Главная | Обратная связь

Учение об обозначающем учение об обозначаемом 1 страница

(учение о понятии, суждении, умозаключении и теория познания)

Исходным пунктом системы философии стоиков был сенсуа­лизм, и потому более последовательные из стоиков (представи­тели ранней Стой) не признавали врожденных идей, но счита­ли, что все понятия имеют опытное происхождение. Но сенсуа­лизм у стоиков сменяется рационализмом в понимании сущности познания Вселенной. Эта сущность, по их учению, может быть познана только разумом. Полная достоверность принадлежит истинам, познаваемым разумом и сформулированным в научной системе.

Душа, которая вначале является совершенно пустой, посте­пенно в результате воздействия на нее предметов и явлений внешнего мира наполняется представлениями. А после того как эти предметы и явления были восприняты, о них сохраняется память. Из множества сходных представлений затем образуется опыт. Далее от восприятий совершается переход к общему по­нятию. Образование понятий происходит у людей отчасти само по себе, стихийно, отчасти сознательно и преднамеренно путем деятельности мышления, которая руководствуется научным ме­тодом. В первом случае в качестве естественных продуктов мыш­ления возникают общие для всех людей понятия, которые долж­ны расцениваться как общеобязательные предположения «анти­ципации». Эти понятия являются естественными не в смысле врожденности их, но в том смысле, что они с естественной необ­ходимостью возникают у всех людей в процессе их умственного развития: постепенно к 14-му году жизни человека они все бо­лее и более накапливаются, образуясь из восприятий и пред­ставлений. Благодаря этому человеческое мышление от единич­ного возвышается к общему. Что же касается сознательного преднамеренного образования понятий в науках, то оно совер­шается по нормам, устанавливаемым диалектикой. Научные по­нятия стоики называли техническими. В качестве критерия, на основании которого можно отличить истину от заблуждения, стоики вместо аристотелевских материального критерия соот­ветствия мысли самим вещам и формального критерия со­гласия истины с собой выдвигали новый принцип. Критерием

истины они считали ясность, непосредственную очевидность, с какой представление действует на ум. Такое представление стоики называли «каталептическим представлением». Смысл термина «каталептический» остается спорным: одни толкуют его чак «постигаемое», другие —как «постигающее». Вероятно, этот термин имел и то и другое значение одновременно.

Свое учение о разных степенях достоверности Зенон из Ки-тиона, основатель Стой, выразил в следующей образной форме. Он сравнивал ощущения с распростертыми пальцами, призна-вание содержания восприятия (обозначаемое термином «синка-татезис», т. е. согласие) — с немного согнутыми пальцами, по­стижение же самого предмета (обозначаемое термином «ката-лепсис»)—с пальцами, сжатыми в кулак, научное знание—-с кулаком, который к тому же сжат другой рукой. Научное зна­ние, по учению стоиков, представляет собой незыблемый ката-лепсис.

Каталепсис (схватывание)—это такая истина, которая на­столько очевидна, чго она, так сказать, «схватывает» нас, при­нуждает к согласию, неотразимо навязывает нам себя.

Каталептическое представление, которое является критери­ем истины, исходит от какого-либо реального предмета, прину­дительно действует на субъекта, вызывая в нем согласие, и та­ким образом порождает каталепсис.

Не все истинные представления по учению стоиков являются каталептическими. Истинные представления должны соответст­вовать действительности, должны ее постигать. Но не всякое истинное представление для того или иного субъекта имеет при­нудительную силу непосредственной очевидности. И в отноше­нии каждого отдельного представления возникает вопрос: обла­дает ли оно непосредственной ясностью и очевидностью или не обладает таковой? Согласие с содержанием представлений, при­знание их истинными или несогласие с ним, отказ признать их истинными зависят от свободного решния субъекта.

Термин «каталептическое представление» может иметь тро­який смысл: 1) представление, которое «улавливает» свой пред­мет, отражает его верно и точно; 2) истинное представление, которое является правильно постигнутым нами знанием пред­мета; 3) представление, захватывающее нас, овладевающее нами, вынуждающее нас принять его. Таким образом, этот тер­мин обозначает либо отношение представления к предмету, им постигаемому, либо отношение его к нашему знанию, либо от­ношение его к познающему субъекту. Историки логики отмеча­ют трудность решения вопроса, какое из этих трех значений термина «каталептический» имели в виду стоики.

Вопрос о критерии истины, об условиях истинности наших знаний был основным вопросом теории познания стоиков. В фи­лософской системе стоиков он являлся сложной проблемой.

Стоики были догматиками, они не только считали возможным познание истины, но и считали свою философскую систему окон­чательной истиной в последней инстанции. Исходный пункт тео­рии познания стоиков был сенсуалистическим. Стоикам принад­лежит знаменитое, повторенное' впоследствии Локком, сравне­ние первоначального состояния души с чистой навощенной дощечкой, на которой еще ничего не написано. Все свое содер­жание душа, по учению стоиков, получает от воздействия на нее вещей материального мира в виде ощущений, являющихся от­печатками этих воздействующих на нее вещей.

Догматический взгляд стоиков на науку как на систему та­ких положений, которые являются непоколебимой окончатель­ной истиной, приводит к тому, что они объявляют научное зна­ние конечным критерием истины. Но этим они вступают в про­тиворечие с исходным сенсуалистическим положением своей философской системы. Истину стоики понимали материалисти­чески, как соответствие наших представлений, понятий, сужде­ний, умозаключений самой объективной действительности. Но при формулировке критерия истины, когда стоики ищут его в непосредственной очевидности для нашего сознания тех или иных представлений, они становятся на субъективно-идеалисти­ческую точку зрения. Все дело для них в'сознании несомненно­сти того или иного положения, в непоколебимости убеждения в том, что данное восприятие, представление, суждение совпа­дает с тем, что находится в самом объективном мире.

В стоической школе существовали разные взгляды по вопро­су о критерии истины: одни стоики (Зенон) считали таким кри­терием «каталепсис», другие (Хрисипп) — ощущения и «пролеп-сис» (предвосхищение), третьи (Аристон и Посидоний)—«пра­вильный разум».

Стоики более позднего периода обращаются не только к на­учным истинам, но и к общему мнению людей, к положениям, освященным традицией, языком, практикой. Они ссылаются на общее согласие людей. Этот взгляд связан с поворотом стоиче­ской школы вправо, с возобладанием в ней идеалистических тенденций.

•Стоики учили, что хотя чувства и являются единственным первоисточником всего нашего знания, но они могут быть нена­дежны, и им нельзя слепо доверять. Вследствие этого необходи­ма теория познания, которая разъясняет роль внешних чувств как средства познания. Основатель Стой Зенон учил, что все существующее телесно и душа тоже телесна, ощущение же есть отпечаток, производимый в телесной душе другими вещами ма­териального мира. Таким образом, Зенон мыслил ощущение как телесный процесс. Хрисипп называет этот отпечаток «изменени­ем» души, но отпечаток может быть ясным и отчетливым, а мо­жет быть и неясным, смутным, неточным. Субъект поэтому двоя-

ко относится к чувственным восприятиям: относительно одних он дает свое согласие (синкататезис), а относительно других он такого согласия «е дает. Для того чтобы было дано такое со­гласие, необходимо испытание самого чувственного представле­ния со стороны его ясности и отчетливости, исследование разу­мом его достоверности Таким образом, познавательный матери­ал, даваемый ощущением, должен быть обработан логическим мышлением для того, чтобы получить безусловно истинное зна­ние. Ложные, ошибочные взгляды имеют своей причиной поспеш­ное согласие души по отношению к необоснованным положе­ниям.

Стоики подчеркивают активность души в процессе познания. Для познания необходимо активное «схватывание» душой имею­щегося в ней чувственного впечатления. Но такое «схваченное» душой впечатление еще не есть истинное знание, оно находится на полпути между истинным знанием и простым мнением. Истин­ным знанием стоики считают абсолютную истину, которая ни­когда не может быть поколеблена и изменена. Такую абсолют­ную достоверность стоики приписывали каталептическим пред­ставлениям.

Последней инстанцией (высшей нормой и конечным крите­рием) познания истины стоики признавали разум, рассматривая человеческий разум как истечение мирового разума (Логоса). Однако, по их учению, разум не является единственным и уни­версальным критерием. Он — лишь последняя инстанция в позна­вательном процессе. Уже и ощущения выступают у стоиков в качестве одного из критериев истины, поскольку имеются аде­кватные чувственные данные, отражающие объективную дейст­вительность так, как она есть. Но стоики подчеркивают, что ощущениями схватывается не все, что имеется в вещах.

В учении стоиков о критериях истины чувствуется влияние Демокрита. Подобно последнему, они решающее значение припи­сывают «мудрецу»: совершенным знанием обладает мудрейший. Вслед за Демокритом стоики требуют критического отношения к данным чувственного восприятия, считая, что им можно дове­рять лишь тогда, когда они осуществляются в условиях, гаран­тирующих достоверность их показаний (если деятельность орга­нов чувств протекала нормально, если ощущаемый предмет на­ходился не на слишком отдаленном расстоянии и самое восприятие не длилось слишком короткое время, если сам про­цесс восприятия предмета был тщательным, и т. п.).

Точно так же вслед за Демокритом стоики утверждают, что только мышление, вооруженное правильными логическими при­емами, заслуживает доверия. Хрисипп в качестве твердых истин, могущих служить опорой истинного знания и критериями для проверки истинности или ложности остальных представлений, признавал, с одной стороны, каталептическое представление, с

другой, пролепсис, т. е. естественно возникающие одинаково у всех людей общие понятия.

Влияние Демокрита особенно сказывается в учении стоика Боэта, который к трем демокритовским критериям (ощущению, разуму и влечению) прибавляет четвертый — науку.

В своей теории познания стоики были номиналистами. По их учению, только единичные вещи имеют реальное существование, а общее существует только в человеческом уме в качестве чисто субъективной мысли. Таким образом, они примыкают в этом вопросе к киникам (Антисфену) и выступают против учения Платона и Аристотеля, признававших реальное существование общего.

Стоики считали родовые понятия продуктами воображения, которым ничего не соответствует в объективной действительно­сти. Родовые понятия охватывают бесконечное множество одно­родных предметов и явлений, и на них основываются общие суж­дения, имеющие огромное познавательное значение, так как из них слагается научное знание. Здесь учение стоиков совершает скачок от эмпиризма к рационализму; этот скачок остается у них необоснованным, поскольку ими не определено и не уяснено, ка­ким образом общие понятия, не отражающие объективной дей­ствительности, могут служить основанием науки

Основные положения теории познания стоической школы установил ее основатель Зенон. Всесторонняя же разработка тео­рии познания и логики Стой принадлежит Хрисиппу, бывшему главой школы с 230 по 207 г. до н. э.; его называют «вторым основателем Стой». Хрисипп подробно разработал стоическую силлогистику, в которой главное место занимали условные и дизъюнктивные силлогизмы. В разработку логики Хрисипп ввел тот педантический формализм, который позже стал господствую­щей чертой схоластической логики.

По учению стоиков, признаком всякого истинного положения является его логическая доказуемость. Поэтому главным разде­лом логики в узком значении этого слова является учение о до­казательстве (как и у Аристотеля). Всякое доказательство со­стоит из умозаключений. Составными же частями умозаключения являются суждения. Стоики полагают, что только суждениям принадлежит признак истинности или ложности. Что касается умозаключений, то, по их мнению, можно говорить лишь об их формальной правильности или неправильности.

Суждения стоики делили на простые (категорические) и слож­ные. Простые суждения они, вслед за Аристотелем, классифици­ровали по качеству, количеству и модальности. Сложные же суждения стоики делили на гипотетические (условные), разде­лительные, соединительные и на другие виды. Хрисипп считал, что основными и первичными умозаключениями являются не

категорические, а те, в которых большей посылкой является слож­ное суждение (гипотетическое, разделительное, соединительное).

Выдвигая на первый план гипотетические (условные) умоза­ключения, стоики указывали на возможность превращения кате­горических и разделительных суждений в условные путем при­дания категорическим и разделительным суждениям формы условных суждений. Так, суждение «А есть В» можно предста­вить в форме: «Если есть А, то есть и В», а суждение «А есть или В, или С» можно облечь в форму: «Если есть А, то оно есть или В, или С».

По учению стоиков, для истинности заключения необходимы два условия: во-первых, чтобы посылки в силлогизме были истин­ными суждениями и, во-вторых, чтобы вывод заключения из по­сылок был формально правильным.

Трактуя об «обозначаемом», стоики все высказывания делят на неполные и полные, т. е. на предикаты и предложения. Из предложений, по их учению, суждениями являются те, в которых что-нибудь утверждается или отрицается и которым присуща или истинность, или ложность.

Отрицая объективное существование общего, стоики совер­шенно по-новому, в сравнении с Аристотелем, строят свое учение о понятии и суждении. Поскольку в своей философской системе стоики стояли на номиналистической позиции, в их логике де­ление на роды и виды занимает весьма незначительное место, хотя они и «е игнорировали совсем это деление.

Различие между стоической и аристотелевской логикой хо­рошо видно на примере теории дефиниции. В учении стоиков об определении нет вопроса ни о роде, ни о виде, ни о сущности. По их учению, дефиниция есть перечисление признаков, прису­щих вещи. Так, Хрисипп определял дефиницию как «отчет о соб­ственном», а Антипатр—как «речь, разъясняющую вполне по­средством анализа».

По учению стоиков, дефиниция не указывает видообразую-щего отличия, она перечисляет различия вообще. То, что имя вы­ражает в целом, дефиниция выражает более подробно, более детально. Так, например, стоики дают следующее определение человека: «Животное разумное, смертное, обладающее умом и способное к науке».

Подобно теории дефиниции, и теория логического деления у стоиков носит номиналистический характер. Они не признают деления, основанного на самой природе вещей, и поэтому допу­скают множество различных способов логического деления.

Иначе, чем Аристотель, стоики трактуют и вопрос о катего­риях. Существенное различие в понимании категорий у стоиков и Аристотеля Прантль и Брошар объясняют тем, что у стоиков категории трактуются номиналистически и не рассматриваются как роды сущего. В отличие от Аристотеля <они строят учение

о категориях на принципе субординации, а не на принципе ко­ординации.

В системе категорий стоиков каждая предыдущая категория входит в последующую, получая в ней новую определенносгь. Из аристотелевских категорий у стоиков остаются только четыре: субстанция, качество, состояние и отношение. Таблица категорий у стоиков принимает следующий вид: 1) субстрат, или субстанция, 2) субстанция, обладающая определенным каче­ством, 3) субстанция, находящаяся в определенном состоянии, обладающая определенным качеством, и 4) субстанция, находя­щаяся в определенном отношении, обладающая определенным состоянием и имеющая определенное качество.

Таким образом, у стоиков по сравнению с Аристотелем изме­няются смысл понятия «категория» и его роль в -процессе по­знания.

Поскольку стоики считали общие (родовые) понятия чисто субъективными образованиями, которым ничто не соответствует в объективной действительности, они подобным же образом рас­сматривали и категории. Поэтому для них категории не являют­ся наивысшими родами сущего, тем более что, по их учению, все сущее однородно (существуют лишь единичные тела). У стоиков категории являются лишь различными способами мышления. О каждом теле мы можем мыслить как о субстанции, и как об обладающем определенным качеством, и как о находящемся в каком-либо состоянии и в том или ином отношении к другим телам.

Этот различный подход к вещам находит свое выражение как в области мышления, так и в области языка, в логических и грам­матических категориях. Основанием логического деления кате­горий у стоиков служит различие мыслительного подхода к изу­чаемой вещи, различие принимаемой в том или ином случае точ­ки зрения на нее.

Ё отличие от Аристотеля стоики признают единую наивысшую универсальную категорию, охватывающую все сущее и все сто­роны его. Такой категорией является субстанция (тело). Но над этой категорией у стоиков стоит еще другая категория — «нечто», охватывающая не только все существующее, но и воображаемое, не только телесное, но и бестелесное.

К предметам, не имеющим субстанционального существова­ния, стоики относят пространство, пустоту, время и умопостигае­мые чистые объекты мысли. К чистым объектам мышления отно­сятся такие понятия, как качество, состояние и отношение, пото­му что они как таковые реально не существуют, поскольку реаль­но существуют только отдельные тела, имеющие определенные качества и состояния и стоящие в определенных отношениях к другим телам. Различие между качеством и состоянием стоики усматривают в том, что первое относится к самой сущности

субстанции. Качество есть существенное постоянное свойство тела, а состояние представляет собой временное, изменяющееся пребывание вещи в движении или покое и т. п. Случайным, пре­ходящим свойством вещей является и отношение. Так, один и тот же (предмет то движется, то находится в покое, и отношения пред­метов к другим предметам постоянно изменяются.

Благодаря наличию определенного качества каждая вещь есть именно то, что она из себя представляет, и имеет свои осо­бенности, отличающие ее от других вещей. Однако, хотя понятие качества само по себе и мыслится стоиками как объект чистой мысли, они учат, что всякое качество, присущее какой-либо отдельной единичной вещи (например, красный цвет той или иной вещи, но не красный цвет вообще), реально существует как особое тело природы, проникающее данную единичную вещь.

Таким образом, у стоиков качество рассматривается в двоя­ком смысле: как индивидуальное качество каждой отдельной вещи, которое реально существует, и как общее качество, кото­рое реально не существует и есть объект чистой мысли. В отли­чие от качества, являющегося существенным свойством вещей, состояния и отношения являются случайными, преходящими свойствами их.

Природа суждения также понимается стоиками иначе, чем в аристотелевской логике.

Особенностью стоического учения о суждении было то, что они исходили не из категорического суждения, как Аристотель, а из сложной «пропозиции» — условного суждения. Пропозицию стоики истолковывают как «совокупное», т. е. как соединение двух предложений, находящихся в определенном логическом отношении друг к другу. Такое понимание природы суждений у стоиков обусловлено номиналистическим характером их логики. Стоики стремятся как можно меньше пользоваться общими по­нятиями. Для стоической логики были малопригодны такие суж­дения и умозаключения, в которых речь идет о связи между общим и единичным или между двумя общими понятиями. Более приемлемыми для них были условные суждения, утверждающие, что если дан один факт, то вместе с ним дан и другой факт, или если какая-либо конкретная вещь обладает таким-то качеством, то она обладает и другим определенным качеством. Поэтому стоики стремятся все рассуждения облечь в форму условных суж­дений: «Если Сократ человек, то он смертен», «Если наступает день, то становится светло» и т. п. Стоики не отрицают пользы категорических суждений в жизненной практике, но их роль в логике стоиков сводится к констатации данных непосредственного чувственного восприятия.

Но, поскольку науке для достижения новых истин приходится оперировать выводами, логика есть наука о выводах. По своей природе условные суждения имеют форму вывода, причем наибо-

лее естественную и простую форму, поэтому, по мнению стоиков, логика и должна начинать свое исследование с анализа условных суждений. Вследствие этого в логике нет места для количествен­ной характеристики суждений. Стоики не могут принять аристо­телевский логический квадрат и ло-иному строят учение о при­роде контрарных и контрадикторных суждений, вкладывают иной смысл в термины «противоположный» и «противный».

Зенон и Хрисипп отвергают учение о том, что суждение есть включение субъекта суждения в некоторый класс. По учению стоиков, в суждениях речь идет не о родах, которые содержат в себе виды, но об индивидах и группах качеств, связанных между собой по определенным законам. Если Сократ имеет качества, выражаемые словом «человек», то он имеет и качество, выражае­мое словом «смертный», входящее в исходные качества. Следо­вательно, не следует заниматься фигурами и модусами катего­рического силлогизма. Стоики считали аристотелевскую силло­гистику пустым занятием. В. Брошар полагает, что Хрисипп в не дошедшем до нас сочинении «О бесполезных силлогизмах» (в трех книгах), о котором упоминает Гален, дал критику ари­стотелевской силлогистики.

Стоики сводят все умозаключения к пяти элементарным ти­пам условной и дизъюнктивной форм. Они подчеркивают, что в умозаключениях речь идет не об отношениях между понятиями, а об отношениях между реальными конкретными вещами. Вся теория силлогизмов у стоиков сводится к весьма простым по сравнению с силлогистикой Аристотеля формам.

Сведение сложных силлогизмов к простым у стоиков называ­лось анализом. Этот процесс сведения иногда был весьма искус­ствен, при этом стоики прибегали к различным утонченным при­емам, которые часто служили предметом насмешек со стороны скептиков. Стоической логике не чужда была и та пустая, бес­плодная игра в «глубокие» различия и искусственные построения, которая позже стала характерной чертой схоластической логики.

Учение о пяти основных формах силлогизмов было дано Хри-
сиппом. i 1 *(

У Хрисиппа условное умозаключение выступает в двух мо­дусах:

I. Если'есть А, то есть и В А есть

Следовательно, есть и В.

II. Если есть А, есть и В В нет

Следовательно, нет и А.

Разделительное умозаключение, по Хрисиппу, тоже имеет два модуса:

I. Может быть или А, или В

Есть А

Следовательно, нет В.

II. Может быть или А, или В

А нет

Следовательно, есть В.

Схема соединительного силлогизма, по Хрисиппу, имеет сле­дующую форму:

I. Л и В не могут быть вместе А есть

Следовательно, В нет.

У стоиков ib основе учения об умозаключении лежала теория знаков. Понятие знака, которое в стоической теории познания сперва относится к словам, затем употребляется в более широ­ком смысле, приобретает новое значение. Знаком называется каждое явление (или предмет), которое закономерно связано с другими явлениями и предметами, вследствие чего первые слу­жат средством для познания вторых.

Теория знаков возникла и развилась прежде всего в эмпири­ческой школе медицины. Врач-эмпирик пользуется «знаками», т. е. симптомами болезни. Эти знаки дают возможность ставить диагноз, указывают на улучшение или ухудшение состояния больного, позволяют сделать прогноз. Они, таким образом, го­ворят не только о настоящем, но и о будущем.

Уже Аристотель говорил об умозаключениях от знаков, но у него это был лишь особый вид несовершенных умозаключений, не имеющих научного познавательного значения.

Стоики делили все предметы на являющиеся и невосприни­маемые. Являющиеся познаются непосредственно ощущением. Для познания их нет надобности в знаках, в то время как для познания невоспринимаемых предметов знаки необходимы: они познаются лишь путем умозаключений от знаков.

Невоспринимаемые предметы стоики делили на три класса: 1) предметы совершенно и всегда непознаваемые (вследствие ограниченности человеческого знания, которое не в состоянии охватить все бесконечное множество предметов); так, например, человеку недоступно познать четным или нечетным является число звезд на небе; 2) предметы, временно невоспринимаемые в зависимости от данных обстоятельств (например, город Афины сейчас не воспринимается мною); 3) предметы, которые по самой своей природе непосредственно непознаваемы и могут быть по­знаны лишь через посредство других предметов (знаков). Обо-

значающие последнюю категорию предметов знаки стоики назы­вали индикативными. Индикативные знаки раскрывают нам при­роду этого класса невоспринимаемых вещей. Так, например, выделение пота есть индикативный знак для пор кожи; движение тела человека есть индикативный знак существования в нем души, причем в этом случае отношение между знаком и вещью мыслится стоиками как причинная связь (душа есть причина движения тела).

Стоики (как свидетельствует Филодем) ввели различение двух видов индикативных знаков: они делили их на общие и ча­стные. Общий индикативный знак является знаком для многих различных предметов и потому не может служить основанием для умозаключения. Например, высокая температура является знаком не одной определенной болезни, а ряда различных болез­ней, и поэтому она не может служить достаточным основанием для диагноза. Только частные знаки признаются стоиками истин­ными индикативными знаками, так как они относятся только к одному предмету или к одному классу предметов.

Свое учение об умозаключениях стоики, как и эпикурейцы, строили на теории знаков, но в понимании выводов «от знаков» между этими двумя школами было существенное различие. В от­ношении определения логики стоики и эпикурейцы согласны в том, что логика есть «наука о знаках и обозначаемом ими». Это определение логики встречается и у стоика Хрисиппа, и у эпику­рейца Филодема. Однако сами понятия «знак» и «обозначаемое знаком» трактуются стоиками и эпикурейцами по-разному.

Стоическое учение о знаках Секст Эмпирик излагает следую­щим образом. Он говорит, что стоики в познавательном акте раз­личали три момента, неразрывно связанные между собой: во-пер­вых, обозначаемое знаком; во-вторых, сам знак; в-третьих, объ­ект мысли. Из них знак есть слово, обозначаемое знаком есть то, на что указывает слово (смысл слова), и, наконец, объект мысли есть предмет, существующий сам по себе (вне нашего со­знания), к которому относится наша мысль. Два из этих момен­тов материальны — слово и объект, а один — нематериален, имен­но то, что обозначается знаком. Последнее — то содержание мысли, которое может быть истинным и ложным. Этот третий момент (смысловой) надо отличать от слова, так как люди, не владеющие греческим языком, хотя и слышат греческие слова, но не понимают их. Эпикурейцы отрицали существование этого третьего момента. Они учили, что слова относятся только к са­мим объектам.

Таким образом, стоики стояли на позиции умеренного номи­нализма (концептуализма), а позицией эпикурейцев был ради­кальный номинализм.

Как выше было сказано, стоики в своей логике на первое ме­сто ставили гипотетическую пропозицию (условное тфедложе-

ние). Знак они определяли как правильное условие, которое яв­ляется предшествующей частью условного предложения, порож­дающей заключение в условном силлогизме. В этом определении отношение между знаком и тем, что он обозначает, выражено в форме гипотетической пропозиции: «Если Р, то Q». Если имеется такое отношение, то Р есть знак для Q. По учению стоиков, это отношение знаков к обозначаемым ими предметам является сущ­ностью всякого рассуждения. В основе всякого рассуждения ле­жит положение «если это, то и то», которое вытекает из более общего положения стоической системы, согласно которому в при­роде все находится во взаимной связи, все детерминировано, всюду господствует строгая закономерность.

По учению стоиков, между всеми вещами существует рацио­нальная необходимая связь, каждая вещь образует необходимое звено в цепи причинных связей, охватывающих все существую­щее. Именно поэтому в логике стоиков господствует отношение необходимого следования. В гипотетической пропозиции они на­ходят логическое выражение той необходимой связи, которая гос­подствует во Вселенной. В стоической логике впервые была раз­вита теория импликации.

Анализируя условия гипотетической пропозиции, стоики уста­навливают для нее критерии. Согласно первому критерию, та пропозиция является неправильной, в которой истинен первый термин и ложен второй.

Ф. и Э. де Лэси отмечают, что стоики считали необходимым проводить различие между строгой и нестрогой импликациями, как это имеет место в современной символической логике.

Приведем таблицу правильных и неправильных пропозиций, установленную стоической логикой:

1. «Если день, то свет» — правильно.
Здесь истинны и предпосылка, и заключение.

2. «Если земля летит, то она имеет крылья» — правильно.
Здесь ложны и предпосылка, и заключение.

3. «Если земля существует, то она летает» — неправильно
Здесь предпосылка истинна, а заключение ложно.