 |
|
Вдохновение, интуиция и воображение
Вдохновение художника, равно как и ученого, представляет собой особое состояние сознания, когда образы и идеи легко, без всяких видимых усилий воплощаются в конкретном материале - в красках, звуках, словах и формах. До наступления творческого подъема художник может вести себя совсем обычно, ничем не отличаясь от простых людей, что подметил А.С. Пушкин в стихотворении “Поэт”:
Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон
В заботах суетного света
Он малодушно погружен;
Молчит его святая лира;
Душа вкушает хладный сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.
Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орёл.
Тоскует он в забавах мира,
Людской чуждается молвы,
К ногам народного кумира
Не клонит гордой головы;
Бежит он, дикий и суровый,
И звуков, и смятенья полн,
На берега пустынных волн
В широкошумные дубровы.
Еще одноописание состояния вдохновения и творческого подъема мы находим у А.С. Пушкина в стихотворении “Осень”:
Но гаснет краткий день, и в камельке забытом
Огонь опять горит - то яркий свет лиет,
То тлеет медленно - а я пред нм читаю
Иль думы долгие в душе моей питаю.
И забываю мир - и в сладкой тишине
Я сладко усыплен моим воображеньем,
И пробуждается поэзия во мне:
Душа стесняется лирическим волненьем,
Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,
Излиться наконец свободным проявленьем -
И тут ко мне идёт незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей.
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута - и стихи свободно потекут.
/Пушкин А.С. Собр. соч. в 3-х тт. М., 195. Т.1., с.522/
Приход состояния вдохновения Бальзак описал так:
“ ... Вечером посередине улицы, или утром, когда мы встаем, или же в разгар радостного волнения, нечто подобное раскаленному угольку вдруг касается мозга, руки, языка; в этом мгновение одно слово приводит в движение мысли, они приходят, растут, бурлят... Это своеобразное видение, такое же проходящее и короткое, как жизнь и смерть: это нечто глубокое, как бездна возвышенное, как шум моря; это - слепящее богатство красок; это - статуя, достойная Пигмалиона, или женщины, обладание которой поразило бы смертельно даже сердце самого сатаны; это - состояние, которое может вызвать смех в дышащих легких; труд разжег свои печи; тишина и одиночество раскрывают свои сокровищницы; ничто не бывает невозможным. И, наконец, это - экстаз концепции, причиняющий терзающие родовые боли”.
Ф.М. Достоевский, об этом же:
“Если я был счастлив когда-нибудь, то это даже не во время первых упоительных минут моего успеха, а тогда, когда я еще не читал и не показывал никому моей рукописи: в те долгие ночи, среди восторженных надежд и мечтаний и страстной любви к труду; когда я сжился с моей фантазией, с лицами, которых сам создал, как с родными, как будто с действительно существующими; любил их, радовался и печалился с ними, а подчас даже плакал самыми искренними слезами над незатейливым героем моим”./ Достоевский Ф.М. Собр. соч. в 10 т ., 1957. Т.3, С. 31./
П.И. Чайковский, о времени написания “Евгения Онегина”: “Я работал с неописуемым увлечением и наслаждением, мало заботясь о том, есть ли движение, эффекты и т.д... Если была когда-нибудь написана музыка с искренним увлечением, с любовью к сюжеты и к действующим лицам оного, то это музыка к “Онегину”. Я таял и трепетал от невыразимого наслаждения, когда писал её. И если на слушателе будет отзываться хоть малейшая доля того, что я испытывал, сочиняя эту оперу, - то я буду очень доволен и большего мне не нужно”. / Чайковский П.И., С.И.Танеев. Письма. М.. 1951, С. 28-29/
Фридрих Шиллер в письме его к своему другу Рейнвальду от 14 апреля 1783 года: “Мне кажется, — пишет он, — что всякое поэтическое творчество есть не что иное, как восторженная дружба или платоническая любовь к созданиям нашей фантазии. Выскажусь яснее. Мы создаем драматические характеры, сливая с чужими наши собственные чувства и наши исторические познания. Производя, таким образом, разные смеси, мы при этом одаряем добродетельных лиц плюсом, а порочных — минусом. Подобно тому, как из простого белого луча, смотря о какую он ударяется плоскость, рождаются тысячи и тысячи цветов, так же и в душе нашей — я склонен это думать,— незримо таятся зачатки всех характеров, вызываемых к жизни действительностью и природой или поэтической фикцией...” Шиллер убежден, что без любви к своему произведению не может быть истинного художника.
Из этих высказываний выдающихся мастеров искусств мы видим, что для них занятие творчеством было необходимым условием существования. Игра их воображения и творческие фантазии имели мотивирующую и подкрепляющую силу, по своей силе превосходящую материальные запросы.
***
Трудолюбие, требовательность и терпение
Как бы ни был велик талант ученого или артиста, везде приходиться прикладывать огромное количество труда, чтобы на свет появилось что-либо стоящее.
“Всё в искусстве построено на труде”, - наставлял своих учеников К.С. Станиславский. Доказательств этому положению в истории искусства больше, чем предостаточно.
Когда Брюллов был еще учеников, то он сорок раз нарисовал сложнейшую античную скульптурную композицию «Лаокоон», выбирая каждый раз для нового рисунка новую точку зрения. Когда же он создавал свою знаменитую картину «Последний день Помпеи», он дорабатывался до такого состояния, что его, обессиленного, выносили из мастерской на руках. Но зато и видавший многое в искусстве Рим был повергнут в изумление перед этой картиной.
Айвазовский, писавший свои картины каждый день на протяжении многих лет, создал около шести тысяч картин.
Репин начал делать наброски к своей картине «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» летом 1878 года. Он писал её почти 10 лет, а когда его спросили, когда же он закончит её, ответил, что «быть может , еще несколько лет посвящу ей, а может, случиться, что я закончу е1 и через месяц». Перед окончанием картины у него начала сохнуть правая рука, и он стал учиться писать левой. Картина была закончена только в 1891 году.
Ф.И. Шаляпин по свидетельству современников и близко знавших его людей, проводил за работой дни и ночи, ложась спать только поутру, когда город уже начинал свой трудовой день. “Я решительно и сурово изгнал из моего рабочего обихода тлетворное русское “авось” и полагался только на сознательное творческое усиление, - писал он. - Я вообще не верю в спасительную силу таланта, без упорной работы. Выдохнется без неё самый большой талант, как заглохнет в пустыне родник, не пробивая себе дороги через пески. Не помню, кто сказал : “Гений - это прилежание”. Явная гипербола, конечно. Куда как прилежен был Сальери, ведь вот даже музыку он разъял как труп, а “Реквием” все-таки написал не он, а Моцарт. Но в этой гиперболе есть большая правда. Я уверен, что Моцарт, казавшийся Сальери “гулякой праздной”, в действительности был чрезвычайно прилежен в музыке и над своим гениальным даром много работал.”/ Шаляпин Ф.М. Литературное наследство. В 2-х тт. М., Т 1. , С. 285/.
Шаляпин был глубоко прав, когда написал, что Моцарт был очень прилежен, точнее трудолюбив в музыке. За свою короткую 35-летнюю жизнь он создал более 900 произведений, среди которых мы видим 17 опер, 50 симфоний, 21 концерт для фортепиано с оркестром, 18 месс, ораторию, 3 кантаты, “Реквием”, 6 концертов для скрипки, 20 сонат для фортепиано, 35 сонат для скрипки и фортепиано и еще великое множество мелких произведений.
Однажды к французскому писателю Александру Дюма подошел какой-то парижский журналист и насмешливо ему бросил что-то вроде того, что вы писатели - белоручки и не знаете, что такое настоящий труда. В ответ на это А. Дюма сунул под нос этому журналисту свои руки и сказал: “руки, написавшие четыреста книг, - это руки рабочего”. И такое могли сказать про себя почти все большие музыканты, художники, писатели.
Соотношение вдохновения и интуиции, воображения и труда - область пристального внимания как самих художников, так и исследователей проблем творчества. Как правило, божественная окрыленность вдохновения возникает после глубокого погружения в проблему и накопления критической массы исходных данных, после чего возникает цепная реакция создания продукта творчества. Если же творец намеревается просто ждать прихода вдохновения, то, как правило, больших результатов в своём творчестве он не достигает.
Хотя прилив вдохновения не ощущается художником ежедневно, большие мастера умеют управлять своим психологическим самочувствием и заставляют себя работать даже тогда, когда не испытывают к этому особого расположения. Хрестоматийным образцом подобного отношения к труду может служить П. И. Чайковский, который в письмах к Н. Ф. фон-Мекк писал: “Нет никакого сомнения, что даже величайшие музыкальные гении работали иногда не согретые вдохновением. Это такой гость, который не всегда является на первый зов. Между тем, работать нужно всегда, и настоящий честный артист не может сидеть, сложа руки, под предлогом, что он не расположен. Если ждать расположения и не пытаться идти навстречу ему, то легко можно впасть в лень и апатию. Нужно терпеть и верить, и вдохновение неминуемо явится тому, кто сумел победить своё нерасположение... Я думаю, что вы не заподозрите меня в самохвальстве и самодовольстве, если я скажу, что со мной очень редко случаются те нерасположения, о которых я говорил выше. Я это приписываю тому, что одарен терпением и приучил себя никогда не поддаваться неохоте. Я научился побеждать себя... Иногда вдохновение ускользает, не даётся. Но я считаю долгом для артиста никогда не поддаваться, ибо лень очень сильна в людях. Нет ничего хуже для артиста, как поддаваться ей. Ждать нельзя. Вдохновение это такая гостья, которая не любит посещать ленивых. Она является к тем, которые призывают её”. / Чайковский П.И. Переписка с Н.Ф. фон-Мекк. В 3-х тт. М.,1934. 235-236, 372/
В беседах с художником Игорем Грабарем П. Чайковский развивал те же самые мысли: “Нужен прежде всего труд, труд и труд. Помните, что даже человек, одаренный печатью гения, ничего не даст не только великого, но и среднего, если не будет адски трудиться... Вы упорной работой, нечеловеческим напряжением воли всегда добьетесь своего, и вам все дастся, удастся больше и лучше, чем гениальным лодырям... Я каждое утро сажусь за работу и пишу, - не получается сегодня, я завтра сажусь за ту же работу снова, я пишу, пишу день, два, десять дней, не отчаиваясь, если всё еще ничего не выходит, а на одиннадцатый день, глядишь, что-нибудь путное и выйдет”. Грабарь И. Моя жизнь. М., - Л,. 1937. С. 84/. Сам Чайковский чувствовал себя хорошо только тогда, когда был в работе. Если одна работа заканчивалась, а другая по каким-либо причинам не начиналась, Чайковский заболевал и находился в подавленном состоянии. Такую же картину мы видим и в поведении Шиллера. Закончив свою знаменитую драму “Валленштейн”, которой он отдавал очень много сил, 19 марта 1799 года, он пишет Гёте:“Я долго боялся минуты, которую вместе с тем нетерпеливо ждал, — минуты, когда я закончу свою драму. И действительно, при теперешней моей свободе чувствую себя хуже, чем при тогдашнем рабстве. Та масса, которая меня до сих пор притягивала и поддерживала, — исчезла вдруг, и мне кажется, что я, потеряв сознание, вишу где-то в безвоздушном пространстве. Я не успокоюсь до тех пор, пока мысль моя снова не остановится с надеждой и любовью на определенной драматической теме”. Тотчас же после первого представления “Марии Стюарт” Шиллер писал Кернеру: “Мое здоровье лучше последние два месяца. Я никогда не чувствую себя так хорошо, как тогда, когда интересуюсь особенно живо какой-нибудь работой».
Аналогичным образом высказывался и композитор “Игорь Стравинский: “Профан воображает, что для творчества надо ждать вдохновения. Это глубокое заблуждение. Я далек от того, чтобы совсем отрицать вдохновение. Напротив, вдохновение - движущая сила, которая присутствует в любой человеческой деятельности... Но эта сила приводится в действие усилием, а усилие это и есть труд”./Цит. по: Бенуа А.Н.. Мои воспоминания. В 5-ти книгах. Кн. 4-5. М., 1980, с. 706/
Большие мастера предъявляли к себе и к своему творчеству очень высокие требования. Успехи и похвалы со стороны публики и критики мало что для них значат, если они только сами не осознавали совершенство и законченность своих произведений. Например, Святослав Рихтер после своих блестящих выступлений в Большом зале Московской Консерватории, когда публика в зале была в восторге от его игры, нередко шел в один из её классов, и там чуть ли не до утра снова играл и совершенствовал своё исполнение.
Еще один пример требовательности - писательство Бальзака. Некоторые свои романы он переделывал до 10-12 раз. В каждое новое издание в текст вроде бы уже законченного произведения вносились всё новые и новые дополнения и уточнения, от чего его наборщики и корректоры стонали и приходили в ужас.
Умирающий Бетховен, что только сейчас он находится на пороге знания того, как надо писать музыку. Шаляпин, уже завоеваний мировую славу, писал: “К цели я не переставал двигаться всю свою жизнь, и очень скромно думаю, что она так же далека от меня теперь как была тогда. Пути совершенства, как пути к звездам, - они измеряются далями, человеческому уму недостижимыми. До Сириуса всегда будет далеко, даже тогда, когда человек подымается в стратосферу не на 16, а на 160 км. И если я что-нибудь ставлю себе в заслугу и позволю считать примером, достойным подражания, то это - само движение моё, неутомимое, беспрерывное. Никогда, ни после самых блестящих успехов, я не говорил себе: “Теперь, брат, поспи-ка ты на этом лавровом венке с пышными лентами и несравненными надписями”... Я помнил, что меня ждёт у крыльца моя русская тройка с валдайскими колокольчиками, что мне спать некогда - надо мне в дальнейший путь...” Шаляпин считался одним из лучших исполнителей партий Мефистофеля в операх Гуно и Бойто, но сам он считал этот образ “одной из самых горьких неудовлетворенностей” в своём творчестве:” В своей душе я ношу образ Мефистофеля, который мне так и не удалось воплотить. В сравнении с этим мечтаемым образом - тот, который я создаю, для меня не больше, чем зубная боль. / Шаляпин Ф.И. Литературное наследство, М. 1957 Т. ., С. 284-285, 277/
От художественного замысла до его воплощения - дистанция огромного размера. Многие богато одаренные художественные натуры так и фонтанируют оригинальными идеями, но немногим удаётся эти замыслы воплотить в законченное произведение искусства. Знаменитый французский скульптор Огюст Роден наставлял молодых художников: “ Не теряйте терпения, не следует рассчитывать на вдохновение. Его не существует. Единственные добродетели художника - мудрость, внимательность, искренность, воля. выполняйте ваш труд, как честные рабочие”. / “Мастера искусств об искусстве.” М.,1939, т. III, с. 119/
Терпение, трудолюбие и требовательность к себе являются теми необходимыми свойствами личности, без которых в искусстве ничего не создаётся. Воплощение своих замыслов многие деятели искусства сравнивали с рождением человека. “Законы искусства основаны на законах природы, - пси писал К.С. Станиславского. - Рождение ребенка, рост дерева, рождение художественного образа - явления одного порядка. /Станиславский К.С. Работа актера над собой. М., 1951. С. 307/
По этому поводу у Бальзака мы читаем: “ Мыслить, мечтать, задумывать прекрасное произведение - премилое занятие... Но создавать, произвести на свет! Но выпестовать своё детище, вскормить его, убаюкивать его каждый вечер, ласкать его всякое утро, обхаживать с неиссякаемой материнской любовью, умывать его, когда оно испачкается, переодевать его сто раз в сутки в свеженьки платьица, которые оно поминутно рвёт, не пугаться недугов, присущих этой лихорадочной жизни, и вырастить своё детище одухотворенным произведемискусства, которое говорит каждому взору, когда оно - скульптура, всякому уму, когда оно - слово, всем воспоминаниям, когда оно - живопись, всем сердцам - когда оно музыка, - вот что такое Воплощение и Труд, совершаемый ради него( Бальзак. О. Собр. соч. в 15 тт. Т. 10, Кузина Бетта. С.211.