 |
|
Изменение конструктов
Завершая рассмотрение позиции Келли, я хотел бы сосредоточиться на основаниях изменения конструктов. Некоторые затронутые здесь вопросы помогут вам достичь более полного понимания этой теории, а также могут сделать некоторые из моих интерпретаций более убедительными.
Конструкты изменяются главным образом тогда, когда они приводят к ожиданиям, оказавшимся неточными. Основной упор в позиции Келли делается на то, что существуют реальные события и основная цель жизни – предсказывать и контролировать их с точностью. Конструкты – это основа для возникновения ожиданий и действий. Из этого следует, что конструкты полезны, только когда они позволяют точно предсказывать события. Когда конструкты не позволяют делать точные прогнозы, они изменяются и затем новые прогнозы проверяются. Таким образом, конструктная система человека представляет полученные к этому моменту результаты рационального процесса проб и ошибок в развитии того, что составляет теорию мира эмпирического опыта. Именно этот акцент на согласованности между этой теорией как прогнозирующей системой и миром реальных событий и относит позицию Келли к моделям согласованности.
Если испытывается недостаток согласованности или, другими словами, когда ожидания не подтверждаются событиями, человек испытывает тревогу. Данное Келли (1955b, с. 495) определение тревоги как "осознания того, что события, с которыми человек столкнулся, находятся за пределами возможностей применения его конструктной системы", необычно для персонологии. По этому определению, содержание ожиданий или событий не имеет отношения к возникновению тревоги. Именно отсутствие соответствия между двумя классами объектов – рассогласованность – приводит к ощущению дискомфорта, который мы знаем как тревогу.
Вы не должны вообразить, как это сделали некоторые серьезные студенты Келли (например, Sechrest, 1963), что он считает тревогу результатом лишь значительных или больших расхождений между событиями и ожиданиями. Келли ясно заявляет в цитатах, подобных приведенной ниже, что любая и каждая неточность прогноза, неважно, насколько маленькая и на первый взгляд незначимая, вызывает тревогу:
"С точки зрения психологии личностных конструктов саму по себе тревогу нельзя назвать хорошей или плохой. Она представляет осознание того, что конструктная система человека неприложима к близким событиям. Поэтому она предрасполагает к пересмотрам и исправлениям. ...В наше определение также входят и небольшое замешательство и неразбериха нашего каждодневного существования. Сумма колонки цифр не сходится. Тревога! Мы еще раз складываем, но все равно не сходится. Тревога усиливается! Мы складываем по-другому. Все сошлось. А вот где была ошибка!"
Именно подобные утверждения позволили Брунеру (1956) охарактеризовать стремление ядра в теории Келли как направленное на избежание пагубного удивления. Такие утверждения также делают достаточно ясным то, что мы имеем дело с подходом типа напряжение-ослабление. Тревога – это состояние напряжения, и она должна быть сведена к минимуму. Обратите внимание, что тревога от неподтверждения ожиданий – это трамплин для изменения конструктной системы. Даже если ожидание выражает рискованную форму продуманного выбора, пока будущие события отличаются от ожиданий, результатом будет тревога.
Хотя на первый взгляд акцент, который делает Келли на дискомфорте от неожидаемых событий, выглядит осмысленным, давайте рассмотрим дальнейшие отсюда следствия. В этой теории мало что может помочь нам понять скуку, которая, несомненно, тоже является состоянием дискомфорта. Какой однообразной стала бы жизнь, если бы цель, заключенная в стержневом стремлении личности в теории Келли, на самом деле была бы достигнута! Пусть вас не вводит в заблуждение представление о том, что выборы могли бы делаться скорее рискованно, чем консервативно. В действительности эта теория четко говорит, что каждое неожидаемое событие провоцирует тревогу и приводит к изменению конструктной системы, чтобы избежать повторения неожиданностей в будущем. Келли не может даже доказать, что согласованность ожиданий и реальности – единственная необходимость с точки зрения особых забот человека, поскольку он, очевидно, полагает, что пример этому мы видели в приведенной в предыдущем абзаце цитате, что даже, казалось бы, незначительная неожиданность обременена тревогой. Значит, с точки зрения Келли, избежание скуки и монотонности не может быть важным побуждением для человеческого существа.
Хотя подчеркивание Келли того, что неподтвержденные ожидания обязательно ведут к дискомфорту, может показаться упрощением, его позиция, по крайней мере, однозначна. Неподтверждения или ошибки в ожиданиях ведут к тревоге, которая достаточно некомфортна, чтобы заставить конструктную систему измениться, в результате чего появляются новые ожидания, которые нужно проверить на точность. У человека не существует инстинктов с их неизменным содержанием или защит, или неосознаваемых детерминант жизнедеятельности, которые могли бы помешать попыткам достичь точного видения мира с помощью метода проб и ошибок. Единственными аспектами теории, способными помешать прямолинейности процесса применения метода проб и ошибок, являются вина и враждебность, и они выступают в качестве воспаленных язв посреди остальных аспектов теории. Враждебность, согласно Келли (1955, с. 533), – это "постоянные попытки получить доказательства надежности такого социального прогноза, который уже был признан несостоятельным". Вина определяется как "осознание "Я" своего отхода от собственной стержневой ролевой структуры" (Келли, 1955b, с. 533). Эти два понятия не выглядят естественной частью теории не только потому, что очень трудно понять вложенное в них значение, но и потому, что не существует дополнительной теоретической структуры, в которую они могли бы войти. Они как бы плывут против течения, заданного остальной согласованной теоретической структурой, в которой конструкты с готовностью изменяются, если они не приводят к точным предсказаниям. Нигде в этой теории, помимо понятия враждебности, не ожидается, что человек может сохранять неправильный конструкт перед лицом доказательств его неправильности. И нигде в теории, помимо понятия вины, не делается акцент на чем-то, подобном "Я", и его существовании, не зависимом от конструктной системы. Можно подумать, что этими двумя понятиями Келли делает уступку представлениям о человеке, более свойственным другим теориям, которые принимают модель жизни как иррациональный и защитный процесс.
Келли и Фестингер
Леон Фестингер (Leon Festinger) и несколько других социальных психологов недавно разработали теорию соответствия, тесно связанную с концепцией Келли. Но поскольку Фестингер в большей степени интересуется социально-психологическими феноменами, такими, как изменение установок, мы не будем здесь подробно рассматривать его взгляды. Основное положение теории Фестингера (1958) заключается в том, что, когда бы ни возникал когнитивный диссонанс, человек предпримет меры, чтобы его уменьшить. Для этой позиции, как и для позиции Келли, элементами, важными с точки зрения соответствия, являются когнитивные структуры. С точки зрения Фестингера, сюда относятся убеждения, установки, представления и образы восприятия. Состояние рассогласованности, или диссонанса, может возникнуть, когда представление о самом себе как о справедливом человеке сталкивается с восприятием своего предвзятого поведения. Хотя многие диссонансы могут быть связаны с этнической проблематикой, она вовсе не является здесь обязательной. На самом деле, любое ожидание, которое не подтверждается восприятием событий, составляет диссонанс, неважно, включают ли ожидания и образы восприятия вас, кого-нибудь еще или неодушевленные объекты. Келли и Фестингер сходятся также в оценке результатов диссонанса или неподтвержденных ожиданий. Результатом в обеих теориях является тревога или, по крайней мере, некий общий эмоциональный дискомфорт и напряжение, которые служат толчком к изменению, цель которого – избежать того, что вызвало напряжение. Но между позициями Фестингера и Келли существует важная разница в акцентах.
Как вы помните, Келли подчеркивает рациональную процедуру изменения конструктов методом проб и ошибок так, чтобы в конечном итоге получить основу для точного прогнозирования событий. Фестингер, наоборот, не уделяет столь много внимания интеллекту и соответствию представлений действительным измерениям мира реальных событий. Вместо этого Фестингер утверждает, что человек изменит одно или другое представление, вовлеченное в диссонанс, или в каком-то случае природу отношений между ними, не заботясь о реальностях внешнего мира. Согласно Фестингеру, человек с той же готовностью пойдет на искажение реальности, как и на любой другой способ, в своих попытках избежать диссонанс. Подчеркивая здесь иррациональность, Фестингер в этом гораздо ближе к Фрейду, чем к Келли. Для Фрейда, как вы помните, защиты – это процесс искажения реальности, происходящий таким образом, чтобы не ощущать связанной с конфликтом тревоги. Если и существует различие между Фрейдом и Фестингером в понимании методов избежания тревоги, оно заключается в том, что содержание конфликта, по Фрейду, всегда сексуальное и моральное, а Фестингер шире забрасывает свою сеть. Некоторые другие персонологи, такие, как Салливан и Роджерс, также использовали понятие защиты как искажение реальности, но они не особенно четко очертили содержание лежащего в основе конфликта, поэтому, возможно, они еще ближе подходят к Фрейду, чем Фестингер.
Вариант может помочь сильнее почувствовать аромат иррациональности, витающий над вариантом модели соответствия, разработанным Фестингером. Представьте, что вы верите, что человек, которого вы очень сильно уважаете и любите, на самом деле бессмертен – он Бог. Это одно представление. Но предположим также, что вы видите, как он погибает смертью смертного – на кресте. Это второе представление не согласуется с первым и порождает тревогу. Тревога возникает не потому, что вы потеряли любимого, а скорее потому, что в смятении вы знаете, во что верить. Поэтому, чтобы избавиться от тревоги, вам нужно уменьшить диссонанс. Вы прекрасно можете сделать это, выработав третье представление, которое говорит, что он не на самом деле умер, а просто покинул земную жизнь. Вооружившись этим убеждением, вы получаете даже основу для ликования. И, чтобы защитить себя от возможности появления тревоги в будущем – видение смерти на кресте все-таки очень живо, – вы начинаете проповедовать. Если вы сможете убедить других обратиться в свою, снижающую диссонанс веру, вы с большей уверенностью сможете верить сами. Келли мог бы согласиться с толкованием этого примера вплоть до момента снижения диссонанса. В этом пункте Келли почти наверняка предположил бы, что произойдет изменение изначального убеждения в бессмертности, ведь эта процедура наиболее соответствует реальности.
Фестингер развил свою теорию в направлении, позволяющем понять скорее изменение установок, чем саму личность. Поэтому понятно, что он мало предлагает того, что может прояснить характеристики ядра и периферические аспекты личности. По этой причине нам не нужно далее рассматривать его точку зрения. Будет достаточно зафиксировать существенное сходство базовых положений теорий Келли и Фестингера. В рамках позиции Фестингера, как и у Келли, мы встретим точку зрения, в соответствии с которой скука, или состояние полной согласованности между когнитивными элементами, не может рассматриваться в качестве значительно неприятного человеческого переживания. И снова, как и у Келли, мы находим модель человека как болезненно хрупкого существа.