Главная | Обратная связь

НЕОЖИДАННАЯ РАЗВЯЗКА

 

Ночь была ужасна. В два часа пошел проливной дождь, ливший до утра. Палатка оказалась ненадежным убежищем. Гленарвану и его спутникам пришлось приютиться в повозке. О сне и думать было нечего. Пошли разговоры о том о сем.

Только майор, чьего недолгого отсутствия никто не заметил, слушал молча. Страшный ливень не прекращался. Стали опасаться, что Сноуи‑Ривер выйдет из берегов, а тогда повозка, и так увязшая в трясине, очутилась бы в критическом положении. Поэтому Мюльреди, Айртон и Джон Манглс не раз ходили смотреть уровень воды в реке и возвращались, промокшие с головы до ног.

Наконец стало светать. Дождь перестал, но солнечные лучи не могли пробиться сквозь нависшие густые тучи. Кругом виднелись большие лужи желтоватой воды, похожие на мутные, грязные пруды. Из размытой почвы поднимались горячие испарения и насыщали воздух нездоровой сыростью.

Гленарван решил прежде всего заняться повозкой. Он считал это самым важным. Принялись осматривать эту тяжелую колымагу. Она застряла посреди большой котловины в вязкой глине. Передний ход почти весь провалился в трясину, а задний – по оси. Вытащить такую махину было делом нелегким даже для соединенных усилий людей, быков и лошадей.

– Как бы то ни было, а надо спешить. Когда глина начнет высыхать, станет еще труднее, – заметил Джон Манглс.

– Поспешим, – отозвался Айртон.

Гленарван, оба матроса, Джон Манглс и Айртон отправились в лес, где ночевали быки и лошади. Это был мрачный лес из высоких камедных деревьев. На большом расстоянии друг от друга высились одни лишь давно засохшие деревья, у которых отвалилась кора, как у пробковых дубов во время сбора пробки. Наверху, футах в двухстах над землей, виднелись их жалкие кроны с переплетающимися между собой обнаженными ветвями. Ни одна птица не сидела на этих деревьях‑скелетах, ни один лист не дрожал на их сухих, стучащих, как кости, сучьях. Такие мертвые леса, словно пораженные какой‑то болезнью, встречаются в Австралии нередко. Что послужило причиной их гибели, неизвестно. Ни старики туземцы, ни их отцы, давно погребенные в рощах смерти, не видели эти леса зелеными.

Идя под мертвыми деревьями, Гленарван смотрел на серое небо, на фоне которого отчетливо вырисовывались, будто вырезанные, мельчайшие их веточки. Айртон удивился, не найдя лошадей и быков на том месте, куда он отвел их вчера вечером. Не могли же спутанные животные забрести далеко!

Их стали искать по всему лесу, но безуспешно. Изумленный Айртон вернулся на поросший великолепными мимозами берег Сноуи‑Ривер. Здесь он принялся громко звать быков привычным для них окликом, но они не появлялись. Боцман, казалось, был очень встревожен; его спутники растерянно поглядывали друг на друга.

Так в тщетных поисках прошел целый час, и Гленарван уже собирался направиться к повозке, находившейся в доброй миле оттуда, как вдруг он услышал ржание, а затем почти одновременно раздалось и мычание.

– Вон они где! – крикнул Джон Манглс, пробираясь между высокими кустами гастролобиума, которые свободно могли бы скрыть и целое стадо.

Гленарван, Мюльреди и Айртон бросились вслед за ним и оцепенели: два быка и три лошади, как и те, прежние, лежали распростертые на земле, точно подкошенные. Трупы уже успели остыть. Среди мимоз каркала стая тощих воронов, выжидая, когда можно будет наброситься на добычу.

Гленарван и его спутники переглянулись. У Вильсона невольно вырвалось крепкое словцо.

– Ничего не поделаешь, Вильсон, – сказал, едва сдерживаясь, Гленарван. – Айртон, уведите уцелевших быка и лошадь. Теперь им вдвоем придется выручать нас.

– Если бы повозка не завязла в грязи, – сказал Джон Манглс, – то бык и лошадь небольшими переходами, пожалуй, и смогли бы дотащить ее до побережья. Значит, проклятую колымагу нужно во что бы то ни стало высвободить.

– Попытаемся, Джон, – ответил Гленарван. – А теперь вернемтесь в лагерь: там, наверное, все уже обеспокоены нашим долгим отсутствием.

Айртон снял путы с быка, а Мюльреди – с лошади, и все, держась извилистого берега реки, направились в лагерь.

Полчаса спустя Паганель, Мак‑Наббс, леди Элен и мисс Грант были посвящены во все происшедшее.

– Ей‑богу, жаль, Айртон, что не пришлось подковать всех лошадей после переправы через Уиммеру, – не выдержав, сказал боцману майор.

– Почему, сэр?

– Да потому, что из всех наших лошадей уцелела только та, которую подковал ваш кузнец.

– Совершенно верно, – подтвердил Джон Манглс. – Вот странная случайность!

– Случайность, и только, – ответил боцман, пристально глядя на майора.

Мак‑Наббс крепко сжал губы, как бы не желая произнести те слова, которые уже были готовы у него вырваться. Гленарван, Манглс, леди Элен, казалось, ждали, чтобы майор высказал до конца свою мысль, но он молча направился к повозке, которую осматривал Айртон.

– Что он хотел сказать? – спросил Гленарван Джона Манглса.

– Не знаю, – ответил молодой капитан, – но майор не такой человек, чтобы говорить зря.

– Конечно, Джон, – сказала леди Элен. – Мак‑Наббс, наверное, в чем‑то подозревает Айртона.

– Подозревает? – пожимая плечами, переспросил Паганель.

– Но в чем же? – удивился Гленарван. – Неужели он считает Айртона способным убить наших лошадей и быков? С какой же целью? Разве интересы боцмана не совпадают с нашими?

– Вы правы, дорогой Эдуард, – сказала леди Элен, – к тому же с самого начала путешествия боцман дал нам не одно бесспорное доказательство своей преданности.

– Без сомнения, – подтвердил Джон Манглс. – Но что же тогда означают слова майора? Я хотел бы понять это.

– Не считает ли он его сообщником тех каторжников? – необдуманно воскликнул Паганель.

– Каких каторжников? – спросила Мери Грант.

– Господин Паганель ошибся, – поспешно ответил Джон Манглс. – Ему прекрасно известно, что в провинции Виктория нет каторжников.

– Ах да, разумеется! – спохватился географ, охотно бы взявший назад вырвавшиеся у него слова. – Как это я забыл? Какие там каторжники – о них никто никогда и не слыхал в Австралии! К тому же они не успеют высадиться здесь, как моментально становятся честными людьми. Все климат, мисс Мери! Знаете, благотворное влияние климата…

Бедный ученый, желая загладить свой промах, увяз не хуже колымаги. Леди Элен не спускала с него глаз, и это лишало его всякого хладнокровия. Но, не желая дольше смущать географа, леди Элен увела Мери в палатку, где Олбинет был занят в это время приготовлением завтрака по всем правилам кулинарного искусства.

– Меня самого следовало бы сослать за это! – с. конфуженно проговорил Паганель.

– Вот именно, – отозвался Гленарван.

Серьезный тон, каким это было сказано, еще более удручил достойного географа, а Гленарван с Джоном Манглсом направились к повозке.

В эту минуту Айртон и оба матроса старались вытащить ее из трясины. Бык и лошадь, запряженные бок о бок, напрягались изо всех сил. Казалось, постромки вот‑вот лопнут, а хомуты разорвутся. Вильсон и Мюльреди силились сдвинуть колеса,, а боцман подгонял животных криком и ударами. Тяжелая колымага не трогалась с места. Успевшая уже подсохнуть глина держала ее, словно цемент.

Джон Манглс приказал полить глину водой, чтобы сделать ее менее вязкой. Тщетно: увязшая махина по‑прежнему была неподвижна. После новых бесплодных усилий люди и скот остановились. Ничего нельзя было поделать, разве что разобрать повозку по частям. Но без инструментов и это было невозможно. Один Айртон, который хотел во что бы то ни стало преодолеть это препятствие, собирался предпринять новую попытку, но Гленарван остановил его.

– Довольно, Айртон, довольно! – сказал он. – Оставшихся быка и лошадь нам надо беречь. Раз уж приходится продолжать путешествие пешком, то одно из этих животных повезет обеих женщин, а другое – провизию. Они еще смогут принести нам большую пользу.

– Хорошо, милорд, – ответил боцман и стал выпрягать измученных животных.

– А теперь, друзья мои, – продолжал Гленарван, – вернемтесь в лагерь. Обсудим наше положение, взвесим, на что надеяться и чего опасаться, а затем примем решение.

Путешественники подкрепились после тяжелой ночи вполне сносным завтраком, и совещание началось. Все должны были высказать свое мнение.

Прежде всего следовало самым точным образом определить местонахождение лагеря. Паганель выполнил это возложенное на него поручение с безупречной пунктуальностью. По словам географа, экспедиция находилась на берегу Сноуи‑Ривер, на тридцать седьмой параллели, под 147° 53' долготы [110].

– А какова точная долгота Туфоллд‑Бей? – спросил Гленарван.

– Она находится на сто пятидесятом градусе, – ответил Паганель.

– Сколько же миль составляют эти два градуса семь минут?

– Семьдесят пять миль.

– А сколько до Мельбурна?

– Не меньше двухсот миль.

– Так, – сказал Гленарван. – Теперь, когда наше местоположение выяснено, что же мы будем делать?

Ответ был единодушным: идти к побережью, и как можно скорее.

Леди Элен и Мери Грант готовы были делать по пять миль ежедневно. Отважные женщины не боялись, если понадобится, идти пешком от Сноуи‑Ривер до самой Туфоллд‑Бей.

– Вы надежный товарищ в путешествии, дорогая Элен, – сказал жене Гленарван. – Но можем ли мы быть уверены, что, придя в бухту, мы достанем все необходимое?

– Без сомнения, – сказал Паганель. – Идеи – город, существующий не со вчерашнего дня, и между его портом и Мельбурнским должны часто курсировать суда. Но мне думается, что в тридцати пяти милях отсюда, в Делегите, мы сможем не только запастись съестными припасами, но добыть даже и средства передвижения.

– А как с «Дунканом»? – спросил Айртон. – Вы не находите уместным, милорд, вызвать его в Туфоллд‑Бей?

– Ваше мнение, Джон? – спросил Гленарван.

– Мне кажется, милорд, не следует торопиться с этим, – ответил, подумав, молодой капитан. – Вы всегда успеете отдать приказ и вызвать Тома Остина к побережью.

– Совершенно верно, – добавил Паганель.

– Подумайте, – продолжал Джон Манглс, – ведь через четыре‑пять дней мы будем в Идене.

– Четыре‑пять дней? – повторил Айртон, качая головой. – Нет, капитан, положите на это дней пятнадцать, а то и все двадцать, или вам придется потом жалеть о вашей ошибке.

– Пятнадцать или двадцать дней, чтобы покрыть семьдесят пять миль? – воскликнул Гленарван.

– Никак не меньше, милорд. Ведь впереди – самая трудная часть Виктории: пустынные места, где, по словам скваттеров, нет никаких ферм, все заросло кустарником, дорог нет. Придется пробираться с топором или факелом в руках, и, поверьте, вы не сможете идти быстрее.

Айртон сказал все это уверенным тоном. Все вопросительно взглянули на Паганеля, и географ кивком головы подтвердил слова боцмана.

– Пусть так, – сказал Джон Манглс. – Ну что ж, милорд, вы пошлете распоряжение «Дункану» через пятнадцать дней.

– Надо прибавить, – продолжал Айртон, – что трудная дорога – еще не самое главное. Ведь надо будет переправляться через Сноуи‑Ривер и, наверное, придется ожидать убыли воды.

– Ожидать? – воскликнул молодой капитан. – Да разве нет брода?

– Не думаю, – ответил Айртон. – Сегодня утром я пытался найти брод, но это мне так и не удалось. Редкая река бывает такой бурной в это время года, но ничего не поделаешь.

– Значит, она широкая, эта Сноуи‑Ривер? – спросила леди Гленарван.

– Широкая и глубокая, сударыня, – ответил Айртон. – Шириной она будет с милю, и течение ее стремительно. Даже для хорошего пловца было бы рискованным делом попытаться переплыть ее.

– Ну так что ж! – воскликнул ничем не смущавшийся Роберт. – Срубим дерево, выдолбим его и поплывем. Вот и все!

– Молодец, сын капитана Гранта! – воскликнул Паганель.

– Конечно, он прав, – сказал Джон Манглс. – Нам ничего другого не остается. И я считаю, что не стоит терять время на бесполезные споры.

– Что скажете, Айртон? – обратился к боцману Гленарван.

– Боюсь, милорд, что если не подоспеет помощь, то мы и через месяц все еще будем на Сноуи‑Ривер.

– А есть у вас другой, лучший план? – с некоторой досадой спросил Джон Манглс.

– Есть: если «Дункан» покинет Мельбурн и приплывет к восточному побережью.

– Ай, опять «Дункан»! А почему, скажите, если яхта придет в Туфоллд‑Бей, нам легче будет добраться до этой бухты?

Айртон подумал немного и сказал довольно уклончиво:

– Не стану навязывать свое мнение. Я хочу только общего блага и готов идти вперед, как только милорд прикажет.

Проговорив это, он скрестил руки на груди.

– Это не ответ, Айртон, – сказал Гленарван. – Познакомьте нас с вашим планом, и мы обсудим его. Что вы предлагаете?

– Я считаю, что в нашем тяжелом положении не следует рисковать и уходить с берегов Сноуи‑Ривер, – начал спокойным и уверенным тоном Айртон. – Мы должны ждать помощи здесь, а получить ее мы сможем только от «Дункана». Остановимся на этом месте, где много дичи, и пусть один из нас доставит Тому Остину приказ идти в Туфоллд‑Бей.

Все были несколько удивлены этим неожиданным предложением, а Джон Манглс отнесся к нему явно неодобрительно.

– Тем временем, – продолжал боцман, – или спадет вода в Сноуи‑Ривер, и мы сможем перебраться вброд, или мы успеем соорудить лодку. Вот план, который я предлагаю вам, милорд.

– Хорошо, Айртон, – ответил Гленарван, – ваше предложение заслуживает серьезного обсуждения. Главный его недостаток в том, что, поступив так, мы потеряем много времени, но зато это избавит нас от изнурительной траты сил, а быть может, и от настоящих опасностей… Что скажете, друзья мои?

– А ваше мнение, дорогой Мак‑Наббс? – обратилась к майору леди Элен. – С самого начала спора вы только слушаете, а сами не проронили ни единого слова.

– Раз вы спрашиваете моего мнения, – ответил Мак‑Наббс, – я совершенно откровенно вам его выскажу. Мне кажется, что Айртон сейчас говорил как человек умный и осторожный, и я поддерживаю его предложение.

Никто не ожидал такого ответа, ибо до сих пор Мак‑Наббс всегда оспаривал мнение Айртона в этом вопросе. Самого боцмана, видимо, это удивило – он бросил быстрый взгляд на майора. Паганель, леди Элен и матросы были склонны поддержать проект Айртона, слова же Мак‑Наббса рассеяли их последние сомнения.

Гленарван объявил, что план Айртона в общих чертах принят.

– А теперь, Джон, – обратился Гленарван к молодому капитану, – скажите: вы тоже находите благоразумным остаться здесь, на берегу реки, в ожидании средств передвижения?

– Да, – ответил Джон Манглс, – если только нашему гонцу удастся переправиться через Сноуи‑Ривер, которую мы сами не можем перейти.

Все посмотрели на боцмана. Тот улыбнулся с уверенным видом.

– Гонец не будет переправляться через реку, – сказал он.

– Не будет? – удивился Джон Манглс.

– Он просто вернется на Лакнаускую дорогу и по ней отправится в Мельбурн.

– Пройти двести пятьдесят миль пешком! – воскликнул молодой капитан.

– Нет, верхом, – возразил Айртон. – Ведь у нас есть одна здоровая лошадь. На ней дня в четыре можно покрыть это расстояние. Прибавьте еще два дня на переход «Дункана» в Туфоллд‑Бей, сутки, чтобы добраться до нашего лагеря. Значит, через неделю гонец с отрядом матросов будет здесь.

Майор сопровождал одобрительными кивками слова Айртона, что очень удивляло Джона Манглса. Итак, предложение боцмана было принято единогласно, и оставалось только выполнить этот действительно хорошо задуманный план.

– А теперь, друзья мои, – сказал Гленарван, – нам остается выбрать гонца. Он возьмет на себя поручение и трудное и рискованное, не хочу скрывать этого. Кто из преданности товарищам рискнет отправиться с письмом?

Тотчас же вызвались Вильсон, Мюльреди, Джон Манглс, Паганель и даже Роберт. Особенно настаивал Джон Манглс. Но тут заговорил молчавший до этого времени Айртон:

– С вашего разрешения, поеду я, милорд. Я знаю этот край. Не раз мне случалось скитаться по местам еще более диким и опасным. Я смогу выпутаться из беды там, где другой погибнет. Вот почему я в общих интересах прошу отправить в Мельбурн именно меня. Вы дадите мне письмо к помощнику капитана яхты, и я ручаюсь, что через шесть дней «Дункан» будет уже в бухте Туфоллд‑Бей.

– Хорошо сказано, Айртон! – ответил Гленарван. – Вы человек умный и смелый и добьетесь своего!

Действительно, было очевидно, что Айртон сможет лучше, чем кто‑либо, справиться с этой трудной задачей. Все это поняли, и никто не стал с ним спорить. Только Джон Манглс попытался возразить, что Айртон нужен для отыскивания следов «Британии» и Гарри Гранта. Но на это майор заметил, что экспедиция до возвращения боцмана никуда не тронется с берегов Сноуи‑Ривер, и потому не может быть и речи о возобновлении без него этих важных поисков. Следовательно, отсутствие Айртона отнюдь не принесет никакого ущерба интересам капитана Гранта.

– Ну что ж, отправляйтесь, Айртон, – сказал Гленарван. – Поторапливайтесь и возвращайтесь через Идеи в наш лагерь У Сноуи‑Ривер.

В глазах боцмана сверкнуло торжество. Он быстро отвернулся, но Джон Манглс успел уловить этот блеск. Молодой капитан чувствовал, как инстинктивно растет его недоверие к Айртону.

Боцман занялся приготовлениями к отъезду. Ему помогали оба матроса: один седлал лошадь, другой готовил провизию.

Гленарван же в это время писал письмо Тому Остину. В нем он приказывал помощнику капитана «Дункана» немедленно идти в Туфоллд‑Бей. Об Айртоне он говорил как о человеке, на которого можно всецело положиться. По прибытии яхты на восточное побережье Тому Остину предписывалось дать в распоряжение Айртона отряд матросов с яхты. Гленарван как раз дописывал это распоряжение, когда Мак‑Наббс, следивший глазами, спросил его каким‑то особенным тоном, как он пишет имя «Айртон».

– Да так, как оно произносится, – ответил Гленарван.

– Вы ошибаетесь, – спокойным тоном проговорил майор. – Это имя произносится «Айртон», а пишется «Бен Джойс»!

 

Глава XX

«ALAND! ZEALAND!»

 

Бен Джойс! Это имя произвело впечатление удара молнии. Айртон резко выпрямился. В руках его блеснул револьвер. Грянул выстрел. Гленарван упал, сраженный пулей. Снаружи раздалась ружейная стрельба.

Джон Манглс и матросы, в первую минуту оцепеневшие от неожиданности, хотели кинуться на Бена Джойса, но дерзкий каторжник уже исчез и присоединился к своей шайке, рассеянной по опушке леса.

Палатка была плохим прикрытием от пуль. Надо было отступать. Легко раненный Гленарван поднялся на ноги.

– К повозке! К повозке! – крикнул Джон Манглс, увлекая за собой леди Элен и Мери Грант.

Вскоре женщины были в безопасности за толстыми дощатыми стенками повозки.

Джон Манглс, майор, Паганель и матросы схватили свои карабины и приготовились отражать нападение каторжников. Гленарван и Роберт присоединились к женщинам, а Олбинет поспешил занять место среди защитников.

Все эти события совершились с быстротой молнии. Джон Манглс внимательно наблюдал за опушкой леса. Как только Бен Джойс добрался до своей шайки, выстрелы сразу прекратились. После беспорядочной стрельбы наступила тишина. Только кое‑где среди камедных деревьев еще поднимались дымки от выстрелов. Высокие кусты гастролобиума не шевелились. Не было никаких признаков нападения.

Майор и Джон Манглс разведали все до самого леса. Никого уже не было. Виднелись многочисленные следы, да кое‑где дымились не погасшие еще запалы. Майор из осторожности затоптал их, потому что одной искры было достаточно, чтобы вызвать в высохшем лесу страшный пожар.

– Каторжники скрылись, – сказал Джон Манглс.

– Да, – отозвался майор, – и это, признаться, тревожит меня. Я предпочел бы встретиться с ними лицом к лицу. Не так страшен тигр на равнине, как змея среди высоких трав. Обследуем‑ка весь кустарник вокруг повозки.

Майор и Джон Манглс осмотрели все вокруг. От опушки леса до Сноуи‑Ривер им не попался ни один каторжник. Шайка Бена Джойса как будто улетела, подобно стае хищных птиц. Это исчезновение было слишком странно, чтобы путешественники могли почувствовать себя в безопасности. Поэтому решили держаться настороже. Повозка, эта настоящая увязшая в глине крепость, сделалась центром лагеря. Двое часовых сменялись каждый час.

Первой заботой леди Элен и Мери Грант было перевязать рану Гленарвана. В ту минуту, когда муж упал, сраженный пулей Бена Джойса, леди Элен в ужасе бросилась к нему. Потом, овладев собой, храбрая женщина помогла раненому добраться до повозки. Когда плечо Гленарвана обнажили, майор, исследовав рану, убедился, что пуля не задела ни костей, ни мускулов. Рана сильно кровоточила, но Гленарван свободно двигал пальцами и предплечьем – это успокоило его жену и друзей. Тотчас была сделана перевязка, после чего Гленарван потребовал, чтобы им более не занимались. Настало время прояснить все, что случилось. Все путешественники, за исключением Мюльреди и Вильсона, стороживших снаружи, кое‑как разместились в повозке. Майора попросили дать объяснения.

Прежде чем начать свой рассказ, Мак‑Наббс сообщил леди Элен о том, что ей было неизвестно, то есть о бегстве шайки каторжников из Пертской тюрьмы, об их появлении в провинции Виктория и о том, что крушение поезда на Кемденском мосту было делом их рук. Он вручил ей также номер «Австралийской и Новозеландской газеты», купленный им в Симоре, и прибавил, что полиция назначила сто фунтов стерлингов за голову Бена Джойса – опасного разбойника, приобретшего благодаря совершенным им в течение полутора лет преступлениям печальную известность.

Но каким же образом удалось Мак‑Наббсу узнать в боцмане Айртоне Бена Джойса? Это была тайна, которую всем хотелось узнать, и майор рассказал следующее.

С первого же дня Мак‑Наббс почувствовал инстинктивное недоверие к Айртону. Два‑три незначительных факта, взгляд, которым боцман обменялся с кузнецом у реки Уиммеры; его стремление по возможности объезжать города и поселения; та настойчивость, с которой он добивался вызова «Дункана» на восточное побережье; странная гибель бывших на его попечении животных, наконец, какая‑то неискренность в поведении боцмана – все это пробудило в майоре подозрения. Однако до событий прошлой ночи Мак‑Наббс все же не мог определенно сказать, в чем именно он подозревает Айртона.

В ту ночь, прокравшись среди высоких кустов, он добрался в полумиле от лагеря до подозрительных теней, привлекших издали его внимание. Фосфоресцирующие грибы бросали слабый свет среди мрака. Три человека рассматривали на земле свежие следы. Среди этих людей Мак‑Наббс узнал кузнеца из Блэк – Пойнта. «Это они», – сказал один. «Да, – отозвался другой, – вот и трилистники на подкове». – «След идет от самой Уиммеры». – «Все лошади подохли». – «Яд под рукой». – «Хватит на целый кавалерийский полк». – «Да, полезное растение этот гастролобиум!»

– Тут они замолчали, – продолжал Мак‑Наббс, – и пошли прочь. Но того, что я услышал, было слишком мало, и я пошел за ними. Вскоре они снова заговорили. «Ну и ловкач же этот Бен Джойс! – сказал кузнец. – Каков боцман, и как хитро придумано кораблекрушение! Если его план удастся, мы богачи! Этот Айртон – черт, а не человек». – «Нет, зови его Беном Джойсом, он заслужил это имя!» Затем негодяи ушли из леса. Теперь я знал все и вернулся в лагерь, убежденный в том, что Австралия влияет благотворно далеко не на всех каторжников, не во гнев будь сказано Паганелю.

Майор умолк. Его товарищи сидели молча в раздумье.

– Итак, Айртон завлек нас сюда, чтобы ограбить и убить? – проговорил бледный от гнева Гленарван.

– Да! – ответил майор.

– И от самой Уиммеры его шайка идет по нашим следам, ожидая удобного случая?

– Да.

– Так, значит, этот негодяй вовсе не матрос с «Британии»? Значит, он украл у какого‑то Айртона его имя и договор о найме на судно?

Все посмотрели на Мак‑Наббса: ведь ему тоже должны были прийти в голову все эти мысли.

– Вот что можно точно сказать обо всей этой истории, – ответил майор своим неизменно спокойным голосом. – Мне кажется, что имя этого человека в самом деле Айртон. Бен Джойс – это его кличка. Несомненно, что он знает Гарри Гранта и был боцманом на «Британии». То и другое доказывают подробности, о которых он упоминал, это подтверждает и разговор каторжников, о котором я вам рассказал. Не будем же блуждать среди бесполезных гипотез, а признаем бесспорным, что Айртон и Бен Джойс – одно и то же лицо, то есть бывший матрос «Британии», ставший главарем шайки беглых каторжников.

Слова Мак‑Наббса не вызвали никаких возражений.

– А теперь, – сказал Гленарван, – не объясните ли вы мне, Мак‑Наббс, каким образом и почему боцман Гарри Гранта попал в Австралию?

– Каким образом? Не знаю, – ответил майор. – И полиция заявляет, что она не более моего осведомлена об этом. Почему? Это мне тоже неизвестно. Здесь тайна, которую раскроет только будущее.

– Полиция даже не подозревает, что Айртон и Бен Джойс одно и то же лицо, – заметил Джон Манглс.

– Вы правы, Джон, – ответил майор. – И эти сведения могли бы помочь ее розыскам.

– Очевидно, этот негодяй проник на ферму Падди О'Мура с преступной целью, – сказала леди Элен.

– Несомненно, – отозвался Мак‑Наббс. – Он, видимо, подготовлял на ферме ирландца какое‑то преступление, а тут подвернулось нечто более заманчивое. Случай свел его с нами. Он услышал рассказ Гленарвана, историю кораблекрушения и, будучи человеком дерзким, тут же решил извлечь из этого Дела пользу. Решено было организовать экспедицию. У Уиммеры он вошел в сношения с одним из своих людей, кузнецом из Блэк – Пойнта, и сделал приметными наши следы. Его банда шла за нами. С помощью ядовитого растения Бен Джойс мало‑помалу уничтожил наших быков и лошадей. Наконец, когда приспело время, он завел нас в болота у Сноуи‑Ривер и предал в руки беглых каторжников, которыми он заправляет.

Все стало ясно. Майор раскрыл все прошлое Бена Джойса, и этот негодяй предстал таким, каким он был на самом деле: дерзким и опасным преступником. Намерения его были теперь вполне ясны, и они требовали от Гленарвана величайшей бдительности. К счастью, разоблаченный разбойник был все же менее страшен, чем предатель.

Но из этих окончательно проясненных обстоятельств вытекало одно важное следствие, о котором пока никто, кроме Мери Грант, не подумал. В то время как другие обсуждали прошлое, она думала о будущем.

Джону Манглсу первому бросились в глаза ее бледное лицо, ее отчаяние. Он сразу понял, что должна была она переживать.

– Мисс Мери! Мисс Мери! Вы плачете? – воскликнул он.

– Ты плачешь, мое дитя? – обратилась к ней леди Элен.

– Отец, отец!.. – прошептала девушка.

Она не в силах была продолжать. Но всех вдруг осенила одна и та же мысль – всем стало ясно горе Мери, почему она заплакала, почему вспомнила об отце.

Раскрытие предательства Айртона убивало всякую надежду найти Гарри Гранта. Каторжник, для того чтобы завлечь Гленарвана в глубь материка, придумал крушение у австралийского побережья. Об этом определенно было упомянуто в разговоре бандитов, подслушанном Мак‑Наббсом. Никогда «Британия» не разбивалась о подводные камни Туфоллд‑Бей! Никогда Гарри Грант не ступал ногой на Австралийский материк! Вот уже второй раз ошибочное истолкование документа толкнуло искавших «Британию» по ложному пути.

Подавленные горем детей капитана Гранта, их спутники хранили молчание. Да и что можно было сказать им в утешение! Роберт плакал, прижавшись к сестре. Паганель с раздражением бормотал:

– А, злосчастный документ! Чуть не дюжина честных людей ломает головы по твоей милости!

И, негодуя сам на самого себя, почтенный географ колотил себя кулаком по лбу, рискуя проломить череп.

Тем временем Гленарван пошел к Мюльреди и Вильсону, стоявшим на страже. По всей долине между опушкой леса и рекой царила полная тишина. На небе неподвижно теснились густые тучи. В дремотно застывшем воздухе далеко разнесся бы малейший звук, между тем ничего не было слышно. По – видимому, Бен Джойс и его шайка удалились на порядочное расстояние, иначе не веселились бы так на нижних ветках деревьев стаи птиц, не объедали бы так мирно молодые побеги несколько кенгуру, не высовывала бы доверчиво из кустов свои головы пара страусов, – все говорило о том, что нигде в мирной глуши нет людей.

– Вы ничего не видели и не слышали за последний час? – спросил Гленарван матросов.

– Ничего, милорд, – ответил Вильсон. – Каторжники, должно быть, за несколько миль отсюда.

– Как видно, их было слишком мало, чтобы напасть на нас, – добавил Мюльреди. – Наверное, этот Бен Джойс отправился вербовать себе помощников среди других таких же беглых каторжников, бродящих у подножия Альп.

– Видимо, так, Мюльреди, – согласился Гленарван. – Эти негодяи – трусы. Они знают, что мы вооружены – и вооружены хорошо. Быть может, они ждут ночи, чтобы напасть на нас. Когда станет темнеть, нужно будет усилить бдительность. Ах, если бы мы могли покинуть эту болотистую равнину и продолжать путь к побережью! Но разлившиеся воды реки преграждают нам дорогу. За плот, который переправил бы нас на тот берег, я бы отдал столько золота, сколько он весит.

– А почему же вы не прикажете нам построить такой плот, милорд? – спросил Вильсон. – Ведь деревьев здесь сколько угодно.

– Верно, Вильсон, – ответил Гленарван, – но эта Сноуи – Ривер не река, а непреодолимый поток.

Тут к Гленарвану подошли Джон Манглс, майор и Паганель. Они как раз только что обследовали Сноуи‑Ривер. После последних дождей ее воды поднялись еще на один фут. Они неслись со стремительностью, напоминавшей пороги американских рек. Конечно, немыслимо было пуститься по этой ревущей, клокочущей пучине, изрытой водоворотами. Джон Манглс заявил, что переправа неосуществима.

– Все же нельзя сидеть здесь сложа руки, – прибавил он. – То, что мы хотели сделать еще до предательства Айртона, теперь, по‑моему, еще более необходимо.

– Что вы хотите сказать, Джон? – спросил Гленарван.

– Я хочу сказать, что нам срочно необходима помощь, и, раз нельзя идти в Туфоллд‑Бей, надо идти в Мельбурн. У нас осталась одна лошадь. Дайте мне ее, милорд, и я отправлюсь в Мельбурн.

– Но это рискованная попытка, Джон, – сказал Гленарван. – Не говоря уж обо всех опасностях этого путешествия в двести миль, по незнакомому краю, учтите и то, что все дороги и тропы, вероятно, отрезаны сообщниками Бена Джойса.

– Знаю, милорд, но знаю и то, что дальше так продолжаться не может. Айртону, по его словам, требовалась неделя, чтобы доставить сюда матросов с «Дункана»; я же берусь вернуться с ними на берега Сноуи‑Ривер через шесть дней. Так как же, милорд? Каковы будут ваши приказания?

– Прежде чем Гленарван ответит, – сказал Паганель, – позвольте мне сделать замечание. Ехать в Мельбурн надо, но я против того, чтобы этим опасностям подвергался Джон Манглс. Он капитан «Дункана» и поэтому не должен рисковать своей жизнью. Вместо него поеду я.

– Хорошо сказано! – похвалил майор. – Но почему именно вы, Паганель?

– А мы разве не можем? – в один голос воскликнули Мюльреди и Вильсон.

– Думаете, я испугаюсь проехать какие‑нибудь двести миль верхом? – сказал Мак‑Наббс.

– Друзья мои, – заговорил Гленарван, – раз один из нас должен поехать в Мельбурн, то давайте бросим жребий… Паганель, пишите наши имена.

– Во всяком случае, не ваше, милорд, – заявил Джон Манглс.

– Почему? – спросил Гленарван.

– Как вы можете покинуть леди Элен, да и рана ваша не зажила еще.

– Гленарван, вам нельзя покидать экспедицию! – воскликнул Паганель.

– Конечно, – подтвердил Мак‑Наббс. – Ваше место здесь, Эдуард, вы не должны уезжать.

– Предстоят опасности, – возразил Гленарван, – и я никому не уступлю мою долю риска. Пишите, Паганель. Пусть мое имя будет смешано с именами моих товарищей, и дай бог, чтобы оно вышло первым.

Пришлось подчиниться воле Гленарвана. Его имя присоединили к другим. Стали тянуть жребий, и он пал на Мюльреди. У отважного матроса вырвалось радостное «ура».

– Милорд, я готов пуститься в путь, – сказал он. Гленарван пожал руку Мюльреди. Он направился к повозке, а майор и Джон Манглс остались на страже.

Леди Элен немедленно узнала о решении послать гонца в Мельбурн, и о том, на кого пал жребий. У нее нашлись для честного матроса слова, тронувшие его до глубины сердца. Все знали Мюльреди как человека храброго, толкового, неутомимого, и жребий поистине сделал наилучший выбор.

Отъезд Мюльреди был назначен на восемь часов вечера, тотчас же после коротких сумерек. Вильсон взялся снарядить лошадь.

Ему пришло в голову заменить на ее левой ноге изобличительную подкову с трилистниками другой, снятой с одной из павших ночью лошадей. Теперь, думалось ему, каторжники не смогут ни распознать следы Мюльреди, ни гнаться за ним, ведь у них нет лошадей.

Пока Вильсон седлал лошадь, Гленарван занялся письмом Тому Остину, но он не мог писать из‑за раненой руки и попросил это сделать Паганеля. Ученый, поглощенный какой‑то неотступной мыслью, казалось, не замечал ничего вокруг. Надо сказать, что среди всех тревожных событий Паганель думал только об одном: о неверно истолкованном документе. Он всячески переставлял слова, стремясь извлечь из них новый смысл, и с головой ушел в эту работу.

Конечно, он не расслышал просьбы, и Гленарван должен был ее повторить.

– А, прекрасно! Я готов! – отозвался Паганель.

С этими словами он машинально взял свою записную книжку, вырвал из нее листок, взял карандаш и приготовился писать. Гленарван начал диктовать следующее:

– Приказываю Тому Остину немедленно выйти в море и вести «Дункан».

Паганель дописывал это последнее слово, но тут его глаза случайно остановились на валявшемся на земле номере «Австралийской и Новозеландской газеты». Газета была сложена, и из ее названия, по‑английски, «Australian and New‑Zealand Gazette» виднелись только последние пять букв слова New – Zealand. Карандаш Паганеля вдруг остановился: географ, по – видимому, совершенно забыл и о Гленарване, и о его письме, и о том, что ему диктовали.

– Паганель! – окликнул его Гленарван.

– Ах! – воскликнул географ.

– Что с вами? – спросил майор.

– Ничего, ничего, – пробормотал Паганель. Потом он зашептал про себя: – Aland! Aland! Aland!

Он вскочил и схватил газету. Он тряс ее, стараясь удержать слова, рвавшиеся из уст.

Леди Элен, Мери, Роберт, Гленарван с удивлением смотрели на географа, не понимая причины его волнения.

Паганель словно внезапно сошел с ума. Но его нервное возбуждение длилось недолго. Ученый мало‑помалу успокоился. Радость, светившаяся в его глазах, угасла. Он сел на прежнее место и сказал спокойно:

– Я к вашим услугам, милорд.

Гленарван снова принялся диктовать письмо. В окончательном виде оно гласило: «Приказываю Тому Остину немедленно выйти в море и вести «Дункан», придерживаясь тридцать седьмой параллели, к восточному побережью Австралии».

– Австралии? – переспросил Паганель. – Ах, да, Австралии!..

Закончив письмо, географ дал его Гленарвану. Тот кое‑как подписал – ему мешала его рана. Затем письмо было запечатано, и Паганель еще дрожащей от волнения рукой написал на конверте:

«Тому Остину, помощнику капитана яхты «Дункан», Мельбурн».

Вслед за этим он вышел из повозки, жестикулируя и повторяя непонятные слова:

– Aland! Aland! Zealand!

 

Глава XXI