Главная | Обратная связь

Воля как функция иерархии мотивов.

По мнению А.Н.Леонтьева, ни ситуация выбора, ни факт преодоления препятствий, ни наличие физического усилия сами по себе не свидетельствуют о проявлении воли. Например, человек может сделать выбор, принять решение и поступить вразрез с ним. Леонтьев приводит пример из романа Л.Н.Толстого «Война и мир», когда Пьер Безухов раскладывает пасьянс, чтобы решить отступать из Москвы или оставаться в Москве. Пасьянс говорит, что надо отступать, и Пьер Безухов, ни минуты не думая о дальнейшем, остается в Москве. Напротив, солдат, повинуясь приказу, встает в атаку и этим демонстрирует свою силу воли. Известно, что больные, одержимые различного рода зависимостями (например, наркоманы) демонстрируют удивительную находчивость для того, чтобы добыть наркотик. При этом их деятельность никак нельзя назвать волевой. Животные в период половой активности преодолевают огромные расстояния, чтобы найти партнера, но их действия тоже нельзя отнести к явлениям воли. Так в какой же ситуации мы фиксируем волевой акт?

А.Н.Леонтьев считает, что волевое действие – есть процесс победы открыто социальных и идеальных мотивов в индивидуальной системе иерархии мотивов над объектно-предметными и наглядными. Поясним этот тезис на примере. Допустим, мы имеем феномен некоторого действия, например, «человек ест». Представим себе мотивы, которые гипотетически могут стоять за таким простым действием. Пусть это будут два положительных мотива «утолить голод» и «сделать приятно жене, которая приготовила обед». Очевидно, что действие в таком случае протекает «само по себе», без участия воли. Другая ситуация – человек не ест. Возможно за этим «не-деянием» стоит пара отрицательных мотивов «я сыт и не нуждаюсь в пище» и «обед приготовила злая теща, которой я не хочу доставлять удовольствия зрелищем того, как я с аппетитом поедаю пищу». Очевидно, что и в этом случае о воле говорить излишне. То есть и в первом, и во втором случае мы имеем дело с неволевым (хотя и произвольным) действием, которое основывается на простой сумме влияний актуальных мотивов. А теперь вообразим третью возможность: у человека имеется один побуждающий и один тормозящий действие мотив. Например, «я сыт» и «хочу сделать приятно жене». Что мы увидим в этом случае? Казалось бы, возникает равновероятная альтернатива. Может победить как один мотив, так и другой. Все дело в том, какой в этот момент окажется «сильнее». Однако А.Н.Леонтьев утверждает, что это не так. У сложившейся личности (см. подробно Глава 10), а мы предположим, что герой нашего воображаемого сюжета взрослый человек (вполне зрелая личность), социальный мотив («отношения с женой») за счет волевого акта всегда будет играть решающую роль и возьмет верх над объектным, биологическим («не хочу есть»). Данный эффект А.Н.Леонтьев называет «приматом открыто социальной мотивации». И, соответственно, мы получим сцену «муж ест».

У недостаточно зрелой личности или в ситуации экстремально сильного действия биологического мотива регулирующая роль перейдет к чужой воле – приказу или перейдет во внешний план самокоманды. В своей лекции, посвященной проблеме воли, Леонтьев иллюстрирует такой вариант с помощью анекдотической истории: «У некоторого офицера был денщик. Однажды этот офицер услышал, что денщик его в соседней комнате глубоко вздыхает. Он его, естественно, спросил: «Что ты вздыхаешь?» – «Пить хочется». – «Ну, так ты пойди, принеси воды и напейся». – «Да идти не хочется», Тогда офицер говорит: «Слушай, Иван! Принеси мне стакан воды!» Денщик вскакивает, бежит за водой, приносит стакан воды. «Пей!» История была разрешена».

Теперь обратимся ко второй составляющей исходного тезиса об условиях протекания волевого акта. Например, вам нужно заставить маленького ребенка съесть кашу. Что будет более эффективно: пообещать ему, что он получит вкусное пирожное после того, как съест кашу (идеальная форма мотива) или положить вожделенное пирожное перед ним? Ответ очевиден. В первом случае ребенок мгновенно проглотит нелюбимое блюдо, а во втором - разразится плачем. То есть в случае конфликта мотивов, прием соподчинения их в качестве последовательных этапов деятельности и представленность одного из них в идеальном (воображаемом) плане действует достаточно эффективно. При одновременном (наглядном) же присутствии и каши, и пирожного в поле действия необходимо значительно большее волевое усилие для выполнения требования взрослого. В сюжете с сытым мужем не присутствующий реально, но желаемый образ довольной жены оказывается также крайне действенным.

Таким образом, волевой акт, представляющий, по сути, результат борьбы конкурирующих мотивов, разворачивается в направлении актуализации социального по происхождению и идеального по форме мотива в ущерб биологическому и наглядному.