Агония «Народной Воли» 1881 – 1887 годы

Не смотря на существенные успехи в борьбе с революционным движением, полиция иногда получала от недобитых народовольцев чувствительные удары. Ценой предательства Дегаев получил возможность выехать с женой в Париж, якобы для выяснения замыслов русской эмиграции. Там Дегаев «раскрылся» в содеянном перед заграничным представителем Исполнительного комитета Л.А. Тихомировым. Члены Исполнительного комитета посчитали возможным сохранить жизнь Дегаеву в том случае, если он спасет известных Судейкину революционеров и организует его убийство. Оставив заложницей свою жену, Дегаев возвратился в Санкт-Петербург, где заманил 16 декабря 1883 года к себе на квартиру Судейкина, где его убили народовольцы Н.П. Стародворский и В.П. Коношевич. Вслед за этим при содействии народовольцев Дегаев скрылся за границу. Однако методы Г.П. Судейкина по внедрению агентуры и вербовке арестованных революционеров активно применялись полицией и далее.

В это же время в Швейцарии произошло весьма важное событие. Там образовалась группа «Освобождение труда», первая ставшая нести идеи К. Маркса в Россию. Именно марксисты вскоре превратились в основную «головную боль» для правоохранительных органов Российской Империи. Группу возглавил Г. Плеханов, в нее входили ряд бывших участников организаций «Земля и Воля», «Черный передел» и «Народная Воля», в частности В. Засулич, Л. Дейч. Таким образом, была обеспечена самая тесная преемственность народников и первых русских социал-демократов. Естественно, что конспиративный аппарат новой организации был основан на лучших традициях землевольцев и народовольцев. Образовавшись в конце 1883 года, организация постоянно пыталась установить связи с Россией для распространения своих взглядов. Первоначально этим занимался Л.Дейч, а после его отъезда в Россию и ареста там в 1884 году, за организацию сношений с Родиной стал отвечать П. Аксельрод. Вскоре группа Плеханова наладила первые связи с молодыми российскими социал-демократами, входящими в кружкок Димитра Благоева. Его участник Василий Харитонов вспоминал, что при разгроме их кружка в руки следователей попало одно из писем группы «Освобождение труда». Послание было написано химическими чернилами между строк невинного текста. «Шифр этого письма остался жандармам неизвестен, они так и не разобрали зашифрованного адреса…» - замечает Харитонов, при этом отмечая, что переписка между Петербургом и Женевой была «приличная», но лишь одно письмо попало в руки полицейских. По всей вероятности для шифрования этого письма использовался гамбеттовский шифр, а неудача полицейских криптоаналитиков объяснялась малым количеством перехваченного материала.

А в России полиция продолжала добивать «Народную Волю» и жандармские криптоаналитики вносили немалый вклад в успехи правоохранительных органов. В марте 1884 года в Киеве провалилась подпольная народовольческая типография, хозяином которой являлся Михаил Шебалин. Как указано в жандармских протоколах обыска, при его аресте было изъято: «5 писем на 8 почтовых листах среднего формата, писанные в два текста: один из которых обыкновенный, а другой химическими чернилами и, очевидно, восстановлен составом желтого цвета, частью зашифрованные…». Так же был арестован один из новых руководителей «Народной Воли» В. Караулов, у которого был обнаружен пузырек с полуторахлористым железом. Полиция уже с конца 1870-х годов превосходно знала, это вещество является проявителем химической переписки. Повсеместно при арестах революционеров у них обнаруживали упомянутый реактив.

Рис.2. Василий Караулов член "Народной воли",

один из ее руководителей после арестов 1881 г.

Дело дошло до того, что с середины 1880-х годов даже все письма заключенных в царских тюрьмах стали проверяться полуторахлористым железом на предмет обнаружения в них химического текста. Полицейские специалисты дешифровали эти письма, зашифрованные цифровым шифром. Автором большей их части был Петр Якубович – один из руководителей организации «Молодая Народная Воля»[1]. Эти письма стали весомым доказательством на киевском процессе народовольцев в ноябре 1884 года. Но самым ценным для полиции оказалось найденное в бумагах Шебалина письмо Константина Степурина от 18 февраля 1884 года, адресованное в Киев из Петербурга. Степурин представлял центр «Народной Воли». Помимо прочего Шебалину сообщался адрес для переписки с варшавскими революционерами, и указывался ключ к их шифру – слово «Сосед». Речь шла о партии «Пролетариат», это была польская организация, созданная Людвиком Варыньским. Она имела тесные связи с народовольцами и использовала аналогичную (гамбеттовскую) систему шифрования. В марте 1883 года в Варшаве был организован Центральный комитет «Пролетариата», который утвердил различные шифры – для переписки членов ЦК, для низовых кружков, для связи с группами в Петербурге, Москве и Киеве (там имелись большие диаспоры поляков). Среди этих ключей можно найти слова «Гранит» и «Шелгунов». Польские революционеры использовали русскоязычные ключи к шифрам потому, что большинство из них долгое время жили в России, а, к примеру, Людвик Варыньский вообще родился на Украине и говорил на родном языке с ощутимым акцентом.

Полученная правоохранительными органами информация позволила варшавской полиции разгромить организацию. При задержании лидеров «Пролетариата» Варыньского, а затем Куницкого жандармы изъяли ряд зашифрованных писем. Но главный удар был нанесен при аресте мирового судьи Петра Бардовского, в варшавской квартире которого хранился архив «Пролетариата». Среди его многочисленных бумаг полиция обнаружила перечень ключей к шифрам подполья и обширные списки членов партии во всех городах Польши. Дешифрование полученных материалов привело к полному разгрому «Пролетариата». По решению состоявшегося в Варшаве в декабре 1885 года суда, четверо революционеров было повешено, в том числе Куницкий и Бардовский. Людвик Варыньский, арестованный раньше других, был заточен в Шлиссельбургскую крепость, где вскоре погиб.

Несмотря на очередные успехи правоохранительных органов, попытки воссоздать «Народную Волю». Одна из самых заметных принадлежит легендарному русскому революционеру Герману Лопатину. Лопатин родился в 1845 году. Революционной деятельностью начал заниматься во второй половине 1860-х годов. Не однократно арестовывается, бежит, скрывается за границей, возвращается, снова аресты и побеги. Лопатин был выдающимся человеком своего времени. Он был знаком с Марксом и Энгельсом. Он один из переводчиков первого тома „Капитала" Маркса, вышедшего в России в 1872 г. В 1883 году Лопатин в очередной раз бежал заграницу, но в том же году вернулся в Петербург энергично восстанавливать рассыпавшиеся организации народовольцев и вдохнуть новую жизнь в заглохшую деятельность «Народной Воли». Лопатин предпринял ряд поездок вглубь страны, сколачивал актив партии и сумел добиться определенных результатов. Но 6 октября 1884 году произошел страшный провал. На Невском проспекте Петербурга Лопатина молниеносно арестовали сотрудники полиции. Вот как описывает этот случай народоволец Б. Д. Оржих: "Герман Лопатин, будучи хорошим теоретиком, человеком высокой культуры и глубокой эрудиции, умевший импонировать представителям всех классов интеллигентного общества, был сущим ребенком в конспиративном отношении. Разъезжая по всей России,, собирая и объединяя различные революционные и полезные общественные элементы, он заносил в свою книжку-листовку всех и все под их настоящими именами, большею частью с самыми непростительными для революционера-организатора комментариями и характеристиками, как, например, «Ейск, Лука Колегаев—банкир революции, дал три тысячи, обещал еще», «Луганск—такой-то— техник, прекрасно приготовляет бомбы», и далее характеристики целого ряда членов; группы, и т. д. и т. п. Почти все центральные группы главных городов России, где он успел побывать, были записаны у него в книжке целиком с их адресами, паролями, шифрами и т. п. Он наивно мечтал и упорно утверждал, что проглотит все записи в случае ареста. Но жандармы, к тому же предупрежденные московским провокатором Белино-Бржозовским, оказались хитрее и вырвали; у него листки с адресами прежде, чем он дал себе отчет, что он арестован." В тот же день схватили и Неонилу Салову – хранительницу партийного архива и члена руководящего ядра «Народной Воли». У нее изъяли зашифрованную адресную книжку с 20 криптограммами и несколько писем П. Якубовича. Путем сопоставления бумаг Лопатина и Саловой их удалось полностью дешифровать. Опять начались масштабные аресты. Они проводились в 32 городах, в результате вся организация снова была полностью дезорганизована. И опять крупный успех был достигнут во многом благодаря работе полицейских криптоаналитиков. Всю оставшуюся жизнь Лопатин не смог себе простить этого провала, виновником которого он стал благодаря своей самонадеянности. Лопатина судили в 1887 году и приговорили к смертной казни, которая была заменена бессрочной каторгой. Всего Лопатин находился в заключении 18 лет в одиночной камере Шлиссельбургской крепости, освободили его в 1905 году. Будучи тяжелобольным человеком, от революционной деятельности отошел и занимался литературной работой.

П. Якубовичу удалось избежать первой волны арестов. 3 ноября 1884 года оставшийся он пишет в Женеву Л. Тихомирову. Предчувствуя свой скорый провал, он торопился передать заграничному центру народовольцев все оставшиеся связи: «В случае моего ареста с вами вступит в переписку … один человек… С ним ключом вашим пусть будет на первое время хоть «Народная Воля», одни гласные. На днях арестовали и выпустили некоего Пирогова…, потому что нашли его адрес у какого-то Лоренса в Одессе, хотя и зашифрованный, но разобранный ими. Меня всегда смущало это обстоятельство, что они умеют разбирать шифры. Я вот бы что предложил вам, если согласитесь: будем вперед шифровать так, чтобы каждая четвертая цифра ничего не значила. Дольше, но зато вернее…». Тогда же Якубович послал одной из провинциальных народовольческих групп поистине знаковое послание: «Перед глазами столько примеров гибели людей от сохранения писем и расшифровываемых полицией адресов, что страшно делается поневоле…». Наконец-то наступает осознание, что шифры революционеров вскрываются полицией и очередной подпольщик приходит к выводу о пагубности хранения шифрованной переписки. Но, увы, осознание пришло слишком поздно. В ноябре 1884 года Якубович был арестован. Интересно отметить, что приемам шифрования и использованию средств тайнописи (все того же синеродистого калия) Якубовича обучил никто иной, как предатель Сергей Дегаев. Не мудрено, что все его письма, оказавшиеся в руках жандармов, были ими успешно дешифрованы. Кстати сам Якубович после ареста поделился со следователями криптографической информацией. Он указал на состав симпатических чернил и отметил, что криптограммы революционеров обычно имели тогда вид числовых рядов, а ключами к ним были различные слова или фразы.

Рис.3.Оржих Борис Дмитриевич

Одну из последних крупных попыток «реанимировать» «Народную волю» предпринял упомянутый выше Борис Оржих. Понимая, что работать в крупных городах страны (Петербург, Москва, Киев и Одесса) полиция не даст, так как у нее уже имелся большой опыт в борьбе с революционерами Оржих решил основать новую организацию в провинции на юге России. Основными центрами деятельности народовольцев стали Новочеркасск, Таганрог и Ростов-на-Дону, там он объединил сеть кружков и отдельных лиц, а вскоре организовал две типографии—в Таганроге и Новочеркасске. В орбиту новой организации попали так же Екатеринослав и Харьков – дело ставилось на широкую ногу. Были установлены связи с Санкт-Петербургом и Москвой. В сентябре 1885 года в Екатеринославе удается провести съезд организации. Оржих постоянно переписывался с заграницей, в основном с Л. Тихомировым. Ему и его товарищам удалось издать очередной 11/12 сдвоенный номер газеты «Народная Воля», была организована динамитная мастерская, где по рецептам Н. Кибальчича изготовили бомбы. Начали вынашиваться планы очередных покушений на руководителей Российской империи. Здесь следует отметить, что Оржих был сторонником продолжения террора. Естественно конспирации уделяется огромное внимание. При этом наконец-то пришло понимание, что шифры, используемые революционерами, не являются достаточно стойкими. По этому поводу приведем воспоминания самого Оржиха. В конце 1885 года он встретился со своим старым товарищем, видным деятелем «Народной Воли» периода ее заката, Сергеем Ивановым. В последствии Оржих вспоминал: «Он попросил, чтобы я ему дал… ряд адресов… для писем и явок. Это мне не понравилось. Не потому, что я хоть на миг мог питать даже тень недоверия к нему. Нет. А потому, что у нас, в нашей южной компании, после опыта многих провалов было органическое отвращение к старым методам записи адресов. У каждого из нас была книжка со своими индивидуальными отметками. Например, в таком роде записывал я: «Либералы, банка и плуг, твердый». Это означало для меня: «Симферополь, Крестьянский банк, Каменецкий»… Правда, иногда случалось, что не сразу расшифруешь какую-нибудь тарабарщину; но напрягши память и путем наведений, все-таки доберешься до сути. Когда Сергей Иванов попросил у меня адреса, я знал, что он шифрует по прежнему. Я сказал ему, что шифровка не представляет гарантии, что есть много данных, что жандармы расшифровывают все цифровые шифры.

- Это вздор, - настаивал он, - они расшифровывают только очень первобытные шифры, а главным образом, когда предатели выдают их им. У меня двойной способ, который совершенно невозможно расшифровать.

Однако я настаивал, чтобы он заучил хорошо адреса и уничтожил свои записи, что он и обещал, но впоследствии не успел исполнить».

Надо отметить, что шифрование с помощью опорных слов (фактически это весьма оригинальный вариант использования жаргонного кода) был весьма надежен, но сильно зависел от человеческого фактора, забывчивому человеку такой способ не годиться. Даже обладающий хорошей памятью человек может таким образом зашифровать весьма не большой объем информации. И наконец способом Оржиха удобно защищать информацию при ее хранении, то есть для себя, при передаче другому лицу возможны большие трудности при расшифровании. Что же касается «двойного шифра» С. Иванова, то, очевидно, речь идет о перешифровке с помощью разных систем шифрования. Например, шифртекст, полученный при помощи классического для народовольцев гамбеттовского шифра, перешифровывался например квадратным шифром.

Итак казалось «Народная Воля» возрождается. Однако правоохранительные органы тоже не собирались почивать на лаврах. В конце 1885 года новой организации наносится первый крупный удар. Один из арестованных ранее народовольцев, Антон Остроумов, сидевший в Петропавловской крепости, сообщил правоохранительным органам, что он передал в Ростове-на-Дону типографский шрифт Акиму Сигиде, одному из сотрудников таганрогской типографии. 23 января 1886 года полиция произвела обыск на квартире Сигиды. Подпольная типография была разгромлена, последовали многочисленные аресты в Таганроге и Ростове-на-Дону. Эти события вызвали у революционеров сильное опасение за судьбу и безопасность новочеркасской типографии, в которой была закончена и сбрюширована книга «Борьба общественных сил в России». Были предприняты действия по рассредоточению имевшихся материалов. Здесь следует отметить, что полицейские допустили серьезный промах. Предоставим слово народовольцу А.А.Кулакову: "Вечером 23 января 1886 г., по обыкновению, я направился в типографию, имея в кармане два шифрованных письма, полученных в тот день из-за границы… Подошел к домику, где была типография… Повернув кольцо, я стал открывать калитку, которая несколько приоткрылась, а потом опять прикрылась. Я сильнее нажал на калитку, которая, несколько приоткрылась, и в ней появилась физиономия полицейского-городового, изрекшая: «Не велено пущать». Говорить о том, как я был оглушен этой короткой фразой, излишне. Повернувшись, я сначала медленно, а затем усиленным шагом направился на окраину города, на Касперовку, в квартиру рабочего Тита. Там я написал письма с извещением о провале типографии и не медля отправил их. На следующий день предупредил всех, кого следовало, чтобы меня никто не посещал. Предупреждение оказалось не лишним, так как чуть ли не на следующий день я убедился, что за мной учрежден хотя и наивно-грубый, но неуклонный надзор. По прошествии месяца у меня был произведен безрезультатный обыск, и меня оставили на свободе. Через месяц обыск повторился с теми же результатами, и только 30 апреля 1886 г., после третьего, тоже безрезультатного, обыска, я был арестован". Таким образом, удалось частично локализовать ущерб от провала. Однако полиция наносила все новые удары. В январе 1886 года был арестован Сергей Иванов, шифрованные адреса и явки, данные ему Оржихом, как мы помним из воспоминаний последнего, Иванов уничтожить не успел. В результате их дешифрования полицейские получили ценную информацию.

Тем временем Оржих получил в Москве телеграмму о провале типографии. Он немедленно выехал в Екатеринослав. По дороге проехал в Тулу, Орел, Курск, где закрепил связи и подготовил почву для организации новой типографии, а затем вернулся в Екатеринослав. Там он пытается организовать распространение вывезенной из Новочеркасска книги, но в ночь на 23 февраля 1886 года полиция нагрянула на квартиру М. М. Полякова, где тогда ночевал Оржих. После попытки бежать Оржих с револьвером в руках был арестован и отправлен в местную тюрьму вместе с Поляковым, а через неделю их увезли в Петербург, в Петропавловскую крепость. У Оржиха во время ареста был найден почти готовый материал для 13 номера «Народной Воли», несколько важных писем, походный паспортный стол и 40 экземпляров только-что отпечатанной брошюры «Борьба общественных сил в России», а также написанное им письмо—ответ Тихомирову в Париж, в котором он излагал свой взгляд на современное положение вещей в революционном мире. Защищая идею террора и выдвигая его на первый план, он писал в этом письме: «Мы употребим все усилия, чтобы, насколько это от нас зависит, создать систематический террор». Все эти улики, равно как и находка «динамитных снарядов» в Таганроге под помещением типографии, послужили основанием к обвинению Оржиха, как главного инициатора южной народовольческой организации. За этими событиями последовал полный разгром южных групп и связанных с ними подпольщиков обеих столиц. По процессу 21 народовольца в 1887 году прошли Г. Лопатин, П. Якубович, Б. Оржих, С. Иванов и другие революционеры. Большинство их суд приговорил к смертной казни, замененной затем вечной каторгой. Это произошло потому, что буквально перед этим были повешены пять студентов, участников покушения на императора Александра III, произошедшего 1 марта 1887 года (среди них был Александр Ульянов – старший брат В.И. Ленина). Император просто не решился потрясти общественное мнение в России новыми казнями.

После этих событий «Народная Воля» фактически перестала существовать как единая централизованная организация. Хотя в дальнейшем отдельные небольшие группы оставшихся на свободе народовольцев заявляли о возрождении организации, в серьез эти заявления принимать не стоит. Однако революционное движение в России не прекратилось, в конце XIX века возникли новые революционные организации, которые можно считать приемниками (в том числе и в плане использования криптографии) «Народной Воли». Борьба с самодержавием продолжалась с все нарастающей силой.

Теперь подведем некоторые итоги криптографической деятельности народников. Именно в организациях «Земля и Воля» и «Народная Воля», основанных на жесткой централизации, фактически появились своеобразные криптографические службы, состоящие из людей, отвечавших за разработку шифров, организацию шифрованной связи, распределение ключей и т.д. Народники применяли разные способы шифрования и стеганографии. Основным шифром стал сокращенный гамбеттовский шифр Л. Златопольского. Первоначально используемая буквенная запись криптограмм постепенно трансформировалась в цифровую. Значительный шаг был сделан в разработке симпатических чернил для химической переписки от простейших «бытовых» веществ до сложных химических соединений. Все это разительно отличалось от деятельности революционеров предыдущего периода. Однако централизация имела и обратную сторону, революционеры стали обрастать «бюрократическими» структурами: составлялись списки членов организации, адресов, появлялись различные документы (уставы, программы, инструкции и т.д.), которые хранились длительное время. Хотя, как правило, они хранились в шифрованном виде, правоохранительным органам довольно часто удавалось их дешифровать. Выше неоднократно приводились примеры как из-за этого полицией практически полностью уничтожались крупные организации.

А как видно из вышесказанного успехи правоохранительных органов по дешифрованию переписки революционеров были весьма серьезными. Совершенно очевидно – народовольцы терпели одно поражение за другим, во многом по причине ненадежности применяемых шифров. Абсолютное большинство их основывалось на применении ключевых слов и фраз. Хотя народовольцы использовали и книжные шифры, но прибегали к ним крайне неохотно. Хотя народовольцы постоянно пытались улучшить свои системы шифрования, однако новые шифры, принципиально отличающиеся от используемых, так и не появились. Следует также подчеркнуть, что подпольщики допускали при использовании шифров серьезные ошибки, что помогало полиции их дешифровать. Примерами таких ошибок являются редкая смена ключей, шифрование текста не целиком, а только наиболее «секретной» его части и т.д. Иногда использовались и откровенно слабые шифры типа простой замены. Хорошую помощь дешифровальщикам правоохранительных органов оказывали внедренные в революционные организации агенты и предатели из революционной среды. Информация, добытая из переписки революционных организаций, активно использовалась полицией. На ее основании проводились аресты и обыски, дешифрованные письма являлись уликами в судах и т.д.

Так же следует отметить, что во второй половине ХIХ века появились новые результаты в области криптоанализа. В Берлине и Париже были изданы труды Фридриха Казиского (1863 год) и Огюста Керкхофса (1883 год), где они теоретически разрешили проблемы дешифрования шифра Виженера, который являлся основой большинства революционных шифрсистем. В 90-х годах ХIХ века были опубликованы результаты Этьена Базери[2], также посвященные этому вопросу. Весьма вероятно, что специалисты-криптоаналитики правоохранительных органов Российской империи были знакомы с данными работами или сами разработали методику дешифрования подобных шифров.

В заключении следует отметить, что криптографическая деятельность народовольцев нашла отражение и в художественной литературе. В 1889 году вышел на английском языке писателя-революционера Сергея Степняка-Кравчинского роман «Карьера нигилиста», получивший в русском переводе название «Андрей Кожухов». Только в 1898 году, уже после трагической гибели писателя под колесами поезда, Россия смогла ознакомиться с этой книгой. Ее издание и перевод осуществила вдова Кравчинского. Это была своеобразная «энциклопедия» жизни русского революционера-подпольщика. В романе подробно описан процесс работы с шифрдокументами: проявление стеганографии и работа по расшифровке. Наглядно представлена вся техника нелегальной переписки подпольщиков – подставные адреса, симпатические чернила и шифры. Роман Кравчинского получил самое широкое распространение в канун нового революционного подъема и способствовал обучению конспирации и ведению секретной переписки начинающих русских революционеров.