Главная | Обратная связь

Образованность, интеллигентность, культурность

Об интеллигентности речь зашла потому, что ее, как и цивилизованность, нередко отождествляют с культурностью. А интеллигентными считаются как раз те люди, которые образованны, учены и обладают знаниями разного рода.

Интеллигенция – это разумная, образованная, умственно развития часть жителей (В. Даль), общественный слой людей, профессионально занимающихся умственным, преимущественно сложным, творческим трудом.^[151]

Таким образом, в разряд интеллигенции попадают ученые, учителя, врачи, инженеры, люди искусства и т. д. Они считаются духовно ведущим слоем народа, который создает, развивает и распространяет культуру, а также сохраняет и творит ее ценности. И поэтому сама интеллигентность (и ее носитель – интеллигенция) – неоспоримая ценность культуры.

Но ведь те, кого называют интеллигентами, могут находиться на разных уровнях культуры. Так, например, если у человека (или группы) доминируют потребности материально–вещного комфорта, собственного благополучия, удобства, выгоды, и т. д., то естественным для него будет низший уровень культуры. Это значит, что важнее, чем облагороженность бытия, для него оказывается собственная выгода, своекорыстный интерес. Тогда и разум, и образование, и умственный труд становятся значимыми прежде всего в плане практического использования и выгоды. И хотя, скажем, образование создает богатые возможности для развития культуры, оно само по себе не обеспечивает высокой культурности человека, как, впрочем, и настоящей интеллигентности. Есть разница не только между образованными и культурными людьми, но и между «образовенцией» и интеллигенцией. Ни диплом о высшем образовании, ни самая громкая академическая степень, ни занятия сложной интеллектуальной деятельностью не свидетельствуют о культурности и интеллигентности. Хотя, если получено действительно хорошее образование, оно может свидетельствовать о высокой степени цивилизованности. Образование, которое имеет непосредственное отношение к культуре (как одно из средств ее развития), все же является плодом цивилизации и может оставаться в ее поле, т. е. в поле полезности, будучи «инструментом» умственного прогресса, но при этом не обязательно прогресса духовного. Руссо был прав в том, что наука, просвещение и искусство сами по себе не обеспечивают развития, например, нравственности. Кто–то из великих сказал, что просто хорошо образованный человек – это самое скучное существо на свете. Хорошо, если бы только скучное! Но ведь образование, даже гуманитарное, не предполагает наличия у человека ни совести, ни тактичности, ни милосердия. Оно разве что дает знание о таких и подобных им вещах, об истинной интеллигентности и о подлинной культуре.

То, что называют интеллигентностью, включает в себя образованность, но ее одной мало. Интеллигент всегда образован, но образованный человек не всегда интеллигентен. И далеко не всегда культурен. Образование дает человеку возможность выхода на довольно высокий уровень культуры (специализированный), для которого характерно доминирование интереса к той или иной деятельности, становящейся в известной мере самоценной. Например, образованные люди могут увлекаться познанием, наукой и научно–техническим творчеством настолько, что комфортность, удобство бытия и личная выгода отступают на задний план. Кажется, что в их жизни дух торжествует над грубой пользой и что эти люди действительно в высшей степени интеллигентны и культурны. Такое заблуждение понятно, ведь это – ученые, изобретатели, учителя, врачи. Они создают и передают духовные ценности, а значит, во многом действительно обогащают культуру, живут поисками истины.

Но почему тогда идет речь о заблуждении? Потому что, как это ни парадоксально, не только те, кого называют интеллигентами, но и те, кто на самом деле является таковым, вовсе не обязательно люди высокой культуры. Во–первых, потому, что даже специализированный уровень культуры ограничивается самой специализацией. Незабвенный К. Прутков заметил, что специалист подобен флюсу: тот и другой односторонни. Ч. – П. Сноу открыл для всех наличие в культуре якобы «двух культур», т. е. очевидную для ХХ в. поляризацию духовного мира (где два полюса олицетворяли художественная интеллигенция и ученые: физики, математики, биологи, а также инженеры).^[152] Многие английские ученые, например, смущенно говорили ему, что «пробовали» читать Диккенса (и вообще не читали серьезной художественной литературы), а гуманитарии и художники не понимали ни языков науки, ни значения научно–технической революции. Эти проявления цивилизационной неполноты, частичности проистекали из узости профессиональной сферы деятельности, а отсюда следовала общая духовная ограниченность, неспособность адекватно воспринимать и оценивать те явления цивилизации и культуры, которые не укладывались в полосу жизненных пристрастий. Однобокость развития человека оказалась в ХХ в. цивилизационно неизбежной в связи с разделением труда, в том числе и умственного (и творческого).

Во–вторых, что гораздо важнее, ученость еще никого не сделала хорошим человеком (Демокрит). И не только ученость, но и талантливость и мастерство в любой из сфер деятельности. Это немаловажно, так как у человека высшего уровня культуры доминирующая потребность – потребность в жизни другого человека, а главная ценность – другой конкретный человек. Конечно, нельзя сказать, что всякий хороший человек культурен, но полноценная культура предполагает оформленное выявление именно человечности в человеке. Культура на этом уровне выступает прежде всего в таких реализуемых ценностях, как совесть, порядочность, милосердие, терпимость, деликатность, вкус, желание и умение понять и «принять» другого человека, другой этнос, другую культуру. Блез Паскаль, писавший о том, что все мироздание не стоит и самого посредственного разума, «…ибо он способен познать и все плотское и самого себя…», недаром дальше заявил: «Все плотское, вместе взятое, и все разумное, вместе взятое, и все, что они порождают, не стоит самомалейшего порыва милосердия».^[153] Для полноценной культуры важно при этом и умение явить милосердие, по–человечески оформив его. Ведь важно и то, насколько человек внутренне культурен, и то, насколько органично он выражает свою культуру вовне, в отношении к другим людям, иным культурам.

Ни наука, ни образование, ни профессиональные занятия умственным и творческим трудом, интеллектуальной духовной деятельностью сами по себе не обеспечивают уровня действительной культуры в полном смысле этого слова.

Значит, или тот слой, который обычно называют интеллигенцией, вовсе не обязательно будет духовно ведущим слоем народа, высококультурным слоем населения, или термин «интеллигенция» надо понимать, вводя в него дополнительные смыслы и учитывая то, что постоянно путают «интеллигентность» и «образованность», «культурность» и «цивилизованность».

Многие представители российской интеллигенции претендуют на то, что именно они являются представителями высшего уровня культуры и призваны учить, «как обустроить Россию», духовно возвышать других и в России, и за ее пределами и, таким образом, служить нуждам народа, содействовать народному счастью и счастью человечества. Большой части этого слоя свойственно то, что С. Булгаков называл крайностями «народопоклонничества и духовного аристократизма».^[154]

С другой стороны, русской интеллигенции (и не только ей) свойствен и некоторый утилитаризм. С. Франк считал, что «русскому интеллигенту чуждо и отчасти враждебно понятие культуры в строгом смысле слова».^[155] Потому что, говоря о культуре, у нас, как правило, имеют в виду необходимость ее практического применения. То есть культура важна, если она чему–то служит, если она, например, средство развития политического механизма, народного образования, воспитания или упорядочения общественной жизни. Отвечая на это, Франк справедливо писал о том, что культура не средство, а цель человеческой деятельности, что она служит не совершенствованию человеческой природы, а сама есть это совершенствование.

Представляется, что реальное содержание понятий «интеллигентность» и «культурность» в высших своих проявлениях во многом совпадает. И уж во всяком случае, в том отношении, что интеллигентность – это не средство для чего–то, а состояние, к которому следует стремиться. А вот познание, знание, образование и просвещение могут быть и бывают средствами для постижения, сохранения, распространения и развития культуры. И истина, которая есть соответствие знания о действительности самой действительности, истина (или, точнее, истины) фактов столь же служебна в отношении к культуре. Но понятие «истина» употребляется и в другом значении, в котором речь о ней идет как о ценности культуры.