XXXIV. ГЛАВА, КОТОРАЯ, В СУЩНОСТИ СОСТАВЛЯЕТ ОДНО ЦЕЛОЕ СО СЛЕДУЮЩЕЙ
Цель кампании — вернуть виссамбурские линии — была достигнута; с интервалом в десять дней на юге и на севере, в Тулоне и Ландау, неприятель был отброшен за пределы Франции; следовательно, теперь можно было дать солдатам отдых, в котором они столь сильно нуждались; кроме того, в Кайзерлаутерне, Гермерсгейме и Ландау имелись склады сукна, обуви, запасы продовольствия и фуража; на одном только складе Кайзерлаутерна нашлось тысяча шерстяных одеял. Настало время выполнить обещания, которые Пишегрю дал каждому солдату. Расчеты Эстева были закончены; двадцать пять тысяч франков, предназначенные для эндрского батальона, хранились у генерала, и к этой сумме добавились еще две тысячи четыреста франков — стоимость захваченных пушек. Это была огромная сумма в двадцать семь тысяч четыреста франков золотом; в ту пору, когда в обращении находилось шесть миллиардов ассигнатов, стоимость луидора в ассигнатах составляла семьсот двенадцать франков. Пишегрю приказал привести Фаро и двух солдат, сопровождавших его всякий раз, когда он обращался к генералу от имени своего батальона. Все трое явились — Фаро с нашивками старшего сержанта и один из солдат с капральскими галунами, которые он успел получить со времени первой встречи с генералом. — Вот и я, мой генерал, а вот двое моих товарищей: капрал Грозей и егерь Венсан. — Добро пожаловать все трое. — Вы очень добры, мой генерал, — ответил Фаро, как обычно подергивая шеей. — Вам известно, что сумма в двадцать пять тысяч франков была предназначена вдовам и сиротам убитых эндрского батальона. — Да, мой генерал, — ответил Фаро. — К упомянутой сумме батальон добавил еще тысячу двести франков. — Да, мой генерал, подтверждением служит то, что один дурачок по имени Фаро, который нес деньги в своем носовом платке, выронил их от радости, узнав, что произведен в старшие сержанты. — Обещаешь ли ты за него, что он больше такого не сделает? — Слово старшего сержанта, мой генерал, даже если вы сделаете его полковником. — До этого пока не дошло. — Тем хуже, мой генерал. — И все же я дам тебе повышение. — Мне? — Да. — Опять? — Я назначаю тебя казначеем. — Вместо гражданина Эстева? — спросил Фаро с присущим ему движением головы. — Спасибо, генерал, это хорошее место. — Нет, не совсем, — сказал Пишегрю, улыбаясь этой братской вольности в обращении, на которой держится сила армии, вольности, распространившейся в нашей армии благодаря Революции. — Тем хуже, тем хуже, — повторил Фаро. — Я назначаю тебя казначеем в департаменте Эндр; в твоем распоряжении будет сумма в размере свыше двадцати семи тысяч четырехсот франков; одним словом, я поручаю тебе и двум твоим товарищам, в награду за удовольствие, которое вы доставили мне своим поведением, распределить эту сумму между перечисленными здесь семьями. Генерал показал Фаро список, составленный фурьерами. — Ах, генерал, — промолвил Фаро, — вот так награда! Как жаль, что разжаловали Господа Бога. — Почему же? — Да потому, что благодаря молитвам всех этих добрых людей мы отправились бы прямиком в рай. — Хорошо, — сказал Пишегрю, — возможно, что к тому времени, когда вы решите туда отправиться, Господь Бог будет восстановлен на престоле. Теперь скажи, как вы намерены добираться в те края? — Куда, генерал? — В Эндр; чтобы туда попасть, надо миновать немало департаментов. — Пешком, генерал. Нам потребуется время, только и всего. — Это я и хотел от вас услышать, золотые сердца! Держите кошелек на общие расходы; в нем девятьсот франков, по триста франков на каждого. — С этим мы пошли бы хоть на край света. — Только вам не следовало бы останавливаться через каждое льё, чтобы выпить рюмочку. — Мы не будем останавливаться. — Ни разу? — Ни разу! Я возьму с собой Богиню Разума. — В таком случае надо добавить еще триста франков для Богини Разума; держи, вот чек, подписанный гражданином Эстевом. — Спасибо, мой генерал; когда отправляться? — Как можно раньше. — Стало быть, сегодня. — Ну, вперед, храбрецы! Счастливого пути! Но по первому залпу пушки… — Мы будем, как всегда, на посту, генерал. — Прекрасно! Пойдите скажите, чтобы ко мне прислали гражданина Фалу. — Он будет здесь через пять минут. Трое посланцев отдали честь и вышли. Пять минут спустя явился гражданин Фалу с саблей генерала на боку, которую он носил с удивительным достоинством. С тех пор как генерал видел его в последний раз, в облике Фалу произошла небольшая перемена: всю его правую щеку перерезал огромный шрам, начинавшийся возле уха и доходивший до верхней губы; рана была залеплена куском пластыря. — Ах! — сказал Пишегрю, — кажется, ты слишком поздно встал в первую позицию. — Не в этом дело, мой генерал, — ответил Фалу, — но за мной гнались трое, и прежде, чем я успел убить двоих, третий полоснул меня бритвой. Это ерунда: если бы было ветрено, все бы уже подсохло; к несчастью, погода сырая. — Ладно, честное слово, мне не жаль, что это с тобой приключилось. — Спасибо, мой генерал, такой прекрасный рубец ничуть не повредит внешности егеря. — Не поэтому. — А почему же? — Это дает мне повод отправить тебя в отпуск. — Меня в отпуск? — Да, тебя. — Скажите, мой генерал, кроме шуток: я все же надеюсь, что это не бессрочный отпуск? — Нет, отпуск на две недели. — Для чего же? — Для того, чтобы повидать матушку Фалу. — Вот как! Это правильно. Бедная старушка! — Разве ты не должен отвезти ей твое просроченное жалованье? — Ах, мой генерал, вы не представляете, сколько водочных компрессов приходится ставить на эти раны; от этого пересыхает во рту, и ты пьешь сколько влезет. — Значит, ты начал тратить свое жалованье? — От него осталось не больше, чем от моей сабли, когда вы почли за благо дать мне взамен другую. — Тогда я поступлю с твоим жалованьем, как с твоей саблей. — Дадите мне другое? — Ну да! Издержки понесет принц де Конде. — Я получу золото! О, как жаль, что старушка уже не видит; это напомнило бы ей о временах, когда золото еще водилось. — Ладно, она прозреет, чтобы пришить к твоей венгерке галуны сержанта, которые пруссаки уже вышили на твоем лице. — Сержанта, мой генерал! Разве я сержант? — Ну уж, по крайней мере, чин к твоему отпуску они приложили. — Да, клянусь честью, — сказал Фалу, — если говорить без утайки, это так. — Собирайся в путь. — Сегодня? — Сегодня. — Пешком или верхом? — В карете. — Как в карете? Я поеду в карете? — К тому же в почтовой карете. — Как королевские псы, когда их везли на охоту! Нельзя ли узнать, чему я обязан этой честью? — Мой секретарь Шарль едет в Безансон, он берет тебя с собой и привезет обратно. — Мой генерал, — сказал Фалу, щелкнув каблуками и прикладывая правую руку к шапке, — мне остается лишь поблагодарить вас. Пишегрю кивнул ему и махнул рукой; Фалу повернулся и вышел. — Шарль! Шарль! — позвал Пишегрю. Дверь открылась, и из соседней комнаты вбежал Шарль. — Я здесь, мой генерал, — сказал он. , — Ты не знаешь, где Аббатуччи? — С нами, генерал. Он составляет рапорт, о котором вы его просили. — Скоро ли он будет готов? — Уже готов, генерал, — сказал Аббатуччи, показавшись на пороге с бумагой в руках. Шарль хотел уйти, но генерал удержал его за запястье. — Подожди, — сказал он, — с тобой мне тоже нужно поговорить. Затем он обратился к Аббатуччи. — Сколько знамен? — спросил он. — Пять, генерал. — Пушек? — Двадцать восемь! — Пленных? — Три тысячи! — Сколько потерял неприятель убитыми? — Можно смело сказать — семь тысяч! — Сколько убитых у нас? — Около двух тысяч пятисот человек. — Вы отправитесь в Париж в чине полковника — я прошу этот чин для вас у правительства, — передадите Конвенту от имени генерала Гоша и моего имени пять знамен, а также вручите ему донесение: его, должно быть, составляет сейчас генерал Гош. Эстев выдаст вам тысячу франков на дорожные расходы. Я выбрал именно вас, чтобы доставить в Конвент знамена, захваченные у неприятеля, а также прошу для вас повышения у министерства, и это говорит о моем уважении к вашему таланту и вашей смелости. Если увидите вашего родственника Бонапарта, напомните ему, что я был его репетитором в Бриенской школе. Аббатуччи пожал руку, которую протянул ему генерал, отдал честь и вышел. — А теперь, милый Шарль, поговорим, — сказал Пишегрю.
©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.
|