Главная | Обратная связь

И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ПЕРЕД КРЕДИТОРАМИ

 

§ 1. Понятие и значение уставного капитала корпорации

 

1. Понятие уставного капитала корпорации

 

Конструкция юридического лица создает известную опасность для имущественного оборота, ибо учредители корпорации заведомо ограничивают свою ответственность перед всеми другими его участниками, по сути перекладывая на них свои имущественные риски. Поэтому использование данной конструкции всегда связано с определенными законодательными ограничениями, составляющими некоторые гарантии для всех участников имущественных отношений от возможных злоупотреблений этим институтом. Ведь очевидно, что, создавая юридическое лицо с символическим уставным капиталом, предприниматель входит в гражданский оборот, по существу ничем не рискуя.

Как известно, по российскому праву минимальный размер уставного капитала общества с ограниченной ответственностью в 10 тыс. руб. можно оплатить не деньгами, а практически всем, чем угодно, вплоть до старого белья (и тому есть реальные примеры). Иначе говоря, учредитель (учредители) такого юридического лица "подсовывает" всем другим участникам оборота "пустышку", с помощью которой и совершает все необходимые сделки, фактически ни за что не отвечая и ничем не рискуя. Требование наполнить такую "пустышку" хоть каким-то реальным имуществом прежде, чем пустить ее в оборот, у нас обычно рассматривается как чрезмерное давление на малый бизнес, активно настаивающий на отказе от концепции уставного капитала.

Между тем именно здесь и проявляется подлинная сущность юридического лица как персонифицированного имущества, которым готовы рисковать и жертвовать предприниматели. Их многочисленные представители в органах власти и различные лоббисты настаивают на разработке таких организационно-правовых форм предпринимательской деятельности, которые полностью исключали бы для них всякий риск и реальную имущественную ответственность. Но ведь экономический риск не исчезает - он просто перекладывается на других участников имущественного оборота, прежде всего на граждан-потребителей. Когда же говорят о возможности легкого обхода установленных законодательных требований (например, путем изъятия у юридического лица внесенных учредителями средств на другой день после его регистрации), то, во-первых, забывают о давно известных законодательных препятствиях такого рода действиям, а во-вторых, откровенно показывают, что такие предприниматели изначально собираются участвовать в бизнесе недобросовестным образом. Едва ли следует законодательно поддерживать подобные устремления. Сказанное, разумеется, не относится к товариществам, число которых в отечественном имущественном обороте ничтожно, именно потому, что все или некоторые их участники должны нести неограниченную ответственность по их долгам.

Поскольку для объединений капиталов (хозяйственных обществ) не действует основополагающее правило: "тот, кто участвует в экономической жизни, сам несет риски, связанные с прибылями и убытками" (ибо с созданием такого юридического лица соответствующий риск, по сути, переходит на его кредиторов), прежде всего возникает вопрос о справедливости данной ситуации, на который должен ответить законодатель. Отсюда общепризнанная в континентальном европейском праве идея о том, что свойственная таким корпорациям ограниченная ответственность имеет свою цену в виде обязательных требований к вкладам в имущество корпорации, поддержанию его на определенном уровне, соблюдению обязательных предписаний относительно защиты интересов кредиторов и мелких вкладчиков, публичности ведения дел и др. <1>.

--------------------------------

<1> Hueck G., Windbichler Ch. Gesellschaftsrecht. S. 50; , Grunewald B., Noack U. Das Mindestkapital im System des festen Kapitals // Das Kapital der Aktiengesellschaft in Europa. Berlin, 2006. S. 19 (Zeitschrift Unternehmens- und Gesellschaftsrecht / ZGR-Sonderheft 17).

 

Поэтому императивно установленное требование наличия у корпорации минимального уставного капитала относится к числу важнейших гарантий защиты интересов всех участников гражданского оборота. Под уставным капиталом традиционно принято понимать совокупную стоимость имущества корпорации, зафиксированную в ее уставе. В связи с этим такое имущество нередко называют также объявленным капиталом. Поскольку компания обычно обязывается законом к поддержанию этого капитала в зафиксированном размере, а при фактическом уменьшении он подлежит восполнению до первоначальной стоимости, его именуют еще и твердым капиталом. Поэтому понятия "уставный капитал", "объявленный капитал" и "твердый капитал" могут использоваться как равнозначные.

Принцип твердого (уставного) капитала проистекает из давних традиций европейского торгового сословия с присущими ему "принципом осторожности" и "положением уважаемого купца", составляя важную часть континентальной правовой культуры, иногда рассматриваемую даже в качестве "культурного достижения первостепенного значения". Поэтому континентальная правовая традиция исходит из того, что "тот, кто не вносит в создаваемую корпорацию минимальный капитал, по существу учреждает ее за счет кредиторов, а тот, кто не хочет вносить в ее капитал денежные средства, учреждает ее как минимум опасной для кредиторов" <1>.

--------------------------------

<1> Gesellschaftsrecht. 2006. N 1. S. 12.

 

В обычной предпринимательской практике подавляющее большинство компаний имеют капитал, значительно превышающий установленный законом минимальный размер. Попытки занизить его нетипичны и говорят либо о неплатежеспособности компании, либо о злоупотреблениях ее менеджмента и (или) участников (учредителей). Этим определяется и ответ на давно высказываемое сомнение относительно реальности обеспечительной функции уставного капитала (поскольку оплатившие его учредители могут изъять его у компании после ее регистрации): такая ситуация в развитых западноевропейских правопорядках считается не типичным, а исключительным случаем, свидетельствующим о мошенничестве менеджмента и противоречащим смыслу предпринимательской деятельности.

 

2. Функции уставного капитала корпорации

 

Необходимость для учредителей (участников) корпораций делать реальные имущественные вклады в уставный капитал и тем самым брать на себя некоторую часть предпринимательского риска придает идее уставного капитала "воспитательную функцию, содействующую осуществлению хозяйственной деятельности с сознанием ответственности за ее результаты" (verantwortungsbewusste Wirtschaften). Так было сказано в официальном обосновании изменений германского Закона об обществах с ограниченной ответственностью 1892 г., внесенных в него в 1980 г. В силу этого наличие уставного капитала подтверждает соблюдение "требования солидного ведения предпринимательской деятельности" (ein Gebot solider )) <1>, побуждая учредителей корпорации наделить ее минимальным собственным капиталом и публично обозначить его размер в уставе.

--------------------------------

<1> Такое требование могло бы показаться реликтом XIX в., однако теперь оно вполне соответствует новой концепции compliance, появившейся в современном англо-американском корпоративном праве после ряда громких финансовых скандалов конца XX - начала XXI в. и связанных с этим изменений законодательства, направленных на защиту интересов вкладчиков и потребителей финансовых услуг. Compliance-культура предполагает не только соблюдение в деятельности предпринимателей всех требований законодательства, но и следование этическим нормам и нравственным ориентирам (см. об этом, например: Fissenewert P. u.a. Compliance den Mittelstand. , 2013. S. 2 - 3 ff.). К сожалению, в их число англо-американский подход, в отличие от западноевропейского, традиционно не включает требование наличия у корпорации минимального уставного капитала.

 

Очевидно и то, что обычный сторонний инвестор вряд ли станет финансировать деятельность компании, в которую сами ее учредители (участники) не вложили никаких средств. С этой точки зрения можно также сказать, что минимальный уставный капитал создает "порог серьезности" , позволяющий "отсекать" от создания компаний лиц, которые не хотят или не в состоянии внести минимальный капитал, хотя бы отчасти препятствуя этим "легкомысленному или мошенническому" учреждению компаний.

На протяжении более столетия уставный (твердый) капитал практически во всех континентальных европейских правопорядках германского и романского типа рассматривался как важнейшее средство защиты интересов не только кредиторов, но и миноритариев (обычно остающееся за рамками интересов правопорядков англо-американского типа). При этом защита кредиторов обеспечивается законодательными требованиями к размеру уставного капитала, его увеличению и уменьшению, порядку оценки неденежных вкладов, а также запретами необоснованных выплат участникам общества и приобретения обществом собственных долей (акций). Защита акционеров (миноритарных участников) отражается в правилах о компетенции и порядке созыва общего собрания (а в странах с германской системой корпоративного права - во введении в структуру управления наблюдательных советов), в праве участников общества на информацию, в том числе о серьезных убытках, на преимущественную покупку акций (долей) при увеличении уставного капитала, на оспаривание решений общего собрания и в закреплении других возможностей участия в управлении имуществом корпорации.

Кроме того, вклады участников корпорации, составляющие ее уставный (твердый) капитал, четко отличаются от ее прибыли (дохода) и не распределяются между участниками. Это препятствует созданию финансовых пирамид путем привлечения все новых вкладов и вкладчиков (явление, известное в корпоративном праве как Agiotage или Agio - необоснованный, нездоровый интерес к спекуляции). Такое правило в конечном счете также служит защите интересов миноритарных участников корпораций.

При этом никто никогда не утверждал, что твердый капитал корпорации, который, разумеется, подвержен различным рискам так же, как и всякое имущество, участвующее в предпринимательском обороте, сам по себе обеспечивает ей защиту от банкротства и гарантирует полное удовлетворение требований всех ее кредиторов. При создании корпорации уставный капитал поддерживает ее деятельность и препятствует ее соскальзыванию в банкротство, а при ее дальнейшем функционировании он играет роль "сигнальной лампочки", "загорающейся" при ухудшении экономического состояния общества и свидетельствующей о необходимости соответствующих дополнительных действий со стороны его менеджмента и участников.

Наконец, в развитых правопорядках твердый капитал выполняет своеобразную защитную функцию даже в отношении менеджмента и контролирующих участников корпораций, которые находятся в ликвидации или в банкротстве: при строгом соблюдении ими всех требований в отношении формирования и сохранения такого капитала исключается какая-либо их дополнительная ответственность перед кредиторами собственным имуществом и никто не сможет потребовать от них "участия в формировании конкурсной массы" в силу общего принципа "риск несут кредиторы".

Таким образом, минимальный уставный капитал выполняет целый ряд важных функций, направленных на обеспечение нормальной предпринимательской деятельности (разумеется, при том непременном условии, что посвященные ему правовые нормы действуют в общей системе законодательства, будучи согласованными с правилами о несостоятельности, положениями законодательства об учете и отчетности и т.д.). Поэтому требование его отмены как заведомо недостаточного, например, для защиты кредиторов подверглось в германской литературе язвительной критике: оно было приравнено к совету человека, который, увидев спортсмена, бегавшего по снегу в мороз в купальном костюме, предложил снять и его, "поскольку он все равно не согревает"; была отмечена и логическая ошибочность названного требования, ибо в действительности из него вытекает необходимость повышения, а вовсе не отмены минимального уставного капитала <1>.

--------------------------------

<1> Pentz A., Priester H.-J., Schwanna A. Bar- und Sachkapitalaufbringung bei und // Das Kapital der Aktiengesellschaft in Europa. Berlin, 2006. S. 65 (Fn. 4) (Zeitschrift Unternehmens- und Gesellschaftsrecht / ZGR-Sonderheft 17).

 

Можно также отметить, что сохранение требования минимального уставного капитала для обществ с ограниченной ответственностью в корпоративном праве западноевропейских стран не рассматривается в качестве одного из бюрократических препятствий на пути ускорения их создания в сфере малого и среднего предпринимательства. Напротив, меры по ускорению их регистрации обычно успешно сочетаются с правилами об обязательном твердом капитале компаний. Один из типичных примеров представляет собой испанский Закон 2003 г. об обществах с ограниченной ответственностью, закрепивший новую разновидность общества с ограниченной ответственностью - Sociedad Limitada Nueva Empresa (SLNE). Такая корпорация подлежит ускоренной государственной регистрации - по общему правилу в течение 24 часов. Но эта быстрота достигнута не за счет упрощения или сокращения законодательных требований к государственной регистрации компаний, а за счет широкого применения в этом процессе современных информационных технологий и максимальной координации деятельности нотариусов, государственного реестра и других публичных служб. При этом требования к минимальному уставному капиталу SLNE не только остались (в виде традиционной суммы в 3012 евро), но даже ужесточились - указанная сумма теперь подлежит оплате исключительно денежными средствами <1>.

--------------------------------

<1> Подробнее об этом см., например: Irujo J.M.E. Capital Protection in Spanish Company Law // Das Kapital der Aktiengesellschaft in Europa. Berlin, 2006. S. 682 - 684 (Zeitschrift Unternehmens- und Gesellschaftsrecht / ZGR-Sonderheft 17).

 

3. Минимальный уставный капитал

и твердый капитал корпорации

 

Следует также иметь в виду, что сам по себе минимальный уставный капитал составляет лишь часть, и притом необязательную, общей концепции твердого капитала наряду с требованиями о вкладах в капитал и их денежной оценке, о поддержании его размера на необходимом уровне и о возможностях и последствиях его повышения или понижения. Поэтому требование наличия твердого капитала само по себе не определяет необходимость минимального уставного капитала. Дело в том, что требование минимального уставного капитала было введено в корпоративное законодательство в качестве дополнения к исторически более ранним требованиям минимального размера вклада одного участника и минимального количества участников компании (в совокупности и составлявших требуемый минимальный капитал).

Требования к минимальному размеру доли участников до сих пор сохраняются в ряде западноевропейских правопорядков (тогда как признание компаний одного лица сделало излишним требование к минимальному количеству участников корпорации). Так, в Швейцарии номинальная стоимость одной доли в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью должна быть не менее 100 франков, а его минимальный капитал - не менее 20 тыс. франков; минимальная номинальная стоимость одной акции должна быть не менее 1 сантима, а минимальный капитал акционерного общества - не менее 100 тыс. франков. Во Франции минимальный размер доли в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью, как и минимальный номинал одной акции, должен составлять не менее 1 евроцента, а минимальный капитал акционерного общества - 225 тыс. евро (для упрощенных акционерных обществ - 37 тыс. евро); для обществ с ограниченной ответственностью требование минимального уставного капитала отсутствует.

В Англии, допустившей создание частных компаний с ограниченной ответственностью с уставным капиталом в 1 фунт стерлингов, по давней традиции они и в настоящее время во многих случаях создаются с капиталом в 100 фунтов стерлингов, разделенным на 100 долей по 1 фунту стерлингов каждая (иногда утверждается, что такой капитал имеют до 80% современных английских private limited company). Очевидно, что в период зарождения и первоначального действия этой традиции в XIX в. речь шла о весьма значительной сумме, лишь впоследствии резко обесценившейся.

В современном французском праве для обществ с ограниченной ответственностью (SARL - )) закреплена необязательность минимального уставного капитала при сохранении общего требования твердого капитала. Французский Закон от 1 августа 2003 г. об изменениях в Торговом кодексе впервые в континентальной Европе устранил законодательное требование минимального уставного капитала для такого вида корпораций, но одновременно сохранил требования к составу, порядку увеличения и уменьшения их капитала и долей их участников. В результате во Франции появилась возможность создать общество с ограниченной ответственностью с уставным капиталом даже менее 1 евро: согласно буквальному тексту закона единственным ограничителем в этом отношении является стоимость каждой из долей такой корпорации, которая должна быть не менее 1 евроцента.

Однако на практике, согласно статистике парижского Торгового суда, из примерно 3 тыс. ежемесячно создаваемых обществ с ограниченной ответственностью свободу определения размера уставного капитала используют менее 1/5 (560). Хотя при этом уставный капитал компании и формируется в размере, меньшем традиционных 7500 евро, но его средний размер составляет 3 тыс. евро и никогда 1 евро; большинство учредителей после создания общества с ограниченной ответственностью значительно повышают первоначально объявленный размер капитала <1>. Важным стимулом для этого служит негативное отношение судебной практики к недостаточному капиталу мелких и средних компаний, обычно рассматриваемому в качестве нарушения обязанности добросовестного ведения дел и дающему основание для удовлетворения в процессе банкротства иска со стороны представителя кредиторов ликвидатора и (или) прокуратуры о полном или частичном удовлетворении требований кредиторов за счет личного имущества управляющих или участников общества (action en comblement du passif в соответствии со ст. L 652-1 и L 651-3 Торгового кодекса в редакции Закона от 26 июля 2005 г.).

--------------------------------

<1> Urbain-Parleani I. Das Kapital der Aktiengesellschaft in Frankreich // Das Kapital der Aktiengesellschaft in Europa. Berlin, 2006. S. 580 (Zeitschrift Unternehmens- und Gesellschaftsrecht / ZGR-Sonderheft 17).

 

Ни в одном из современных европейских правопорядков, а также в актах Евросоюза не подвергается сомнению необходимость законодательного закрепления значительного по размеру минимального уставного капитала для акционерных обществ (даже по английскому праву он составляет 50 тыс. фунтов стерлингов), причем в уставах конкретных акционерных обществ он почти всегда превышается. Для обществ с ограниченной ответственностью в ряде случаев признается возможность их создания с символическим минимальным уставным капиталом. Помимо Франции, с 2008 г. такую возможность предусматривает законодательство Германии (допустившее создание предпринимательского общества с ограниченной ответственностью, минимальный уставный капитал которого может быть менее 25 тыс. евро, т.е. до 1 евро включительно), а с 2012 г. - законодательство Нидерландов (ранее она признана также законодательством Бельгии и Люксембурга). Однако в действительности и перечисленные правопорядки придерживаются системы твердого капитала. Возможность создания корпораций с символическим уставным капиталом обычно наталкивается на достаточно жесткие требования законодательства о несостоятельности, предусматривающего для случаев банкротства, по сути, неограниченную субсидиарную ответственность по их долгам участников и руководителей компаний с таким капиталом.

В целом же система твердого капитала, включающая требования к минимальному уставному капиталу корпораций, по-прежнему составляет важную черту европейского корпоративного права, принципиально отличающую его от правопорядков англо-американского типа. Так, в Австрии, действующее корпоративное законодательство которой устанавливает один из наиболее высоких размеров минимального уставного капитала для обществ с ограниченной ответственностью - 35 тыс. евро (примерно 1,4 млн. руб.), намечено снизить его до 10 тыс. евро, но с условием оплаты наличными не менее 5 тыс. евро (т.е. примерно 200 тыс. руб.). Предполагается, что тем самым он будет сближен со средним размером предписываемого минимального уставного капитала общества с ограниченной ответственностью в государствах Евросоюза, составляющим около 8 тыс. евро (примерно 320 тыс. руб.), поэтому "серьезность австрийского ООО", по словам министра юстиции Австрии Б. Карл, "сохранится и далее" <1>.

--------------------------------

<1> Подробнее об этом см., например: Steindorfer E. GmbH neu: wird einfacher und billiger // Die Presse. 23. 2013. S. 13.

При этом предполагается также сокращение ежегодного минимального корпоративного налога (с 1750 до 500 евро) и расходов и сборов по государственной регистрации общества (наполовину), а также устраняется необходимость публикации объявления о регистрации в служебном приложении "Венской газеты" (стоящей еще около 70 евро).

 

§ 2. Ограничения "распределения имущества" корпораций

в англо-американском праве

 

1. Защита кредиторов корпораций в американском праве

 

В американском корпоративном праве отказ от обязательного уставного капитала компаний последовал в 1979 г. при подготовке изменений в Модельный закон о коммерческих корпорациях 1946 г., опубликованных в 1984 г. в виде Модернизированного модельного закона о коммерческих корпорациях (Revised Model Business Corporation Act - RMBCA). Законодательство подавляющего большинства штатов восприняло все основные положения RMBCA. Требование минимального уставного капитала сохранилось лишь в четырех штатах и федеральном округе Колумбия (его размер здесь составляет от 500 долл. в Оклахоме до 1 тыс. долл. в Техасе). В остальных штатах для создания корпорации формально достаточно символического "капитала" в 1 цент. Теперь этот подход составляет основу для критики европейского корпоративного законодательства (прежде всего Второй директивы ЕС) и обоснования предложений об отмене уставного (твердого) капитала. Последний в современной американской литературе нередко рассматривается как "пережиток" или "ненужный остаток" экономики XIX в. (не в последнюю очередь благодаря тому обстоятельству, что американские суды изначально не прилагали усилий в препятствовании обходу предпринимателями требований к уставному капиталу, а вместо этого искали и находили иные решения).

Основную задачу капитала корпорации здесь обычно усматривают не в защите интересов кредиторов, а в ограничении возможностей распределения имущества (distribution) корпорации между ее членами путем его сохранения для случаев несостоятельности. При этом в американском праве сама по себе неплатежеспособность (insolvency) еще не влечет обязанности открывать конкурсную процедуру, что отличает эту категорию от собственно банкротства - bankruptcy. Англо-американская правовая система защищает кредиторов компании иными, нежели требование наличия твердого капитала, и, как считается, более гибкими способами, прежде всего с помощью самостоятельно оформляемого конкретными кредиторами обеспечения ее договорных обязательств перед ними (nexus of contracts). Кроме того, в условиях конкуренции корпоративных правопорядков между отдельными штатами учредители (особенно крупные институциональные инвесторы) и будущий менеджмент корпорации имеют возможность выбрать наиболее удобный правопорядок, разумеется, без учета интересов ее мелких кредиторов (в частности, наемных работников).

На практике реальное и эффективное обеспечение договорных обязательств корпорации-должника получают в основном ее экономически сильные кредиторы - например, банки, предоставляющие кредит, или крупные поставщики либо покупатели товаров (услуг). Это лишь ухудшает положение более слабых кредиторов (например, граждан-потребителей и наемных работников компании), не говоря уже о требованиях из деликтов, которые невозможно заранее обеспечить, а также о требованиях налоговых органов. Теоретически возможные переговоры с потерпевшими от деликтов всегда направлены на заведомое ухудшение их положения в сравнении с благоприятным для них статусом, предусмотренным деликтным правом, а предоставление налоговым требованиям государства преимуществ при неплатежеспособности/банкротстве корпорации неизбежно осуществляется за счет интересов мелких "договорных" кредиторов.

Для повышения защиты кредиторов англо-американское корпоративное законодательство вынуждено усиливать личную субсидиарную ответственность директоров компаний, особенно на случай совершения ими рискованных сделок в период "предбанкротства" (хотя в ряде случаев размер предъявляемых им требований заведомо превышает размер их личного имущества, а сама эта возможность создает для управляющих высокий риск, сдерживающий их инициативу), а также ужесточает нормы законодательства о несостоятельности и банкротстве. Кроме того, американские суды гораздо чаще европейских прибегают к процедуре "прокалывания корпоративной маски" (piercing of corporate veil), привлекая к ответственности перед кредиторами и миноритариями корпораций их менеджмент и контролирующих участников.

В конечном счете все это ведет к преимущественной защите корпоративным правом интересов участников корпорации, а не ее кредиторов, которые защищаются другими отраслями законодательства (договорным, деликтным, трудовым, законодательством о несостоятельности и банкротстве, о рынке ценных бумаг и др.). В соответствии с правилами RMBCA защита кредиторов появляется только в случае неплатежеспособности компании, предотвращение которой становится главной задачей корпоративного менеджмента.

В американской судебной практике иски к директорам о нарушении названной обязанности достаточно редко предъявляются кредиторами компаний или в их интересах; гораздо более распространены иски участников корпораций к их менеджменту о нарушении обязанности соблюдать лояльность по отношению к компании (duty of loyalty). Это объясняется тем, что деятельность директоров (управляющих корпоративного менеджмента) в американском корпоративном праве во многом определяется правилами business judgment rule, известными у нас под именем внутренних регламентов (а также неизвестными у нас правилами биржевого законодательства, например, требующего теперь в некоторых случаях согласия общего собрания акционерного общества на эмиссию новых акций, котируемых затем на биржах). Указанные акты в американском праве служат прежде всего защите директоров компании от исков конкурсных управляющих или кредиторов, основанных на предполагаемом нарушении директорами их обязанностей по заботливому ведению дел корпорации: бремя доказывания таких нарушений возлагается на истца, а совет директоров (директор) доказывает соблюдение названных правил (содержание которых обычно неизвестно третьим лицам). Едва ли поэтому данную систему защитных мер следует считать существенно превосходящей традиционные западноевропейские правила.

 

2. "Последующий контроль" за имущественным состоянием

корпорации

 

В англо-американском праве наличие у компании имущества, необходимого для удовлетворения требований ее кредиторов, обеспечивается не требованием наличия у нее минимального или твердого уставного капитала, а запретом распределения ее имущества между участниками (прежде всего выплат дивидендов) в отсутствие проверки ее реального имущественного состояния. Выплата дивидендов или иное распределение имущества компании между ее участниками допустимы только при превышении, или избытке (surplus), стоимости имеющегося капитала.

При этом в корпоративном законодательстве штатов Делавэр и Нью-Йорк (в которых зарегистрировано большинство американских корпораций) критерий превышения имущества компании над ее обязательствами представляет собой стоимость активов компании за вычетом не только ее долгов, но и обязательного, или фиксированного, капитала (stated capital), который принципиально мало чем отличается от европейской категории минимального уставного капитала. Но по своей практической эффективности критерий фактического превышения имущества уступает европейским правилам о поддержании размера уставного (твердого) капитала, поскольку размер фиксированного капитала, его оценка и изменения определяются исключительно по усмотрению совета директоров корпорации.

Следует также иметь в виду, что в отношении постоянного, или основного, капитала (stated capital, legal capital) корпорации американское право фактически закрепляет два различных подхода: "традиционный" (которого придерживается не менее 20 штатов, включая Делавэр и Нью-Йорк) и "современный" (на котором основаны законодательство остальных штатов, включая Калифорнию, и нормы RMBCA). Первый из них допускает выпуск корпорацией по ее усмотрению акций (долей) либо с объявленной (номинальной) стоимостью (размер которой определяет совет директоров), либо без нее. При этом общая номинальная стоимость эмитированных акций и составляет размер постоянного капитала корпорации. Выпуск акций без номинала (no par stock) не дает каких-либо ощутимых преимуществ в сравнении с выпуском акций с номинальной стоимостью (par value stock). Однако акции с номинальной стоимостью обычно могут оплачиваться их приобретателями не полностью (хотя в отдельных штатах это прямо запрещено законом), но в этом случае у них возникает обязанность доплаты (assessment), размер которой составляет объем их договорной ответственности перед корпорацией и деликтной ответственности перед ее кредиторами <1>. Второй подход основан на полном отказе от акций с номинальной стоимостью, что влечет исчезновение и самого понятия "постоянный капитал", поскольку последнее лишь "вводит в заблуждение" кредиторов корпорации, которые в действительности не могут обоснованно судить о ее фактическом финансовом состоянии.

--------------------------------

<1> На этой основе судьей Верховного суда США Joseph Story была даже разработана концепция трастового фонда (trust fund theory), согласно которой постоянный капитал корпорации представляет собой имущество, находящееся у нее в трасте в пользу ее кредиторов (которая, однако, подверглась единодушной критике, в частности, со ссылкой на то, что, поскольку имущество физического лица нельзя считать находящимся у него в трасте в пользу его кредиторов, это должно распространяться и на юридических лиц) (см.: Merkt H., US-amerikanisches Gesellschaftsrecht. S. 267 - 268).

 

Главным требованием в любом случае становится необходимость соблюдения условия о том, что компания не является и не станет неплатежеспособной в результате произведенного ею распределения имущества. Это достигается путем обязательной проверки фактического имущественного состояния компании на момент распределения ее имущества. Такую проверку директора компании обязаны провести с помощью критерия состоятельности (Solvency test), причем нарушение этих правил и фальсификация результатов проверки влекут их личную и весьма серьезную административную и уголовную ответственность. Вместе с тем тест на состоятельность не требует, чтобы размер "нетто-имущества" компании после распределения между ее участниками всегда превышал ноль (не допускается лишь отрицательная величина).

В подп. 1 и 2 § 6.40 (c) RMBCA данный тест сформулирован как двухступенчатый. Первую ступень составляет тест на ликвидность, или проверка "добросовестной неплатежеспособности" (equity insolvency test). Он должен гарантировать, что после предстоящего распределения имущества компания при обычном течении дел будет по-прежнему в состоянии в срок платить по своим обязательствам. Последствием его несоблюдения становится "добросовестная неплатежеспособность" (insolvency in the equity sense, или equitable insolvency), т.е. "простая" неплатежеспособность, при которой отсутствует необходимость прибегать к конкурсной процедуре, но возможна ликвидация компании.

Вторую ступень составляет балансовый тест (balance sheet test), в результате которого компания должна гарантировать, что общая сумма ее активов покрывает общую сумму ее долгов. Последствием его нарушения становится "банкротная неплатежеспособность" (bankruptcy insolvency, или insolvency in the bankruptcy sense), связанная с необходимостью проведения конкурсной процедуры, т.е. собственно банкротства.

Это различие важно для директоров (менеджмента) компании, которые могут быть привлечены к дополнительной личной имущественной (а в ряде случаев - к административной и даже к уголовной) ответственности за ненадлежащее ведение ее дел. В первом случае речь идет о необходимости проявления директорами обычной заботливости, а во втором - о необходимости использования советом директоров компании и его членами надежного критерия для проверки ее состоятельности, чтобы обезопасить себя от возможных требований кредиторов. Здесь важную роль играет, с одной стороны, способ оценки активов компании (§ 6.40 (d) RMBCA допускает применение любых разумных методов такой оценки), а с другой - право кредиторов на оспаривание любых действий компании, объективно ведущих к появлению у них убытков, с помощью специального иска law of fraudulent transfers, по сути являющегося разновидностью известного европейскому праву "Паулианова иска" (его режим предусмотрен специальным Модельным законом 1984 г. (Uniform Fraudulent Transfer Act, UFTA) и соответствующими законами отдельных штатов).

Таким образом, защита интересов кредиторов в американском праве осуществляется только в период наступившей или грозящей неплатежеспособности, т.е. по сути определяется законодательством о банкротстве, исключающим действие обычных правил частного права. Поэтому она получила название системы последующего (ex post) контроля в отличие от континентальной концепции твердого капитала, олицетворяющей систему предварительного (ex ante) контроля, который рассчитан на применение в обычных условиях имущественного оборота, регулируемого общими гражданско-правовыми нормами.

Система последующего контроля и ответственности директоров компании нуждается в серьезном юридическом сопровождении и в силу этого неизбежно связана с большими судебными издержками. Не случайно legal costs в США являются гораздо более высокими, чем расходы на правовую помощь в Европе. Поэтому данная система активно поддерживается не столько крупным бизнесом, лишь формально не заинтересованным в транзакционных издержках по формированию и поддержанию твердого капитала, сколько выражающими его и свои собственные интересы корпоративными юристами, настаивающими на замене императивных законодательных норм о формировании уставного капитала хозяйственных обществ последующим контролем за их деятельностью, осуществляемым лишь при возникновении признаков банкротства корпораций.

Кроме того, к необходимым при этой системе судебным издержкам добавляются расходы по страхованию ответственности менеджмента, которые также вынуждена нести компания. Все эти постоянные (текущие) расходы корпорации, возникающие при системе последующего контроля, обычно значительно превышают ее возможные разовые расходы, необходимые при системе предварительного контроля (минимальный уставный капитал, расходы на регистрацию компании и независимую оценку неденежных вкладов).

При этом критерий превышения чистых активов корпорации над ее долгами и постоянным капиталом, как и его подтверждение с помощью Solvency test, практически мало что заранее гарантирует как ее кредиторам, так и ее участникам. Сами американские комментаторы нередко уподобляют систему последующего контроля "швейцарскому сыру, состоящему преимущественно из дырок" <1>. В соединении с высоким риском и большим размером потенциальной ответственности менеджмента и контролирующих участников такая система не снижает, а в конечном счете значительно повышает транзакционные издержки, не предоставляя взамен никаких особых преимуществ, тогда как система твердого капитала в любом случае сокращает названные издержки, по крайней мере те, которые вынуждены нести кредиторы корпорации.

--------------------------------

<1> Manning B., Hanks J.J. Legal Capital. ed. 1992. P. 194 (цит. по: Engert A. Kapitalgesellschaften ohne gesetzliches Kapital: Lehren aus dem US-amerikanischen Recht // Das Kapital der Aktiengesellschaft in Europa. Berlin, 2006. S. 762 (Zeitschrift Unternehmens- und Gesellschaftsrecht / ZGR-Sonderheft 17)).

 

Рассмотренная система последующего контроля за имущественным положением корпорации применяется в подавляющем большинстве американских штатов, воспринявших идеи RMBCA. Однако в отдельных штатах (Калифорния, Аляска) применяются гораздо более строгие, чем даже европейские, правила относительно обязанности компаний сохранять определенный объем собственного имущества при его частичном распределении между участниками. Так, нормы корпоративного законодательства Калифорнии требуют, чтобы после любого распределения имущества корпорации между ее участниками (включая невыплаченную прибыль) соотношение ее активов и долгов составляло бы минимум 5 к 4. Одновременно и все краткосрочные обязательства компании должны быть либо полностью покрыты стоимостью ее оборотных средств, либо их соотношение также должно составлять минимум 5 к 4. При этом названные правила ориентируются на достаточно жесткие Общепризнанные принципы отчетности (Generally Accepted Accounting Principles - GAAP), исключающие, например, учет и оценку таких активов, как клиентела (goodwill).

Эта сторона американского опыта полностью замалчивается в отечественной юридической и экономической литературе, где обычно ссылаются на законодательство штата Делавэр, и то лишь в части, касающейся возможности создания частных корпораций (private limited company) без уставного капитала и каких-либо иных императивных требований, тем более касающихся их дальнейшего функционирования. Это позволяет умалчивать даже о Solvency test, составляющем существо системы последующего контроля. В результате далеко не однозначный опыт американского корпоративного права получает крайне одностороннее и неполное освещение, охарактеризованное в современной германской доктрине термином "делавэрский синдром" <1>.

--------------------------------

<1> Reimann M. in das US-amerikanische Privatrecht. S. 251.

 

Аналогичные по сути правила закрепляет и английское корпоративное право. Еще в 1887 г. решением по делу Trevor v. Whitworth было установлено, что капитал компании служит резервом для ее имущественной ответственности перед кредиторами и в силу этого должен охраняться от произвольного распределения между ее участниками и (или) "приближенными" к ней третьими лицами <1>. Соблюдению этого принципа теперь служат специальные нормы Закона о компаниях 2006 г. В соответствии с ними распределение имущества (выплаты за счет капитала) компании по общему правилу допустимо только из балансовой прибыли (при ее наличии). Предложения группы Рикфорда (см. далее) о допустимости такого распределения и при отсутствии у корпорации балансовой прибыли, но при подтверждении ее состоятельности с помощью Solvency test пока не нашли законодательного закрепления.

--------------------------------

<1> Triebel V., Illmer M., Ringe W.-G., Vogenauer S., Ziegler K. Englisches Handels- und Wirtschaftsrecht. S. 227.

 

Кроме того, частная компания может уменьшить свой капитал, в том числе путем его распределения, только по специальному решению всех участников и либо с согласия суда, либо после подтверждения ее состоятельности директорами. При этом каждый из директоров компании своей подписью подтверждает, что и после выплат или иного отчуждения имущества компания остается в состоянии выполнить имеющиеся у нее обязательства. Указанные письменные подтверждения направляются в регистрирующий орган - палату компаний (Company House). Если проверка состоятельности компании фактически не проводилась или ее результаты были фальсифицированы директорами, это влечет их уголовную ответственность. При получении согласия суда на уменьшение капитала компании его вправе оспорить любой из ее кредиторов (если только компания не докажет, что она удовлетворила его требования или предоставила ему дополнительное обеспечение).

Публичная компания может уменьшить свой капитал только с согласия суда. Такое уменьшение здесь недопустимо даже по результатам проверки состоятельности, поскольку это противоречило бы требованиям Второй директивы ЕС 1976 г. об уставном капитале. Столь жесткие требования серьезно отличают английское корпоративное законодательство от его американских аналогов.

 

§ 3. Уставный капитал компаний в праве Евросоюза

 

1. Вторая директива ЕС и предложения об отказе

от "системы твердого капитала"

 

При присоединении к Евросоюзу (ранее - ЕЭС) Великобритании и Ирландии, корпоративное право которых не использовало континентальную систему твердого капитала, возникло серьезное противоречие в содержании отдельных национальных правовых институтов. Попыткой снятия различий англо-американского и европейского континентального подходов к системе контроля за имущественным состоянием корпораций стало принятие Советом Европейского экономического сообщества (ЕЭС) Директивы от 13 декабря 1976 г. N 77/91/ЕЭС "для координации защитных предписаний, которые государства-члены адресуют компаниям в смысле абз. 2 ст. 58 Договора о Евросоюзе (ЕЭС) в интересах участников компаний и третьих лиц в отношении создания акционерного общества, а также сохранения и изменения размера его капитала, с тем чтобы обеспечить равноценность этих предписаний" (называемой обычно Второй директивой ЕС или Директивой о твердом капитале; в настоящее время она действует с изменениями, внесенными Директивой Совета Евросоюза от 6 сентября 2006 г. N 2006/68/ЕС).

Следует иметь в виду, что Вторая директива, закрепившая европейские требования к твердому капиталу, распространяет свое действие только на акционерные общества; из-под ее действия были выведены континентальные общества с ограниченной ответственностью и их английский аналог в виде private limited company. Поэтому при трансформации требований Второй директивы в свое национальное законодательство Великобритания и Ирландия реформировали только нормы о капитале публичных компаний (public limited company, т.е. акционерных обществ в европейском понимании), для которых было введено требование минимального уставного капитала (четверть которого подлежала оплате на момент их создания), но оставлен в неприкосновенности имущественный режим частных компаний.

После внесения изменений во Вторую директиву ЕС в 2006 г. и принятия как Евросоюзом, так и его странами-участницами законодательства, допустившего свободное перемещение по его территории национальных юридических лиц, возник "рынок организационно-правовых форм", характеризующий прежде всего конкуренцию между английскими private limited company (созданными и действующими без минимального уставного капитала и (или) с символическим составом имущества) и традиционными европейскими (по сути германскими) обществами с ограниченной ответственностью (GmbH и SARL). Этим и здесь были порождены сомнения в целесообразности дальнейшего существования твердого капитала, не обеспечивающего полную защиту интересов кредиторов и не гарантирующего компании от банкротства, но заставляющего предпринимателей нести большие и неоправданные издержки по формированию и поддержанию минимального или иного твердого капитала.

Впервые вопрос о возможности отказа от системы твердого капитала и переходе к альтернативным способам защиты интересов кредиторов возник в Комиссии Евросоюза в 2001 г. и тогда же был передан на рассмотрение Экспертной группы высокого уровня в области корпоративного права (группы Винтера). Названная группа в своем докладе 2002 г., во многом основанном на положениях американского RMBCA 1984 г., указала, что минимальный уставный капитал в современных условиях является не более чем "проверкой на серьезность" при создании компании и не способен выполнять защитную функцию в отношении ее кредиторов, хотя и не создает особых препятствий для предпринимательства. Поэтому законодательные требования к такому капиталу можно сохранить, но не следует ужесточать. Однако в будущем для Европы необходимо создать новую, альтернативную концепцию защиты капитала компаний, ориентированную на американские правила. С таким подходом по существу согласилась и Комиссия ЕС, признавшая в решении от 21 мая 2003 г. принципиально возможной замену твердого капитала системой иных, альтернативных способов защиты интересов кредиторов.

Затем требование об отмене Второй директивы и предусмотренной ею системы твердого капитала для акционерных обществ как чрезмерного, или избыточного, в развернутом виде было обосновано группой английских специалистов под руководством Джонатана Рикфорда, состоявшей как из ученых и практиков, так и из представителей английских министерств и предпринимательских объединений. Эта группа (Interdisciplinary Group on Capital Maintenance) была создана в апреле 2003 г. британским Советом по стандартам отчетности и Центром корпоративного права Британского института международного и сравнительного права. Свой доклад группа Рикфорда передала в Комиссию ЕС в мае 2003 г. (для всеобщего сведения он был опубликован в 2004 г.). В нем было предложено заменить традиционную европейскую систему защиты интересов кредиторов в виде твердого капитала компании другими, более эффективными и дешевыми способами, прежде всего в виде системы последующего контроля, ключевым звеном которой должна была стать публичная проверка состоятельности компании - уже известный Solvency test.

Образцом для названного теста в предложениях группы Рикфорда послужили даже не столько положения RMBCA, сколько их упрощенный вариант, принятый в новозеландском Законе о компаниях 1983 г. Речь шла о "модернизированном двухступенчатом тесте", состоящем из "ориентированного на будущее время ликвидационного теста" и из "ориентированного на прошедшее время балансового теста". При этом "балансовый тест", по мысли группы Рикфорда, должен быть не обязательным, а лишь "дополняющим" "ликвидационный тест" и допускающим распределение имущества компании даже при отсутствии полного покрытия активами всех ее обязательств. Иначе говоря, предлагался еще более либеральный подход, нежели закрепленный американским правом. Предложения группы Рикфорда были поддержаны правительством Великобритании, которое настоятельно потребовало от Европейской комиссии ответа на данную инициативу.

 

2. Предложения о модернизации "системы твердого капитала"

и позиция ЕС

 

С иной позиции выступила международная рабочая группа "Капитал в Европе" Центра европейского экономического права, созданная германскими специалистами с участием других европейских ученых в области корпоративного права (из Франции, Австрии, Испании, Италии, Нидерландов, Польши) во главе с профессором Боннского университета Маркусом Луттером, выводы которой поставили под серьезное сомнение предложения группы Рикфорда.

Так, относительно целесообразности введения теста на состоятельность группой Луттера было указано, что проведение данного теста менеджментом компании (а не дорогостоящим независимым аудитором) делает его результаты заведомо недостоверными и в конечном счете фактически открывает возможность свободного распределения (выплаты) вкладов участников и создания "ажиотажа" (финансовых пирамид). Единственным последствием необоснованности результатов проведенного Solvency test в соответствии с предложениями группы Рикфорда становится личная ответственность осуществившего его менеджмента и обязанность участников корпорации по возврату неправомерно полученного имущества. Альтернативой этой ситуации становится либо дорогостоящее страхование ответственности управляющих компанией, либо привлечение для проведения теста на состоятельность профессиональных оценщиков. И в том и в другом случае денежные и временные затраты заведомо превысят расходы, требуемые системой твердого капитала.

Группа Луттера также отметила, что система последующего контроля за имущественным положением компании практически нацелена на ситуацию ее несостоятельности (банкротства) и связана с установлением дополнительной ответственности перед кредиторами как ее корпоративного менеджмента (за виновное нарушение обязанностей тщательного ведения дел компании), так и участников общества, обязанных к дополнительным вкладам. Такой перенос ответственности с юридического лица (корпорации) на его участников и управленцев неизбежно подталкивает судебную практику к необходимости "проникновения за корпоративные покровы", что по сути означает отказ от самой конструкции юридического лица как традиционно общепризнанного "корпоративного щита" от требований кредиторов. В этом случае привлекательная возможность создания корпорации-"пустышки" оборачивается против своих учредителей (участников), вновь подтверждая невозможность создания и функционирования юридического лица без уставного капитала.

Была также отмечена известная близость современных американских подходов к традиционным европейским: если уставный капитал компании в сущности представляет собой абстрактную сумму, некое "нетто-имущество", не подлежащее распределению между ее участниками и гарантирующее этим права кредиторов, то аналогичное по сути значение приобретает и требование американского корпоративного права о возможности распределения имущества компании между ее участниками только при превышении стоимости имеющегося капитала, в состав которого подлежит включению определенный фиксированный капитал компании. Таким образом, критерий фактического превышения имущества компании над ее долгами принципиально не отличается от европейской категории минимального уставного капитала, но по своей практической эффективности очевидно уступает европейским правилам о поддержании размера уставного (твердого) капитала, создающим более четкий критерий допустимости распределения имущества компании между ее участниками. Преимущества же закрепленного американским корпоративным правом индивидуального подхода, ориентированного на конкретные ситуации, достигаются в нем ценой правовой неопределенности.

Вместе с тем, учитывая достоинства и недостатки как американского, так и европейского подходов, группа Луттера предложила дуалистическое решение, в соответствии с которым для сохранения определенного имущества компании после распределения его части между участниками необходимо предварительное составление компанией баланса, соответствующего либо требованиям Четвертой директивы ЕС о годовой отчетности, либо упрощенной системе отчетности, предусмотренной МСФО - Международными стандартами финансовой отчетности (International Financial Reporting Standards, IFRS), которые, в частности, допускают учет и распределение не только полученной, но и будущей прибыли. Однако в любом случае такой предварительный баланс должен подлежать дополнительной проверке и становиться основой для будущего распределения имущества компании после его подтверждения с помощью теста на состоятельность.

Подобный компромиссный подход не идеален, но допустим, поскольку дополнительная проверка баланса компании с помощью теста на состоятельность уже практически используется законодательством многих штатов США, а также Новой Зеландии, в которых Solvency test рассматривается только как дополнение к Balance-Sheet-test. Вместе с тем переход на эту систему последующего контроля связан с необходимостью кардинального пересмотра законодательства о бухгалтерских балансах и отчетах. Более того, переход на иную систему отчетности не только потребует серьезных организационных усилий со стороны государственных органов, но и значительно увеличит расходы предпринимателей по составлению бухгалтерских отчетов, т.е. повысит транзакционные издержки, постоянное сокращение которых составляет предмет особых забот реформаторов.

Кроме того, в ситуациях неплатежеспособности (банкротства) компаний традиционная система твердого капитала оказывается не менее, а более эффективной, чем применение критерия фактического превышения имущества компании над ее долгами. Примечательно, что специально проведенный английским исследователем Эндрю Хиксом еще в 1998 г. опрос практиков-специалистов по несостоятельности (банкротству) относительно значимости теоретически возможного установления минимального уставного капитала для английских private limited company показал, что две трети опрошенных посчитали эту меру эффективнее любой другой из известных и предложенных им на выбор мер <1>.

--------------------------------

<1> Bachner T. durch Insolvenzrecht in England // Das Kapital der Aktiengesellschaft in Europa. Berlin, 2006. S. 572 - 573 (Zeitschrift Unternehmens- und Gesellschaftsrecht / ZGR-Sonderheft 17).

 

В целом же группой Луттера был сделан общий вывод о том, что возможная в будущем определенная комбинация жестких правил о твердом капитале с индивидуально-договорным механизмом обеспечения интересов кредиторов, выступающим в качестве сугубо дополнительного средства их защиты, нуждается в тщательной разработке, а ее конкретные формы пока находятся в "структурном дефиците". Вместе с тем результаты работы группы Луттера позволяют считать установленной невозможность полной замены системы императивных правил о твердом капитале системой диспозитивного договорного регулирования, поскольку в этом случае слабо защищенными или вовсе не защищенными остаются слишком многие группы кредиторов - от наемных работников и граждан-потребителей до государственных налоговых органов.

С этим подходом в конце концов была вынуждена согласиться и Комиссия Евросоюза, оставившая пока в неприкосновенности Вторую директиву ЕС о твердом капитале акционерных обществ. Практически единственной страной - участницей Евросоюза, отказавшейся от уставного капитала для частных компаний (аналогов обществ с ограниченной ответственностью), стали Нидерланды (причем задолго до обсуждения предложений об отмене Второй директивы).

 

§ 4. Проблема уставного капитала хозяйственных обществ

в российском праве

 

1. Уставный капитал хозяйственных обществ

по действующему законодательству

 

В основу общих положений ГК РФ об уставном капитале хозяйственных обществ была положена европейская (германская) модель твердого капитала, требующая наличия у таких корпораций минимального уставного капитала. Однако при разработке и принятии отдельных законов о хозяйственных обществах с целью максимального облегчения предпринимателям создания таких юридических лиц был установлен символический размер их минимального капитала с одновременным разрешением формировать его практически за счет любого имущества, а не только денежных взносов. Ограничители на этот счет содержатся только в п. 2 ст. 15 Закона об обществах с ограниченной ответственностью в виде правила об обязательной независимой оценке неденежного вклада участника, превышающего по стоимости 20 тыс. руб. (ранее - 200 минимальных размеров оплаты труда), т.е. вдвое превышающего размер минимального уставного капитала такого хозяйственного общества (в Законе об акционерных обществах и такое правило отсутствует). Фактически, как уже говорилось ранее, это означает возможность учредителей ООО вносить в счет своих взносов (общая стоимость которых в большинстве случаев не превышает установленного законом минимума в 10 тыс. руб.) абсолютно любое "имущество", вплоть до старой одежды, мебели и т.п. (чем достаточно активно пользуются отечественные предприниматели).

Гораздо более высокий размер уставного капитала и достаточно жесткие требования к его составу установлены отдельными федеральными законами для кредитных (банковских) и страховых компаний. Вместе с тем для профессиональных участников рынка ценных бумаг, управляющих компаний инвестиционных и негосударственных пенсионных фондов действуют общие (минимальные) требования к размеру их уставного капитала (ведомственным актом Федеральной службы по финансовым рынкам для них дополнительно установлены специальные требования к "нормативу достаточности собственных средств").

Очевидно, что при такой (во многом намеренно созданной) ситуации категория минимального уставного капитала теряет всякий смысл. Как было отмечено в проекте Концепции развития законодательства о юридических лицах, существующие "требования к составу уставного капитала и порядку его внесения также не способствуют осуществлению уставным капиталом его функций", поскольку "действующее законодательство более или менее эффективно регулирует вопросы уставного капитала только применительно к деятельности кредитных и страховых организаций и недостаточно эффективно - в целом для хозяйственных обществ" <1>.

--------------------------------

<1> Вестник гражданского права. 2009. N 2. С. 44.

 

Поэтому Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации и разработанный на ее основе проект новой редакции ГК РФ исходили из необходимости ужесточения требований к составу уставного капитала компаний, значительного повышения его размера и ограничения возможностей внесения этого капитала в неденежной форме. Предлагалось установить его размер на уровне, приближенном к европейским требованиям (1 млн. руб., т.е. примерно 25 тыс. евро, - для ООО и 2 млн. руб., т.е. примерно 50 тыс. евро, - для АО), ограничив при этом возможность внесения в него вкладов (или их соответствующей части) в неденежной форме (установив их обязательную независимую оценку при предлагаемой стоимости от 10 тыс. руб. и более) <1>. Более того, в Концепции было предложено распространить требование о размере минимального уставного капитала ООО на имущество некоммерческих организаций (включая корпорации), также являющихся участниками гражданского оборота.

--------------------------------

<1> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. С. 62.

 

При обсуждении предложений по новой редакции ГК РФ по этому поводу возникла острая дискуссия. В противовес позиции разработчиков законопроекта их оппоненты, представленные Минэкономразвития России и рабочей группой по созданию МФЦ (в основном поддержанные также Минюстом России), выступили с резкой критикой этого подхода, предложив полностью устранить из законопроекта требования минимального уставного капитала. Минэкономразвития и адвокатами МФЦ по собственной инициативе был даже разработан и передан в Государственно-правовое управление Администрации Президента РФ свой проект новой редакции Гражданского кодекса, предусматривавший существенную либерализацию его норм, включая отмену императивных требований к уставному капиталу хозяйственных обществ и ряд других важных законодательных новелл в крайне либеральном духе. Данная позиция в основном опиралась на подходы англо-американского корпоративного права, хотя, с одной стороны, не во всем последовательно (в частности, замалчивая или опуская некоторые важные моменты), а с другой - продвигаясь гораздо дальше американских прототипов по пути полной либерализации гражданско-правового регулирования.

Результатом длительного обсуждения этой проблемы стал очередной компромисс в виде сохранения действующего порядка, т.е. символического размера минимального уставного капитала хозяйственных обществ (п. 2 ст. 66.2 проекта, основанного на Концепции развития гражданского законодательства РФ) с разрешением формировать остальной капитал практически за счет любого имущества. Более того, распоряжением Правительства РФ от 7 марта 2013 г., утвердившим План мероприятий ("дорожную карту") по "оптимизации процедур регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей", как уже отмечалось, предусмотрено исключение из законодательства требования о предварительной оплате уставного капитала хозяйственного общества при его регистрации не менее чем наполовину, а главное - установление обязанности оплаты уставного капитала в течение двух месяцев после регистрации юридического лица. Иначе говоря, в течение этого срока таким "абсолютным пустышкам" будет разрешено участвовать в гражданском обороте (заключать сделки и принимать на себя различные обязательства) без каких-либо негативных для себя последствий. Разумеется, открывающимися при этом разнообразными возможностями злоупотреблений не преминут воспользоваться многие отечественные предприниматели.

Прогрессивными положениями новой редакции ГК РФ можно считать лишь появившиеся в п. 3 ст. 66.2 законопроекта правила о необходимости исключительно денежной оплаты минимального (символиче