 |
|
Волевое усилие как один из механизмов
Волевой регуляции
Одними из первых о волевом усилии как специфическом механизме воли загово'
рили в начале XX в. Г. Мюнстерберг, Г. И. Челпанов, А. Ф. Лазурский. Г. Мюн'
стерберг, например, писал: «Если я стараюсь вспомнить название какой'нибудь
птицы, которую я вижу, и оно в конце концов приходит мне на ум, я чувствую его
появление как результат моего собственного волевого усилия» [1997, с. 182].
А. Ф. Лазурский рассматривал волевое усилие как особый психофизиологический
процесс, связанный с реакцией человека на встречающееся препятствие. Он по'
ставил вопрос: «Cуществует ли одно волевое усилие, могущее по произволу чело'
века направляться в различные стороны, или же, наоборот, имеется несколько его
разновидностей, родственных друг другу, но все'таки не тождественных между
собой?» [2001б, с. 17]. К сожалению, на этот вопрос ответ не найден до сих пор,
хотя известно, что в повседневной жизни человек сталкивается с проявлением
волевых усилий в двух направлениях. С одной стороны, это усилия, задачей кото'
рых является подавление побуждений, препятствующих достижению цели. Эти
побуждения связаны с возникающими в процессе деятельности неблагоприятны'
ми состояниями (страх, утомление, фрустрация), которые подталкивают челове'
ка к прекращению этой деятельности. С другой стороны, это волевые усилия, сти'
мулирующие активность, направленную на достижение цели. Эти усилия имеют
большое значение для проявления таких волевых качеств, как терпеливость, упор'
ство, внимательность, настойчивость.
Что же такое представляет собой это волевое усилие? На этот счет в психологии существуют
двоякого рода взгляды…
Согласно одному взгляду, волевое усилие есть совокупность двигательных (главным
образом, мышечных) ощущений. При совершении каких бы то ни было мышечных движений
приходится испытывать чувство напряжения, представляющее собой не что иное, как сово_
купность мышечных ощущений. Именно это мускульное напряжение и воспринимается нами
как чувство усилия.
132Глава 6. Волевая регуляция и волевое усилие (самомобилизация)
Но бывают такие волевые акты, при которых нет мышечного сокращения, а есть или за_
держка этого сокращения, или же другие более сложные психофизиологические обнаруже_
ния. Для объяснения этих явлений была видвинута теория так называемого иннервационного
чувства. Предполагали, что всякого рода нервный импульс, хотя бы он и не повел за собой
мышечного сокращения, но остался бы чисто центральным мозговым процессом, все_таки
сопровождается известным субъективным переживанием, напоминающим волевое усилие.
В качестве доказательства приводились случаи, когда двигательное усилие испытывается
нами, несмотря на то, что сами мышцы, на сокращение которых это двигательное усилие
направлено, отсутствуют совершенно. Это бывает после ампутации, когда человек пытается
двигать, например, пальцами отрезанной ноги, то, несмотря на отсутствие мышц, которые
у него должны были бы сокращаться, он все_таки испытывает известное волевое напряже_
ние. Однако более тщательные исследования Джемса показали, что в этих случаях обыкно_
венно человек сокращает попутно также и некоторые другие сохранившиеся у него мышцы,
все равно как, например, при очень сильном напряжении рук мы невольно напрягаем также и
некоторые другие мышцы тела. И вот мышечные ощущения, возникшие благодаря сокраще_
нию побочных мускулов, и принимались ошибочно за иннервационное чувство.
…До сих пор речь шла, главным образом, о тех волевых усилиях, которые направлены на
совершение известных двигательных актов или на их задержку… Однако наряду с этим суще_
ствует целый ряд волевых актов, направленных на течение представлений, чувствований
и т. п. Здесь уже зачастую не бывает почти никаких движений или двигательных задержек, и
тем не менее волевое напряжение может достигать больших размеров. Вот такого рода процессы
и заставляют обратить внимание на другую теорию, до некоторой степени противоположную
только что изложенной. Согласно этой второй теории, волевое усилие не сводится к каким
бы то ни было двигательным актам, а, наоборот, является самостоятельным, совершенно
своеобразным психофизиологическим процессом. В то время как первое объяснение ссыла_
ется главным образом на данные физиологии и биологии, второе объяснение основывается
преимущественно на данных самонаблюдения — нисколько, впрочем, не исключая возмож_
ности того, что в основе непосредственно воспринимаемого нами чувства волевого усилия
лежит какой_нибудь определенный мозговой процесс или совокупность таких процессов.
Обращаясь к данным самонаблюдения, приходится прежде всего отметить, что волевое
усилие является чрезвычайно характерным элементом всякого вообще сознательного воле_
вого акта. Кроме того, оно представляет собой нечто всегда однородное, на что бы ни было
направлено это усилие, оно всегда нами переживается более или менее одинаково. Наконец,
для нашего сознания оно является чем_то элементарным, неразложимым на дальнейшие,
более простые элементы.
…Мне представляется, что как та, так и другая теория не могут быть приняты во всей
их полноте. С одной стороны, мы видели, что было бы слишком односторонне сводить все
волевые процессы только к движениям или их задержке, так как существует целый ряд
волевых и притом очень напряженных актов, в которых психомоторные элементы крайне не_
значительны. С другой стороны, было бы неправильно, на мой взгляд, волевое усилие пе_
реоценивать, распространяя его на все наши психические переживания. По_моему, следу_
ет резко отличать волевой процесс с его центральным фактором, волевым усилием, от
более общего понятия психической активности. Волевое усилие представляет собой одну
из основных психических функций, занимающую в нашей душевной жизни свое опреде_
ленное место наряду с чувствованиями и интеллектуальными процессами.
Лазурский А. Ф. 2001. С. 235–237, 238
6.6. Волевое усилие как один из механизмов волевой регуляции 133
М. Я. Басов [1922] рассматривал волевое усилие как субъективное выражение
регулятивной функции воли, которую он отождествлял с вниманием. Он считал,
что внимание и волевое усилие — это одно и то же, только обозначаемое разными
терминами. Таким образом, М. Я. Басов косвенно присоединялся к первому
из предположений А. Ф. Лазурского: механизм волевого усилия для всех случаев
един.
К. Н. Корнилов считал волевое усилие основным признаком воли, поэтому дал
следующее определение воли: это «психический процесс, который характеризу'
ется своеобразным усилием и получает свое выражение в сознательных действи'
ях и поступках человека, направленных на достижение поставленных целей»
[1941, с. 266]. Признание центрального положения вопроса о волевом усилии
в проблеме воли имеется в работах В. И. Селиванова, В. К. Калина и других.
Однако встречается и другая точка зрения.
Ш. Н. Чхартишвили не считал волевое усилие признаком волевого поведения.
По этому поводу он писал: «Многие исследователи понимают, что определение
воли через признаки интеллекта является недоразумением и находят выход в при'
внесении в определение воли другой стороны поведения, а именно — момента
усилия. Протекание волевых актов зачастую наталкивается на некоторое препят'
ствие, преодоление которого требует внутреннего усилия, своего рода внутренне'
го напряжения. Этот момент усилия, или способность преодолевать препятствия,
объявляется вторым признаком воли.
Однако внутреннее напряжение, — продолжал Ш. Н. Чхартишвили, — и способ'
ность преодолевать препятствия не чуждо и животному. Птицам требуется исклю'
чительное усилие, чтобы преодолеть бурю, свирепствующую в открытом море, и
достичь конечной цели своего полета. Зверь, попавший в капкан, совершает колос'
сальное усилие для того, чтобы вырваться на свободу. Словом, способность совер'
шать усилие, необходимое для преодоления препятствий, возникающих на жизнен'
ном пути, присуща всем живым существам, и нет ничего удивительного в том, что
человек, приобретя способность сознания, сохранил и это свойство. Однако живот'
ное, несмотря на то, что оно в не меньшей мере обладает способностью совершать
усилие и бороться с препятствиями, никто не считает существом, обладающим
волей» [1967, с. 73]. По поводу последнего утверждения могу заметить — и на'
прасно. У животных безусловно есть зачатки волевого поведения, и одним из них
является проявление ими волевого усилия, о чем писал и П. В. Симонов. Ошиб'
ка Ш. Н. Чхартишвили, мне представляется, состоит в том, что вместо отрица'
ния волевого усилия как признака воли ему нужно было признать наличие за'
чатков воли и у животных.
Устранение волевого усилия из воли приводит Ш. Н. Чхартишвили к стран'
ным заключениям и в отношении поведения человека. Так, он писал: «Алкоголик
или наркоман, находящийся в плену укоренившейся потребности в алкоголе или
морфии, осознает эту потребность, осознает пути и средства, необходимые для
приобретения крепкого напитка или морфия, и зачастую прибегает к максималь'
ному усилию для преодоления препятствий, возникших на его пути к удовлетво'
рению своей потребности. Однако было бы ошибкой считать проявляющиеся
в подобных актах поведения осознанность потребности и напряженные усилия
134Глава 6. Волевая регуляция и волевое усилие (самомобилизация)
производными от воли явлениями и полагать, что чем сильнее и упорнее стремле'
ние к удовлетворению подобных неукротимых потребностей, тем сильнее воля. По'
требность может активизировать работу сознания в определенном направлении
и мобилизовать все силы, необходимые для преодоления препятствия. Но это
может не быть действием воли. Поэтому нельзя считать, что в указанных призна'
ках поведения проявляется специфическая особенность воли» [там же, с. 73–74].
Нельзя не видеть в этом утверждении отголосков идеологизированного под'
хода к оценке волевого поведения. Алкоголизм и наркомания считаются в обще'
стве отрицательными наклонностями, поэтому кто эти наклонности не может пе'
ребороть, тот безвольный. Но, во'первых, надо спросить у самого алкоголика или
наркомана, а хочет ли он их перебороть, а во'вторых, какая разница в проявлении
усилия при решении школьником задачи и добывании алкоголиком спиртного?
И в том и в другом случае поведение мотивировано, и в том и в другом случае мы
наблюдаем произвольное управление усилием (ведь нельзя же полагать, что уси'
лие это проявляется алкоголиком непроизвольно). Поэтому с точки зрения меха'
низмов управления поведением разницы в этих случаях нет. Следовательно, и тот
и другой проявляют силу воли при достижении намеченной цели.
В. А. Иванников пишет: «Признание усиления мотивации главной функци'
ей воли отмечалось еще в работах прошлого века и сегодня содержится в рабо'
тах самых разных авторов. Для объяснения этого феномена воли предлагались
различные решения, но наибольшее распространение получила гипотеза о воле'
вом усилии, исходящем от личности». И далее В. А. Иванников ставит вопрос:
«Не является ли понятие волевого усилия остатком от постепенного наступле'
ния экспериментальных исследований на выяснение природы и механизмов
побуждения личностной активности, остатком, не нашедшим пока еще своего
объяснения и экспериментальных приемов исследования?... Попытки оправдать
введение понятия волевого усилия, исходящего от личности, необходимостью
признания собственной активности личности, не вытекающей из наличной си'
туации, вряд ли являются состоятельными... Задача заключается не в том, что'
бы ввести еще одно побуждающее начало, а в том, чтобы через имеющиеся меха'
низмы найти возможность объяснения свободной самостоятельной активности
личности» [1985, с. 50].
Развивая свои сомнения, В. А. Иванников пишет, что «наряду со сферой моти'
вации личность становится вторым источником побуждения к активности, при'
чем в отличие от мотивов личность не только побуждает, но и тормозит актив'
ность. Возникающая при этом теоретическая неловкость, видимо, мало кого
смущает, и в итоге получается, что побуждает и мотивационная сфера личности,
и сама личность, произвольно создавая волевое усилие» [там же].
Мне представляется, что никакой неловкости, о которой говорит В. А. Иван'
ников, в действительности нет и быть не может. Ведь возникшая у него неловкость
основана на некорректном противопоставлении личности мотиву. Такое проти'
вопоставление появилось у автора, очевидно, потому, что за мотив он принял,
вслед за А. Н. Леонтьевым, предмет удовлетворения потребности, который нахо'
дится как бы за пределами личности. В действительности мотив есть личностное
образование и одна из составляющих произвольного управления, т. е. воли в ши'
6.6. Волевое усилие как один из механизмов волевой регуляции 135
роком понимании, и поэтому противопоставлять мотив личности — это все рав'
но, что противопоставлять часть целому. Личность управляет своим поведени'
ем как с помощью мотива, так и с помощью волевого усилия, между которыми,
как отмечал В. И. Селиванов, действительно имеется качественное различие. Если
мотив — это то, ради чего совершается действие, то волевое усилие — это то, по'
средством чего осуществляется действие в затрудненных условиях. Никто не
действует, писал В. И. Селиванов (1974), ради волевого напряжения. Волевое
усилие — лишь одно из необходимых средств реализации мотива.
Поэтому В. К. Калин справедливо подчеркивает, что если неверно отрывать
мотив от воли или заменять волю мотивом, то столь же неверно и мотив подме'
нять понятием «воля».
Вспомним, как вела себя Людмила в саду у Черномора в пушкинской поэме
«Руслан и Людмила»:
В унынье тяжком и глубоком
Она подходит — и в слезах
На воды шумные взглянула,
Ударила, рыдая, в грудь,
В волнах решилась утонуть —
Однако в воды не прыгнула
И дале продолжала путь.
...Но втайне думает она:
«Вдали от милого, в неволе,
Зачем мне жить на свете боле?
О ты, чья гибельная страсть
Меня терзает и лелеет,
Мне не страшна злодея власть:
Людмила умереть умеет!
Не нужно мне твоих шатров,
Ни скучных песен, ни пиров —
Не стану есть, не буду слушать,
Умру среди твоих садов!»
Подумала — и стала кушать.
А вот другой, уже реальный случай. В. Шпеер, министр вооружений гитлеров'
ской Германии, писал в своих «Мемуарах» о днях, проведенных под арестом по'
сле поражения его государства во Второй мировой войне: «Подчас мне приходи'
ла мысль добровольно уйти из жизни... В Крансберге один из ученых'химиков
рассказал нам, что если раскрошить сигару, затем растворить в воде и выпить эту
смесь, то вполне возможен смертельный исход; я долгое время носил в кармане
искрошенную сигару, но, как известно, между намерением и действием дистанция
огромного размера» [1997, с. 669].
136Глава 6. Волевая регуляция и волевое усилие (самомобилизация)
Это те случаи, когда «суждены нам благие порывы, но свершить ничего не
дано». Для свершения требуется осуществить волевое усилие.
Филогенетической предпосылкой возникновения волевого усилия явля'
ется способность животных к мобилизации усилий для того, чтобы преодо'
леть встречающиеся препятствия на пути к биологической цели. Это так на'
зываемое «преградное» поведение животных (П. В. Симонов [1971]). Если бы
у них не было этого механизма, животные просто не выжили бы. Нельзя не
отметить, что у животных имеется и механизм регуляции таких усилий, их
дозирования (вспомним кошку, вспрыгивающую на предметы разной высо'
ты). Но если у животных подобное использование усилий осуществляется
непроизвольно, то человек приобретает способность пользоваться этими уси'
лиями сознательно.
Локке [Locke, 1968] в своих экспериментах показал, что повышение трудно'
сти выбираемой цели приводило к более высоким достижениям; они были выше,
когда уровень трудности цели был неопределенным или когда от испытуемого
требовалось просто «работать как можно лучше». Автор справедливо полагает,
что после принятия трудной цели испытуемые были вынуждены мобилизовы'
вать все силы для достижения этой цели. Однако, как отмечают Кукла [Kukla,
1972] и Майер [Meyer, 1976], разработавшие модель «расчета усилий», макси'
мальное увеличение усилий происходит при таком уровне сложности, который,
по мнению субъекта, еще является преодолимым. Это тот предел, за которым
уровень усилий резко падает.
В. И. Селиванов писал, что волевое усилие является одним из главных
средств, с помощью которых личность осуществляет власть над своими побуж'
дениями, избирательно пуская в действие одну мотивационную систему и за'
тормаживая другую. Регуляция поведения и деятельности осуществляется не
только опосредованно — через мотивы — но и прямо, через мобилизацию, т. е.
через волевые усилия.
В. И. Селиванов, подчеркивая связь волевого усилия с необходимостью
преодоления препятствий, трудностей, считал, что оно проявляется во вся'
кой нормальной работе, а не только в экстремальных ситуациях, например
при утомлении, как полагают некоторые психологи. Он утверждал, что «при
таком взгляде на роль волевого усилия оно выглядит инструментом лишь непри'
ятного и вредного для организма деспотического принуждения, когда рабо'
тать уже нет мочи, а надо. Несомненно, такие ситуации могут иметь место
в жизни человека, особенно в экстремальных условиях. Но это лишь исклю'
чение из правила» [1975, с. 20]. Действительно, волевое усилие используется
человеком не только при изнеможении, но и на начальной стадии развития
утомления (при так называемом компенсированном утомлении), когда чело'
век поддерживает свою работоспособность на заданном уровне без деспотиз'
ма и ущерба для здоровья. Да и простое нажатие на динамометр — это тоже
проявление волевого усилия. Другой вопрос — любая ли деятельность тре'
бует использования волевого усилия. В отличие от В. И. Селиванова, я пола'
гаю, что не любая.
6.7. Природа волевого усилия 137
Как отмечает В. И. Селиванов, центральное место в диагностике воли (пони'
маемой им как мобилизация психических и физических возможностей) занимает
измерение волевого усилия, которое в большей или меньшей мере присутствует
в разных волевых действиях (о том, что действительно измеряется, — волевое
усилие или что'то другое, речь пойдет в главе 13).
Волевое усилие качественно отличается от мышечного усилия, наблюдаемого нами, например,
при поднимании тяжестей, при быстром беге, а в меньшей мере – при сдвигании бровей, сжима_
нии челюстей и т. п. В волевом усилии движения часто минимальны, а внутреннее напряжение
может быть колоссальным. Примером этого может служить усилие, которое приходится делать
бойцу, остающемуся на посту под огнем неприятеля, парашютисту, прыгающему с самолета, и т. п.
При волевом усилии всегда имеется и мышечное напряжение. Припоминая какое_нибудь
слово или внимательно рассматривая что_либо, мы напрягаем мышцы лба, глаз и т. п. Тем
не менее отождествлять волевое усилие с мышечным напряжением было бы совершенно
неверно. Это значило бы лишить волевое усилие его особого содержания.
Корнилов К. Н. 1948. С. 326–327
Имеется несколько определений волевого усилия. К. К. Платонов определял
его как переживание усилия, являющееся обязательным субъективным компонен'
том волевого действия, Б. Н. Смирнов — как сознательное напряжение психиче'
ских и физических возможностей, мобилизующих и организующих состояние и
деятельность человека ради преодоления препятствий. Чаще всего под волевым
усилием понимают сознательно и большей частью осознанно совершаемое внут'
реннее усилие над собой, являющееся толчком (импульсом) к выбору цели, к кон'
центрации внимания на объекте, к началу и остановке движения и т. п.
В. К. Калин считает волевое усилие основным операциональным механизмом
волевой регуляции. Он определяет волевое усилие как «однонаправленное регу'
лирующее проявление сознания, приводящее к установлению или удержанию
необходимого состояния функциональной организации психики» [1989а, с. 53].
С. И. Ожегов [1985] определяет усилие как напряжение сил. Именно в этом
значении я понимаю и волевое усилие: это сознательное и преднамеренное напря'
жение физических и интеллектуальных сил человеком.
Исходя из такого понимания, я отличаю его от волевого импульса, осуществ'
ляющего запуск (инициацию) произвольных действий.