Гомологичные органы.

Вопрос2 О том, как не было эволюции и в животном мире

Природа есть в некотором смысле Евангелие, благовествующее громко творческую силу, премудрость, и величие Бога... не только небеса, но и недра земли проповедуют слаеуБожию.

Михаил Ломоносов

Итак, недра. В результате подробного изучения этого таинственного архива планеты обнаружилась интересная закономерность залегания живых организмов: в нижних геологических слоях находят останки простейших форм, а в верхних — более сложных. Но эта закономерность не такая уж очевидная и не просматривается так легко, как указано в сводной геохронологической шкале, приводимой в учебниках. Дело в том, что ненарушенные разрезы крайне редки. Хорошо, если обнаруживается 4-5 периодов-эпох, как в Большом Каньоне, а таких случаев, чтобы разрез содержал все 10 периодов, вообще нет. Большая часть земной поверхности не имеет и 3-х геологических эпох.

Далеко не во всех пластах удается обнаружить характерные окаменелости, чтобы приурочить пласт к конкретному периоду, часто старшинство слоев определяется очередностью их залегания (стратиграфически).

Значительная часть сводной геохронологической шкалы иыла построена в предположении, что сначала на Земле жили только простейшие организмы, затем они стали усложняться, залегая в более верхних слоях. К примеру, в некоторой местности нашли породы со множеством останков рыб и назвали этот период девонским. В другой местности обнаружили породы с обилием останков земноводных и назвали это карбоном, а поскольку земноводные должны были эволюционировать из рыб, то карбон пристыковали сверху к девону.

В докембрийских породах кроме бактерий и сине-зеленых водорослей почти ничего не находят. Клетки бактерий и сине- зеленых водорослей не имеют ядра, в биологии такие организмы называют прокариотами; все другие водоросли, растения и организмы имеющие ядро, относятся к эукариотам и считаются развившимися из прокариотов. Но биохимики обнаружили в их строении столь глубокие различия, что «эволюция от прокариотической клетки к эукариотической представляется невероятной».¹

В кремнистых породах Ганфлинт в Канаде обнаружены водоросли и бактерии. Слои эти датируются 2 млрд лет. В сланцах Африки (Трансвааль и Свазиленд) найдены палочковидные бактерии и сине-зеленые водоросли. Их возраст оценивается в 3 млрд лет. Самая существенная находка была сделана в Австралии, в местечке Эдиакара. Это медузы, сидячие кишечнополостные морские перья (бесскелетные родственники кораллов) и что-то похожее на примитивнейших членистоногих, і июских червей и моллюсков. Отличительной чертой этих организмов является полное отсутствие минерального скелета.²

Эдиакарская фауна, обнаруженная теперь в нескольких местах планеты, датируется 1,5 млрд лет, но даже ученые-эволюцио- нисты считают, что эти существа не могут являться предками более поздних организмов.³

В кембрийских слоях существа вдруг появляются сразу в необыкновенном изобилии —у миллионы и миллионы окаменелостей по всей Земле, так называемый «кембрийский взрыв». Это губки, медузы, моллюски, разнообразные рачки, но так ли они примитивны, как может показаться? Наиболее распространенный из рачков — трилобит — имел, как считают палеонтологи, совершеннейшую конструкцию глаз. Они поднимались на специальных стебельках и видели всю сферу во все стороны. В каждом глазе имелись двойные хрусталики из ориентированного кальцита, позволяющие избежать аберрации. Совершенство устройства глаза трилобита всегда удивляло ученых. Один из исследователей заявил, что только химического строения клетки сетчатки хватит, чтобы опровергнуть теорию Дарвина. Как же могло получиться, что таким совершенством были наделены самые первые живые существа? Эти организмы настолько сложны, что для их появления потребовались бы по самым скромным оценкам ученых-эволюционистов сотни миллионов лет. Могли ли они развиться друг из друга? Палеонтолог К. Бейрлен свидетельствует, что «различные типы — губки, кишечнополостные, членистоногие, моллюски, иглокожие — отличаются друг от друга и четко разграничены. Связующие промежуточные, формы между ними отсутствуют».⁴ «Ни один класс беспозвоночных не может быть связан с другим серией промежуточных форм».⁵ На эти любопытные факты указывали и такие известные ученые как Кювье, Догель и Беклемишев. Предковые формы кембрийских существ должны были рождаться и умирать миллиардами, но ни одного из них нет в палеонтологических коллекциях.

Кембрийские трилобиты

Далее, в ордовикских слоях, минуя переходные звенья, вдруг її большом количестве появляются рыбообразные,. Преобразо- намие беспозвоночного в рыбу — это коренное изменение его строения. Элементарно устроенное пластичное существо, такое, как червь, медуза или создание с мягкими внутренностями її твердой раковиной превращается в рыбу с жабрами и твердым скелетом! Такой процесс, как считают эволюционисты, должен был занять не менее десятка миллионов лет, производя миллиарды переходных форм, ни одна из которых нигде не была найдена.⁶ «Я должен сказать, что рыбы, известные мне, происходят совершенно определенно из ничего», — пишет ихтиолог ’). Уайт.⁷

Затем, в следующих слЬях, также без всяких промежуточных шеньев одновременно появляются все земноводные. «Тысячи тысяч останков определенных родов рыб, амфибий и рептилий найдены на каждом континенте».⁸ Можно Ли из этих останков построить эволюционные цепочки? «Переходные формы между плавниками рыб и конечностями четвероногих неизвестны. Все ископаемые формы являются однозначно или рыбами или амфибиями».⁹ «Давно вымершая» кистеперая рыба целакант вместе с другими девонскими кистеперыми считалась переходной формой к земноводным. Утверждалось, что эти существа, переползая на своих мясистых плавниках из водоема в водоем, постепенно перестроились для жизни на суше. В 1938 году цела- канта удалось поймать живым и, исследовав, убедиться в том, что это просто рыба. Причем целакант вовсе не стремится к жизни на суше — он приспособлен к обитанию исключительно на большой глубине. Предполагавшихся легких не обнаружилось, как впрочем и ничего другого, отличающего его от рыбы.

В следующих, триасовых слоях аналогичным образом «ни с того ни с сего» появляются пресмыкающиеся, которые уже не мечут икру, а дружно откладывают яйца в твердой оболочке. «Не известно ни одного образца подходящего предка рептилий», — сетуют эволюционисты.¹¹

Птицы. Они также появляются в слоях сразу, без переходных звеньев. Никаких животных с полукрыльями-полулапами, полуперьями-получешуей нигде не обнаружено.¹¹ Тщательные исследования выявили, что структуры, ранее выдававшиеся за «перья» динозавров, являются коллагеновыми волокнами,¹² которые находятся, например, у морских змей непосредственно под кожей. «Не поддается анализу, как могли возникнуть перья из чешуи рептилий», — констатирует ученый Р. Кэролл.¹³

Загадочный археоптерикс (ископаемая птица размером с голубя) долгое время считался переходным существом от летающих ящеров к птицам. Он имел на крыльях когти, но их имеют и современные птицы — гоацин и турако. Когти эти необходимы в тропических лесах, где взлететь на дерево из-за буйной растительности бывает не так-то просто, проще залезть, и в осо- иепности птенцам, которые летать еще не научились. Оказалось, 'но пальцы птиц никак не могли произойти от пальцев дино- шнров. ^|4Наличие у археоптерикса зубов вовсе не доказывает его происхождения от ящеров. Зубы имелись у многих вымерших полноценных птиц, а у некоторых современных рептилий зубы (11 сутствуют.¹⁵ Зубы археоптерикса, как и других ископаемых птиц, имели особенное строение и вовсе не походили на эволюци- 01ІИ0 развившиеся зубы любого из известных динозавров.¹⁶

У археоптерикса и перья уже сформировались, и крылья — уже крылья, его мозг имел зрительную кору и развитый мозжечок, как у современных птиц. Когти лап были развернуты в разные стороны, а сами лапы изогнуты, как у птиц, «коленками назад», чтобы удобнее сидеть на ветках. В его скелете имелась и иилочковая кость, характерная для птиц, только не было киля, но его нет и у многих современных птиц, например, у страуса.

У большинства буревестников киль тоже развит очень слабо. Археоптерикс обладал всеми признаками птицы.¹⁷ По свидетельству авторитетного ученого А. Федучиа, на динозавра в перьях, как его рисуют, это существо совсем не походило.¹⁸

Летающий динозавр — птеродактиль — имел в качестве крыльев лапы с перепонками, а у археоптерикса были полноценные птичьи крылья с перьями.¹⁹ Находки промежуточных существ отсутствуют. Ожидать рождения у птеродактилей сразу археоптериксов так же затруднительно, как ожидать рождения голубя у летучей мыши. Хотя археоптерикс и имел наряду с типично птичьими чертами необычные для современных птиц зубастую пасть и хвост с позвонками, но, по мнению С. Гулда и Н. Элдриджа, он не может считаться переходной формой, а лишь «диковинной мозаикой».²⁰

Обнаружены и более древние предки птиц (Protoavis), жившие согласно принятой шкале на 75 млн лет раньше. Вдобавок к птичьим чертам археоптерикса, у них был киль и легкие полые кости.²¹ Эти птицы появились 225 млн лет назад по принятой шкале, вместе с первыми динозаврами, которые считаются их предками.

Характерным признаком птицы является особое устройство легкого и диафрагмы, позволяющее дышать в полете. Изучение этих органов у их непосредственных «эволюционных предков» мелких динозавров — тероподов — показало их принципиальное отличие от легкого и диафрагмы птицы.²

Не подтверждена палеонтологическими фактами и гипоте- ш о происхождении млекопитающих от рептилий. Современной науке «прямые предки млекопитающих животных неизвестны»,¹^ появление первого млекопитающего «до сих пор ос-

I пс гея загадкой»²³ для ученых.

Несомненно, что «если бы эволюция была реальностью, мы должны были бы найти буквально миллионы окаменелостей, которые показывали бы, как один вид жизни медленно и постепенно переходил в другой», — отмечает биолог и палеонтолог Г. Паркер. Однако среди громадного количества ископаемых останков переходных форм вовсе нет! Исследования были і tojii, тщательными и длительными, что если бы эти формы когда-то существовали, то, несомненно, были бы обнаружены. 11о свидетельству профессора геологии и палеонтологии Гар- ипрдского университета С. Гулда, большая часть видов возникнет в окаменелостях «полностью оформленными» и такими /ке «заканчивает свою историю».²⁴

(’уществуют в природе некоторые удивительные животные, нпешне как будто похожие на промежуточные звенья эволюции. Утконос, например, имеет пасть, похожую на клюв утки, н перепончатые лапы, он вьет гнездо из травы и высиживает ні і ції, как птица. Значит ли это, что он эволюционировал из птиц ? В то же время у него самі їм і іастоящая шерсть, хвост— кик у бобра, а детенышей он ш.ікармливает молоком, как млекопитающее. Может быть, он толюционировал из млекопитающих? Любой биолог скажет, что между птицами и млекопитающими не может бытьпромежуточных звеньев, так Загадочный утконос

как считается, что птицы произошли от пресмыкающихся, перья развились из чешуи.

Зверозубый ящер, предлагаемый в качестве переходного звена от пресмыкающихся к млекопитающим, — стопроцентное пресмыкающееся, у него лишь разного размера и назначения зубы, подобно тому как это бывает у млекопитающих. Некоторые вымершие зверозубые рептилии (например, Probainog- nathus) имели челюсти удивительной надежности — с двойным челюстным суставом на каждой стороне. Один сустав по типу сочленения пресмыкающихся, другой — рептилий, но никак не промежуточного строения!²⁵ Эта конструкция совсем не похожа на эволюционное развитие одного из другого.

Описанные животные удивительно сочетают в себе части тел разных видов, как своеобразные фрагменты мозаики, но такие фрагменты (перья археоптерикса, утиный нос и шерстяной покров утконоса, зубы и челюстные суставы зверозубого ящера) имеют у них вполне законченную форму, а отнюдь не промежуточную. Огромные скачки в устройстве частей тела этих редких животных так же невозможно объяснить эволюцией, как и происхождение самих видов друг из друга.

Доктор К. Паттерсон — главный палеонтолог Британского музея естественной истории — написал большую книгу об эволюции. Отвечая на вопрос, почему он не привел в ней рисунков переходных форм, Паттерсон откровенно признался: «Если бы я знал хоть одну из них (живую или окаменевшую), то непременно включил бы ее в книгу».²⁷ Полная неудача интенсивных поисков палеонтологов в течение более чем столетия показала, что промежуточные формы в природе никогда не существовали. «Недостающие звенья в цепочках останков беспокоили Дарвина. Он был уверен, что когда-нибудь они будут обнаружены, но этого до сих пор не произошло и, кажется, никогда не произойдет», — справедливо сожалеют его последователи.²⁸

Рассмотрим недавнюю гордость эволюционной теории — «лошадиную серию». Этот сравнительно-морфологический ряд выглядит вполне правдоподобно. Так последовательно, шаг ііі шагом якобы и сформировалась современная лошадь, кажется вполне очевидным даже эволюционное появление копыта. 11 что же? Последние, более детальные исследования показанії, что «родословная» современной лошади, которую так лю- Г>ят выставлять многие музеи и о которой пишется почти во всех учебниках по биологии, составлена из останков животных, живших не в разное время, а одновременно.

Ископаемые лошади были обнаружены в разных частях планеты, останки их очень разбросанны, и ничто не доказывает появления их на Земле в определенной последовательности. В тех же слоях, в которых появляются гиракотерии, появляется и современная л ощадь.²⁹ Большинство этих существ попросту вымерло, а лошадиная серия построена искусственно, и «нет никаких доказательств того, что эти животные действительно сменяли друг друга именно в таком порядке»,— жалуются сами ученые.³⁰ Все больше исследователей признают, что существенная часть «родословной» лошади состоит in совокупности животных, даже не связанных между собой кровным родством, относя первую «лошадку»,к барсукам.³¹

Подобным образом можно составить и другие «эволюционные» серии. Сегодня, например, существует много пород собак, появившихся во вполне обозримом прошлом в результате селекции. Если бы все породы, кроме, скажем, борзой, вымерли, можно было бы легко ошибиться и построить правдоподобную серию от карманного мопсика до громадной борзой. При этом нетрудно подобрать такие породы, что с увеличением их размера будет вытягиваться и морда. Так можно было бы наглядно «доказать» эволюционное развитие собачьей морды.

Генетика говорит о том, что в каждом виде животных заложена широкая возможность изменений, но исключительно в пределах вида. Это значит, например, что собаки в зависимости от условий обитания могут мельчать или крупнеть, становиться пушистыми или гладкошерстными, но они всегда будут оставаться именно собаками. Предположение о взаимопревращении видов не подтвердилось ни фактичес-

Лягушка

Ящерица

Гомологичные органы.

I досмотрим самую известную гомологию — передние конечности позвоночных. Как будто налицо эволюционное развитие их устройства от плавника рыбы до крыла птицы. И что же? Оказалось, что похожие конечности формируются у разных видов из разных групп шродышевых клеток.³² Ни о каком последовательном развитии конечностей от вида к виду не может быть и речи! Гомология оказалась не истинной, как говорят биологи. Если бы органы Иыли истинно гомологичными, тогда они и формировались бы и эмбриогенезе из одних и тех же эмбриональных тканей.

Ожидалось, что гомологичные органы, как имеющие общее происхождение от единой некогда структуры, должны контролироваться идентичными генными комплексами, но и это ожидание не оправдалось.³²

Ученые отмечают, что хотя удивительная внешняя схожесть многих млекопитающих позволяет предположить эволюционную взаимосвязь, строение макромолекул (ДНК, белков и пр.) их организмов такую связь отвергает.³³ «Большинство белковых филогенетических древ (эволюционных молекулярных последовательностей — авт.) противоречат друг другу»,³⁴ «в объединенном древе повсеместно видны филогенетические несоответствия -— от самых корней, среди ветвей и групп всех рангов, и вплоть до первичных группировок».³⁵ Большая часть сравнительных молекулярных исследований опровергает эволюцию!

Гомологии оказались не истинными и при изучении других органов «эволюционных родственников». Выяснилось, например, что почки рыб и амфибий развиваются из такой ткани эмбриона, соответствующая которой у рептилий и млекопитающих рассасывается в процессе развития зародыша, а почки формируются у них из совершенно другого отдела эмбриона.³⁷ Пищевод акулы формируется из верхней части эмбриональной кишечной полости, пищевод миноги и саламандры — из нижней, а рептилий и птиц — из самого нижнего слоя зародышевой мембраны. Оказалось затруднительным объяснить и эволюционное появление шерстяного покрова млекопитающих из чешуи рептилий. Эти структуры развиваются из различных тканей эмбриона: волосяной покров формируется из луковиц эпидёрмиса, а чешуя из зачатков дермиса.

Очень редко ученым удается находить истинно гомологичные органы, то есть, не только внешне похожие, но и формирующиеся из идентичных частей эмбрионов. Общая закономерность отсутствия эмбриональной и генетической связи между органами предполагаемых эволюционных родственников доказывает, что они не могли произойти друг из друга.

Обратим внимание и на то, что имеющиеся у животных формы конечностей отнюдь не являются случайным набором,а соответствуют свойствам среды обитания, как это и должно было быть при сотворении. Рыба только гребет — ей даны простейшие конечности с плоскостью для отталкивания воды. У других животных более сложные условия — им не обойтись осз многосуставных конечностей. Попробуйте что-нибудь попожить себе в рот, если у вас локоть всегда распрямлен (нет локтевого сустава) или присесть, если у вас нет коленного суетна. Если вы закрепите кистевой сустав и попробуете что-то сделать, то убедитесь в его полной необходимости, нужность нескольких пальцев тоже очевидна. Раздвоенность предплечья п голени позволяет разворачивать кисть или стопу. Конечности живых существ наделены оптимальной мерой сходства и различия, обеспечивающей нормальную жизнедеятельность организмов. Даже самая изобретательная инженерно-конструкторская мысль никаких более разумных форм предложить 11C смогла.

Анатом Р. Оуэн ввел в науку понятие гомологий в 1843 году, задолго до Дарвина, рассматривая сходство строения час- гей различных организмов именно как доказательство их со- нюрения. Рудименты.Так называют органы, которые у животного якобы не выполняют никакой функции, но у его эволюционного предка играли важную роль. В XIX веке считалось, что у человека около 180 рудиментарных органов. К ним относили щитовидную, вилочковую и шишковидную железы, миндалины, крленные мениски, полулунную складку глаза, аппендикс, копчик и многие другие органы, функция которых была неиз- нестна. Как выяснено теперь, у людей нет ни одного органа, не имеющего своей полезной функции.

Полулунная складка, расположенная во внутреннем углу гла- іп, позволяет глазному яблоку легко поворачиваться в любую сторону, без нее угол поворота был бы резко ограничен. Она является поддерживающей и направляющей структурой, увлажняет глаз, участвует в сборе попавшего в глаз инородного материала. Складка выделяет клейкое вещество, которое собирает инородные частицы, формируя их в комок для легкого удаления без риска повредить поверхность глаза. Полулунную складку нельзя считать остатком мигательной перепонки животных еще и по той причине, что эти органы обслуживаются различными нервами.

Дппендикс, как обнаружилось, играет важную роль в поддержании иммунитета человека, особенно в период роста организма. Он выполняет защитную функцию при общих заболеваниях и участвует в контроле бактериальной флоры слепой кишки. Статистика показала, что удаление аппендикса увеличивает риск злокачественных образований.³⁸

В тридцатые годы в Америке «совершенно бесполезные» миндалины и аденоиды были удалены более чем у половины детей. Но со временем сотрудники Нью-Йоркской онкологической службы заметили, что те люди, у которых были удалены миндалины, примерно в три раза чаще страдают лимфограну- ломатозом — злокачественным заболеванием.³⁸

В 1899 году французский врач Ф. Гленар предложил оригинальную концепцию о том, что расположение органов пищеварительной системы человека несовершенно, поскольку мы якобы произошли от четвероногого существа. На эту тему им было написано около 30 научных статей. Больным, жаловавшимся на боли в желудке, ставили диагноз «синдром Гленара» —= опущение кишок и других органов. Им назначалась фиксация слепой кишки и гастропексия — эти сложные операции имели целью исправление «несовершенства» природы.

И. Мечников выдвинул гипотезу, согласно которой пищеварительная система человека, сложившаяся на предыдущих этапах развития, плохо приспособлена к рациону человека.

Английский врач У. Лэйн, вдохновившись этой гипотезой, начал осуществлять операции, укорачивающие толстый кишеч- иик. Далее он стал удалять всю толстую кишку, полагая, что тем самым освобождает организм от находящихся там гнилостных бактерий и что такая операция будет способствовать лечению ряда болезней от язвы двенадцатиперстной кишки до шизофрении. Один только Лэйн провел свыше тысячи подобных операций, у него были и последователи. Сегодня подобные рассказы вызывают недоумение, но ведь за этими экспериментами стоит «несчетное число жертв, в том числе и умерших».³⁹

А теперь о животных. Считается, что кит — млекопитающее, вернувшееся в воду (как известно, Дарвин полагал, что медведь может превратиться в кита в процессе непрерывных, «пластических» деформаций). У кита примерно посередине тела имеются костные выступы. Предполагалось, что они совершенно бесполезны и являются рудиментом задних конечностей, которыми животное когда-то передвигалось по суше, хотя эти косточки никак не связаны с позвоночником. Как показали исследования, костные выступы вовсе не бесполезны. Они служат для поддержания мышц и для необходимой защиты расположенных в этом месте весьма уязвимых органов. «Остатки крыльев» у киви, внешне напоминающей бесхвостую курицу, служат для поддержания равновесия.⁴⁰ Представьте себе, как грудно было бы птице сохранять равновесие без этих «рудиментов». Мы ведь с вами в случае потери равновесия вски- дынаем руками — и киви тоже надо чем-то вскидывать!

Атавизмы. Вдоказательство происхождения человека от жи- потпых иногда приводятся факты рождения людей с так называемыми атавизмами, например, с волосами на лице. Заметим, что и книгах ошибочно рисуют волосяной покров похожим на шерсть животного, на самом деле это обычные человеческие волосы.

I л идя на такое доказательство, справедливо спросить следующее.

Если рождаются люди с двумя головами, то человек произошел от сказочного Змея Горыныча? Или если рождаются люди с шестью пальцами, то мы произошли от никогда не существовавшего шестипалого предка? А что следует заключить, если рождается животное с пятой ногой? В литературе описывается случай рождения мальчика с «хвостом», приводится изображение ребенка с закрученным поросячим хвостиком. Реально же «хвост» не имел позвонков и в итоге исследований был признан остатком зародышевого слоя, по воле случая оказавшимся на месте «для хвоста», и вовсе не был похож на хвост животного, а просто на кусочек висящей материи.³⁸ Остальное дополнено воображением художников. С этим талантом в истории эволюционной теории связаны'явно скандальные происшествия, об одном из которых нам придется вспомнить.

Большой энтузиаст теории Дарвина Э. Геккель прославился также своими рисунками, именно он сумел изобразить питекантропа еще до начала раскопок! Этим его талант не ограничился. Изучая изображения эмбрионов, он пришел к выводу, что в их развитии обнаруживаются признаки минувшей эволюции.

Биогенетический закон Геккеля— каждый организм в период эмбрионального развития повторяет стадии, которые его вид должен был пройти в процессе эволюции—звучит довольно впечатляюще. В доказательство Геккель приводил изображения эмбриона человека, на которых видны жабры, хвост. Публикация книги Геккеля вызвала в свое время бурю возмущений. Когда профессиональные эмбриологи взглянули на изображения зародышей, сделанные Геккелем, то уличили его в фальсификации. Он сознался, что несколько «подретушировал» картинки (проще говоря, подрисовал жаберные щели и пр.), но оправдывался тем, что, дескать, все так делают. Ученый совет Иенско- го университета признал тогда Геккеля виновным в научном мошенничестве и исключил из состава профессуры. Кожные складки шейно-челюстной области человеческого шродыша не имеют ничего общего с жаберными щелями. Это складки тканей гортани, в которых расположено несколько желез, существование таких складок в месте сгиба вполне естественно. Нижняя часть эмбриона из-за меньшей скорости роста нссгда тоньше остального тельца. У всех эмбрионов увеличена і олова, но ведь никто почему-то не берется доказывать, что человек проходил стадию слона!

Эволюционная теория утверждает, что эмбрионы позвоночных на начальных стадиях развития похожи друг на друга но причине якобы наличия у позвоночных общего предка. Действительно, похожесть наблюдается, но не потому ли, что у иссх позвоночных единая идея построения организма, наиболее явно проявляющаяся на начальных стадиях развития, к; пс об этом писал еще до Геккеля академик К. Бэр? А самое рппнее эмбриональное развитие позвоночных протекает абсолютно вопреки «закону» Геккеля: основы строения тела у рпчных классов позвоночных закладываются совершенно раз- ннчными способами. На самых ранних стадиях их эмбрионы совершенно различны.⁴¹

Доказательством происхождения кита от наземных млекопитающих, кроме «рудиментов» задних конечностей, считаются также эмбриональные зачатки зубов, которые никогда не становятся настоящими зубами. Однако более тщательные исследования показали, что эти части эмбриона вполне функциональны: они играют важную роль в формировании челюстных костей.

Человеческий эмбрион величиной 4 мм: 7—зачатки глаз; 2 — ротовое отверстие. И ничего похожего на жаберные щели!

Нередко положения теории эволюции взаимно исключают друг друга. Так, например, оказалось, что «утраченные в процессе эволюции» пальцы лошади редуцированы уже на ранних эмбриональных стадиях, что, как указывают ученые, «противоречит биогенетическому закону».⁴²

В зарубежной научной литературе биогенетический закон уже почти не обсуждается. Большая часть зарубежных ученых определенно полагает, что он вообще не может осуществляться в эмбрионах, поскольку противоречит ряду положений теоретической биологии.⁴³ Однако многие отечественные биологи и теперь продолжают искать связь между гипотетической эволюцией и строением эмбрионов. Ничего определенного не обнаружено: ученые говорят, что лишь «пытаются нащупать» эту взаимосвязь.⁴⁴

Многие выявленные недавно закономерности развития эмбрионов находятся в противоречии с биогенетическим законом. Не удивительно, что и среди соотечественников «скептическое отношение к нему становится преобладающим».⁴² Авторитетный современный эмбриолог С. Гильберт высказывается весьма категорично: «Гибельный союз эмбриологии и эволюционной биологии был сфабрикован во второй половине XIX века немецким эмбриологом и философом Эрнстом Геккелем».⁴⁵

В связи с анализом мнимого закона Геккеля вспоминается советский биолог, академик Т. Д. Лысенко, который трже хотел «помочь» эволюции. Возрождая идею Ламарка об определяющей роли условий среды, он «открыл» скачкообразное превращение пшеницы в рожь, ячменя в овес и так вдохновился собственной ложью, что даже известил мир о том, что ему удалось вывести кукушку из яйца... пеночки (малюсенькой птички). На одной из научных конференций ученый-генетик спросил Лысенко, почему у него и его аспирантов все получается, а у других в Союзе и за рубежом — нет? «Народный академик» ответил: «Для того, чтобы получить определенный результат, нужно хотеть получить именно этот результат: если вы хотите иолучить определенный результат — вы его получите».

Следует ли современным исследователям уподобляться подобным «ученым»? Единственной проверкой и подтвержденном эволюционной теории может быть только палеонтология,⁴² тлько она может сказать «последнее слово о ходе и достоверности теории эволюции».⁴⁶ Переходных форм нет! Биологи укачивают, что «эволюционные события... формулируются как спекулятивные, «подтянутые» под ту или иную экспериментально неверифицируемую концепцию».⁴² Громадное здание шолюционных построений оказалось висящим в воздухе. Даже гпмые ревностные эволюционисты вынуждены признать, что «отсутствие окаменелых свидетельств промежуточных этапов между крупными переходами... наша неспособность даже в соб- I гненном воображении создать во многих случаях функциональные промежуточные формы» всегда были большой и раздражающей проблемой эволюционной теории.⁴⁷

Материализм в биологии достаточно показал свою несос- I омтельность, его время действительно прошло. Многие серь- пиые биологи сегодня отделяют эволюционную теорию как нпуку о возможных изменениях в организмах от реконструкции «древа эволюции», признавая последнее лишь гипотетической историей. Мало кто из квалифицированных биологов nr і алея убежденным в эволюционно-материалистической версии возникновения живых организмов. Биологи, как и многие другие ученые, с неизбежностью задумываются о Творце. А, ^г)йнштейн, который смог настолько глубоко разобраться в специальной и общей теории относительности, что сумел популярно изъяснить их всему миру, был убежден в существовании Создателя, а об эволюционных идеях отзывался весьма недвухмысденно: «Еще будучи молодым студентом, я решительно п і нерг взгляды Дарвина, Геккеля и Гексли».

Собственно говоря, во времена Дарвина его гипотеза о происхождении человека и не была серьезно воспринята. Она являлась предметом любопытства и бесконечных шуток. Друг и учитель Дарвина Сэджвик назвал ее «ошеломляющим парадоксом, высказанным очень смело и с некоторым импонирующим правдоподобием, но в сущности напоминающим веревку, свитую из мыльных пузырей». Одно из своих писем он закончил так: «В прошлом — ваш старый друг, а ныне — один из потомков обезьяны». Художники соревновались в рисовании карикатур, а писатели — в изобретении забавных сюжетов, наподобие удлинения рук у потомственных рыболовов или удлинения ног у потомственных почтальонов. Что же касается происхождения видов, всем было хорошо известно, что животные одного вида могут сильно отличаться друг от друга, образуя множество подвидов и пород, но возможность превращения одного вида в другой, конечно же, казалась подозрительной. Сомнение вызвал и предлагаемый способ возникновения принципиально новых форм путем естественного отбора, творческую роль которого люди явно «недооценивали». Отсутствие фактических доказательств новая гипотеза покрывала другим тезисом: процесс накопления изменений происходит очень долго — миллионы лет, и человеку его нельзя видеть. Все эти доводы на первый взгляд действительно представляются не лишенными смысла, поэтому люди и заблуждаются, заключая, что если микроэволюция (небольшие изменения вида) — факт, то и макроэволюция (формирование «эволюционного древа») — тоже реальность. Такие заблуждения были простительны сто лет назад, но не сегодня. С развитием генетики стало понятно, что генетические механизмы, лежащие в основе микроэволюции, нельзя экстраполировать для объяснения гипотетической макроэволюции.⁴⁸

В организмах постоянно происходят мутации. Большое количество мутаций вызвано неблагоприятными внешними фак-

THE Постепенное превращение свиньи в человека. Карикатура 1872 г.

торами — вредными излучениями и химическим воздействием. Но часть мутаций неразрывно связана с функционированием организма. При воспроизведении генов всегда происходят ошибки. Существует большое количество разнофункциональных ферментов (белков), которые контролируют и исправляют повреждения генов. Вносят изменил в геном и происходящие при размножении рекомбинации (перетасовки генных блоков). Даже само прочтение имеющихся в организме генов может быть несколько различным при вмешательстве «мобильных генетических элементов»,⁴⁹ так называемых «прыгающих генов», хотя, строго говоря, эти элементы генами не являются. «Впрыгивая» в ген, они несколько изменяют считывание с него информации. Перечисленные механизмы обеспечивают приспосабливаемость и дают богатство форм внутри вида.

Вид представляет собой ограниченное множество допустимых состояний. Внешние изменения, сколь бы заметными они ни казались, фундаментальных структур и функций не затрагивают. Более масштабные изменения генов приводят не к образованию новых видов, а к гибели. Организм воспринимает как приемлемые далеко не любые изменения и отнюдь не у всех белков. Существуют разрешенные зоны, в рамках которых изменения в генах не приводят к катастрофическим последствиям. Об этом говорит и тысячелетний опыт селекционеров. Вариации, которые могут быть достигнуты селекцией, имеют четкие пределы. Развитие свойств возможно только ’до определенных границ, а затем приводит к нарушениям или к возврату в исходное состояние. Как определить эти границы?

Современные ученые еще недостаточно точно знают, что же такое вид, не установлены границы возможной микроэволюции. Четко разграничить виды оказалось довольно сложной задачей: дело не только во внешнем различии, но и в строении организмов. Улиток делили более чем на 200 видов, но при более внимательном исследовании оказалось, что их можно свести лишь к двум видам. Взрослые самец и самка нитехвостого угря так резко отличаются друг от друга, что ученые 50 лет помещали их в разные роды, а иногда даже в разные семейства и подпорядки.⁵⁰Науке предстоит еще выяснить, различия в строении каких организмов произошли в процессе микроэволюции со дня Сотворения, чтобы отнести их к одному сотворенному архетипу.

Лисица Койот Возможные границы микроэволюции со дня Сотворения⁶⁰

А теперь исследуем более подробно эволюционную гипотезу о происхождении видов путем случайных мутаций. Предположим, что в результате ошибок в генах у существа произошло изменение в сетчатке глаза. Такое изменение должно быть связано с переменами во всем аппарате: одновременно должны измениться в полезном направлении не только ряд других частей глаза, но и соответствующие центры мозга. За все это отвечают целые структуры, состоящие из множества генов. Насколько реально ожидать согласованной полезной мутации этих структур?

Возможность того, что какое-либо событие произойдет, характеризуется в науке вероятностью. Представим себе, что мы бросили монетку. Вероятность монетке шлепнуться на землю равна 1 — это событие достоверное. Вероятность упасть орлом — 1/2, решкой — тоже 1/2. Эти события равновероятны. Вероятность же монетке встать на ребро довольно мала (даже при самом аккуратном бросании не более 10‘⁴) — этого никто, наверное, не наблюдал, хотя такое событие математика не запрещает. Вероятность монетке повиснуть в воздухе равна нулю. Такое событие вовсе запрещено. Если в молекулах происходят

?

случайные изменения, то и они имеют свою вероятность.

Регистрируемые учеными мутации происходят с вероятностью 10~⁹— 10'¹¹. Обычно это небольшие, точечные нарушения генов, лишь немного изменяющие организм. Попытаемся понять, могут ли подобные изменения преобразовать весь комплекс генов и привести к образованию нового вида?

Далеко не всякая мутация приводит к образованию нового белка, не всякий новый белок означает появление новой функции,⁵¹ а ее появление еще не означает приобретение нового признака. Требуются именно конструктивные изменения. Для конструктивного изменения одного гена в нем должно произойти примерно пять независимых точечных полезных мутаций, для появления простейшего признака требуется изменение по край- ней мере пяти генов.⁵² Обычно за признак отвечает не меньше десятка генов (всего в организме млекопитающего несколько десятков тысяч генов, в организме бактерий их от десятка до тысячи). Таким образом, вероятность появления простейшего нового признака⁵² составляет всего 10 ²⁷⁵! Это число столь мало, что безразлично, сколько времени мы будем ждать подобной мутации, год или миллиард лет, у одной особи или у миллиарда особей. За все предполагаемое время существования жизни на Земле не смог бы появиться ни один сложный признак. А сколько признаков должно преобразоваться, чтобы одни виды превратились в другие, образовав множество существ на планете?! В организме человека 30 ООО различных генов. Специалисты справедливо утверждают, что для образования любого нового признака путем генных мутаций не хватит и всего предполагаемого времени существования вселенной!⁵¹

Мутации случайны, как потребовать от них синхронности и соразмеренности? Другое дело, когда мы рассматриваем мутации, приводящие к болезням, уродствам или смерти: для этого подойдут любые нарушения, а для того, чтобы мутация была благоприятной, необходимо чудесное совпадение, синхронное «полезное нарушение» сразу целого набора генов, соответствующих различным, точно сонастроенным системам и функциям живого организма. Академик JI. С. Берг писал: «Случайный новый признак очень легко может испортить сложный механизм, но ожидать, что он его усовершенствует, было бы в высшей степени неблагоразумно».⁵³ Геологические слои содержали бы невероятное множество всяких уродов в гораздо большем количестве, чем нормальных существ! Но ничего подобного в отложениях не обнаружено. В одном из солидных учебников по биологии для студентов вполне серьезно говорится о том, что промежуточные формы были съедены животными.⁵⁴ Вероятно, вместе со скелетом? Отчего же оказались несъедобными сформировавшиеся виды?

Ф. Хитчинг из Британского института археологии пишет: «Любопытно, что есть постоянство в «пробелах» окаменелостей: окаменелости отсутствуют во всех важных местах».¹⁵ Если границы схожих видов бывают трудноразличимы, то границы надвидовых таксонов (единиц классификации организмов) четко обозначены широкими провалами.

Может быть, промежуточные звенья не обнаружены по причине недостатка палеонтологического материала? Нет, обилие окаменелостей до подробного их исследования считалось даже доказательством миллиардолетней истории. Вот что говорит об этом ученый JI. Сандерленд. «После более чем 120 лет широчайших и усердных геологических исследований каждого континента и океанического дна картина стала несравненно более ясной и полной, чем в 1859 г. (дата выхода дарвинского «Происхождения видов»). Были открыты формации, содержащие сотни миллиардов окаменелостей, в музеях хранится более 100 млн окаменелостей 250 ООО различных видов».²⁶ «Что мы действительно нашли, так это провалы, которые обостряют границы между видами. Именно эти провалы представляют нам доказательство творения отдельных видов», — пишет доктор Г. Паркер.

Во многих изданиях в качестве доказательства широты диапазона мутаций приводят результаты опытов с мушкой-дрозофилой, но фактическое различие между мутациями этой плодовой мушки слишком мало. Один из известнейших исследователей в этой области Р. Гольдшмидт утверждает, что «даже если бы мы могли соединить более тысячи этих вариаций в одной особи, все равно это не был бы новый вид, подобно встречающимся в природе». Неподатливая дрозофила испытала все возможные генетически отрицательные воздействия, но из нее не удалось получить ничего, кроме измененной дрозофилы. Более того, оказалось, что большинство мутаций этой мушки связано не с нарушениями генов, а со вставкой «мобильных генетических элементов».⁴⁹ Вставкой мобильных элементов в гомеозисные гены, управляющие процессами внутри клетки, объясняется и появление у дрозофилы вместо усиков бездействующих лап на голове. Но могут ли парализованные ноги на голове способствовать прогрессивному развитию?

Внешне последовательные рассуждения биологов-эволюци- онистов о широкомасштабности процессов развития популяций, многообразии возникающих комбинаций генов, многогранности действий отбора, гигантских временах предполагаемых явлений выглядят более чем правдоподобно и даже захватывающе, но... только до тех пор, пока ученый не обратится к расчетам. Результат оказывается катастрофическим — кажущиеся возможными при качественных рассуждениях процессы оказываются решительно невероятными в цифрах. С фактами палеонтологии и математики трудно спорить — многообразие видов никак не могло возникнуть путем случайных мутаций!

Это прекрасно поняли и ведущие ученые. Немногие из серьезных специалистов берутся утверждать, что гигантские бреши в летописи окаменелостей случайны, а эволюция шла постепенно, путем накопления микромутационных изменений. Постепенной эволюции противоречат и новые открытия генетиков, например В. Стегния.⁵⁵ Некоторые ученые пытаются развить теорию появления видов путем скачкообразных изменений генома, макромутаций, приводящих к возникновению так называемых «многообещающих уродов» (по Гольдшмидту). Прекрасно понимая, сколько невероятных существ произвели бы подобные процессы будучи случайными, генетики приходят к выводу, что если бы такие скачки и привели бы к появлению современной флоры и фауны, то только по предварительно сформированному («преформированному») плану Творца.⁴² Ученые утверждают, что для обоснования генетического механизма подобных чудесных скачков научный подход не найден.⁵⁷ Л. Корочкин сделал оригинальное предположение о том, что скачки с взрывной перестройкой генома могут происходить с участием мобильных генетических элементов, вносящих рассогласование во временные параметры созревания взаимодействующих систем организма, без изменения его молекулярногенетической структуры.⁴² Отвечая на наши вопросы, чл.-корр. РАН Л. И. Корочкин отметил, что все подобные теории безусловно являются чисто гипотетическими, своеобразной философией. Будь то дарвинизм или синтетическая теория эволюции, системные мутации Р. Гольдшмидта или модель прерывистого равновесия Стэнли-Элдриджа, гипотеза нейтралистской эволюции Кимуры, Джукса и Кинга, скачкообразная эволюция Ю. Алтухова или мозаичная Н. Воронцова, — все эти модели являются лишь предположениями, непроверяемыми и противоречащими друг другу.

Итак, вариации признаков ограничены пределами вида. В организмах заложена широкая возможность микроэволюци- онных изменений, обеспечивающих разнообразие существ, населяющих планету, их адаптацию и выживаемость. Но такие изменения, как мы убедились, не могут преобразовать генный комплекс одного вида в генный комплекс другого вида, и этот факт представляется исключительно разумным. Если бы природа шла по пути дарвинской эволюции, на котором в результате отбора выживает сильнейший и приспособленнейший мутант, то мир, очевидно, был бы переполнен чрезвычайно кошмарными существами, среди которых крыса, возможно, оказалась бы одним из самых симпатичных и безобидных зверьков. А ведь мир удивительно красив. Он красив особой, возвышенной красотой, которую невозможно объяснить мутациями. «Сотворенный мир является совершеннейшим из миров», -— писал великий немецкий математик Лейбниц.

Многообразие мира растений тоже оказалось невозможным вписать в русло эволюции. Сами ученые-эволюционисты пришли к выводу, что «если быть непредвзятым, ископаемые останки растений свидетельствуют в пользу сотворения мира».⁵⁸

Для бактерий существует и экспериментальное подтверждение невозможности макроэволюции посредством мутаций. Дело в том, что для эволюционного процесса важна не временная длительность, а количество поколений. Предполагаемое количество поколений у бактерий достигается всего за несколько лет. За популяциями бактерий проводились наблюдения в течение десятилетий. Количество мутаций специально увеличивали внешним воздействием, создавая так называемое мутагенное давление. Бактерии прошли путь, соответствующий сотням миллионов лет для высших животных. Мутантные штаммы бактерий постоянно возвращались к исходному «дикому типу», образование новых штаммов не выходило за внутривидовые рамки. Полученные результаты свидетельствуют о большой генетической стабильности бактерий.⁴⁰

Диапазон приемлемых мутационных изменений у бактерий и вирусов чрезвычайно широк, степень негомологичности генов у них достигает десятков процентов. Быстро приспосабливаясь к внешним условиям, они сохраняют свою видоспе- цифичность. У человека диапазон приемлемых генетических изменений невелик, степень негомологичности генов для представителей разных рас составляет менее процента.

Возбудители туберкулеза, мутируя, быстро образуют устойчивый к антибиотику штамм, сохраняя при этом свои основные свойства. Биофизические исследования показали, что возникающие в процессе приобретения невосприимчивости к антибиотикам мутации не прибавляют новых полезных генов, а напротив, ведут к морфологической дегенерации.⁵⁹

Если существа не происходили друг от друга, то чем же тогда обусловлено наличие видимых закономерностей в родословном древе эволюции, приведенном в учебниках? Ответ прост. Эта упорядоченность как раз и напоминает о забытом нами Божественном плане сотворения мира, описанном на первых страницах Книги Бытия. Создавался не каждой вид в отдельности, а группы видов, в соответствии с условиями, в которых животным предстояло обитать. Именно этим объясняется давно замеченная ^иологами конвергенция —- похожесть устройства и внешности даже далеких видов, принадлежащих к разным классам (например, ихтиозавра, акулы, дельфина и пингвина), которые «развивались» независимо, по различным эволюционным путям. Современные генетики указывают, что причиной появления конвергентных признаков является «запрограммированный план»⁴² (впервые об этом говорил еще Ж.'Кювье в ХУІІІ веке). Предполагаемые эволюционные изменения водных животных при переходе к жизни на суше на

самом деле соответствуют запланированному усложнению их строения в соответствии с усложнением свойств среды обитания от морей до прибрежных зон и далее вглубь суши.

Рассмотрим рыб. Они совершеннейшим образом приспособлены к существованию именно в водном пространстве. Им не требуется механизм терморегуляции, способ передвижения у них простой и устройство относительно несложное (живут «как рыба в воде»). Обитателям прибрежных зон и болот (пресмыкающимся, земноводным и пр.) в отличие от рыб приходится ползать, поэтому вместо элементарно устроенных плавников они наделены многосуставными конечностями с пальцами, да и чешуя у них отвечает другим условиям. Обитатели суши способны ходить и бегать, у них более стройные конечности, голова приподнята над телом, а шерсть наилучшим образом защищает их от жары и холода. Птицам для полетов даны крылья. Существование творческого плана очевидно, оно не вызывает сомнений. Знаменитый современный физик Артур Комптон писал: «Высший Разум создал вселенную и человека. Мне нетрудно верить в это, потому что факт наличия плана и, следовательно, разума — неопровержим».

Наличием творческого плана объясняется не только похожесть органов у разных видов животных, но и обнаруженное Н. Вавиловым устойчивое повторение одних и тех же признаков у растений, существование у них так называемых «гомологических рядов» изменчивости. У мягкой пшеницы наблюдаются вариации с остистыми, безостистыми, полуостистыми колосьями. Присутствуют и вариации цвета: белоколосые, красноколосые и т. д. Родственные мягкой пшенице виды имеют те же вариации. Схожие ряды признаков, как хорошо известно биологам, наблюдаются не только среди близких видов, но и среди родов, семейств и даже классов. Биологи приходят к выводу, что Божественным планом обусловлено и появление в рядах живых существ сходных структурных образований, к примеру, крыльев у птиц, летучих мышей, насекомых, древних рептилий.⁴² Известный ученый С. В. Мейен утверждал, что у живых организмов, даже не связанных родством, существует общность на уровне законов формообразования.

Разумной творческой целесообразностью объясняется и так называемая параллельная (независимая) эволюция животных различных систематических групп , (к примеру, сумчатых и плацентарных). Принцип, по которому был составлен ряд свойств растений или животных одного вида при его сотворении, конечно же, проявился и в строении сходных видов. Наблюдаемая схожесть живых организмов на зоологическом, генетическом, эмбриологическом уровне наглядно подтверждает наличие единого плана. Почему, собственно говоря, сотворенным организмам не быть похожими, для чего наделять их совершенно различными органами и генами? Вполне закономерно, что все мы в чем-то схожи, а из любого множества сколько-нибудь схожих вещей всегда можно построить вполне правдоподобную «эволюционную серию», в которой нетрудно выделить и основные, и промежуточные формы. Ведущие биологи признают, что «основанные на данных генетики развития эволюционные представления являются лишь гипотетическими».⁴²

И в завершение темы заметим следующее. В борьбе за существование, которая была выдвинута Дарвином как причина происхождения видов, простые формы часто имеют преимущества перед сложными. Простейшие организмы вряд ли можно считать менее приспособленными к жизни, чем высокоорганизованные. Если выживает самый приспособленный, то на Земле и жили бы одни «приспособленцы» — простейшие организмы. Дарвинским отбором затруднительно объяснить разнообразие столь сложных организмов, которое мы наблюдаем сегодня. Не решен и главный вопрос: откуда появились первые организмы? Если процесс развития одного животного в другое можно себе хотя бы представить, то как объяснить самопроизвольное зарождение живых существ? Могла ли неживая материя произвести жизнь? Нас с вами? Совершенно естественно, что этот вопрос всегда казался сомнительным. Великий физик Гейзенберг, один из создателей квантовой теории, одобрительно отзываясь о своем коллеге Паули — другом гениальном ученом, писал: «Паули скептически относится к очень распространенному в современной биологии дарвинистскому воззрению, согласно которому развитие видов на Земле стало возможным лишь благодаря мутациям и результатам действия законов физики и химии». Обратимся к научным фактам.

©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.