Главная | Обратная связь

Глава четвертая. ПОДРУГА ФРОЙЛЯЙН БЮРСТНЕР

В течение ближайших дней К. никак не мог сказать фройляйнБюрстнер хотя бы два-три слова. Он всячески пытался подойти кней, но она всегда ухитрялась избегать его. После службы онсразу шел домой, усаживался в своей комнате на кушетку, незажигая света, ничем другим не занимался - только следил, непоявится ли кто-нибудь в прихожей. А если проходила горничная ипритворяла дверь его, как ей казалось, пустой комнаты, он черезнекоторое время вставал и снова открывал дверь. По утрам онподымался на час раньше обычного, чтобы встретить фройляйнБюрстнер, пока она не ушла в контору. Но все его попыткисрывались. Тогда он написал ей письма и на адрес конторы, и надомашний адрес, пытаясь оправдать свое поведение, предлагал какугодно загладить свой промах, обещал никогда не преступатьграниц, которые она ему поставит, и только просил дать емувозможность поговорить с ней, тем более что он не мог ни о чемдоговориться с фрау Грубах, не посоветовавшись предварительно сфройляйн Бюрстнер. А в конце письма сообщал, что в следующеевоскресенье он будет весь день дожидаться в своей комнате -пусть даст хоть какой-то знак, что согласна исполнить егопросьбу о свидании или по крайней мере объяснить ему, почемуэта просьба невыполнима, причем он обещает всецело подчинитьсяее требованиям. Письма не вернулись, но и ответа непоследовало. Однако в следующее воскресенье ему был подан знак,не допускавший никаких сомнений. С самого утра К. увидел череззамочную скважину необычную суету в прихожей, причина которойскоро выяснилась. Учительница французского языка - впрочем, онабыла немка по фамилии Монтаг, - чахлая, бледная, хроменькаядевушка, занимавшая до сих пор отдельную комнату, перебираласьв комнату к фройляйн Бюрстнер. Уже несколько часов шмыгала онавзад и вперед через прихожую. То она забыла взять что-то избелья, то коврик, то книжку, и за всем по отдельности ейприходилось бегать, все переносить в новое жилье. Когда фрау Грубах принесла К. его завтрак - с тех пор какон так на нее разгневался, она даже мелочей не поручалаприслуге, - К., не удержавшись, заговорил с ней в первый разпосле пятидневного молчания. - Почему сегодня такой шум в передней? - спросил он,наливая себе кофе. - Нельзя ли это прекратить? Неужто именно ввоскресенье надо делать уборку? И хотя К. не смотрел на фрау Грубах, он заметил, что онавздохнула словно с облегчением. Даже этот суровый вопрос онавосприняла как примирение или хотя бы как шаг к примирению. - Никакой уборки нет, господин К., - сказала она, - этофройляйн Монтаг перебирается к фройляйн Бюрстнер, переноситсвои вещи. Больше она ничего не сказала, выжидая, как примет К. ееслова и будет ли ей разрешено говорить дальше. Но К. решил ееиспытать и, задумчиво помешивая ложечкой свой кофе, промолчал.Потом поднял глаза и спросил: - А вы уже отказались от своих прежних подозренийотносительно фройляйн Бюрстнер? - Ах, господин К.! - воскликнула фрау Грубах, явно ждавшаяэтого вопроса, и умоляюще сложила руки перед К. - Вы слишкомблизко приняли к сердцу совершенно случайное замечание. У меняи в мыслях не было обидеть вас или еще кого-нибудь. Ведь выменя так давно знаете, господин К., вы мне должны поверить. Выне можете себе представить, как я страдала все эти дни! Неужелия способна оговорить своих квартирантов: И вы, вы, господин К.,могли этому поверить! Да еще предлагали, чтобы я отказала вамот квартиры! Вам - и отказала! Слезы уже заглушили последниеслова, она закрыла лицо передником и громко зарыдала. - Не плачьте, фрау Грубах, - сказал К., глядя в окно. Ондумал только о фройляйн Бюрстнер и о том, что она взяла к себев комнату постороннюю девушку. - Да не плачьте же! - повторилон, обернувшись и увидев, что фрау Грубах все еще плачет. - Я втот раз не хотел сказать ничего дурного. Мы просто друг другане поняли. Это случается и со старыми друзьями. Фрау Грубах выглянула из-за передника, чтобы убедиться,действительно ли К. на нее не сердится. - Да, да, это правда, - сказал К. По всему поведению фрауГрубах он понял, что ее племянник, капитан, ничего не выдал, ипотому решился добавить: - Неужели вы и вправду поверили, чтоиз-за какой-то малознакомой барышни я с вами поссорюсь? - То-то и оно, господин К., - сказала фрау Грубах. Но, кнесчастью, как только она чувствовала себя хоть немногоувереннее, она сразу становилась бестактной. - Я и то себяспрашивала, с чего бы это господин К. так заступался зафройляйн Бюрстнер? Почему он ссорился со мной из-за нее? Ведьон знает, что я ночами не сплю, когда он на меня сердится. Апро барышню я только то и говорила, что видела своими глазами! К. ничего ей не возразил, иначе ему пришлось бы тотчасвыставить ее из комнаты, а этого он не хотел. Он только молчапил кофе, как бы подчеркивая, что фрау Грубах тут уже лишняя.За дверью послышалось шарканье: фройляйн Монтаг опять проходилачерез переднюю. - Вы слышите? - спросил К. и повел рукой к двери. - Да, - сказала со вздохом фрау Грубах, - я и сама хотелаей помочь, и горничную посылала на помощь, да она такаяупрямая, все хочет сама перенести. Удивляюсь я на фройляйнБюрстнер. Мне и то неприятно, что эта Монтаг у меня живет, афройляйн Бюрстнер вдруг берет ее к себе в комнату. - Вас это не должно касаться, - сказал К. и раздавилложечкой остатки сахара в чашке. - Разве вам от этого убыток? - Нет, - сказала фрау Грубах, - в сущности, мне это дажена руку, у меня комната освободится, можно будет туда поместитьмоего племянника, капитана. Мне давно уже боязно, что он ваммешает, оттого что пришлось на эти несколько дней поселить егов гостиной. Он не очень-то церемонится. - Что за выдумки! - сказал К. и встал со стула. - Об этоми речи нет. Должно быть, вы считаете меня таким капризным,оттого что меня раздражает шмыганье этой Монтаг. Слышите, опятьона идет. Фрау Грубах беспомощно смотрела на К. - Может быть, господин К., сказать ей, чтобы она отложилапереноску? Если вам угодно, я скажу сейчас же! - Но ведь она должна перебраться к фройляйн Бюрстнер! -сказал К. - Да, - подтвердила фрау Грубах, не совсем понимая, к чемуон клонит. - Ну вот, - сказал К., - значит, ей необходимо перенестивещи. Фрау Грубах только кивнула. Эта немая беспомощность,которая так походила на упрямство, еще больше раздражала К. Онстал расхаживать по комнате от окна до двери, из-за чего фрауГрубах никак не могла выйти, хотя ей только этого и хотелось. К. подошел к двери как раз в ту минуту, когда к немупостучали. Вошла горничная и доложила, что фройляйн Монтагхотела бы сказать господину К. несколько слов и просит егопройти в столовую, где она ждет. К. задумчиво выслушалгорничную, потом почти что с насмешкой взглянул на испуганнуюфрау Грубах. Этот взгляд, казалось, говорил, что он, К., давнопредвидел приглашение фройляйн Монтаг, что и это тоже одно изтех мучений, какие ему приходится терпеть от жильцов фрауГрубах в воскресное утро. Он попросил горничную передать, чтосейчас придет, подошел к шкафу, чтобы сменить пиджак, и в ответна жалобные причитания фрау Грубах по адресу назойливой особыон только попросил ее убрать прибор с завтраком. - Да вы же почти ни до чего не дотронулись! - сказала фрауГрубах. - Ах, да уберите же скорее! - крикнул К. Ему казалось, чтои еда как-то связана с фройляйн Монтаг и потому особеннопротивна. Проходя через прихожую, он взглянул на закрытую дверькомнаты фройляйн Бюрстнер. Но его приглашали не в эту комнату,а в столовую, и он рывком открыл туда дверь, даже непостучавшись. Это была очень длинная и узкая комната в одно окно. В нейтолько и хватило места для двух шкафов, поставленных угломоколо дверей, все остальное пространство занимал длинныйобеденный стол; он начинался у дверей и тянулся почти добольшого окна, к которому из-за этого трудно было пройти. Столуже накрыли на много персон, так как по воскресеньям почти всежильцы обедали тут. Когда К. вошел, фройляйн Монтаг двинуласьему навстречу от окна вдоль стола. Они молча поздоровались.Потом фройляйн Монтаг, как всегда неестественно закинув голову,сказала: - Не знаю, известно ли вам, кто я такая. К. посмотрел на нее прищурясь. - Разумеется, известно, - сказал он. - Ведь вы давноживете тут, у фрау Грубах. - Но, как мне кажется, вы мало интересуетесь этимпансионом? - Мало, - сказал К. - Может быть, вы присядете? - спросила фройляйн Монтаг. Оба молча вытащили два стула и сели в конце стола другпротив друга. Но фройляйн Монтаг тут же встала - она забыласумочку на подоконнике и, шаркая ногами, пошла за ней через всюкомнату. Она вернулась от окна, слегка покачивая сумочку напальце, и сказала: - Мне хотелось бы передать вам несколько слов по поручениюмоей подруги. Она собиралась прийти сама, но ей сегоднянездоровится. Она просила вас извинить ее и выслушать меня.Впрочем, она все равно не сказала бы вам больше того, что скажуя. Напротив, я думаю, что могу сказать вам даже больше, так какя в некотором отношении беспристрастна. Вы со мной согласны? - А что тут можно сказать? - ответил К. Ему докучало, чтофройляйн Монтаг уставилась на его губы. Она словнопредвосхищала все, что он хотел сказать. - Очевидно, фройляйнБюрстнер не соблаговолила встретиться со мной для личногоразговора, как я ее просил. - Да, это так, - сказала фройляйн Монтаг. - Или, вернее,все это вовсе не так. Вы слишком резко ставите вопрос. Вообщена такие разговоры и согласия не дают, и отказа не бывает. Нослучается, что разговор просто считают бесполезным, и в данномслучае так оно и есть. Теперь, после вашего замечания, я могуговорить откровенно. Вы просили мою приятельницу объясниться свами письменно или устно. Но моя приятельница, как япредполагаю, отлично знает, о чем будет разговор, и понеизвестным мне причинам уверена, что такое объяснение никомупользы не принесет. Вообще же она мне рассказала об этом тольковчера, и то совсем мимоходом, причем пояснила, что и для васэтот разговор совершенно неважен, потому что вы только случайнонапали на эту мысль и сами поймете, а может быть, уже и понялибез особых разъяснений, всю нелепость своей затеи. Я ейответила, что, быть может, все это и верно, но для полнойясности я считаю небесполезным дать вам исчерпывающий ответ. Явызвалась передать ее ответ, и после некоторых колебаний мояприятельница согласилась. Надеюсь, что я действовала и вам напользу, ведь всякая неизвестность, даже в самом пустячном деле,всегда мучительна, и если ее можно, как в данном случае, легкоустранить, то надо это сделать без промедления. - Благодарю вас, - тут же сказал К., медленно встал,поглядел на фройляйн Монтаг, потом на стол, потом в окно - домнапротив был озарен солнцем - и пошел к двери. Фройляйн Монтагпошла было следом за ним, словно не совсем ему доверяла. Но увыхода им обоим пришлось отступить: дверь распахнулась, и вошелкапитан Ланц. К. впервые увидал его вблизи. Это был высокиймужчина лет сорока, с загорелым до черноты мясистым лицом. Онсделал легкий поклон, относившийся и к К., потом подошел кфройляйн Монтаг и почтительно поцеловал ее руку. Двигался оночень легко и ловко. Его вежливое обращение с фройляйн Монтагрезко отличалось от того, как с ней обращался сам К. Нофройляйн Монтаг, повидимому, не обижалась на К., она, какзаметил К., даже собиралась представить его капитану. Но К.вовсе не хотел, чтобы его кому-то представляли, он все равно немог бы заставить себя быть любезным ни с фройляйн Монтаг, ни скапитаном, а то, что капитан поцеловал ей руку, сразу сделалоих в глазах К. сообщниками, которые, притворяясь в высшейстепени безобидными и незаинтересованными, мешают емувстретиться с фройляйн Бюрстнер. Но К. считал, что он не толькоэто понял; он понял также, что фройляйн Монтаг выбраланеплохой, хотя и обоюдоострый способ. Она преувеличилазначительность тех взаимоотношений, которые создались между К.и фройляйн Бюрстнер, а главное - она преувеличила значение тогоразговора, которого добивался К., и при этом старалась такповернуть дело, что выходило, будто сам К. придает всемуслишком большое значение. Тут-то она и ошибалась: К. вовсе нежелал ничего преувеличивать, он отлично знал, что фройляйнБюрстнер просто жалкая машинисточка, которая не сможет долгосопротивляться ему. При этом он нарочно не принимал во вниманието, что он узнал про фройляйн Бюрстнер от хозяйки. Все этомелькнуло у него в голове, когда он выходил из столовой снебрежным поклоном. Он хотел сразу пройти к себе в комнату, нотут в столовой за его спиной раздался смешок фройляйн Монтаг, иу него мелькнула мысль, что, может быть, ему удастся удивить икапитана, и фройляйн Монтаг. Он огляделся вокруг, прислушался,не помешает ли ему кто-нибудь из соседних комнат, но везде былотихо, слышался лишь разговор из столовой, да из коридора,ведущего на кухню, доносился голос фрау Грубах. Обстановкапоказалась К. благоприятной, и, подойдя к двери фройляйнБюрстнер, он тихо постучал. Но ответа не было. Он постучал ещераз - и снова ему не ответили. Неужели она спит? А может быть,ей и вправду нездоровится? Или она нарочно не открывает, зная,что только К. может стучать так тихо? К. решил, что она нарочнопрячется, и постучал сильнее, а когда на стук никто неотозвался, К., чувствуя, что поступает не только плохо, но исовершенно нелепо, осторожно приоткрыл дверь. В комнате никогоне было. Да ничто и не напоминало знакомую комнату. У стеныстояли рядом две кровати, все три кресла у дверей были заваленыворохом белья и платья, шкаф был открыт настежь. Очевидно,фройляйн Бюрстнер ушла, пока фройляйн Монтаг уговаривала К. Ноего это не очень огорчило, он почти и не ждал, что так легконайдет фройляйн Бюрстнер, и сделал эту попытку почтиисключительно назло фройляйн Монтаг. Но именно поэтому ему былоособенно неприятно, когда он, закрывая дверь, вдруг увидел, чтокапитан и фройляйн Монтаг стоят и беседуют в дверях столовой.Возможно, что они там стояли уже в ту минуту, когда К. отворялдверь, но они сделали вид, что совсем не следят за ним, тихопереговаривались между собой и смотрели на К. рассеяннымвзглядом, как обычно смотрит человек, поглощенный разговором.Но К. все-таки стало неловко под их взглядами, и, прижимаясь кстенке, он поспешил проскользнуть к себе в комнату.