Половые роли и структура семьи ⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 2
Само собой разумеется, что дифференциация ролей в семье по половому признаку представляет из себя не только главную ось, на которой держится ее структура, но она также глубоко пронизывает обе из двух главных функций семьи, а также их взаимоотно- шение. Мы утверждаем, что важность семьи (и выполняемых ею функций) для общества и лежит в основе существования социальной, а не только биологической дифференциации половых ролей. Мы собираемся доказать, что в самой основе структуры нуклеарной семьи лежит четыре главных типа ролей, которые различаются между собой по критериям пола и при- надлежности к разным поколениям. Один из этих двух критериев, «поколенческий», име- ет биологическое происхождение, но рассматривается здесь с точки зрения социальной значимости: так, беспомощность маленького ребенка исключает любую форму равенства в распределении «власти» между поколениями на ранних стадиях социализации. Но такая биологическая «предопределенность» никак не связана с половой принадлежностью: оба родителя – взрослые люди, дети обоих полов одинаково бессильны. [...] Мы предполагаем, что порядок дифференциации с точки зрения «элементов лидерст- ва» носит общий и универсальный характер, и что применительно к семье проблема за- ключается не в том, почему дифференциация существует, а в том, почему именно мужчи- на играет более инструментальную роль, женщина более экспрессивную, и почему эти ро- ли принимают те или иные формы. По нашему мнению, фундаментальное объяснение распределения ролей между биологическими полами заключается в том, что вынашивание и выкармливание детей создает преимущественную связь между матерью и маленьким ребенком, что в свою очередь предполагает, что мужчина, лишенный этих биологических функций, должен специализироваться в другом, инструментальном направлении. [...] Мы полагаем, что недавние изменения в самой американской семье и в ее отноше- ниях с обществом, с констатации которых мы начали, далеки от того, чтобы размывать дифференциацию половые ролей; напротив, во многих отношениях, они усиливают и вы- являют ее. Во-первых, четкое различие между семьей и профессиональной системой в нашем обществе весьма четко возлагает инструментальную ответственность за семью на одного из ее членов – взрослого мужчину, и предотвращает распределение этой ответст- венности между членами более широкой группы родственников. Во-вторых, изоляция нуклеарной семьи дополнительно концентрирует материнскую роль на одной взрослой женщине, отсекая ее от помощи родственниц, более того, факт отсутствия дома мужа-отца означает, что на нее ложится главная ответственность за детей. Эта ответственность час- тично облегчается уменьшением числа детей и помощью по хозяйству, но освободится от нее полностью мать никак не может. К тому же, с точки зрения интересов ребенка, проис- ходит усиление его эмоциональной привязанности к родителям как индивидуальностям, в особенности – на ранних ступенях – к матери, которая очень важна для принятого в на- шей культуре типа социализации. Таким образом, дифференциация ролей между родителями приобретает в условиях современной Америки все большее значение. Можно предположить, что эта тенденция верная и применительно к отношениям супругов между собой. Усиление значения отно- шений в браке как для структуры семьи, так и для личностей супругов означает, что на первый план выходит взаимодополняемость их ролей. [...] Мы полагаем, что чрезвычайно возросла ценность хороших гетеросексуальных отношений, причем именно внутри брака. Если же в этой области и происходит какая-то дезорганизация, то она, как правило, озна- чает лишь проблемы с данным конкретным браком и приводит к его распаду и возникно- вению нового. Удовлетворение же эротических интересов с помощью внебрачных союзов не получило распространения.__
... [Средний класс] представляет собой группу, границы которой не вполне ясны, группу, состоящую из столь различных элементов, что между ними не сразу можно обнаружить общее. Возьмем опреде- ление, данное Франсуа Симианом: «Под средним классом следует по- нимать устойчивую категорию людей, взятых вместе с семьей, имею- щих доходы, а часто и земельное владение среднего уровня, группу, занимающую промежуточное положение между высшим социальным классом и классом рабочих и служащих. Эта категория относится ско- рее к населению городов, в особенности малых. Данная группа вклю- чает высшие слои ремесленников, малых и средних коммерсантов и промышленников, часть представителей либеральных профессий и средних чиновников». Можно ли сказать, что это разнородная масса обнаруживает об- щее сознание? Если мы возьмем большие категории, между которыми распределяется вся эта совокупность, мы заметим, что между ними существует, быть может, даже больше отличий, чем между ними и высшим либо низшим классом. Возьмем для начала ремесленников, высших, средних и мелких коммерсантов. Они, безусловно, относятся к среднему классу... В про- тивоположность служащим и чиновникам, они являются самостоя- тельно работающими людьми, то есть по отношению к другим они — независимые экономические агенты. Впрочем, есть крупный фрагмент деятельности ремесленника, который часто сближает его с рабочим классом, поскольку многие ремесленники занимаются ручным тру- дом... Коммерсантам и ремесленникам приходится заниматься также торговыми функциями: нужно покупать сырье, находить рынки сбыта для своего товара. Им приходится управлять небольшим капиталом, а также заниматься финансовой стороной деятельности предприятия... Служащие ... [это собственно] служащий, рассыльный, инженер, продавец, бухгалтер, секретарь, переписчик, машинистка и прочие ка- тегории — то есть множество различных профессий. Однако ... они высказывают немалое внешнее сходство и образуют своего рода единство, поскольку не обладают экономической независимостью и являются подчиненными либо к своим хозяевам, либо организациям и тем самым приближаются к рабочим... На верхней ступеньке лестницы ... не только инженеры, но и за- местители директора, старшие служащие, наделенные определенными полномочиями, но и торговые директора, старшие продавцы в магази- нах, торговые агенты, а также высший персонал банков. У них до- вольно широкая техническая компетентность, и они могли бы легко заменить руководителей предприятий. И действительно, во многих делах они их замещают, осуществляя руководство и технический кон- троль. Служащих нижней части лестницы характеризует отсутствие инициативы, ответственности — тем самым они отличаются от ре- месленников, которые отвечают за свое дело. Но это несправедливо в отношении служащих более высоких категорий, которые иногда об- ладают большой инициативой в тех пределах, которые предоставляет руководитель. То есть по роду своей деятельности, по требуемым от них качествам, а также по уровню доходов (которые во многих случа- ях высоки), можно сказать, что эта часть группы служащих очень близко подходит к буржуазии... Чиновники: в этой категории выделяются высшие, средние и мелкие. Средние и мелкие чиновники относятся к среднему классу... ...Чиновники лишены инициативы и свободы. В гораздо боль- шей степени, нежели служащие в торговле и промышленности, чи- новники вынуждены подчиняться достаточно жесткому регламенту. Итак, незначительной долей инициативы, малой свободой многие ка- тегории чиновников в определенной мере походят на те группы рабо- чих, которым на заводе приходится подчиняться строгой дисциплине. В некоторых случаях такие категории мелких чиновников можно рас- сматривать как приближающиеся к рабочему классу — по роду заня- тий и малым доходам. Но есть и чиновники более высокого уровня. Хотя они и могут подчиняться частным лицам, в конечном счете они служат обществу и государству. … Как можно определить теперь все эти группы, чтобы усмотреть в них некое единство? Заметим, что все названные категории, относи- мые к одной группе под рубрикой «средний класс», какими бы они ни были, характеризуются тем, что их деятельность — прежде всего техническая, предполагающая практическое знание некоторого чис- ла правил, точнее, верное их исполнение, но не более того. ...Итак, существует целый ряд видов деятельности — очень важных, поскольку они воспроизводятся во множестве областей соци- альной жизни и часто повторяются в течение всего дня, — которые основаны на том, что социальные группы, с которыми они имеют де- ло, представляют собой не совокупности людей, каждый из которых интересен сам по себе, но единицы некоторой категории, с которыми можно обращаться как с материальными вещами. Те, кому приходится — как служащим и мелким чиновникам — заниматься техническими операциями подобного рода, и даже служа- щие рангом пониже, которые ограничиваются их исполнением без особых размышлений и без реально инициативы, все же отличаются от рабочих, которые своей техникой воздействуют лишь на непод- вижную материю, а не на материализованную человеческую. Отсюда следует, что в обществе, которое заинтересовано прежде всего в соци- альных и человеческих отношениях, служащие занимают более высо- кое социальное положение, чем рабочие. …Служащий сам замечает: то, с чем он работает, — это все же не совсем вещи, а люди. Он может быть вежливым или невежливым, он может стараться угодить клиентам, оказать им некоторые услуги, дать им какие-то советы, не выходящие за рамки его узкой компетен- ции, может помочь им выиграть время. Однако основное в их дея- тельности — это отношение к людям как к вещам. Вот почему это ка- тегория более высокого уровня, чем рабочие, но более низкого, чем буржуазия. [Представитель среднего класса находится] вне класса буржуа- зии, поскольку его деятельность носит прежде всего технический ха- рактер и не предполагает наличия качеств, необходимых для выпол- нения функций буржуазии. Вот каково общее определение средних классов. Имеются осо- бые причины существования среднего класса, так как помимо чистой инертной материи и людей, наделенных личностными и человечески- ми качествами, существует промежуточная зона или область, в кото- рой люди, а еще более группы, предстают отчасти в механической и материальной форме. Поскольку существуют виды деятельности, приложимые к этому материальному аспекту человечества, они есте- ственным образом занимают промежуточное положение между клас- сами буржуазии и рабочих. Этим же объясняется то обстоятельство, что этот класс порой склонен полагать, будто его социальная функция сближает его с группой рабочих, а порой, наоборот, делает усилие, чтобы отличаться от нее, укрепить связи, соединяющие его с буржуа- зией. Так объясняется то, что средние классы не обладают инициа- тивной ролью в эволюции, хотя проявляют замечательную способ- ность к сопротивлению и выживанию во время и впоследствии мно- гих кризисов и экономических преобразований, которые являются для них тяжелым испытанием. Эти классы не доминирующие, но домини- руемые, направляемые значительными экономическими изменениями. Согласно замечанию Токвиля, дух среднего класса «в соединении с духом народа или аристократии [теперь мы говорим “буржуазии”] может творить чудеса, но сам по себе он никогда не даст ничего, кро- ме правления [или цивилизации] без доблести и размаха».__
Социальные факты и социальные идеи «Человек не может жить среди явлений, не составляя себе о них новых идей, которыми он и руководствуется в своем поведении. Но так как эти понятия ближе и понятнее нам, чем реальности, которым они отвечают, то мы естественно склонны заменять ими последние и сделать их предметом наших размышлений. Вместо того, чтобы наблюдать вещи, описывать и сравнивать их, мы довольствуемся тогда приведением в ясность наших идей, их комбинированием и анализом. Вместо науки о реальностях получается лишь анализ идей. Конечно, этот анализ не исключает непременно всякое наблюдение. К фактам могут обращаться для того, чтобы подтвердить эти понятия или сделанные из них выводы, но факты в этом случае являются чем-то второстепенным, в виде примеров или доказательств; они не служат предметом науки. Последняя идет от идей к вещам, а не от вещей к идеям. Ясно, что этот метод не может дать объективных выводов. Действительно, эти понятия или концепции, как бы их не называли, не являются законными заместителями вещей. …(Но) Такой прием столь согласен с естественной склонностью нашего ума, что он встречается даже при начале физических наук; — это он отличает алхимию от химии и астрологию от астрономии. …Если таково было положение естественных наук, то еще более было оснований для подобного же положения социологии. Люди не дожидались социальной науки для того, чтобы составить себе понятия о праве, нравственности, семье, государстве, обществе, потому что они не могли жить без них. И в социологии более, чем где-нибудь, эти praenotiones (предпонятия) …могут господствовать над умами и заменять собой вещи. …И действительно, до сих пор социология почти исключительно рассуждала не о вещах, а о представлениях. …В специальных отраслях социологии этот метод присутствует еще более явно. Особенно часто он используется в изученииНРАВСТВЕННОСТИ. Действительно, можно сказать, что нет ни одной системы, в которой она не представлялась бы простым развитием первоначальной идеи, заключающей в себе все.Одни думают, что эту идею человек находит вполне готовой в себе при своем рождении; другие, наоборот, полагают, что она слагается более или менее медленно в течение истории. Но как для тех, так и для других, как для эмпиристов, так и для рационалистов она составляет все действительно реальное в нравственности. Что же касается деталей юридических и нравственных правил, то они не имеют, так сказать, собственного существования, а являются лишь различными, смотря по обстоятельствам, применениями этой основной идеи к отдельным случаям жизни. При таких условиях объектом этики является не система правил, …а идея, из которой они вытекают, и разнообразными применениями которой они являются. Поэтому все вопросы, которые задает себе обыкновенно этика, относятся не к предметам, а к идеям; нужно узнать, в чем состоит идея права, идея нравственности, а не какова природа нравственности и права, взятых сами в себе. Моралисты еще не дошли до той простой мысли, что подобно тому, как наше представление о чувственных предметах проистекает от этих самых предметов и выражает их более или менее точно, так и наше представление о нравственности вытекает из наблюдения правил, функционирующих у нас перед глазами, и изображает их схематически; что вследствие этого эти-то правила, а не общее представление о них, составляют содержание науки точно так же, как предметом физики служат тела в том виде, в каком они существуют, а не идеи, составляемые о них толпой. Отсюда вытекает, что основанием нравственности делают то, что является ее вершиной, а именно ту форму, в которой она отражается и продолжает свое бытие в индивидуальных сознаниях. И этому методу следуют не только в самых общих, но и в социальных вопросах науки. От основных идей, исследуемых в начале, моралист переходит к идеям второстепенным, к идеям семьи, родины, ответственности, милосердия, справедливости; но его рассуждения относятся всегда только к идеям. … А между тем социальные явления суть вещи, и о них нужно рассуждать как о вещах. Для того, чтобы доказать это положение, не нужно философствовать об их природе, разбирать их аналогию с явлениями низших царств. Достаточно указать, что для социолога они представляют единственное данное (datum). Вещью же называется все, что дается, что предлагается, или, скорее, навязывается наблюдению. Рассуждать о явлениях как о вещах — значит рассуждать о них как о данных, составляющих точку отправления науки. Социальные явления, бесспорно, обладают этим характером. Наблюдению открыта не идея, составляемая людьми о ценности, — она ему недоступна, — а ценности, действительно обменивающиеся в сфере экономических отношений. Нам дано не то или иное представление о нравственном идеале, а совокупность правил, действительно определяющих поведение». … Нам нужно, следовательно, рассматривать социальные факты как явления сами по себе, отделяя их от осознающих их себе субъектов. Их нужно изучать извне, как внешние вещи, ибо именно в таком качестве они предстают перед нами.
Тому, кто захочет предусмотреть, каков будет дальнейший про- гресс общества, естественно предстоит исследовать два вопроса: 1) Какие причины задерживали до сих пор развитее челове- чества или возрастающее его благосостояние? 2) Какова вероятность устранить, вполне или отчасти, эти причины, препятствующая развитию человечества? Задача настоящей книги заключается преимущественно в иссле- довании последствий великого и тесно связанного с человеческою природою закона, действовавшего неизменно со времени происхож- дения обществ, но, не смотря на это, мало обращавшего на себя вни- мание людей, которые занимались вопросами, имевшими ближайшее отношение к этому закону. В сущности, многие признавали и под- тверждали факты, в которых проявляется действе этого закона, но ни- кто не замечал естественной и необходимой связи между самим зако- ном и некоторыми важнейшими его последствиями, не смотря на то, что в числе этих последствий должны бы были обратить на себя вни- мание такие явления, как пороки, несчастия и то весьма неравномер- ное распределение благ природы, исправление которого всегда со- ставляло задачу людей доброжелательных и просвещенных. Закон этот состоит в проявляющемся во всех живых существах постоянном стремлении размножаться быстрее, чем это допускается находящимся в их распоряжении количеством пищи. По наблюдениям доктора Франклина единственною границею воспроизводительной способности растений и животных является лишь то обстоятельство, что, размножаясь, они взаимно лишают себя средств к существованию. Если бы, говорить он, поверхность земли лишилась всех своих растений, то одной породы, например, укропа, было бы достаточно, чтобы покрыть ее зеленью; если бы земля не бы- ла населена, то одной нации, английской, например, достаточно было бы, чтобы заселить ее в течение нескольких веков. Это утверждение неоспоримо. Природа щедрою рукою рассыпала зародыши жизни в обоих царствах, но она бережлива относительно места и пищи для них. Без этой предосторожности, одного населения земли было бы достаточно, чтобы в несколько тысяч лет покрыть миллионы миров; но настоятельная необходимость сдерживает эту чрезмерную плодо- витость, и человек, наравне с прочими живыми существами, подчинен закону этой необходимости. Растения и животные следуют своему ин- стинкту, не останавливаемые предусмотрительностью относительно лишений, которые может испытать их потомство. Недостаток места и пищи уничтожает в обоих царствах то, что переходить границы, ука- занные для каждой породы. Последствия того же препятствия оказываются для человека го- раздо более сложными. Побуждаемый тем же инстинктом размноже- ния, он удерживается голосом разума, внушающим ему опасение, что он не в состоянии будет удовлетворить потребности своих детей.... Если же, наоборот, одержит верх инстинкт — население возрастет быстрее, чем средства существования, а следовательно, по необходи- мости, оно должно вновь уменьшиться. Таким образом, недостаток пропитания является постоянным препятствием к размножению чело- веческой породы; это препятствие обнаруживается всюду, где скоп- ляются люди, и беспрерывно проявляется в разнообразных формах нищеты и вызываемого ею справедливого ужаса.
1. Цитата
©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.
|