 |
|
Около семидесяти миль севернее поселка Деадхорз.
Глубина 1000 футов
Субмарина «Ориноко» — старинная, шестьдесят седьмого года постройки, дизель-электрическая, уже трижды вырабатывавшая ресурс и все равно раз за разом возвращаемая после капремонта в строй, когда-то предназначенная для охоты за русскими ракетоносцами, а потом, когда стало ясно ее глубокое моральное отставание, переведенная сначала в учебные суда, а затем во вспомогательные, — скользила сейчас почти бесшумно в абсолютной темноте, неся в своем нержавеющей чреве сорок одного моряка, троих штатских специалистов-картографов и шесть самонаводящихся торпед «Маффин» в четырех носовых и двух кормовых торпедных аппаратах. Так или иначе, корабль хоть и не нес боевого дежурства, но охранял границы территориальных вод; торпеды были положены ему, как вышедшему в отставку капитану — пистолет и кортик.
И не только как почетный знак, но и на всякий случай…
Капитан Розенблатт умел плавать по-настоящему. Другому просто нечего было бы делать здесь, в полярных водах, когда никакие приборы не помогут найти полынью, в которой можно всплыть, продуть все системы и зарядить аккумуляторы; или вдруг найти в себе мужество идти подо льдом на весь запас хода, зная откуда-то, что запаса этого хватит.
В штабах этого не понимали. Моряки же понимали и ценили. Розенблатт умел плавать, и это значило многое, а то и все.
— Капитан, сэр! — окликнул его первый помощник. — Тут есть кое-что интересное.
Розенблатт обернулся:
— Что такое?
— Я не вполне уверен, сэр, но… Мы вроде бы что-то засекли. Минуты две назад.
Розенблатт наклонился к экрану эхолокатора. Долго всматривался.
— Похоже, эта штука висит неподвижно… Что вы скажете, Люк?
— Это субмарина, сэр. Или батискаф. Висит неподвижно на глубине семьсот футов.
— Я тоже так считаю. Приблизимся. Скорость четыре и семь десятых узла, подняться до семисот футов. Есть у нас тут поблизости радиобуй?
— Да, сэр, «К-75/35». Шестнадцать миль к северо-северо-западу.
Хорошо. Ага…— он прикинул курс — Шесть миль на север, разворот на юго-востоко-восток… Прокладывай, Люк, я сейчас вернусь…
Примерно через полчаса стало ясно: неопознанное плавающее тело имело форму чечевицы, высотой около пятидесяти и диаметром около двухсот футов. Оно издавало очень тихое низкое гудение и испускало слабый мерцающий свет в фиолетовом и ультрафиолетовом диапазонах. Что самое интересное, иногда тело пропадало с экрана, как будто поверхность его на несколько секунд переставала отражать звуковые колебания, испускаемые эхолокатором.
Наконец, «Ориноко» приблизилась к радиобую достаточно близко, чтобы можно было установить связь со штабом. Некоторое время ушло на технический обмен данными, а затем — заработала голосовая линия.
— Адмирал, сэр! Это капитан Розенблатт, субмарина «Ориноко». Мы обнаружили некое плавающее тело. Координаты переданы. Данные: пятьдесят футов в высоту, двести в поперечнике. Висит неподвижно на глубине семисот футов, под слоем температурного скачка. Полностью интактно, на сигналы не отвечает. Прием.
Первый помощник со своего места видел, как переменилось лицо капитана.
— Да, сэр. Я понял, сэр. Но, должен сказать, сэр, субмарина оборудована для картографии, экипаж не прошел должной подготовки. Прием.
Да. Лицо превращалось в маску. Первый похолодел. Предстояло что-то жуткое.
— Да, сэр. Прием.
Капитан встретился взглядом с первым помощником. Покачал головой.
— Так точно, сэр. Понял, сэр… Прогудел сигнал завершения связи. Ро— зенблатт с силой вогнал трубку в гнездо.
— Люк.
— Да, сэр?
— Рассчитать торпедную атаку. Долгую секунду первый помощник, он же штурман, переваривал сказанное.
— Торпедную атаку. Так точно. Сэр… — деревянным голосом.
— Спокойнее, Люк. Работай. И, переключая интерком:
— Торпедный отсек. Подготовка к торпедному залпу. Это не учебная тревога, ребята…
Снова переключая:
Всем отсекам! Боевая тревога. Стоять по местам…
Капитан, это торпедный отсек. Готовность ноль.
— Отлично.
Капитан, это акустик. Резкое нарастание…
И что он сказал раньше, уже невозможно стало услышать: пронизывающий скрежет обрушился на лодку, и каждый успел подумать: конец. Не выдержал корпус, и сейчас ворвется вода, твердая, как режущая сталь…
Кто-то упал. Кто-то кричал. Кто-то просто закрыл глаза.
Но происходило что-то другое. Сначала погас свет, потом загорелся вновь, но уже какой-то другой: омерзительно-белый, как брюхо рыбы. Сквозь продолжающийся скрежет слышны были характерные звуки останавливающихся моторов…
И вдруг все стихло.
Что это было? — сипло спросил первый помощник.
Ему не ответили.
— Торпедный отсек! Здесь капитан. Отмена готовности к залпу. Торпедный!..
— Все обесточено, капитан, сэр. Связи тоже нет.
— Где энергетик? Томсон, найдите энергетика и помогите ему забраться в аккумуляторный отсек. Мне нужен ход.
— Мы всплываем, капитан, сэр!
— Разумеется. Аварийный сброс чугунного балласта.
— Скорость всплытия — двенадцать футов в минуту.
— А наверху нас ждет ледяное поле толщиной тридцать футов…
— Здесь энергетик, сэр! Он говорит…
— Джейк, мне нужен ход. Хотя бы один узел. И эхолокатор. Все остальное — на фиг.
— Так точно, сэр!