Глава тринадцатая: (муз.фон)
Глава четвертая. Хивря находится возле воза с пшеницей, к ней подходит Солопий. Слегка выпивший. Солопий: Ну, жинка! А я нашел жениха дочке! Хивря: Вот как раз до того теперь, чтобы женихов отыскивать! Дурень, дурень! (качает головой). Ты подумал бы лучше, как пшеницу с рук сбыть; (указывает на воз с мешками). Хорош должен быть и жених там! Думаю, оборванейший из всех голодранцев. Солопий: (с восхищением). Э, как бы не так, посмотрела бы ты, что там за парубок! Одна свитка больше стоит, чем твоя кофта и сапоги.(указывает на кофту и сапоги). А как сивуху важно дует! Хивря: Ему если пьяница да бродяга, так и его масти. (задумчиво). Бьюсь об заклад, если это не тот самый сорванец, который увязался за нами на мосту. (со злостью). Жаль, что до сих пор он не попадется мне: (грозит кулаком в сторону моста) я бы дала ему знать. Солопий: Что ж, Хивря, хоть бы и тот самый; чем же он сорванец? Хивря: Куда же ты запрятал дурацкие глаза свои, когда проезжали мы мельницы;(с обидой) ему хоть бы тут же, перед его запачканным в табачище носом, нанесли жинке его бесчестье, ему бы и нуждочки не было. Солопий: (с гордостью). Все, однако же, не вижу в нем ничего худого парень хоть куда! (с усмешкой отворачиваясь от Хиври). Только разве что заклеил на миг образину твою навозом! Хивря: Да ты, как я вижу, слова не даешь мне выговорить! (Хивря подходит к Солопию, принюхивается). Верно, успел уже хлебнуть, не продавши ничего…(Хивря обидевшись уходит по торговым рядам рассматривая товар, Солопий закрывает голову руками собирается уйти подальше от Хивриговорит уходя рассуждая сам собой) Солопий: Туда к черту! Вот тебе и свадьба! Придется отказать доброму человеку ни за что ни про что. Господи боже мой.(качает головой из стороны в сторону) за что такая напасть на нас грешных! И так много всякой дряни на свете, а ты еще жинок наплодил. Солопий уходит. Пятая глава: На базаре у своего воза сидит парубок. Продавцы, уставшие от трудового рабочего дня, говорили все тише и реже. (музыка на выход цыган из кинофильма «Табор уходит в небо») -Настя: О чем загорюнился, Грицко? Вскричал высокий загоревший цыган, ударив по плечу парубка. – что ж, отдавай вола за двадцать! Грицко: Тебе бы все волы да волы. Вашему племени все бы корысть только поддеть и обмануть доброго человека. (музыка) Цыганка: Тьфу, дьявол! Да тебя не на шутку забрало. Уж не с досады ли, сто сам навязал себе невесту? Грицко: Нет, это не по моему: я держу свое слово; что раз сделал, тому и навеки быть. А вот у хрыча Черевика нет совести, видно, и на полшеляга: сказал, да и назад… Ну, его и винить нечего, он пень, да и полно. Все это штуки старой ведьмы, которую мы сегодня с хлопцами на мосту ругнули на все бока! Эх, если бы был я царем или паном великим, я бы первый перевешал всех тех дурней, которые позволяют себе седлать бабам… Цыганка:А спустить волов за двадцать, если мы заставим Черевика отдать нам Параску? Парубок недоуменно посмотрел на цыганку и увидел на ее лице какую-то хитрость. Парубок решает проверить цыганку. Грицко:Не за двадцать, а за пятнадцать отдам, если не солжешь только! Отвечал парубок, не сводя с него испытывающих очей. Цыганка: За пятнадцать? Ладно! Смотри же, не забывай: за пятнадцать! Вот тебе и синица в задаток! Парубок: Ну, а если солжешь? Цыганка: Солгу – задаток твой! Парубок: Ладно! Ну, давай же по рукам! Цыганка: Давай! (музыка, небольшой танец) (меняются декорации) Глава шестая: На сцене декорация хаты Хиври. (цикады) Голос Хавроньи Никифоровны за сценой: Сюда Афанасий Иванович! Вот тут плетень пониже, поднимайте ногу не бойтесь: дурень мой отправился на всю ночь с кумом под возы, чтоб москали на случай не подцепили чего. Грохот падающего человека. Затем на сцене появляются Хивря и Попович, потирая шею. Хивря:-Вот беда! Не ушиблись ли вы, не сломали ли еще , Боже оборони, шеи?-лепетала заботливая Хивря, поглаживая по плечу Поповича. Попович: -Тс! Ничего, ничего, любезнейшая Хавронья Никифоровна! –болезненно и шепотно произнес попович, подымаясь на ноги, - включая только уязвления со стороны крапивы, сего змиеподобного злака, по выражению покойного отца протопопа. Хивря: -Пойдемте же теперь в хату; там никого нет. - войдя в хату и усаживая за стол Поповича- Хивря:- А я думала было уже, что к тебе болячка или соняшница пристала: нет да и нет. Каково же вы поживаете? Я слышала, что пан-отцу перепало теперь немало всякой всячины! Попович:сущая безделица, Хавронья Никифоровна; батюшка всего получил за весь пост мешков пятнадцать ярового, проса мешка четыре, книшей с сотню,а кур, если сосчитать, то не будет и пятидесяти штук, яйца же большею частию протухлые. Но воистину сладостные приношения, сказать примерно, единственно от вас предстоит получить, Хавронья Никифоровна -продолжал Попович умильно поглядывая на нее и подсовываясь поближе. Хивря:- Вот вам и приношения, Афанасий Иванович!-проговорила она, ставя на стол миски и жеманно застегивая свою будто ненарочно расстегнувшуюся кофту,-вареннички, галушечки пшеничные , пампушечки, товченечки! Попович: -Бьюсь об заклад, если это сделано не хитрейшими руками из всего Евина рода! однако ж Хавронья Никифоровна , сердце мое жаждет от вас кушанья послаще всех пампушечек и галушечек. Хивря: -Вот я уже и не знаю какого вам еще кушанья хочется! Вот выпейте лучше горилки, Афанасий Иванович! –Хивря наливает в бокалы горилку и один протягивает Поповичу. Попович: Разумеется любви вашей, несравненная Хавронья Никифоровна! Хивря: Бог знает, что вы выдумываете, Афанасий Иванович, (стыдливо потупив глаза) чего доброго вы, пожалуй затеете еще целоваться! Попович:-Я и так весь горю Хавронья Никифоровна!- ( музыка, заигрывания) Тут послышался на дворе лай и стук в ворота. Хивря поспешно выбежала, а Попович сел за стол уплетать вареники. Хивря возвратилась вся побледневшая. Хивря:-Ну Афанасий Иванович! мы попались с вами; народу стучится куча, и мне почудился кумов голос… Вареник остановился в горле Поповича, Глаза его выпялились, как будто какой-нибудь выходец с того света только что сделал ему перед сим визит свой. Хивря:-Полезайте сюда!-кричала испуганная Хивря, указывая под стол. А Хивря побежала к воротам, потому что стук повторялся в них с большею силой и нетерпением
Глава седьмая: VII Та тут чудасiя, мосьпане! (И тут диковина, сударь!) Из малороссийской комедии
(Гости шумно вваливаются в хату и начинают шарить по углам, последними входят Черевик с дочкой и Кума за столом сидит взволнованнаяХивря, ёрзает как на иголках) Кума Ира (обращается к Хивре): Что, кума, тебя все еще трясет лихорадка? Хивря: Да, нездоровится. (Все садятся за стол) Черевик (обращается к Хивре): Вот, жена, разливай баклажку! Мы черпнем ее с добрыми людьми (показывает на гостей, Хивря, со злостью взглянув на мужа, разливает по кружкам горилку) Проклятые бабы понапугали нас так, что и сказать стыдно. Ведь мы, ей-Богу, кумушка( обращается к куме Ире), по пустякам приехали сюда! (прихлёбывает из кружки) Я тут же ставлю новую шапку, если бабам не вздумалось посмеяться над нами. Да хоть бы и в самом деле сатана: что сатана? Плюйте ему на голову! Хоть бы сию же минуту вздумалось ему стать вот здесь, например, передо мною: будь я собачий сын, если не поднес бы ему дулю под самый нос! Гостья Настя Нартова (посмеиваясь): От чего же ты вдруг побледнел весь? Черевик: Господь с вами! Приснилось? (Гости усмехаются) Кума Ира: Куда теперь ему бледнеть! Щеки у него расцвели, как мак; теперь он не Цыбуля, а буряк — или, лучше, сама красная свитка, которая так напугала людей.(Задорно хрюкает, гости смеются, чокаются кружками, выпивают, Параска начинает петь, остальные подхватывают; на втором куплете раздается визг Поповича из-под стола - кто-то наступил ему на руку, все затихают и прислушиваются; Хивря, чтобы «прикрыть» Поповича, делает вид, что это она якобы охрипла от пения или Попович выглядывает из-под стола, подняв скатерть и начинает подпевать, Хивря дает ему пдзатыльник, он хрюкает ) Кума Алена: (Наливает Хивре и всем остальным, чокаются, выпивают) Черевик: Скажи, будь ласкова, кума! Вот прошусь, да и не допрошусь истории про эту проклятую свитку. Кума Алена: Оно бы не годилось рассказывать на ночь(гости отворачиваются); да разве уже для того, чтобы угодить тебе и добрым людям (обращается к гостям, налила себе), которым, я примечаю, столько же, как и тебе, хочется узнать про эту диковину. Ну, быть так. Слушайте ж! (Положив обе руки на стол, напустив на себя загадочности, начинает рассказывать) Раз, за какую вину, ей-богу, уже и не знаю, только выгнали одного черта из пекла. Черевик (прерывает): Как же, кума? Как же могло это статься, чтобы черта выгнали из пекла? Кума Алена: Что ж делать, кум? Выгнали, да и выгнали, как собаку мужик выгоняет из хаты. Может быть, на него нашла блажь сделать какое-нибудь доброе дело, ну и указали двери. Вот черту бедному так стало скучно, так скучно по пекле, что хоть до петли. Что делать? Давай с горя пьянствовать. С утра до вечера то и дело, что сидит в шинке!.. Черевик: Бог знает, что говоришь ты, кума! Как можно, чтобы черта впустил кто-нибудь в шинок? Ведь у него же есть, слава Богу, и когти на лапах, и рожки на голове. Кума Ирина: Вот то-то и штука, что на нем была шапка и рукавицы. Кто его распознает? Гулял, гулял — наконец пришлось до того, что пропил все, что имел с собою. Шинкарь долго верил, потом и перестал. Пришлось черту заложить красную свитку свою, чуть ли не в треть цены, жиду, шинковавшему тогда на Сорочинской ярмарке; заложил и говорит ему: «Смотри, жид, я приду к тебе за свиткой ровно через год: береги ее!» — и пропал, как будто в воду.(роняет огурец в кружку, забрызгав всех, кто сидел рядом) НастяНартова: Жид рассмотрел хорошенько свитку: сукно такое, что и в Миргороде не достанешь! А красный цвет горит, как огонь, так что не нагляделся бы! Вот жиду показалось скучно дожидаться срока. О сроке жид и позабыл было совсем. Как вот раз, под вечерок, приходит какой-то человек: «Ну, жид, отдавай свитку мою!» Жид: «Какую свитку? У меня нет никакой свитки! Я знать не знаю твоей свитки!» Тот, глядь, и ушел; только к вечеру, когда жид, заперши свою конуру и пересчитавши по сундукам деньги, накинул на себя простыню(перекидывает фартук на себя) и начал по-жидовски молиться Богу, — слышит шорох... глядь — во всех окнах повыставлялись свиные рыла... (Слышится звук, похожий на хрюканье свиньи; свет приглушается и добавляется красный, фоновый звук в полгромкости - черная дыра; все насторожились..) Черевик(испуганно): Что? Кума Алена (трясясь всем телом): Ничего!. Гости Настя Молчанова : Ась! Гостья Света Орлова:Ты сказала?.. Кума Ира: Нет! Кто ж это хрюкнул? Настя Нартова: Бог знает, чего мы переполошились! Никого нет! (Все боязливо осматриваться вокруг и начинают шарить по углам, хотят спрятаться) Хивря(сидит ни жива ни мертва и вдруг громко произносит): Эх вы, бабы! бабы! Один кто-нибудь, может, прости Господи... Под кем-нибудь скамейка заскрыпела, а все и метнулись как полоумные. (Гости приободрились и вернулись за стол, звуки затихают, свет обычный, приглушен) Кума Ира: (допивает горилку и продолжает рассказ, гости слушают раскрыв рты): Жид обмер, признался во всем...Только свитки нельзя уже было воротить скоро. Пана обокрал на дороге какой-то цыган и продал свитку перекупке; та привезла ее снова на Сорочинскую ярмарку, но с тех пор уже никто ничего не стал покупать у ней. Перекупка дивилась, дивилась и, наконец, смекнула: верно, виною всему красная свитка. Не думая не, гадая долго, бросила её в огонь – не горит бесовская одежда! « Э да этот чертов подарок!» Перекупка умудрилась и подсунула в воз одному мужику, вывезшему продавать масло. Кума Алена: Дурень и обрадовался; только масла никто и спрашивать не хочет. «Эх, недобрые руки подкинули свитку!» Схватил топор и изрубил ее в куски; глядь- и лезет один кусок к другому, и опять целая свитка. Перекрестившись, хватил топором другой раз ,куски разбросал по всему месту и уехал. Только с тех пор каждый год, и как раз во время ярмарки, черт с свиною личиною ходит по всей площади, хрюкает и подбирает куски своей свитки. Теперь, говорят, одного только левого рукава недостает ему. Люди с тех пор открещиваются от того места, и вот уже будет лет с десяток, как не было на нем ярмарки. (.. Звук разбивающегося стекла, сильного ветра, свет красный, звуковой фон на всю громкость- черная дыра; гости дрожат и жмутся друг к другу, в оконной раме появляется, то черт, то огромная свиная голова с бегающими глазами, гости в панике кинулись кто куда: кто-то залез на стул с ногами, кто-то свалился на пол и зажал голову руками, одна гостья пытается залезть под стол, но Хивря успевает ее перехватить и …. (цыгане???) Глава десятая: Слышны звуки ярмарки, крик гусей, ржание лошадей. Зевая и потягиваясьдремал Черевик у кума. Хивря(дергая Черевика за рукав): Вставай, вставай. Черевик вместо ответа надул щеки и начал болтать руками подражая барабанному бою. Хивря: Сумасшедший! (закричала, уклоняясь от взмаха руки его, которую он чуть было не задел ее по лицу). Черевик поднялся, потер глаза и посмотрел вокруг. Черевик: Враг меня возьми, если мне, голубко, не представилась рожа твоя барабаном, на котором меня заставили выбивать зорю, словно москаля, те самые свиные рожи, от которых, как говорит кум… Хивря: полно, полно тебе чепуху молоть! Ступай, веди скорей кобылу на продажу. Смех, право, людям: приехали на ярмарку и хоть бы горсть пеньки продали… Солопий: как же жинка, с нас ведь теперь смеяться будут. Хивря: спутай, ступай, с тебя и без того смеются! Черевик: ты видишь, что я еще не умывался! (зевает и почесывает спину). Хивря: вот некстати пришла блаж быть чистоплотным! Когда это за тобою водилось? Вот рушник, оботри свою маску… Супруга подавая ему рушник, вдруг с ужасом отбросила от себя – это был красный обшлаг свитки. (муз.фон) Хивря: Ступай, делай свое дело. Черевик:Будет продажа теперь, (ворчал он, отвязывая кобылу). Недаром, когда я собирался на эту проклятую ярмарку, на душе было так тяжело, как будто кто взвалил на тебя дохлую корову, и волы два раза сами поворачивали домой. Да чуть ли еще, как вспомнил я теперь, не в понедельник мы выехали.Ну вот и зло все!..Неугомонен и черт проклятый: носил бы уже свитку без одного рукава: так нет, нужно же добрым людям не давать покою. Будь, примерно, я черт, - чего, оборони Боже, - стал ли бы я таскаться ночью за проклятыми лоскутьями? навстречу цыгане: Цыгане: Что продаешь, добрый человек? Черевик: Сам видишь, что продаю! Цыгане: Ремешки? Черевик: Да, ремешки, если только кобыла похожа на ремешки. Цыгане:Земляк ты однако, ее видно соломой кормить! Черевик: Соломою? Тут Черевик хотел потянуть узду, чтобы провести кобылу, но рука его ударилась в подбородок. Глянул – в ней перерезанная узда и к узде привязанный кусок красного рукава свитки. Черевик плюнув, крестясь и болтая руками побежал прочь от неожиданного подарка и быстрее молодого парубка пропал в толпе. Глава одиннадцатая: Слышны крики: Юля:- Лови его! Лови его! (Черевика схватили за руки) Настя:- Вязать его! Это тот самый, который украл у доброго человека кобылу! Черевик: Господь с вами! За что вы меня вяжете? -Юля:Он же и спрашивает! За что ты украл кобылу у приезжего мужика, Черевика? Черевик: с ума спятили вы! Где видано, чтоб человек сам у себя крал что-нибудь? Вика: Старые штуки! Зачем бежал ты во весь дух, как будто ты сам сатана за тобою по пятам гнался? Черевик: По не воле побежишь, когда сатанинская одежда… Парни: Эй, голубчик! Обманывай других этим; будет еще тебе от заседателя за то, что бы не пугал чертовщиною людей. Вдалеке слышны крики: лови его, лови!
Глава двенадцатая: Входит Грицко. Грицко: Что с тобою, Солопий? Кто это связал тебя? Черевик: А! Голопупенко, Голопупенко! Вот, кума, это тот самый, о котором я говорил тебе. Эх, хват! Вот бог убей меня на этом месте, если не высуслил при мне кухоль мало не с твою голову, и хоть бы раз поморщился. Кума: Что ж ты, кум, так не уважил такого славного парубка? Черевик: Вот, как видишь, наказал бог, видно, за то, что провинился перед тобою. Прости, добрый человек! Ей-богу, рад бы был сделать всё для тебя… Но что прикажешь? В старухе дьявол сидит! Грицко: Я не злопамятен, Солопий. Если хочешь, я освобожу тебя! Да и попируем так чтобы целый год болели ноги от гопака. Черевик:Добре! От добре! Да мне так теперь сделалось весело, как будто мою старуху москали увезли. Да что думать: годится или не годится так – сегодня свадьбу, да и концы в воду! Грицко: Смотри ж, Солопий, через час я буду к тебе; а теперь ступай домой: там ожидают тебя покупщики твоей кобылы и пшеницы! Черевик: Как! Разве кобыла нашлась? Черевик: Нашлась! Черевик: Что, Грицко, худо мы сделали своё дело? – сказал высокий цыган спевшему парубку. – Волы ведь мои теперь? Грицко: Твои! Твои! Глава тринадцатая: (муз.фон) Параска сидит одна в своей хате, подперши подбородком о руку, то задумчиво то, что – то шепча сама себе. Размышляет о своем возлюбленном возьмет он ее замуж или нет. Достает зеркальце из - за пазуха, обклеенное простой бумагой, глядит в него с тайным удовольствием. Парасья: (размышляя) – Ну, что, если не сбудется то, что говорил он? Ну, что если меня не выдадут? Если… Нет, нет,; этого не будет! Мачеха делает все, что ей вздумается; разве и я не могу делать того, что мне вздумается? Упрямства – то и у меня достанет. Какой же он хороший! Как чудно горят его черные очи! Как любо говорит он: Парасю, голубко!Как пристала к нему белая свитка! Еще бы пояс поярче!...пускай уже, правда, я ему вытку, как перейдем жить в новую хату. Не подумаю без радости , как я встречусь тогда где-нибудь с нею, я ей ни за что не поклонюсь, хоть она себе тресни. Нет, мачеха, полно колотить тебе свою падчерицу! Скорее песок взойдет на камне и дуб погнется в воду, как верба, нежели я нагнусь перед тобою! Да я и позабыла…дай примерить очипок, хоть мачехин, как-то он мне придется! Встает держа в руках зеркальце, склоняется к нему и медленно идет по хате, как будто – бы боится упасть. Парасья: (крича) Что я в самом деле, будто дитя, - (смеясь) – боюсь ступит ногою. Начала танцевать, держа перед собою зеркальце и напевать свою любимую песню. В это время Черевик заглянул в двери и увидел там танцующую дочь перед зеркалом, остановился задумавшись. Стоя переддверью он любовался как его дочь танцует и поет. Черевик заходит в хату и начинает вприсядку танцевать вместе с дочкой. Громкий хохот кума заставил обоих вздрогнуть. Кума Алена: вот хорошо, батька с дочкой затеяли здесь сами свадьбу! Спутайте же скорее: жених пришел! Параска вспыхнула, отец ее вспомнил, зачем пришел. Солопий: ну, дочка! Пойдем скорее! Хивря с радости, что я продал кобылу, побежала закупать себе плахт, и дерюг всяких, так нужно до приходу ее все кончить. Параску парубок подхватил на руки. Черевик: Боже, благослови! Пусть их живут, как венки вьют! Тут послышался шум в народе: Хивря: Я скорее тресну, чем допущу до этого! Толпа с хохотом отталкивала ее. Черевик: Не бесись, не бесись жинка! Что сделано, то сделано; я переменять не люблю! Хивря: нет! Нет! Этого не будет! Люди, на угрюмых лицах которых, кажется, век не проскальзывала улыбка, притоптывали ногами и вздрагивали плечами. Все неслось, все танцевало.
©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.
|