под собой и созданную к этому времени мощную и централизованную церковную организацию, построенную на четком отделении клира от мирян, на строго иерархических началах жизни духовенства и на его безусловном подчинении епископату, римской курии и верховному понтифику — папе. Большую политическую силу последнему придавали и возникавшие еще с VI в. различные монашеские, а позднее духовно-рыцарские ордена, представлявшие собой строго централизованные объединения, уставы которых утверждались папством. По сути дела, в XI—XII вв. (с так называемой папской революции), когда римские папы начинают претендовать на руководство всем христианским миром, римско-католическая церковь превращается в своеобразную надтерриториальную и общеевропейскую теократическую монархию. Она создала к этому времени свои политические, финансовые и судебные органы, свою дипломатическую службу.

Наибольшего могущества в качестве самостоятельного политического института в западноевропейском обществе католическая церковь добивается в XIII в. при папе Иннокентии III (1198—1216 гг.), установившем порядок, при котором коронация европейских монархов должна была осуществляться актом римского папы[23]. В это же время развернулась острая политическая борьба римского престола за отмену так называемой духовной инвеституры, т.е. права светской власти утверждать выборы высших церковных лиц (епископов, аббатов) и вручать им символы духовной власти (кольцо и посох). В борьбе с европейскими монархами за политическое влияние римские папы прибегали и к таким сильнодействующим средствам, как наложение интердикта, т.е. запрета совершать богослужение и религиозные обряды в пределах указанного государства, и даже к прямому отлучению от церкви "провинившегося" монарха[24]. Так, при Иннокентии III были отлучены от церкви германский император, английский и французский короли.

Особый политический симбиоз церкви и государства в Западной Европе в средние века имел своим результатом создание целой системы специальных церковных трибуналов, призванных защищать устои христианского вероучения, бороться с еретиками, — инквизиции. Эти трибуналы отвергли варварские, дохристианские виды судебных доказательств (ордалии и т.п.), пытались внести рациональное начало в уголовный процесс (письменное судопроизводство, система формальных доказательств и т.п.). Вместе с тем инквизиция породила презумпцию виновности обвиняемого, целый ряд утонченных по своей жестокости истязаний обвиняемого и т.д., что явно выходило за рамки складывавшегося в западноевропейском средневековом обществе (особенно на поздних его ступенях) типа политико-правовой культуры.


 







©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.