Главная | Обратная связь

К ВЫСОЧАЙШЕЙ ВЕРШИНЕ СССР

 

В начале 1933 г. московские альпинисты, объединен­ные тогда вокруг горной секции при Обществе пролетар­ского туризма и экскурсий (ОПТЭ), начали обсуждать детали предстоящего восхождения на пик Сталина. В ма­леньких, тесных комнатках Общества, размещавшегося в одном из домов по Ветошному переулку близ Красной площади, часами продолжались споры о лучших образ­цах снаряжения для экспедиции, о составе штурмовой группы, о плане подготовительных к восхождению работ и плане самого штурма высочайшей вершины Советского Союза.

Предстоящее восхождение преследовало не только спортивные цели. Советские ученые продолжали работу по изучению области величайшего оледенения Западного Памира. На леднике Федченко в 1933 г. завершалось строительство метеорологической обсерватории, главной задачей которой было наблюдение за режимом осадков на важнейшем горном рубеже Средней Азии, отделявшем плодородные западные долины от засушливых восточных областей. Альпинисты должны были помочь метеороло­гам в их работе: восходителям предстояло доставить на вершину пика Сталина и установить там автоматическую радиостанцию, регистрирующую температуру воздуха, направление и силу ветра. Показания этого прибора, соз­данного советскими учеными, должны были ежедневно приниматься радистом обсерватории на леднике Федченко и пополнять ее данные. Восхождение на пик Сталина должно было также способствовать решению некоторых географических задач. Предполагалось, что с вершины можно будет без помех наблюдать всю панораму окру­жающих хребтов. Людям, поднявшимся на высоту в семь с половиной километров, ни одна вершина не заслонит вид на еще не изведанные области Памира.

В связи с этими задачами, основным организатором восхождения на пик Сталина явилась Таджикско-Памирская экспедиция Академии наук СССР. В составе экспе­диции для этой цели был сформирован специальный отряд №29.

Советские альпинисты к 1933 г. имели уже немало спортивных достижений. Они совершили ряд сложных восхождений на Кавказе, а в 1931 г. М.Т. Погребецкий и его спутники поднялись на считавшийся неприступным пик Хан-тенгри (6995 м), совершив тем самым первое со­ветское высотное восхождение. Однако опыт работы памирских экспедиций показал, что при штурме пика Сталина восходителям придется встретиться с труд­ностями, превосходящими все изведанное до того вре­мени. Главными препятствиями были труднодоступность и отдаленность района пика, особенности рельефа мас­сива и огромная высота вершины.

Трудности должны были начаться задолго до восхож­дения. К подножию пика Сталина ведет долгий и тяже­лый путь. Немало усилий придется потратить, чтобы добраться до верховий ледника Бивачного и доставить туда снаряжение и достаточное количество питания на все время работы. Необходимо было иметь в виду, что большую часть грузов людям придется переносить по лед­никам на своих плечах. Успех будущего восхождения определялся подбором такого состава отряда, который был бы готов к продолжительной и тяжелой работе на подходах к пику и на его склонах. План действий должен был предусматривать длительный период подготовитель­ных работ. Штурмовая группа была подобрана из числа лучших и наиболее энергичных альпинистов, и все были уверены, что они обеспечат подготовку восхождения. Неясным оставалось только одно: как альпинистам удас­тся справиться с главной трудностью восхождения, с дей­ствием большой высоты?

Не легко было дать ответ на этот вопрос. Было изве­стно только, что трудности восхождения с высотой неиз­менно возрастают и что, начиная с 4000 м над уровнем моря, горовосходители уже ощущают последствия кисло­родного голодания. Работоспособность людей падает, каждый метр подъема преодолевается все труднее. В разреженной атмосфере больших высот даже самый здоровый человек может заболеть горной бо­лезнью, признаками которой являются головокружение» головная боль, а иногда и рвота. В особенно тяжелых случаях горная болезнь может привести к смертельному исходу. Горная болезнь не излечивается лекарствами, единственное безотказное средство против нее заклю­чается в спуске заболевшего вниз.

Экипажи самолетов при полетах выше 4500 м обязаны пользоваться специальными приборами, восполняющими недостаток кислорода1. Но для альпинистов этот способ борьбы с кислородным голоданием непригоден. Даже об­легченные кислородные приборы сложны и громоздки; с запасными баллонами они стали бы для горовосходи­телей обременительным грузом, вес которого свел бы на нет возможные преимущества. Кроме того, альпини­сты подверглись бы большой опасности в случае порчи аппаратуры.

Реальным оружием альпинистов в их борьбе с высо­той остается высотная акклиматизация, основанная на способности человеческого организма перестраиваться, приспосабливаясь к изменившимся условиям, в данном случае, к разреженной атмосфере. В результате периоди­ческих подъемов и длительного пребывания на высоте, горовосходители привыкают к ней и легче переносят ки­слородное голодание.

Советские альпинисты имели некоторый небольшой: опыт высотной акклиматизации при восхождениях на вы­сочайшие вершины Кавказа (Эльбрус, Казбек, Дых-тау и др.) и Хан-тенгри. Однако вершины Кавказа по своей высоте значительно уступают пику Сталина, почти на два километра превышающему Эльбрус. Восхождение же на пик Хан-тенгри, совершенное в сентябре 1931 г. груп­пой М.Т. Погребецкого, несмотря на огромное значение; этой победы, с точки зрения высотной акклиматизации, давало опыт скорее отрицательный. Участники группы вышли к вершине без достаточной предварительной ак­климатизации и сильно страдали от горной болезни. Измученные борьбой с трудностями восхождения, они достигли вершины только на пятый день после выхода из лагеря «6040 м».

Ко времени подготовки восхождения на пик Сталина уже можно было сделать некоторые выводы также и из опыта буржуазных альпинистов, пытавшихся совершить, восхождения на некоторые вершины Гималаев, и в частно­сти на высочайшую вершину мира Чомолунгму (Эверест) высотой 8882 метра. В 1924 г. английские альпинисты под­нялись по склонам к гребню Чомолунгмы на высоту около 8600 м, но ни тогда, ни позже они не добились победы и не достигли высшей точки пика. Альпинисты Меллори и Ир­вин, вышедшие вдвоем из последнего лагеря для решаю­щего штурма, погибли где-то на пути к вершине, не будучи в состоянии преодолеть всех трудностей восхождения.

Вся тактика и организация попыток восхождения на Чомолунгму были рассчитаны на всемерное сбережение сил тех альпинистов, которые были предназначены для штурма вершины. Руководители экспедиции переложили всю подготовительную к штурму черновую работу на но­сильщиков, завербованных среди местных горцев. Число носильщиков в экспедициях на Чомолунгму доходило до нескольких сот человек. Они доставляли на себе к самым верхним лагерям не только продукты и снаряжение, но и личные вещи альпинистов. Естественно, что в таком «распределении обязанностей» сказалось и барское отно­шение англичан к местным жителям. Однако, судя по отчетам британских экспедиций на Чомолунгму, такая так­тика отрицательно сказалась на высотной акклиматизации членов штурмовой группы. Носильщики и отдельные аль­пинисты, которые были заняты подноской грузов и вспо­могательными работами, лучше приспособились к дейст­виям на большой высоте и с меньшими усилиями совер­шали подъемы в лагери на гребне пика.

Таким образом, почти не обладая положительным опытом, участники первого советского высотного восхож­дения на Памире могли только строить предположения о целесообразной методике обеспечения высотной аккли­матизации. Перед ними стояла задача установить новые принципы в этом деле. Нужно сказать, что советские альпинисты с честью справились с этой задачей: в основу плана подготовки восхождения был положен принцип активной акклиматизации, ставший впоследствии основ­ным для всех советских высотных восхождений. Было решено, что все альпинисты отряда № 29 заблаговре­менно приступят к усиленной физической тренировке, а во время подготовки к штурму пика Сталина будут при­нимать непосредственное участие во всех переносках гру­зов. Носильщики должны были привлекаться к работе отряда лишь в самом ограниченном числе и то только для того, чтобы ускорить транспортировку грузов и поднять возможно выше тяжелую автоматическую метеостанцию.

В мастерских ОПТЭ началось изготовление специаль­ного снаряжения для экспедиции. Организаторы восхож­дения учитывали, что даже в июле — августе температура на больших высотах пика Сталина будет по ночам и в непогоду достигать 20-30° мороза. Нужно было рассчи­тывать также и на возможность метелей и сильных вет­ров. От стужи и снежных бурь высокогорья альпинистов должны были защитить личная одежда и бивуачное сна­ряжение. Все это должно было быть возможно более легким.

Из плотной и легкой материи шились штормовые ко­стюмы. Меховые спальные мешки, применяемые в поляр­ных путешествиях, для альпинистов были непригодны: слишком тяжелы. Поэтому спальные мешки изготовляли из шелковой материи с прокладкой толстого слоя га­гачьего и гусиного пуха. Низкие экспедиционные палатки нельзя было назвать комфортабельными; когда палатка была установлена, в нее можно было забраться только ползком, но она весила всего 3-4 кг и могла укрыть трех альпинистов от ветра и ночной стужи. Особое вни­мание было уделено специальному альпинистскому ин­вентарю — веревкам, ледорубам, кошкам. Чтобы облег­чить продвижение по трудным скалам, были заготовлены в большом количестве железные крюки, которые заби­вают по мере подъема в трещины скал, и специальные ве­ревочные лестницы.

Все снаряжение было рассортировано и упакована в вьючные сумы и ящики, которые были к маю 1933 г. доставлены в г. Ош, где находилась база Таджикско-Памирской экспедиции, назначенная сборным пунктом для членов отряда № 29.

Восхождение на пик Сталина предполагалось совер­шить по наиболее разведанному к тому времени пути: из верховьев ледника Бивачного по восточному ребру мас­сива. Из опорного лагеря, который намечалось располо­жить у подножия пика, альпинисты должны были раз­ведать путь по скалам восточного ребра вершины и обеспечить проходимость этих скал для штурмовой группы. Путь этот, как показали разведки предыдущих экспедиций, позволял выйти на снежные поля и склоны, примыкавшие к высшей точке пика. По пути к вершине предполагалось разбить несколько промежуточных ла­герей.

Подъем к вершине от лагеря у ее подножия должен был занять, по первоначальным предположениям, не менее 4-5 дней.

***

Ядро отряда № 29 должны были составить лучшие альпинисты Московской горной секции во главе с ее председателем А. Гермогеновым. Однако А. Гермогенову не суждено было принять участие в штурме высочайшей вершины страны: он умер зимою 1932/33 г. во время тренировочного восхождения на западную вершину Эльбруса. В отряде его заменил новый председатель сек­ции Н.А. Николаев. Молодой альпинист и энергичный организатор, он с увлечением взялся за подготовку к вос­хождению и работу с основным составом альпинистской группы.

Особые надежды организаторы экспедиции возлагали та молодого горовосходителя, студента Московского худо­жественного училища, скульптора Евгения Михайловича Абалакова. Во время первых же своих спортивных вос­хождений он показал себя незаурядным альпинистом, с одинаковым успехом преодолевающим трудности пере­движения как по сложным скальным, так и по ледяным склонам. Братья Е.М. и В.М. Абалаковы впервые по­пали в горы Кавказа в 1931 г. В течение двух летних спортивных сезонов (1931 и 1932 гг.) они совершили два выдающихся восхождения: подъем по северному гребню на одну из труднейших вершин Кавказа — Дых-тау (тре­тий участник восхождения В.П. Чередова) и траверс части знаменитой Безингийской стены, замыкающей цирк одноименного, величайшего на Кавказе ледника (третий участник — А. Гермогенов).

Таким образом, уже в первые годы существования советского альпинизма Е.М. Абалакову удалось совер­шить восхождения, относящиеся и до настоящего вре­мени к разряду труднейших. Немногословный и спокой­ный, он соединял в себе лучшие черты, выдвинувшие его в первые ряды наших альпинистов, в число создателей со­ветской тактики горовосхождения. Он прекрасно ориен­тировался на самых сложных маршрутах и умел из всех возможных путей выбрать самый лучший и самый без­опасный. Осторожность и здравый расчет сочетались у Е.М. Абалакова с исключительной настойчивостью в достижении цели.

Старшим по возрасту среди альпинистов был Д.И. Гущин, электромонтер по специальности, способ­ный горовосходитель и лыжник. Он к тому времени имел уже опыт лыжных переходов через перевалы Кавказа в суровых зимних условиях. Д.И. Гущин любил спорт и отличался большим упорством. Благодаря системати­ческой тренировке он сохранял хорошую спортивную 'форму; члены горной секции считали, что этот человек вполне подготовлен к испытаниям будущего восхож­дения.

Ю.М. Шиянов, работник одного из крупных московских заводов, был разносторонним спортсменом. Он с одинако­вым увлечением занимался гимнастикой, легкой атлети­кой и альпинизмом. Большой спортивный опыт, спокойный характер и жизнерадостность делали Ю.М. Шиянова одним из наиболее полезных участников экспедиции. Как и все другие ее участники, он все свободное от работы время посвящал подготовке к выезду на Памир, выпол­няя многочисленные поручения организаторов экспе­диции.

К концу мая вся подготовка была в основном завер­шена. Задерживалось лишь изготовление автоматической метеостанции. За этим приборам в Ленинград выехал Ю.М. Шиянов. Остальные члены отряда № 29 Таджикско-Памирской экспедиции один за другим выезжали из Москвы в г. Ош, чтобы там окончательно подготовить выезд в горы. В последних числах мая из Оша выехала первая группа обслуживающего персонала, сопровож­давшая грузы.

20 июня в жаркий летний день группа отряда, в кото­рую входили Е.М. Абалаков, Д.И. Гущин, еще не­сколько альпинистов и топограф отряда Волков, выехала из Оша на двух автомашинах. По недавно открытому для движения Памирскому автомобильному тракту они за один день проехали путь до Алайской долины. Здесь еще только начиналась весна. В ложбинах лежал снег. Заалайский хребет был закрыт густыми облаками. Весь день шел дождь вперемежку с мокрым снегом, было хо­лодно и сыро.

В пункте Бардабо уже были собраны вьючные живот­ные, которые вошли в состав каравана отряда. Через не­делю после выезда из Оша альпинисты были уже в Алтын-Мазаре. В маленьком кишлаке, состоящем из нескольких небольших построек, царило необычайное оживление. Строители, входившие в состав 37-го отряда Таджикско-Памирской экспедиции, торопились до начала летнего таяния снегов и периода полой воды в реках пере­править на ледник Федченко, к месту постройки обсерва­тории, строительные материалы и оборудование. Через Саук-сай и Сель-су почти ежедневно переправлялись большие караваны лошадей и верблюдов.

Группы альпинистского отряда уже к 28 июня1 были доставлены к языку ледника Федченко. На берегу левого притока Сель-су был разбит Базовый лагерь отряда. Прошло еще пять дней, и первые разведчики вышли из этого лагеря и направились к подножию пика Сталина. Они должны были разведать путь по ледникам к подно­жию вершины и наметить пункты для промежуточных лагерей.

3 июля Е.М. Абалаков, А.Г. Харлампиев и Д.И. Гу­щин вступили на ледник Федченко. За разведчиками сле­довал небольшой караван с грузом, возглавляемый весьма энергичным начальником административно-хозяйственной части отряда № 29 М.В. Дудиным. На леднике сразу стало очевидным, что путь в его нижней части для живот­ных будет очень трудным. Тропа, проложенная в преды­дущем году строителями обсерватории, вследствие движе­ния ледника оказалась уничтоженной. В дальнейшем ра­ботникам отряда предстояло проделать большую работу по прокладке, новой дороги для караванов. Однако группе пришлось тут же делать тропу для своих вьючных живот­ных. Трудная и утомительная работа задерживала дви­жение. Лошади скользили на крутых ледяных склонах, среди моренных бугров. Одна из них, нагруженная саха­ром, упала в ледниковое озеро.

Только к вечеру второго дня разведчики достигли про­межуточного лагеря на пути к ледовой обсерватории. Этот лагерь был устроен строителями на левом берегу ледника Федченко, выше места впадения в него ледника Бивачного. Лагерь кем-то был назван «Чортовым гро­бом», хотя, по мнению видавших виды альпинистов, к та­кому мрачному наименованию не было никаких основа­ний. Ровная площадка лагеря была защищена от ветров и безопасна от падения камней. Невдалеке была чистая вода, а на склоне вблизи площадки уже начинала зеле­неть трава.

От лагеря «Чортов гроб» Е.М. Абалакову и его спут­никам предстояло двигаться вверх по ущелью ледника Бивачного тем путем, которым в 1909 г. прошел Н.И. Косиненко, направляясь к верховьям ледника. Раз­ведчики без особых затруднений наметили по крутому правому склону долины, рядом с ледником; трассу буду­щей караванной тропы и за два дня провели по ней своих вьючных животных.

Схема хребтов Северо-западного Памира.

Тропа приводила к уютной ложбине между зеленым склоном и валом боковой морены ледника. С противопо­ложной стороны ледника было видно хаотическое нагро­мождение ледяных башен в месте слияния с ледником Бивачным его левого притока, ледника Сталина.

Переход каравана был окончен, отсюда разведчики продолжали свой путь одни. Ложбина, на которой остановились альпинисты, была замечательным пунктом для промежуточного лагеря, и разведчики выбрали для него площадку на берегу небольшого озера. Впоследствии этот лагерь на высоте 3900 м именовался «Подгорным».

Теперь только один дневной переход отделял альпини­стов от подножия пика Сталина. Вершину пика альпини­сты видели еще с ледника Федченко. Подножие пика Сталина было скрыто за склонами ближних хребтов, и поэтому он не производил впечатления высочайшей вер­шины. По пути к Подгорному лагерю гораздо более вели­чественными выглядели ближайшие вершины. Особенно большое впечатление оставлял пик Ворошилова, четко вырисовывавшийся на фоне синего неба. Его южные склоны поднимались непосредственно над белоснежными башнями ледника. Правильная скальная пирамида пика Ворошилова с этой стороны была настолько крута, что на склоне не задерживался снег. От подножия и до вершины пик Ворошилова возвышался над ледником не менее чем на 2000 м огромной темной стеной.

С первыми лучами солнца 8 июля альпинисты, двигав­шиеся до того по правому склону долины, вступили на ледник Бивачный. Он ничем не был похож на ледник Федченко в среднем его течении. Здесь не было пологих пространств ровного льда, перед альпинистами разверты­валась причудливая панорама лабиринта ледяных игл и башен. В глубоких провалах льда журчали ледниковые потоки. Поиски пути отнимали много времени. Нередко узкий ледяной коридор приводил в тупик: тогда приходи­лось пускать в ход ледорубы и выбираться по стенам на­ружу.

Альпинисты медленно продвигались в направлении к скалистому мысу, разделяющему ледники Сталина и Би­вачный. К середине дня они выбрались на высокую морен­ную террасу правого берега ледника Сталина.

В лагере «Чортов гроб».

Фото Е. Белецкого

 

В верховьях этого ледника перед разведчиками от­крылся огромный массив пика Сталина. Он был виден от подножия до высшей точки. Прямо на восток к леднику круто спускалось острое восточное ребро. Правые его склоны спадали на север, к леднику Орджоникидзе, южнее ребра — в амфитеатре горного цирка, образован­ного склонами пиков Сталина и Правды, лежали вер­ховья ледника Сталина. Над ними нависали мощные фирновые поля пика Сталина. Время от времени на кру­тых перепадах склонов возникало белое облако, а через некоторое время доносился глухой грохот: со склонов пика Сталина падали лавины. Видно было, как самые большие из них проносились вдоль восточного ребра пика и достигали самого его подножия. Единственный доступ­ный путь, выводящий на гребень восточного ребра, вна­чале проходил в пределах этой лавиноопасной зоны, а затем поворачивал направо, вверх к пологому плечу ребра. Выше этого плеча находились главные препятствия гребня, его скальные «жандармы».

К вечеру того же дня разведчики обследовали склоны цирка ледника Сталина и нашли подходящее место для опорного лагеря, откуда должна была вестись подготовка и начаться штурм вершины. Осмотр района показал, что наиболее пригодной для лагеря, названного альпинистами «Ледовым», оказалась укрытая валом левой боковой мо­рены ледника Сталина площадка у склонов пика Орджо­никидзе. Несколько огромных обломков скал, лежавших здесь, могли послужить надежной защитой от случайных обвалов. Эта площадка была крайним пунктом, до кото­рого можно было надеяться проложить вьючную тропу. Анероид показывал здесь высоту 4600 метров. Непода­леку от выбранного места начинался крутой подъем лед­ника к восточному ребру.

После ужина по предложению Е.М. Абалакова члены группы решили на следующий день вместо отдыха про­должить подъем и обследовать путь по гребню восточного ребра. Продукты были на исходе, и альпинисты стреми­лись, несмотря на усталость, подойти к «жандармам» гребня. 9 июля Абалаков, Гущин и Харлампиев после непрерывного десятичасового подъема вышли на по­логое плечо гребня. Стрелка анероида стояла на цифре «5600». Альпинисты находились уже на высоте вершины Эльбруса. Для Кавказа эта высота явилась бы почти пределом подъема (западная вершина Эльбруса 5633 м), а на склонах пика Сталина отсюда только начи­нались основные трудности восхождения.

Отдышавшись после утомительного пути, Е.М. Аба­лаков и его спутники начали внимательно осматривать путь дальнейшего подъема. Перед ними высились своими крутыми стенами шесть «жандармов», разделенных острыми снежно-ледовыми перемычками. Е.М. Абалаков и Д.И. Гущин подошли к основанию первого «жандарма». Скальные породы гребня были сильно разрушены, доста­точно было неосторожного движения и... обвал камней летел вниз на ледник Орджоникидзе или в сторону лед­ника Сталина. Переночевав на гребне, альпинисты предприняли 10 июля попытку подъема на первый «жан­дарм». Но силы Харлампиева уже были подорваны труд­ностями перехода. Ночь, проведенная на большой высоте, окончательно обессилила его: он почти не спал, жало­вался на головную боль и сильную усталость. На утро Харлампиев оказался не в состоянии пройти по гребню более десятка метров и решительно отказался продол­жать подъем. Альпинисты повернули обратно и после быстрого спуска уже 12 июля были в Подгорном лагере, где лежали грузы, оставленные ушедшим караваном.

Результаты первой разведки были неутешительными: условия доставки грузов отряда к подножию пика Сталина оказались более трудными, чем это предполага­лось ранее. Для обеспечения подготовки штурма в корот­кие сроки предстояло улучшить уже проложенную тропу по леднику Федченко и вдоль ледника Бивачного и, самое главное, продолжить путь до Ледового лагеря; по этим тропам нужно было перебросить значительное количество продуктов и снаряжения в Ледовый лагерь. Следующий, важнейший, этап подготовки включал работу непосред­ственно на склонах пика: необходимо было произвести разведку пути восхождения выше второго «жандарма», до которого дошли альпинисты — участники экспе­диции 1932 г. На гребне и выше его, на снежных полях перед вершиной нужно было до штурма устроить не менее трех промежуточных лагерей с палатками и запасом про­дуктов, горючего. До начала штурма предстояло также доставить возможно выше автоматическую метеостан­цию.

По плану работы экспедиции, штурм вершины был назначен на середину августа, когда в верховьях ледника Федченко обычно устанавливалась безветренная и ясная погода. Таким образом, после первой разведки для под­готовки штурма оставалось всего лишь 30-35 дней. Было решено немедленно начать прокладку тропы и одновре­менно продолжать переброску грузов.

Потянулись дни тяжелой и однообразной работы. 13 июля альпинисты приступили к прокладке тропы и переноске части грузов к Ледовому лагерю. Вскоре М.В. Дудин снова привел в Подгорный лагерь караван, но после этого в течение десяти дней снизу никто более не появлялся.

Несмотря на самоотверженную работу большей части альпинистов, дело продвигалось медленно. Харлампиев, считавшийся главным в группе, оказался плохим руково­дителем и не мог организовать целесообразного исполь­зования сил даже небольшого числа людей. В то время как альпинисты трудились на леднике, хозяйственная часть отряда и караванщики непрерывно доставляли грузы из Бордабо в Алтын-Мазар, далее в Базовый ла­герь у языка ледника Федченко и уже оттуда в Подгор­ный лагерь.

Переправы становились все более трудными, вода бы­стро прибывала, и не всегда каравану удавалось за один день добраться из Алтын-Мазара до Базового лагеря. Много сил отнимал также путь по леднику Федченко и далее к Подгорному лагерю, до которого мог доходить караван. Однако, несмотря на все трудности, в Базовом и Подгорном лагерях постепенно накапливались ящики с продуктами и снаряжением. Напряженная и опасная работа караванщиков сыграла большую роль в подго­товке восхождения.

20 июля из Алтын-Мазара вышел в очередной рейс караван. На этот раз с ним следовали только что прибыв­шие альпинисты во главе с Н.А. Николаевым, врач от­ряда В.И. Маслов и завербованные М.В. Дудиным в Алтын-Мазаре носильщики, значительно пополнившие коллектив сотрудников отряда. Носильщиков было се­меро: таджики Ураим Керим, Нишан-Раби, Джамбай Ирале и киргизы: Абдурахман, Усум-бай, Ураим, За-кир.

24 июля группа Н.А. Николаева прибыла в Подгорный лагерь. Прокладка тропы по леднику Сталина теперь намного ускорилась, и уже 27 июля первый караван с грузами смог пройти в Ледовый лагерь. Альпинисты могли теперь продолжить разведку гребня восточного ребра и приступить к непосредственной подготовке пути восхождения.

Альпинисты на подходах к леднику Сталина.

Фото Е. Белецкого

До намеченного срока штурма вершины оставалось менее месяца. Однако после тяжелой работы на леднике альпинистам необходимо было отдохнуть, хотя бы дня два; предстоявший выход на ребро должен был потре­бовать от людей большого напряжения. Эти дни отдыха альпинисты посвятили занятиям с носильщиками. Нужно было подробно рассказать им о целях предстоящего вос­хождения и обучить элементарным приемам техники аль­пинизма.

Члены группы объясняли носильщикам назначение альпинистской веревки, кошек и ледоруба, показывали основные приемы страховки и способы передвижения по скалам и льду. Слушатели, в особенности таджики, по­казали себя способными учениками. Они оказались хоро­шими скалолазами, но несколько побаивались непривыч­ных для них снега и льда. На крутых перегибах ледника Орджоникидзе, избранных местом тренировки, альпини­сты учили новых сотрудников отряда ходить на кошках и переправляться через глубокие трещины.

Выход на восточное ребро был назначен на 29 июля. Все наличные альпинисты в сопровождении носильщиков должны были подняться в лагерь «5600 м» — первый ла­герь на гребне и доставить туда возможно большее коли­чество грузов. Из лагеря «5600 м» предполагалось начать обработку пути через «жандармы». Следовало, по возможности, сбросить непрочно лежащие камни, забить в трещины скал крюки, навесить на них веревки и вере­вочные лестницы.

Вслед за альпинистами по уже оборудованному пути должны были идти носильщики с грузом для верхних лаге­рей. Самый высокий лагерь предполагалось устроить на высоте около 7000 м на фирновых полях перед вершин­ным гребнем пика. Во время этого похода на ребро уча­стники должны были получить хорошую высотную аккли­матизацию.

Утром 29 июля тяжело нагруженный отряд в составе двенадцати человек вышел по уже пройденному развед­чиками пути к лагерю «5600 м». Вновь прибывшие альпи­нисты и носильщики чувствовали себя неважно. С высо­тою их состояние заметно ухудшалось, у некоторых появились признаки горной болезни. Высота нижней части гребня для некоторых восходителей явилась, таким обра­зом, серьезным препятствием.

Е.М. Абалаков и Д.И. Гущин принялись за устрой­ство лагеря. Крупные обломки камней, лежавшие на пло­щадке лагеря, сбросили вниз, участок был по возможно­сти выровнен и к вечеру на нем уже были установлены четыре палатки. На легких походных спиртовых кухнях закипал чай. Несколько альпинистов и носильщики-кир­гизы чувствовали себя так плохо, что отказались от пищи и безучастно лежали у палаток на спальных мешках. Было очевидно, что на следующий день часть отряда не сможет продолжать подъем,

К вечеру похолодало. Снизу, со стороны ледника Федченко по ущелью Бивачного ледника поднимались облака. Постепенно они затянули сплошной пеленой весь ледник и закрыли до того хорошо видную площадку Ледового лагеря. Теперь только гребни окружающих хребтов то здесь, то там выступали из моря тумана. Лучи заходя­щего солнца золотили снежные склоны пиков Орджони­кидзе и Ворошилова. Небо над лагерем было по-прежнему безоблачным. К девяти часам вечера все уже лежали в спальных мешках, и в лагере стало тихо, только изредка стонал в тяжелом сне кто-то из заболевших горной болезнью.

Утром Е.М. Абалаков и Д.И. Гущин, захватив с со­бою несколько 30-метровых концов альпинистской ве­ревки, направились к первому «жандарму». Они быстро преодолели первое препятствие и, не задерживаясь, подо­шли к ребру второго «жандарма». Из лагеря «5600 м» было видно, как идущий впереди Е.М. Абалаков начал подниматься по крутой скальной стене. За ним медленно ползла веревка, связывающая его с Д.И. Гущиным. За­грохотали падающие камни — первая цепочка альпини­стов начала обработку пути. Оставив у второго «жан­дарма» часть веревок, альпинисты подошли к подножию еще более трудного — третьего «жандарма».

К этому времени из лагеря «5600 м» по их пути вышла вторая группа альпинистов во главе с Н.А. Николаевым. Они должны были двигаться вслед за Е.М. Абалаковым и навешивать оставленные им веревки на наиболее труд­ных участках маршрута. Вскоре вторая группа достигла основания второго «жандарма». Н.А. Николаев шел последним. Его товарищи, поднявшиеся уже на вершину «жандарма», собирались спустить ему конец страховочной веревки. Но Н.А. Николаев решил подняться по скалам, не дожидаясь помощи от своих спутников. Он быстро пролез несколько метров вверх по скалам «жандарма», как вдруг из-под руки, искавшей очередной «зацепки», вырвался большой камень и ударил его по плечу. Альпи­нист пошатнулся и сделал попытку удержаться на не­большом выступе стены. Но вслед за первым на него обрушилось еще несколько обломков скалы, и он, не удер­жавшись на выступе скалы, сорвался с обрыва в сторону ледника Орджоникидзе. Все произошло мгновенно. Спут­ники, находившиеся несколькими метрами выше, увидели, как тело их товарища быстро скользило метров 500 по крутому фирновому склону и затем скрылось за его перепадом.

Когда затих грохот камнепада и лавин, вызванных падением Н.А. Николаева, альпинистам стало ясно, что произошло непоправимое несчастье. Потрясенные утратой своего товарища, альпинисты немедленно начали спу­скаться к Ледовому лагерю, куда пришли поздно вечером. Поиски тела Николаева на леднике Орджоникидзе, пред­принятые на следующий день, не дали никаких результа­тов. Очевидно, его тело задержалось по пути падения в какой-либо из трещин склона и было вскоре же погребено под снегом лавин.

Испытания, выпавшие на долю отряда № 29, оказа­лись непосильными для Харлампиева, и он отказался участвовать в дальнейших попытках восхождения. Тяжело заболел и вышел из строя еще один член группы. Но ре­шимость всех остальных альпинистов достигнуть цели еще более укрепилась. Отступление от вершины, особенно после гибели Н.А. Николаева, представлялось горовос­ходителям равносильным дезертирству с поля боя.

3 августа группа в составе трех альпинистов и четырех лучших носильщиков снова вышла на восточное ребро. На следующий день альпинисты успели обработать путь по третьему «жандарму». С его вершины были ясно видны трудные скалы следующего «жандарма». Становилось очевидным, что штурмовая группа не сможет за один день пройти весь гребень, и, таким образом, появилась необходимость в еще одном промежуточном лагере на ребре. Место для палаток было выбрано между вторым и третьим «жандармом» на высоте 5900 метров. На ледя­ной перемычке с острым гребнем, упиравшимся в основание третьего «жандарма», была установлена па­латка. На следующий день альпинисты отдыхали, а но­сильщики сделали попытку из лагеря «5600 м» подняться к новому лагерю и доставить туда грузы. Закир, который уже страдал от горной болезни, вернулся с пути, а Нишан-Раби и Ураим Керим достигли цели и успели вернуться в лагерь «5600 метров». Часть грузов для штур­мовой группы была, таким образом, поднята носильщи­ками еще на 300 м ближе к вершине. Это было серьезное достижение, вселившее бодрость в сердца маленькой группы людей, уже третий день работавших выше 5600 м над уровнем моря.

Вечером альпинисты были встревожены грохотом не­обычайной силы: с фирновых полей над верховьями лед­ника Сталина оборвалась огромная лавина. Основная масса снега и ледяных обломков пронеслась вдоль южного склона восточного ребра и пересекла нижнюю часть подъема к лагерю «5600 м», сметая все на своем пути. Высоко над ледником взметнулись клубы снежной пыли. На лагерь «5600 м» обрушилась воздушная волна, палатки едва не были сорваны со своих оттяжек и засы­паны снежной пылью.

6 августа, установив палатку лагеря «5900 м», альпи­нисты приступили к обработке скал четвертого «жан­дарма». На следующий день они закончили работу на этом участке пути и подошли к основанию пятого «жан­дарма». Его массив, сложенный сильно разрушенным» породами, круто поднимался над гребнем. В десятке мет­ров от подножия скалы «жандарма» образовывали отвес­ную стену. Разведчики внимательно, метр за метром изу­чали в бинокль все уступы и трещины этой стены, но так и не смогли наметить здесь путь подъема. Пятый «жан­дарм» казался неприступным. В течение следующего дня предстояло либо преодолеть это препятствие, либо при­знать себя побежденными. Судьба восхождения теперь за­висела от альпинистского мастерства разведчиков.

Е.М. Абалаков и Д.И. Гущин переночевали в лагере «5900 м» и рано утром 7 августа были уже у основания неприступного «жандарма». Е.М. Абалаков шел первым, он снова прокладывал путь. Д.И. Гущин следил за каж­дым движением своего товарища и тщательно страховал его веревкой. Стоя над пропастью на крохотной площадке, выше которой поднималась отвесная стена пятого «жан­дарма», альпинисты приняли решение попытаться обойти стену вправо. Е.М. Абалаков нашел надежную трещину в скале и забил первый крюк. Веревка имела теперь на­дежную опору на случай его срыва. Он мог, последова­тельно забивая промежуточные крюки и закрепляя на них веревку, продвинуться вперед на три десятка мет­ров, на всю длину веревки.

Е.М. Абалаков неторопливо проверил все узлы, слегка подтянул веревочную петлю, охватывающую его грудь. В карманы его штормовой куртки был уложен запас «крюков и скальный молоток.

— Я пошел! — сказал он и сделал первый шаг.

Путь альпиниста вел вверх и вправо. Посторонний наблюдатель решил бы, что он удерживается на гладких скалах чудом. Только внимательно приглядевшись, можно было различить опоры, которыми пользовался восходи­тель. В одном месте он нашел опору для края подошвы ботинка на небольшом выступе скалы, в другом — вся тяжесть его тела была перенесена на кончики пальцев, ухватившихся за почти незаметный выступ поверхности скалы. В таких местах движения этого замечательного альпиниста были особенно точно рассчитанными; он вни­мательно изучал путь и, прежде чем сделать движение рукой или перенести ногу, тщательно опробовал проч­ность выступов скалы. Вот он остановился и повернул голову в сторону Д.И. Гущина:

— Забиваю крюк, страхуй внимательней!

— Есть, внимательней!

Е.М. Абалаков и Д.И. Гущин перед «жандармом» на ребре пика Сталина

 

Крюк забит, и веревка пропущена сквозь карабин, вдетый в кольцо крюка. Е.М. Абалаков скрылся за вы­ступом скалы. Д.И. Гущин уже не мог видеть своего спутника, но, прижавшись к скале, он живо ощущал каж­дое его движение. Вот веревка не движется — Е.М. Аба­лаков задержался перед трудным местом. Прошло не­много времени, и веревка рывками медленно поползла через карабин. Отвоеван еще один метр стены! Несколько раз раздавался стук молотка — это восходитель забивал крюки. Прогремело несколько камней, сброшенных аль­пинистом в пропасть.

— Женя, осталось шесть метров веревки! — крикнул Д.И. Гущин, но ответа не последовало, альпинист шел вперед. Когда у ног Д.И. Гущина оставался только один виток веревки, он услышал заглушённый, но определенно торжествующий крик, а через минуту Е.М. Абалаков показался на вершине пятого «жандарма».

— Полная победа, Данила Иванович! — крикнул он. — «Жандарм» пройден, и путь впереди тоже ясен. Шестой «жандарм» легко обходится справа по кулуару.

Е.М. Абалаков уже видел перед собой снежный гре­бень, ведущий к предвершинным фирновым склонам. До выхода на этот гребень оставалось пройти двести метров нетрудного подъема. Путь через все шесть «жан­дармов» восточного ребра был разведан и подготовлен к штурму! Навесив на скальной стене пятого «жандарма» веревки и веревочную лестницу, альпинисты спустились в лагерь «5900 м».

***

В Ледовом лагере группе разведчиков была устроена торжественная встреча. Сообщение Е.М. Абалакова о том, что путь по гребню подготовлен, было принято с нескрываемым восторгом. Ю.М. Шиянов, прибывший на­кануне с очередным караваном, порывшись в своем рюк­заке, извлек бутылку вина, и оно было выпито за успех предстоящего штурма.

Ю.М. Шиянов сообщил, что автоматическая метеостан­ция доставлена им в Алтын-Мазар. Но обнаружилось, что в пути винты, которыми крепятся крылья ветрового дви­гателя, были утеряны. Запасных винтов не было, и приш­лось спешно заказывать новые. Однако до ближайшего таджикского селения Ляхш, где этот заказ мог быть вы­полнен, было не менее трех дней пути. Недостающие части могли прибыть в Алтын-Мазар только через неделю.

Ю.М. Шиянов отрицательно отозвался о конструкции станции: она слишком громоздка и мало подходит для переноски ее по такому трудному пути. Очевидно, кон­структоры не представляли себе условий доставки станции к вершине пика Сталина. Станция могла быть разоб­рана всего на две части, весившие каждая по 15-16 ки­лограммов. Переноска такого груза через «жандармы» восточного ребра и выше по склонам пика оказывалась даже более трудной задачей, чем предполагалось ранее. На совещании отряда было решено, что, пользуясь остающимся до прибытия метеорологической станции вре­менем, Ю.М. Шиянов и В.И. Маслов вместе с носильщи­ками выйдут в лагерь «5600 метров». В их задачу входила доставка палаток и продуктов в третий высотный лагерь, который предстояло устроить выше шестого «жандарма» на высоте около б 400 метров. Утром 11 августа малень­кий отряд выступил в путь. С площадки Ледового лагеря было видно, как он медленно поднимался по снежным склонам к восточному ребру. Через три часа крохотные, едва заметные точки скрылись за выступом скалы, отряд повернул к подъему на гребень.

Следующий день принес членам отряда новое испыта­ние: утром кто-то заметил, что с восточного ребра спу­скаются люди. Принесли бинокль. Удалось рассмотреть, что спускаются все шесть носильщиков, отправившихся накануне с альпинистами. Было видно, что четверо из них быстро спускаются к лагерю, а двое медленно плетутся позади. Потом один из отставших упал на снег, а второй поволок его вниз по склону.

Через несколько минут все альпинисты, находившиеся в Ледовом лагере, вышли навстречу спускающимся. При встрече выяснилось, что ночью в лагере «5600 м» за­болел носильщик Джамбай Ирале. Горная болезнь у него обострилась тяжелым кашлем и рвотой. Утром его отправили с товарищами вниз. Джамбай был принесен в лагерь и уложен в лучшую палатку. Врач экспедиции В.И. Мас­лов определил у него катаральное воспаление легких, за­болевание, особенно опасное на больших высотах. Несмотря на принятые меры состояние больного все ухуд­шалось, и к утру 14 августа Джамбай Ирале умер. Его похоронили невдалеке от Ледового лагеря на склонах пика Орджоникидзе.

Состав отряда понес вторую, после гибели Н.А. Ни­колаева, утрату. Это был еще один тяжелый удар по подготовке к штурму пика Сталина. Наступила уже сере­дина августа, а лагери на высотах «6400 м» и «7000 м» так и не были созданы. Продукты и снаряжение, предна­значенные для штурма, были занесены только до пунктов «5 600 м» и «5 900 метров». Недовыполнение плана подго­товки грозило серьезными осложнениями при штурме. Альпинисты по пути к вершине должны были теперь, на­чиная от Ледового лагеря, нести тяжелые рюкзаки и рас­трачивать свои силы задолго до решающего этапа вос­хождения. Вдобавок ко всему неизвестно было, когда же в Ледовый лагерь будет доставлена метеостанция: со вре­мени прибытия Ю.М. Шиянова из нижних лагерей не было никаких вестей. Штурм вершины откладывался на не­определенное время.