 |
|
Перевод З. Потаповой
Встреча была назначена на перекрестке, там, где проселочная дорога, окаймленная бузинными изгородями, отходит от шоссе к предместью.
Джироламо выехал на проселок и поставил машину впритык к изгороди. Все утро шел дождик, а теперь сквозь хмурые лохмотья облаков прорвался ликующий солнечный свет, от которого сверкали все лужи на дороге. Джироламо вынул из кармана свое письмо и снова пробежал его. Читая, он не мог не признаться себе, что поступает как трус, письменно сообщая Анне о своем решении расстаться с ней, вместо того чтобы сказать ей это в лицо. Но он тут же нашел себе оправдание, что всему виною несносный характер девушки.
Дверца автомобиля внезапно распахнулась, и Анна влетела в машину, запыхавшись:
– Ну скорей, давай поехали!
Джироламо включил мотор, и машина двинулась.
Выехав на шоссе, Джироламо влился в поток грузовиков и легковых автомобилей, направлявшихся за город. Ведя машину, он искоса поглядывал на Анну, словно желая утвердиться в своем решении, и ему вновь пришла та же мысль, что и при их первой встрече: изящный овал личика, как у мадонны, но уж никак не кроткие очи; наоборот, их взор всегда омрачен каким-то бессмысленным, беспричинным гневом. В этом сердитом взгляде, однако, сквозило что-то жалкое, и поэтому, смотря на девушку, Джироламо всякий раз ощущал чувство сострадания.
Он вздрогнул от резкого звука ее голоса. Анна спрашивала:
– Где у тебя сигареты?
– В ящичке.
Он увидел, как Анна протянула маленькую руку ("маленькие руки бывают у холериков", – вспомнил он недавно прочитанный трактат по хиромантии) и стала дергать ручку вещевого ящика, который, однако, никак не открывался. Сейчас же покраснев от раздражения, она вскрикнула:
– Да открой мне эту штуку! Разве не видишь, что у меня не получается!
– Нетерпением ничего не возьмешь, – мягко ответил Джироламо, протянув руку и открывая крышку ящичка. – Ты слишком нетерпелива.
Она тут же взорвалась, полная гнева:
– Ах, отстань ты со своими проповедями. Точь-в-точь мой отец. Смотри не вздумай читать мне мораль сегодня, не то…
– Не то что?
– Вот открою дверцу и выброшусь – немедленно, тут же!
– Да что с тобой творится?
– Со мной то, что отец с утра взялся читать мне мораль, и в результате у меня на голове здоровенная шишка.
Джироламо знал, что отец Анны, строительный рабочий, – очень спокойный и рассудительный человек.
– Отец тебя ударил? – изумился он.
– Ну нет, выдумал тоже! Если б он рукам волю дал, я б его убила. Я сама себя ушибла.
– Как же это вышло?
– Довели меня его поучения. Говорил без конца, пока я не взвыла, а потом я как стукнусь головой об стенку. Потрогай, какую шишку набила.
Она оттянула руку Джироламо от руля и приложила к своей голове. Под шапкой густых тонких волос он ощутил нежную и хрупкую девичью головку и подивился, как может она извергать такие бури гнева.
– Да ты прямо сумасшедшая.
– Еще немного – и я выбросилась бы из окошка.
– Неужели нельзя себя сдержать? Для этого так немного нужно…
– Слушай, я уже тебе сказала: хватит морали, сегодня не тот день.
– Ладно, ладно, только, пожалуйста, успокойся.
Джироламо замолчал и продолжал вести машину в безмолвии. Теперь они уже выехали за черту населенного пункта и ехали по спокойной загородной дороге среди полей. После долгой паузы Джироламо заговорил о посторонних вещах, желая, чтобы Анна успокоилась и приняла письмо со своей отставкой в более благодушном настроении. Он стал рассказывать о лекциях в университете, о профессорах, товарищах. Затем, все еще стремясь перевести беседу на нейтральную почву, он завел речь о книге, которую читал в последнее время; книга эта лежала в машине на сиденье. Анна, по-видимому, теперь совершенно успокоилась и, когда Джироламо упомянул о книге, спросила, какая это книга. Джироламо, довольный этой неожиданной любознательностью, без лишних слов взял книгу с сиденья и бросил Анне на колени. Это была история Италии, заглавие было написано на обложке большими красными буквами.
Повертев книгу в руках, девушка спросила:
– Что тут есть, в этой книге?
– Как что в ней есть?
– Ну, о чем в ней написано?
– Да разве ты не видишь? Это ясно из заглавия.
Анна ничего не ответила; она смотрела на книгу как бы в нерешительности. Джироламо добавил:
– Великолепная история. Действительно интересная.
– Да о чем?
– Ну, ты просто дурочка! Об Италии же!
Внезапно, со своей обычной дикой и необузданной порывистостью, Анна вскипела:
– Не смей, слышишь, не смей мне так отвечать, я тебе сказала, что сегодня неподходящий день. Вот что я с твоей книгой сделаю, смотри!
Яростным жестом она опустила стекло окна и вышвырнула книгу на дорогу.
Скорее изумленный, чем возмущенный, Джироламо остановил машину.
– Что тебя так разбирает? – воскликнул он и, не дожидаясь ответа, вышел, чтобы подобрать книгу.
Здесь, совсем близко от дороги, находился небольшой аэродром с несколькими самолетами, сидящими на взлетной дорожке. Небо вновь заволакивалось тучами. Какие-то зеваки, глазевшие на аэродром сквозь щели в заборе, обернулись и с любопытством посмотрели на Джироламо, бежавшего за книгой. Он нагнулся, чтобы поднять ее; в это время самолет, шедший на посадку, с оглушительным рокотом пронесся над его головой, и в тот же момент у него столь же внезапно мелькнула мысль, что поведение Анны чересчур странное и не может не иметь определенной причины. Но какой? Занятый этой мыслью, Джироламо вернулся к машине, бросил книгу на сиденье и снова уселся рядом с девушкой. Но вместо того, чтобы включить мотор, он остался неподвижным, словно обдумывая что-то.
– Ну, что же мы не едем? – спросила Анна с оттенком раскаяния в голосе. – Ты на меня разозлился? Нужно стерпеться. Я уж такая: меня либо взять, либо бросить.
"Бросить", – хотелось сказать Джироламо. Но он вовремя сдержался.
– Нет, я не разозлился, – ответил он. – Но теперь сделай милость, прочти, пожалуйста, это письмо.
Он вынул письмо из кармана и бросил ей на колени.
Девушка посмотрела на письмо, но не взяла его.
– А что в этом письме?
– Прочти. Я написал его именно потому, что предпочитаю не рассказывать тебе его содержания устно.
– Но скажи мне, что там такое?
– Так прочти же.
Анна взяла письмо, вынула из конверта листок и мельком поглядела на него.
– Ладно, – сказала она. – Я возьму его домой и там прочту на досуге.
Внезапно Джироламо захотелось без проволочек разделаться со всей этой историей.
– Нет, – потребовал он. – Ты должна прочесть здесь, у меня на глазах; скажи мне, что ты об этом думаешь, – и кончен разговор.
Снова краска гнева бросилась Анне в лицо.
– Я это прочту, где и когда мне вздумается.
Разозлившись в свою очередь, Джироламо хотел было сказать: "Да почему ты не хочешь прочесть? Неграмотная, что ли?" И вдруг он заметил, что Анна держит письмо вверх ногами, так что при всем желании не может его прочесть. Весь его гнев разом пропал: у него мелькнула мысль, что девушка, может быть, и в самом деле не умеет читать.
– Отдай мне письмо, – сказал он мягко.
– Я отдам, – ответила она недоверчиво и нерешительно, – но сначала скажи, что в нем написано.
Он поколебался и ответил:
– Ничего особенного. Я написал, что люблю тебя.
– Разве для этого надо было обязательно письмо писать?
– Ну, сказать по правде, я там тебе еще кое-что высказал.
– Что?
– То, что ты называешь моралью. Я написал, что ты не должна быть всегда такой нервной, бешеной, злиться на всех и вся.
– Я уже тебе сказала: такой я создана.
Джироламо включил мотор, и машина вновь помчалась среди полей.
– Это не ответ, – сказал он. – Ты действительно такой создана, но ты можешь себя изменить.
– Не желаю я меняться.
– По-моему, ты всегда так злишься потому, что есть много вещей, которых ты не знаешь, не понимаешь. Это тебя раздражает, и ты приходишь в ярость.
– Да откуда ты это взял?
– Это уж точно. Ты выкинула книгу за окно потому… потому что в ней есть кое-что для тебя недоступное.
Он увидел, как Анна сделала нетерпеливый жест, потом притворно зевнула:
– Ладно, хватит морали. Я голодная. Поедем обедать.
– Так отдашь мне письмо?
– На, держи.
Джироламо взял письмо и спрятал его в ящичек. Теперь машина выехала на дорогу, которая вьется вокруг озера Кастельгандольфо, мимо садов и вилл, расположенных на его берегу.
– Посмотри на карту, – сказал Джироламо. – Где надо свернуть на озеро Неми? Там надписано: "Озерное шоссе".
Это было последним испытанием. Анна взяла карту, развернула ее и в замешательстве стала разглядывать.
– Не вижу я здесь этого озерного шоссе.
– Оно должно там быть. Что наверху написано?
– Где?
– Наверху, в верхней части карты.
"Посмотрим, как она теперь выпутается", – подумал Джироламо не без оттенка жестокости. Но Анна подняла голову, посмотрела в окно и внезапно заявила:
– А чего нам ехать на Неми? Это слишком далеко, я есть хочу. Давай зайдем вон в ту тратторию, я тут уже бывала, они вкусно кормят.
– На этой ограде прикреплено объявление, а в объявлении сказано, отчего нам нельзя пообедать в этой траттории.
– Что такое?
– Написано: закрыто на ремонт.
На этот раз девушка ничего не ответила.
Несколько минут прошло в молчании, потом Джироламо заговорил снова:
– Но вон на той ограде, подальше, есть вывеска, а на вывеске написано: Ресторан Бельведер. Дичь. Пойдем туда?
– Пойдем куда хочешь, лишь бы поесть.
Машина подъехала к ограде. Джироламо притормозил, повернул, и автомобиль въехал в садик, миновав вывеску, на которой большими буквами по зеленому фону было выведено:
Траттория "На озере". Озерная рыба.
Настоящая любовь