Главная | Обратная связь

Социально-экономическое развитие СССР во второй половине 1960-х-первой половине 1980-х гг.

К середине 1960-х гг. в социально-экономической области был дос­тигнут тот предел перемен, которого можно было добиться на пути ча­стных изменений и усовершенствований командно-административной системы. Поиск нового механизма хозяйствования становился требова­нием времени. Необходимость экономических реформ определялась из­менением масштабов и содержания самого производства, как в СССР, так и за рубежом: широким внедрением научных достижений, появлени­ем принципиально новых технологий, автоматизацией производст­венных циклов. Прежняя ориентация на экстенсивные методы наращи­вания экономического потенциала СССР в условиях научно-технической революции грозила прогрессирующей стагнацией советской экономики, резким ее отставанием от мировых стандартов.

Наиболее очевидной для советских экономистов была непригодность существовавшей системы директивного планирования и ее валовых по­казателей. Однако поиск эффективных методов реформирования экономики в це­лях ее прогрессивного развития велся преимущественно в русле сохра­нения ориентации на «совершенствование социализма».

Концепция хозяйственной реформы была представлена на сентябрьском 1965 г. пле­нуме ЦК КПСС Председателем Совета Министров СССР А.Н. Косыги­ным. В рамках реформы предполагалось внести существенные изменения в структуру управления народным хозяйством, сис­темы планирования и материального стимулирования. Намечалось возвращение от совнархозов к отраслевому принципу управления промыш­ленностью с тем, чтобы добиться сочетания централизации руководства с расширением оперативно-хозяйственной самостоятельности предпри­ятий. Предполагалось, что министерства будут на научной основе опре­делять стратегию развития отрасли и лишь основные направления, про­порции и темпы экономического развития. Все остальные вопросы жизнедеятельности предприятий должны были решаться непосредствен­но на местах. Число обязательных плановых показателей сокращалось с 30 до 9. Если раньше плановая система была сориентирована на дости­жение роста объемов производства предприятиями на базе валовой про­дукции, то теперь предполагалось нацелить планы на реализацию про­дукции, что должно было поставить произ­водство в непосредственную зависимость от потребителя. Совершенст­вование экономического стимулирования виделось в улучшении систе­мы ценообразования в пользу низкорентабельных производств, улучше­нии системы оплаты труда (увеличение ставок заработной платы и более широкое использование части доходов предприятий для материального стимулирования работников).

Претворение в жизнь декларируемых реформой нововведений дало свои результаты: восьмая пятилетка (1965-1970 гг.) стала одной из са­мых удачных за годы советской власти. Восстановление вертикали управления способствовало росту централизованных инвестиций, увели­чению ввоза новых зарубежных технологий и импорта оборудования. Одним из непосредственных результатов такой политики стало строи­тельство в конце 1960-х-начале 1970-х гг. Волжского автомобильного завода совместно с итальянской фирмой «Фиат». Экономическому росту способствовала и некоторая активизация директорского корпуса и тру­довых коллективов предприятий, вызванная внедрением элементов хоз­расчета.

Однако решительных изменений в экономике не произошло. Сохра­нялись затратные измерители экономического роста, порочный метод определения фонда заработной платы от объема валовой продукции, принципы определения расхода материальных ресурсов на тысячу (мил­лион) рублей валовой продукции. Главным же препятствием на пути эффективного реформирования экономики стало сохранение прежней системы ценообразования, когда монопольно устанавливаемые государ­ством через специальную организацию - Госкомцен - цены отражали идеологические приоритеты советского руководства: предприятия ВПК, тяжелая промышленность и только потом — предприятия группы «Б», цены на продукцию которых искусственно занижались, усугубляя отста­вание отраслей легкой и пищевой промышленности. Самостоятельность предприятий на практике зачастую сводилась к тому, что, правдами и неправдами добиваясь снижения плановых показателей, они повышали зарплату независимо от производительности труда. Премирование рабо­чих осуществлялось в отрыве от реальных показателей их работы. Уве­личение отчислений на строительство жилья, детских садов и больниц для работников упиралось в дефицит строительных материалов, которые руководству приходилось с трудом «выбивать» в Москве. Директорский корпус не был заинтересован во внедрении технологических новинок, поскольку это требовало дополнительных усилий и средств, которых не хватало.

В условиях «пробуксовки» реформы группа ведущих экономистов пыталась доказать необходимость сделать рынок регулятором социали­стического производства. Начавший дискуссию на эту тему Г. Лисичкин предложил создать условия, при которых цены могли бы «под воздейст­вием спроса и предложения отклоняться в том направлении, которое подсказывает всеобщее тайное и равное голосование на рынке с помо­щью рубля». Однако творцы реформы выбрали «среднюю дорогу», пыта­ясь совместить достаточно жесткую систему Госплана и рынок. Естест­венно, что при этом рынок должен был сложиться весьма странным, по­скольку сохранялось централизованное распределение всех материаль­ных и денежных ресурсов государством. Нерушимым оставался и прин­цип исключительности государственной «ничьей» собственности. Не предусматривались такие важнейшие элементы рыночного хозяйства, как свобода перемещения, права человека, социальные механизмы защи­ты работников. Неудивительно, что осуществление реформы 1965 г. привело лишь к частным и временным результатам: в 1966—1970 гг. уда­лось достичь максимальных, по сравнению как с предыдущей пятилет­кой, так и с последующим периодом, среднегодовых темпов прироста национального дохода и роста производительности труда. Но в большей степени положительные сдвиги в экономике наметились не в результате реальных изменений хозяйственного механизма, а вследствие беспрецедентного роста добычи нефти, газа, сырья и их экспорта.

Еще менее успешной была реформа 1979 г., проводимая согласно Постановлению ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об улучшении планирования, совершенствовании экономического стимулирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на эффективность производства и качества работы». К этому времени консервативное на­правление сторонников сохранения жесткой плановой системы хозяйства окончательно победило. Несмотря на то, что в документах реформы содержались при­зывы к внедрению новой системы плановых показателей, развитию хоз­расчетных отношений, повышению эффективности использования стои­мостных рычагов и экономических стимулов, никаких практических ре­зультатов достигнуть не удалось. По-прежнему не учитывались рыноч­ные отношения, цены продолжали устанавливаться в централизованном порядке, валовые показатели работы предприятий трансформировались в показатели объема реализованной продукции, что не меняло существа дела.

В партийных и хозяйственных директивах 1970-х-первой половины 80-х гг. с завидным постоянством аргументировалась необходимость перехода к интенсивным факторам развития, ставились задачи повыше­ния благосостояния народа. Однако плановые показатели из пятилетки в пятилетку не выполнялись, нарастал груз нерешенных проблем. При внешнем благополучии страна дешевых продуктов и услуг продолжала жить в кредит, а стагнирующая экономика постепенно лишалась своих последних ресурсов. В 9-й пятилетке (1971-1979 гг.) объем промышлен­ного производства вырос на 25% по сравнению с 39% в 8-й пятилетке. В 1,5 раза по сравнению с предыдущим пятилетием сократился прирост общественной производительности труда. Ставка делалась на закупки то­варов широкого потребления за границей в обмен на экспорт энергоно­сителей из невозобновимых источников.

Именно в 1960-е гг. начинается невиданные по своим масштабам ос­воение и эксплуатация новых нефтегазовых месторождений в Сибири и

на Севере страны. Ведется строительство гигантских трубопроводов для транспортировки «жидкого золота» с востока на запад. С 1971 по 1980 г. добыча нефти увеличилась почти в 7 раз, газа - более чем в 8 раз. После повышения мировых цен на нефть доходы СССР от ее реализации за рубежом с 1974 по 1984 г. составили, по приблизительным подсчетам, около 176 млрд. инвалютных рублей. Эти сказочные средства направля­лись не на структурную и технологическую перестройку народного хо­зяйства, как в странах «третьего» мира, а на развитие добывающих сырье отраслей промышленности, финансирование строительства предприятий-гигантов, бесперспективных и экологически гибельных долгостроев.

В начале 1970-х гг. вышла на полную мощность самая крупная в ми­ре того времени Красноярская ГЭС, возникли Ленинградское оптико-механическое объединение, выпускавшее около 600 наименований про­дукции, московский завод «ЗИЛ», включавший 15 заводов-филиалов. Гигантомания лишала производство гибкости, препятствовала быстрому внедрению новых научных разработок. Наиболее неповоротливыми и отсталыми являлись предприятия легкой промышленности, десятиле­тиями выпускавшие устаревшую и не пользующуюся спросом населения продукцию.

Зачастую крупные хозяйственные программы и проекты не были на­учно обоснованы и согласованы между собой. В результате, например, загруженность БАМа, в строительство которого к середине 1980-х гг. было вложено 9 млрд. рублей, оказалась в 50 раз ниже, чем загружен­ность средней советской железной дороги, а создание социальной ин­фраструктуры осталось за рамками хозяйственной сметы. Развернув­шиеся широким фронтом ирригационные работы привели к нарушению водного баланса Волги и Кубани, Днепра и Дона, Каспийского и Азов­ского морей, явились причиной обострения экологической ситуации, снижения вылова ценных пород рыб. Форсирование темпов строитель­ства и ввода в действие атомных электростанций без должной научной проработки предопределило трагедию Чернобыльской АЭС, породило экологические проблемы в районах действия других АЭС.

Помимо финансирования «строек века» и гигантских проектов типа абсурдной переброски вод северных рек, поток «нефтедолларов» был направлен на развитие военной промышленности и космической индуст­рии. Военные расходы поглощали около 20% валового национального продукта. Щедрые денежные субсидии в эту сферу экономики позволи­ли СССР в 70-е гг. добиться военного паритета с США по численности войск, количеству танков и артиллерии, числу носителей ядерного ору­жия, его количественному объему, добиться первенства по многим пока­зателям в освоении космического пространства. Демагогические заявления политических руководителей СССР о на­правленности развития отечественной экономики в сторону бес­прерывного дальнейшего роста благосостояния советских граждан плохо согласовывались с реальными экономическими «перекосами». И хотя в публичных официальных отче­тах о состоянии дел в экономике на этих диспропорциях не акцентиро­валось внимание общественности, несоответствие между группами «А» и «Б» продолжало сохраняться в пользу преимущественного развития первой. Сферы же науки, образования, искусства из пятилетки в пяти­летку продолжали финансироваться по остаточному принципу. Вопреки распространенной в 70-е-начале 80-х гг. легенде о том, что среднедуше­вой доход в СССР выше, чем ФРГ, Дании, Нидерландах, Великобрита­нии, Бельгии, Италии и некоторых других зарубежных странах, совре­менные подсчеты отводят СССР в 1985 г. лишь 77-е место в мире по уровню потребления на душу населения.

Критикуя Н.С. Хрущева за «волюнтаризм» и непродуманные экспе­рименты в области сельскохозяйственного производства, советское ру­ководство стремилось избегать «кампаний» прошлых лет и проводило политику широкомасштабной материальной поддержки села. Уже в 1965 г был снижен план государственных закупок зерна, а закупочные цены повышены. Сверхплановая продукция оставалась в хозяйствах и сдава­лась государству на строго добровольной основе по ценам, до 50% пре­вышающим закупочные. Были увеличены капиталовложения в аграрный сектор: за 1970-е - начало 1980-х гг. в агропромышленный комплекс страны было вложено более 500 млрд. руб. Осуществлялась поддержка личных подсобных хозяйств: их размер был увеличен до 0,5 га, отменен налог с лиц, имеющих скот и разрешена продажа кормов владельцам скота. Государственная политика поддержки аграрного сектора, объективно направленная на дальнейшие централизацию и огосударствление сель­ского хозяйства, принесла лишь временные результаты: в 1966 г. впер­вые практически не производились закупки продовольствия за границей, но впоследствии они были возобновлены. Труд селян продолжал оста­ваться мало производительным, во многом ручным и тяжелым. Продол­жался отток селян, особенно молодежи, в города. Многие деревни оказа­лись на грани вымирания. Проводилась политика укрупнения сельско­хозяйственных единиц и отказа от многоотраслевой структуры сельского хозяйства. На всех уровнях пропагандировалась идея создания крупных хозяйств-гигантов монопольного профиля: зерновых, животноводческих, фруктовых. Вместо техники, приспособленной для нужд индивидуаль­ного хозяйства, появились сверхмощные комбайны «Нива» и «Колос» с двигателями около 70 лошадиных сил (против 40-50 л. с. в предыдущие годы), которые нещадно уничтожали верхний, наиболее плодородный слой почвы.

Очередным шагом по пути укрупнения аграрных хозяйств стало об­разование межхозяйственных объединений, включавших не только кол­хозы и совхозы, но и предприятия по переработке сельскохозяйственной продукции. Удачный опыт работы хозяйств такого рода на Украине, в Молдавии, на юге России был искусственно распространен на всю тер­риторию СССР и привел к еще большей административно-бюрократической централизации аграрного сектора. В 1980-е гг. формируется единый гигантский агропромышленный комплекс, объединяющий все отрасли экономики, связанные с производ­ством продовольствия и предметов широкого потребления из сельскохо­зяйственного сырья и снабжением ими населения. Именно Госагропром СССР вместе с его региональными подразделениями призван был реали­зовать Продовольственную программу, принятую в 1982 г. по инициати­ве М.С. Горбачева, курировавшего в те годы сельское хозяйство в ЦК КПСС. Цель программы состояла в том, чтобы достичь продовольствен­ного изобилия в стране к 1990 г. Однако сама концепция программы со­держала противоречившие друг другу ориентиры: всемерную поддержку государством личного подсобного хозяйства параллельно с ростом чис­ленности и полномочий агропромышленной бюрократии. В результате беспрецедентные средства, выделяемые селу, до крестьянина не доходи­ли. Сельский труженик по-прежнему не был материально заинтересован в повышении производительности своего труда, прежними оставались экономические отношения и хозяйственный механизм в деревне. Пыта­ясь хоть как-то стимулировать рост производства сельскохозяйственной продукции, государство выделяло селянам лимиты на приобретение де­фицитных в то время легковых автомобилей, телевизоров, стиральных машин. Но количество продовольствия от этого в стране не увеличива­лось. За 1965-1985 гг. ввоз мяса из-за рубежа вырос в 12 раз, рыбы - в 2, масла - в 60, сахара - в 4,5, зерна - в 27 раз. К середине 1980-х гг. сель­ское хозяйство страны оказалось в состоянии тяжелейшего кризиса.

Советская экономика второй половины 1960-х-первой половины 1980-х гг. напоминала, таким образом, гигантскую пирамиду, на верши­не которой находились оборонные отрасли промышленности, заводы-гиганты и стройки-гиганты. Ориентирована была эта пирамида, вопреки логике развития мировой цивилизации, не на удовлетворение потребно­стей населения, а на производство ради самого производства, что зада­вало определенные социальные параметры всей советской системе. Экс­тенсивный характер развития этой системы, ориентированной в основ­ном на «проедание» природных богатств, делал ее все более зависимой от колебаний мировых цен на экспортируемое топливо. Падение миро­вых цен на уголь и нефть в середине 1980-х гг. усугубило нараставшие в предыдущие годы проблемы, породило глубочайший кризис советской экономики.

Применяемое в официальных документах и публицистике для харак­теристики рассматриваемого периода понятие «застой» страдает содер­жательной недостаточностью. Оно характеризует экономическое со­стояние, где действительно все более обнаруживалась тенденция к стаг­нации, но в других сферах - политике, общественной жизни и культуре - оно не раскрывает всей сложности и противоречивости процессов. В политической области после 1964 г. происходило откатывание назад в сравнении с десятилетним периодом хрущевской «оттепели», отказ от реформ и во многом возвращение к командно-административным мето­дам сталинского времени. Очевидно, что это был не застой, а кризис всей системы. В общественной же жизни и культуре существовали раз­личные, в том числе и противоположные, тенденции. Применение к этим сферам данного понятия вообще неправильно, так как в них вызревали и нашли выражение, наряду с официозными направлениями, такие движе­ния, которые подготавливали собой перелом в обществе, последовавший в середине 80-х гг. и ставший началом обновления его.

На протяжении 60-х гг. в политическом развитии страны про­исходило противоборство линии, начавшейся при Хрущеве и связанной с демократизацией общества, и линии консервативной. Окончательный поворот определился в конце 60-х гг. в пользу консервативных сил. Осо­бенно это проявилось в 1968 г. в момент чехословацких событий и всту­пления войск Варшавского союза в Чехословакию. После 1964 г. брежневское руководство объявило курс на ста­бильность в обществе, его старались придерживаться и в экономике, и в политике, и в работе с кадрами. Обычно сейчас этот курс объясняют только нежеланием Брежнева и его руководства что-либо менять. Более вдумчивые исследователи обращают внимание и на то, что для такой политики имелась определенная, и не малая, социальная база. Консерва­тивные настроения были характерны для достаточно широких слоев на­селения. Они основывались на удовлетворенности и гордости за достиг­нутые мучительнейшей борьбой положительные результаты в стране, которые, конечно, имелись; усталостью от трагических страданий про­шлого и неупорядоченных, лихорадочных преобразований Хрущева; страхом, что новые перемены вызовут конфликты и даже войну, которая еще была жива в памяти у народа. Конечно, многие были неудов­летворены положением в стране, уровнем жизни, но и они были склонны к социальному согласию. После многочисленных хрущевских перестроек многими положительно воспринималась политика брежневского отношения к кадрам, что обеспечило ему поддержку со стороны партгосноменклатуры. В политическом лексиконе с 1966 г. появляется понятие «развитой социализм». Первоначально эта концепция возникла и развивалась как естественное стремление к критическому осмыслению советского социализма и его конкретно-исторических этапов, но в дальнейшем оно становится одним из важнейших оснований официальной идеологии застоя (утверждалось, что такой социализм в СССР построен: якобы достигнута социальная однородность, решен национальный вопрос, осуществлен высокий скачок в материально-технической базе, наблюдается рассвет социалистической демократии и т.д.).

В политической жизни большое место занимали юбилеи государства: годовщины Октябрьской революции, 50- и 60-летие образование СССР, 100-летие с рождения В.И. Ленина и др. при всем их общегосударственном значении, призванные создать атмосферу полного благополучия и сопровождавшиеся длительными пропагандистскими кампаниями (трудовые вахты, соревнования, торжественными собраниями, вручениями государственных орденов, медалей и т.д.).

В политике и пропаганде утвердилась практика декларативных речей и пустословия, разрастается управленческий аппарат (около 18 млн. человек), в среде партгосноменклатуры формируется иерархическая лестница, своеобразные касты, широко развивается система ее привилегий (квартиры, дачи, автомобили, спецмаги, медицинское и санаторное обслуживание и др.). В обществе росли настроения «обыденщины», у многих людей утрачивалась вера в идеалы (т.к. разрыв между лозунгами и реальностью), заметно развивается социальная апатия, групповой эгоизм, психология «маленького человека», пренебрежение к общественному достоянию, когда «урвать» у государства не считается зазорным, модным становится понятие «вещизм» (данная тема получила широкое обсуждение в советских СМИ), в 60-е гг. особенно среди интеллигенции крупных городов возникает политическая оппозиция (диссидентское и правозащитное движения, националистические движения Украины, Прибалтики, Кавказа).

В исследуемую эпоху во главе партии и государства стояли следующие фигуры: Л.И. Брежнев (1964 – 1982 гг.), Ю.В. Андропов (1982 – 1984 гг.), К.У. Черненко (1984 – 1985 гг.)