Здавалка
Главная | Обратная связь

Разговор с президентами 6 страница



— Салли, у меня очень важные и срочные дела. Мне немедленно нужно идти.

Она положила руку ему на голову, слегка потрепала волосы:

— Да, конечно, надо идти, раз важные дела, проблемы. Если трудно тебе будет, Джон, ты приходи в наш дом. Наш сын сейчас руководит маленькой фирмой с красивым названием «Лотос», которая занимается ландшафтным дизайном. У него нет специального образования, но я его сама научила, и он создаёт очень талантливые проекты, и у него почти нет перебоев с заказчиками. Он мне деньгами помогает, навещает каждый месяц. А у тебя, наверное, проблемы с деньгами? И немножко со здоровьем. Ты приходи, Джон. Я знаю, как тебя подлечить, и денег у нас хватит.

— Спасибо, Салли… Спасибо… Я должен успеть! Должен…

Он шёл по дорожке к выходу, погружённый мыслями в свой план. А Салли смотрела на удаляющуюся фигуру Джона и про себя шептала: «Возвращайся, любимый!». Она повторяла эту фразу как заклинание и через час. Забыв о внуках, и не заметила, как кружил больше получаса вертолёт над её участком с маленьким домиком и прекрасным садом.

 

***

Вертолёт Джона Хайцмана ещё садился на крышу офиса, а ближайшие помощники и секретари уже находились в зале для совещаний, лихорадочно сверяли цифры, готовясь к докладу перед шефом. Они уже отвыкли от совещаний с его присутствием. И сейчас ждали шефа с некоторым трепетом и испугом.

Джон Хайцман вошёл, все встали. Он заговорил ещё не дойдя до своего кресла во главе стола:

— Садитесь. Никаких отчётов. Слушайте внимательно, ничего повторять не буду. Время не терпит. Итак. В штате Техас есть вилла, вот её адрес. Я приказываю скупить все земли вокруг этой виллы в радиусе ста миль. Скупить все предприятия, которые находятся на этих землях, даже если за них придётся заплатить тройную цену. Кто отвечает за куплю-продажу недвижимости, может покинуть зал и немедленно приступить к операции. Если потребуется, задействуйте всех своих агентов. Данная операция должна занять не более одной недели.

Один из помощников вскочил и торопливым шагом направился к выходу.

Джон Хайцман продолжал:

— Все здания, заводы и фабрики, какие имеются на данных землях, должны быть демонтированы в срок не более одного месяца, даже если для этого придётся привлечь сотни строительных фирм. На их месте через месяц должна быть высажена трава.

Последнему оставшемуся в зале помощнику Джон Хайцман сказал:

— В штате Техас есть маленькая фирма под красивым названием «Лотос». Заключите с ней контракт сроком на пять лет. Поручите этой фирме заниматься проектированием поселения на всех приобретённых вокруг виллы в Техасе землях. Названную фирмой сумму удвойте. Выполняйте.

 

Через две недели Джон Хайцман выступал перед аудиторией в полторы тысячи человек. В зале сидели собранные с помощью агентств по трудоустройству специалисты по ландшафтному дизайну, ботаники, агрономы. Все хотели получить работу. Тем более, что в рекламе была указана сумма контракта, в два раза превышающая среднестатистическую.

Джон Хайцман вышел на сцену и заговорил в свойственной ему категоричной, немного даже резковатой манере:

— Согласно представленным вам контрактам, каждому из вас будет выделен безвозмездно в пожизненное пользование участок земли размером в два гектара. Вам будет предложено несколько проектов сборно-разборных коттеджей по вашему выбору, и за счёт компании коттеджи будут построены на каждом участке в указанном вами месте. В течение пяти лет компания будет выплачивать обусловленные в контракте суммы каждому взрослому члену семьи. Ваша задача — обустроить полученную в пожизненное пользование территорию. Посадить сады и цветники, сделать пруды и дорожки. Всё сделать красивым и добрым. Компания оплатит стоимость саженцев и любого семенного материала по вашей заявке. Я всё сказал. Если нет вопросов — желающие могут подписывать контракт.

Но в полуторатысячном зале стояла полная тишина. Никто не встал со своего места и не направился к столикам, где сидели секретари с готовыми на подпись контрактами. Через минуту полнейшего молчания с места встал пожилой человек и спросил:

— Скажите, сэр, эта местность, в которой вы предлагаете нам поселиться, смертельно заражена?

— Нет, — ответил один из помощников Хайцмана. — Эта местность, наоборот, отличается наиболее чистой экологией, в ней достаточно плодородные земли.

— Тогда ответьте честно, какой эксперимент вы хотите провести над людьми? — вскочила с места молодая женщина. — У многих есть дети, и я, например, не хочу ввергать своего ребёнка в неизвестно какой эксперимент.

Зал загудел, стали раздаваться выкрики: «авантюристы», «бесчеловечно», «изверги», люди вставали с мест и один за другим стали покидать зал. Помощники Хайцмана что-то пытались объяснить, отвечать на какие-то вопросы, но тщетно. Хайцман безысходно смотрел на покидающих зал людей. Он понимал: с их уходом рушится его надежда. Или даже большее… Он так хотел сделать приятное для Салли, для своего сына и внуков. Он хотел, чтобы не было рядом с уютной виллой Салли чадящих труб. А чтобы цвели вокруг сады и жили добрые соседи. Он скупил земли, по его распоряжению снесли чадящие трубы. И посеяли траву. Но земля может хорошеть, только если на неё встанут хорошие люди. А они уходят. Они не поняли. Да и как понять, как поверить? Стоп! Хайцмана вдруг осенило: они же ничего не знают, потому и не верят! А что если правду… Джон Хайцман встал и тихо, ещё неуверенно, заговорил:

— Люди. Я понял. Необходимо объяснить мотивацию таких действий компании. Но её объяснить невозможно. Никак невозможно. Потому это так, что я… Понимаете, мотивация эта… вернее, все эти контракты носят личностный характер. Или, как сказать…

Хайцман запутался и не знал, как продолжить. Но люди остановились. Они стояли в проходах, в дверях на выходе из зала. И внимательно смотрели на Хайцмана. Они молчали, и он не знал, как продолжить дальше. И всё же собрался и продолжил:

— Я в детстве… Я в юности… Полюбил одну девушку. Но тогда я не знал, что полюбил. Я был женат на других женщинах. Занимался бизнесом. Мы не виделись с этой девушкой пятьдесят лет. Я не вспоминал её. Недавно я вспомнил о ней. Понял, что она единственный человек, который искренне любил меня. И сейчас любит. Но я не знал об этом. Я даже не вспоминал её. И ещё я понял, что только её одну мог бы любить. Я встречался с этой девушкой. Она, конечно, сейчас уже в возрасте. Но для меня она осталась такой же, как была. Она любит сад. Она красиво всё делает. И я захотел, чтобы вокруг неё была красота. И хорошие соседи. Лучше, чтобы хорошие, счастливые соседи жили рядом. Но как это сделать? Я занимался бизнесом и скопил некоторую сумму денег. И я купил землю, разделил её на участки, придумал вот эти контракты. Я это сделал для своей любимой. А может быть, я это сделал для себя? — последнюю фразу Джон Хайцман произнёс, словно спрашивая самого себя, и в дальнейшем он стал говорить будто не видя стоящих перед ним людей, будто рассуждая вслух сам с собою. — Мы живём для чего-то — для чего? Стремимся к чему-то — к чему? Я скоро умру, что останется после меня? Лишь тлен. Но теперь я не умру, пока не осуществлю свой проект. И оставлю после себя вечное, оставлю сад для своей любимой. Оставлю сады. Сначала я хотел просто нанять много работников или заключить контракт с крупной фирмой, занимающейся ландшафтным дизайном. Заключить контракт, чтобы ухаживали рабочие за растениями. Но потом понял. Неживая какая-то красота получается, если не своя она. Вот и решил сделать так, чтобы своя была. Потому и отдаю вам участки и дома, а взамен лишь красоты прошу вокруг своей любимой. Вы не поверили в реальность предлагаемых вам в контракте условий. Вы не понимали, какая цель преследуется стороной, предлагающей такие контракты. Теперь вы её знаете.

Джон Хайцман замолчал. Молчали и стоящие в зале люди. Первой нарушила тишину больше всех высказывавшая недоверие женщина. Сначала она быстро подошла к ряду стоящих у сцены столов с разложенными контрактами, попросила одного из секретарей вписать её фамилию и подписала контракт даже не читая его, потом повернулась к людям в зале и произнесла:

— Да, я подписала. Первая я подписала. Тем и войду в историю. Потому что первая. Вы только вдумайтесь: ни один мужчина, каким бы богатым ни был, не сделал большего подарка для своей любимой, чем этот стоящий на сцене человек. И большего сделать невозможно.

— Даже придумать большего никто не мог. За всю обозримую историю человечества, — выкрикнула из зала другая женщина.

— Я люблю вас, — выкрикнула третья.

— Хочу участок рядом с вашей любимой, как её зовут? — спросила четвёртая.

— Её зовут… — начал Хайцман и продолжил: — может, не нужно, чтобы знала она. Пусть думает, что судьбе было так угодно.

Люди в зале в едином порыве направились к столам у сцены. Выстроилась очередь. Люди радостно шутили и называли друг друга не иначе как сосед, соседка, но большинство, особенно женщины, блестящими влюблёнными взорами смотрели на стоящего на сцене человека.

Джон Хайцман впервые в жизни ощутил на себе энергию добра, любви и искреннего восхищения, исходящую из множества душ людских. Энергию, исцеляющую и всё побеждающую, любые недуги. Он уходил со сцены уже не прихрамывая. И несколько месяцев сам лично живо участвовал в осуществлении демонтажа расположенных на купленных землях предприятий, обсуждал детали проекта всего поселения вокруг виллы Салли, варианты ландшафтного дизайна отдельных участков и всей инфраструктуры.

Когда через год он вновь подошёл к калитке виллы Салли, вокруг, насколько хватало взора, люди уже сажали маленькие саженцы больших садов, и около калитки Салли стояло несколько саженцев с заботливо укрытой корневой системой. Салли словно почувствовала его приход и выбежала навстречу.

— Джон, как хорошо, что ты приехал! Как хорошо! Здравствуй, Джон!

Она подбежала к нему, быстрая и пылкая, словно девочка. Схватила Джона за руку, потащила пить чай и всё время без умолку радостно говорила:

— Ты знаешь, Джон! Какое чудо творится вокруг! Я так счастлива! Необыкновенно счастлива. Не будет теперь рядом с домом нашим дымящих труб. А будут добрые соседи. Так и кипит жизнь вокруг! Так и кипит! Если у тебя какие-то неудачи с бизнесом, так ты не расстраивайся, Джон. Ты наплюй на всё и живи здесь. Теперь мы богаты, наш сын очень выгодный, даже необыкновенно выгодный контракт получил. Он теперь здесь руководит всем проектом по дизайну и планировке. И мы ещё немного земли взяли. Там сын наш дом себе новый будет строить. А мы здесь с тобой, если захочешь, будем жить.

— Захочу, — ответил Джон Хайцман и добавил: — спасибо тебе, Салли, за приглашение.

— Ну почему же вы будете жить в старом доме? — раздался за спиной Джона Хайцмана голос. Он повернулся и увидел своего сына. Он сразу понял, что это его сын. А молодой мужчина продолжил: — Я так понимаю, что вы и есть мой отец? Когда Джорджик рассказал, как вы посчитали фотографию маминого друга детства за его фото, так я и понял, кто приходил. Да и мама своих чувств скрывать не научилась.

Я, конечно, пока не испытываю к вам таких чувств, как мама, но готов для своих счастливых родителей профинансировать и строительство нового коттеджа.

— Спасибо, сынок, — сдавленно произнёс Джон Хайцман. Он хотел подойти обнять своего сына, но почему-то не решился. Молодой мужчина сам сделал шаг к нему, протянул руку, представился: — Джон.

— Вот и хорошо! И здорово, вот и познакомились. Когда узнаете друг друга поближе — тогда и понравитесь друг другу, а сейчас давайте пить чай, — сказала Салли.

И снова за столом Салли без умолку возбуждённо говорила о необычных событиях, происходящих в последние месяцы.

— Да только представь, Джон. Только представь себе. Тут такую историю рассказывают, похожую на самую красивую в мире легенду. Легенду, которая наяву сбывается. Ты представь, Джон, люди рассказывают, что все эти земли вокруг купил один человек. Потом этот человек пригласил лучших дизайнеров, агрономов и садоводов и каждому дал бесплатно в пожизненное пользование по нескольку гектаров земли. Он сказал им, чтобы сделали красивыми свои участки. И все саженцы и семена им бесплатно предоставил, и ещё пять лет плату за благоустройство их же участков будет платить. Представь, ещё и платить. Все свои капиталы до последнего цента вложил человек в этот проект.

— Ну, возможно не все, — возразил Хайцман.

— А люди говорят — все. И ты знаешь, для чего он всё это сделал?

— Для чего? — спокойно спросил Джон Хайцман.

— Вот в этом и заключается красота происходящего. Он это сделал для того, чтобы среди всей этой красоты жила его любимая. Она тоже, говорят, ландшафтным дизайном занимается. И где-то здесь тоже будет её вилла. Только никто не знает, где и кто она. Представляешь, Джонни, что будет, когда люди узнают кто она?

— Что?

— Как что, все же люди сразу захотят на неё посмотреть и даже дотронуться как до богини. Я, например, захотела бы дотронуться. Она, наверное, необычная какая-то. Может, внешне необычная, а может. внутренне. «Ни одна женщина в мире не способна вдохновить мужчину на такой необычный и красивый поступок», — говорят все вокруг. Вот и будут все люди желать увидеть и даже дотронуться захотят до такого мужчины и его женщины необычной.

— Наверное, захотят, — согласился Джон Хайцман, и добавил: — но что же теперь нам делать, Салли?

— Почему нам? — удивилась Салли.

— Потому нам, что эта необычная женщина, ради которой всё вокруг происходит, — ты, Салли.

Салли не мигая смотрела на Джона, пытаясь осо-знать услышанное. Что-то поняв, она выпустила из рук чашку, но на звук разбившейся чашки никто не обратил внимания. Джон Хайцман повернулся на звук падающего стула, когда резко в каком-то порыве вскочил со своего места его сын. Джон-младший подошёл к отцу и мягким баритоном взволнованно произнёс:

— Отец! Отец! Можно я обниму тебя?!

Джон Хайцман первым обнял своего сына и услышал, как бьётся его сердце. Джон-младший, обнимая отца, восторженно шептал:

— Такой силы объяснения в любви без слов о любви мир ещё не слышал. Я горжусь! Я восхищаюсь тобой, отец!

Когда отец и сын повернулись к Салли, она всё ещё осмысливала произошедшее. Вдруг на её щеках вспыхнул румянец, словно разглаживая морщинки. Из глаз покатились слезинки. Салли смутилась слезинкам, быстро подошла к Джону-страшему, схватила его за руку и увлекла к выходу с веранды. Джон-младший наблюдал, как его родители, взявшись за руки, сначала медленно шли по дорожке, направляясь к акации, за которой стоял их детский домик, а потом вдруг побежали к акации как подростки.

 

Спустя десять лет помолодевший Джон Хайцман сидел в клубном кафе среди других мужчин поселения и со смехом пояснял:

— Да не буду я баллотироваться ни в какие президенты, и не уговаривайте даже. И дело тут не в возрасте. Страной можно управлять и не будучи президентом. Из сада собственного страной можно управлять. Вот вы показали собственным примером, как надо жизнь настоящую строить, и вся Америка сейчас в сад цветущий превращается. Если так дальше пойдёт, может, мы и догоним Россию.

— Догоним! Догоним, — подтвердила вошедшая Салли, — только сейчас пойдём, пожалуйста, домой, Джонни. Ребёнок без тебя засыпать не хочет, — потом уже на ухо добавила: — и я тоже…

По тенистой благоухающей аллее шли к своему дому, взявшись за руки, двое нестарых людей, Джон Хайцман и Салли. Весной им всегда казалось, что их жизнь только начинается. Как начиналась настоящая жизнь по всей Америке.

 

***

— Очень красивый конец у твоей истории, — сказал я Анастасии, когда она закончила свой рассказ о будущем. — И все твои истории только обнадёживают. Но случится ли в действительности нечто подобное? Наяву?

— Обязательно случится, Владимир. Это не выдуманная история, а проекция будущего. Не важны имена и места действия в ней. Важны суть, идея и мечта! И если положительные чувства вызвал мой рассказ, то люди обязательно спроецируют для будущего суть, в деталях собственных от множества людей в проекцию добавлен будет большой смысл и большая осознанность.

— Как это происходит всё?

— Смотри, как просто. Тебе история понравилась?

— Мне? Да!

— Ты хочешь, чтобы в будущем она произошла?

— Хочу, конечно.

— Но если ты о ней расскажешь людям, как думаешь, захочет кто-нибудь ещё подобное увидеть наяву?

— Я думаю — захочет.

— Вот видишь, значит, захотят и те, кто роль себе в истории не только наблюдателя — участника возьмёт. И претворится сказанное в жизнь.

— Да, кажется, понятно. Но немножко жалко, что ты такие красивые картинки нарисовала об иностранных предпринимателях, а не о российских.

— Владимир, о российских уже рисует сама жизнь прекрасные реальные картины. Сказать точнее можно, многие из них творят божественную вечность. И сам ты мог бы рассказать об этом.

— Сам? Ну да. Я действительно знаю многих российских предпринимателей, которые взяли не по одному, а по нескольку гектаров земли и строят на них свои поместья. Такие, о которых ты говорила. Только истории их не столь романтичны.

— О каждом, кто осмысленно с землёй соприкоснулся, необходимо написать великие страницы. Неистощим рассказ тот будет. Смотри, вот лишь одна история, узнай тебе знакомые в ней имена.

 

 

Я РОЖУ ТЕБЯ,

АНГЕЛ МОЙ

 

Предприниматель Виктор Чадов проснулся на рассвете. Рядом с ним на широкой постели сладко спала его молодая любовница. Тонкая ткань покрывала облегала точёную женскую фигуру.

Всякий раз, когда они вместе появлялись на банкете или в отеле фешенебельного курорта, её формы притягивали то завистливые, то похотливые взгляды мужчин.

А еще Инга — так звали спящую красавицу — обладала обворожительной улыбкой и производила на окружающих впечатление умной и эрудированной женщины. Виктору нравилось общаться с ней, поэтому он купил ещё одну четырёхкомнатную квартиру, обставил ее ультрасовременной мебелью, дал Инге ключи и иногда, если позволял интенсивный бизнес, оставался с ней на ночь или две. Он был благодарен этой двадцатипятилетней женщине за прекрасные ночи и общение, но жениться не собирался. Он не испытывал к Инге особой любви. И еще понимал: ему 38, ей 25. Конечно же, пройдёт ещё несколько лет, и захочется молодой женщине иметь любовника помоложе. А с её внешностью и умом это будет нетрудно. И найдёт она себе молодого и еще более богатого, и это — благодаря ему. Ведь женившись на ней, он введёт её в круг влиятельных бизнесменов.

Инга повернулась к нему, улыбаясь во сне, соскользнувшее покрывало слегка обнажило соблазнительную женскую грудь совершенной формы. Но Виктор Чадов не испытал, как обычно, возбуждения при виде её полуобнажённого тела. Он осторожно прикрыл покрывалом спящую Ингу. Тихо, стараясь не разбудить её, встал с постели и пошёл на кухню.

Он сварил и выпил кофе. Закурил сигарету и, словно в забытьи, стал ходить взад-вперёд по просторной кухне-столовой.

Сон! Приснившийся этой ночью необычный сон будоражил его чувства. Именно чувства, а не разум. Приснилось Виктору, что идёт он по какой-то тенистой аллее и усиленно обдумывает целесообразность очередной коммерческой сделки. Впереди и сзади его охранники, присутствие которых раздражало и не давало в полной мере сосредоточиться. И еще собраться с мыслями мешал непрерывный шум машин, проносящихся за оградой парка. И вдруг исчезли охранники, стих шум машин. И услышал он пение птиц, увидел, как прекрасна весенняя листва деревьев на аллее и цветы кустарников. Он остановился, наслаждаясь возникшими внутри благостными чувствами. И было ему хорошо, как никогда в жизни. И тут он увидел: издалека по аллее бежит навстречу ему маленький мальчик. Солнце светило сзади, образуя вокруг него ореол, и казалось, что бежит по алее навстречу ему маленький ангел.

В следующее мгновенье его озарило: навстречу к нему бежит его маленький сын. Мальчик бежал к нему, старательно работая маленькими ручками и ножками. Виктор в радостном предчувствии присел, раскинул для объятия широко руки, и маленький его сын раскинул на бегу ручонки. И вдруг малыш, не добежав до Виктора метров трёх, остановился. Улыбка погасла на детском личике, и серьезный взгляд детских глаз вызвал у Виктора усиленное биение сердца.

— Ну иди же ко мне! Иди, я обниму тебя, сынок.

Грустно улыбнувшись, малыш ответил:

— Это невозможно тебе будет сделать, папа.

— Почему? — удивился Виктор.

— Потому,— с грустью в голосе ответил малыш.— Потому, папа, ты не сможешь меня обнять, что невозможно обнять своего неродившегося сына. Ты ведь не родил меня, папа.

— Тогда ты подойди и обними меня, сынок. Подойди.

— Невозможно обнять не родившего тебя отца.

Малыш попытался улыбнуться сквозь слёзы, а по румяной щёчке медленно скатилась слезинка. Потом малыш повернулся и, опустив головку, медленно побрёл по аллее.

А Виктор стоял на коленях не в силах двинуться с места. Малыш уходил. И вместе с ним уходило внутреннее приятное и благостное чувство. Словно издалека стал вновь нарастать рёв машин. Виктор не мог ни двигаться, ни говорить, но, собрав последние силы, выкрикнул:

— Не уходи, куда же ты, сынок?

Малыш обернулся, и он увидел вторую скатывающуюся слезинку.

— Я ухожу в никуда, папа. В никудашнюю бесконечность. — Малыш потупился, помолчал, потом добавил: — Мне грустно, папа, что, не родившись, не смогу возродить тебя вновь собою.

Опустив головку, маленький ангел удалялся от него и вскоре исчез, словно растворился в лучах солнышка...

Сон закончился, а воспоминания о прекрасных благостных ощущениях остались. Они словно призывали что-то предпринять.

Виктор докурил третью сигарету, резко и решительно затушил её и вошёл в спальню, на ходу громко произнося:

— Проснись, Инга. Проснись.

— А я и не сплю. Лежу так просто. Нежусь. И думаю: куда это ты подевался? — ответила лежащая на постели красавица.

— Инга, я хочу чтобы ты родила. Ты могла бы родить мне сына?

Она, отбросив простыню, вскочила с постели. Подбежала, обхватила его за шею, прижалась к нему всем красивым упругим телом и жарким шёпотом произнесла:

— Самое приятное и прекрасное объяснение в любви — это когда мужчина просит женщину родить ему ребёнка. Спасибо, если это не шутка.

— Не шутка, — твёрдо ответил он.

Надевая халат, Инга ответила:

— Ну если не шутка, если всерьёз. То это необдуманное решение. Во-первых, я хочу, чтобы у моего будущего ребенка был отец, а ты женат, дорогой мой и любимый.

— Я разведусь, — сказал Виктор, — хотя он уже третий месяц был разведён с женой, но не сообщил об этом Инге по ряду причин.

— Разведёшься, тогда и можем поговорить о ребёнке. Но я тебе сразу скажу, Виктор. Даже если разведёшься, ещё не время о детях говорить. Во-первых, мне ещё год необходим, чтобы закончить аспирантуру. Во-вторых, мне эта учёба так надоела, что хотелось бы после окончания год-другой подурачиться, поездить на курорты, поразвлекаться. А ребёнок… Дети всему этому могут положить конец раз и навсегда, — полушутя-полусерьёзно рассуждала Инга.

— Ладно, пошутил я, — прервал её рассуждения Виктор. — Идти мне надо, встреча важная предстоит. Машину уже вызвал. Пока.

Он ушёл, но не на встречу, и никакой машины не вызвал. Виктор медленно шёл по тротуару и разглядывал спешащих навстречу женщин. Смотрел на них новым, не привычным даже для самого себя взглядом. Он выбирал женщину, которая была бы достойной родить его сына. От которой он захотел бы иметь ребёнка.

Сразу отпали модные раскрашенные девицы, ранее привлекавшие к себе его внимание. Он полностью отвергал всех полуобнажённых в мини-бикини или одетых в обтяжку, выставляющих напоказ свои формы.

«Ясно, для чего они это делают, что у них на уме. А ещё умное выражение лица пытаются состряпать, — отмечал он про себя. — Подманивают мужиков разными местами, может, кто и клюнет. И клюют, конечно, но только не для того, чтобы детей заиметь. Такой клёв на самца, но не на производителя. Давайте, виляйте задками, дурочки. А я не допущу, чтобы мой сын от какой-то там вихлялки родился».

Две девицы, попавшиеся ему навстречу, курили на ходу, и одна держала в руке открытую бутылку пива.

«Ну эти вообще не для рождения детей. Только идиоты могут от таких ребёнка захотеть».

А еще Виктор обратил внимание, что среди попадавшихся ему навстречу женщин и девушек очень мало полностью здоровых. Одни сутуловатые, другие с таким выражением на лицах, будто колики у них в животе, у третьих явные признаки ожирения или нездоровая худоба.

«Нет, от таких детей рожать нельзя, — думал про себя Виктор. — Ну надо же, явно каждая из этих женщин мечтает, чтоб подкатил к ней принц на белом “Мерседесе”, а элементарного для этого принца сделать не могут. Они не смогут родить здорового ребёнка, раз сами не очень здоровы».

Виктор не стал вызывать своего водителя и до- брался до офиса на троллейбусе, всё время во время пути разглядывая женщин, стараясь подобрать среди них достойную родить ему сына, но тщетно.

В течение дня и в обеденный перерыв, оставаясь один в своём кабинете, он не переставал думать о женщине, которая родит ему сына.

Иногда у него возникало ощущение, будто он подбирает женщину, которая будет рожать его самого. В конце концов пришел к выводу: идеальную мать для сына не найти, её нужно сотворить. Для этого необходимо найти более или менее здоровую молодую женщину приятной или хотя бы неотталкивающей наружности, с добрым характером, создать ей условия для занятия всевозможными тренингами и поправки здоровья в лучших санаториях. Но главное — отправить её на обучение в лучшее учебное заведение, где она смогла бы получить знания по подготовке к беременности, вынашиванию ребёнка, самим родам и дошкольному воспитанию.

 

***

В конце рабочего дня он вызвал к себе юриста фирмы Валентину Петровну, женщину, умудрённую жизненным опытом.

Предложил сесть в кресло и начал издалека.

— У меня к вам несколько необычный вопрос, Валентина Петровна. Он как бы личный, но для меня весьма важный. Одна моя родственница попросила узнать… Она, в общем, замуж собирается, ребёнка завести хочет. Просила меня узнать, где есть у нас в стране хорошее учебное заведение, в котором обучали бы, как лучше вынашивать ребёнка во время беременности, как рожать и воспитывать его впоследствии. И каковы должны быть действия отца?

Валентина Петровна внимательно выслушала, некоторое время молчала, потом сказала:

— Как вы знаете, Виктор Николаевич, у меня двое детей, и я всегда интересовалась литературой о родах и воспитании детей, но о существовании у нас в стране или за рубежом такого учебного заведения даже не слышала.

— Странно. Всему учат, а этот, самый важный вопрос ни в школах, ни в высших учебных заведениях даже не затрагивают? Почему?

— Да, странно…— согласилась Валентина Петровна, — я над этим как-то и не задумывалась, а теперь и мне кажется странным такое положение дел. Вопрос о преподавании в школах сексуальных взаимоотношений Государственной Думой вроде бы обсуждается, а вот вопрос об обучении тому, как правильно рожать и воспитывать детей, не ставится.

— Значит, каждая семейная пара вынуждена экспериментировать над своим ребёнком?

— Получается так. Экспериментировать. Есть, конечно, множество всевозможных курсов, на которых учат родителей поведению при родах, тому, как обращаться с новорождённым, но так как нет научного обоснования этого процесса, определить, какие курсы действительно помогают, а какие вредят, практически невозможно, — ответила Валентина Петровна.

— А вы были на курсах, Валентина Петровна?

— Младшую дочь я решила рожать дома, в ванне с помощью акушерки. Сейчас многие так делают. Считается, что ребёнку в домашних условиях в присутствии родственников комфортнее появляться на свет. Говорят, что новорождённый чувствует, когда к нему относятся с любовью, а когда с безразличием, как часто бывает в роддомах. Там ведь конвейер.

Разговор с Валентиной Петровной не обнадёжил Виктора, а напротив, привёл в удручающее состояние. Две недели он всё свободное от работы время размышлял о проблеме рождения детей. Две недели он, когда ходил по городу пешком, посещал элитные рестораны, бары, театры, всё вглядывался оценивающе в лица женщин. Даже в деревню ездил, но и там никого подходящего для себя не нашёл.

Однажды он подъехал на своем джипе с тонированными стеклами к педагогическому университету и смотрел сквозь окно автомобиля на идущих мимо девушек. Спустя три часа обратил внимание на вышедшую на крыльцо молодую девушку с короткой, но тугой русой косой, статной фигурой и, как ему показалось, неглупым лицом. Когда она проходила мимо джипа к автобусной остановке, Виктор опустил стекло и окликнул ее:

— Девушка, простите пожалуйста, я тут друга своего ждал, да не дождался, не могли бы вы мне показать, как к центру города лучше проехать, а я вас потом домой отвезу, если захотите.

Девушка оценивающе посмотрела на джип и спокойно ответила:

— Отчего же не показать. Покажу.

Когда она села на переднее сиденье и они познакомились, Люся сказала, показывая на пачку сигарет:

— У вас хорошие сигареты, позвольте закурить.

— Да, пожалуйста, курите, — ответил Виктор и обрадовался раздавшемуся звонку мобильного телефона. Сообщение было пустяшным, но, отключив трубку, Виктор сделал озабоченное лицо и сообщил жадно затянувшейся сигаретой Люсе:







©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.