Главная | Обратная связь

ГЛАВА VIII ОБ ИСПОЛЬЩИКАХ

§ 1. Рассмотрев положение, в котором 'продукт земли и труда безраздельно принадлежит труженику, перейдем к рассмотрению положения, когда этот продукт подверга­ется разделу, но только между двумя классами — работни­ками и землевладельцами, причем характерные капитали­стам признаки присущи, смотря но обстоятельствам, то первым, то вторым. Действительно, мы можем представить, что только два класса людей участвуют в разделе продук­та, и одним из этих классов является класс капиталистов; представители же второго класса совмещают характерные качества работников и землевладельцев. Это может проис­ходить двумя способами. Работники, хотя они и являются собственниками земли, могут сдавать ее арендатору и ра­ботать на этого арендатора по найму. Но такое положение, даже в тех весьма редких ситуациях, которые могли бы способствовать его возникновению и развитию, не требует какого-либо особого рассмотрения, поскольку ни в каком существенном отношении не отличается от системы, сла­гающейся из трех составных элементов — работников, капиталистов и землевладельцев. Другой случай представ­ляет довольно обычное явление и состоит в том, что крестьянин-собственник владеет землей и возделывает ее, получив небольшой необходимый капитал под залог своей земли. Однако и этот случай не представляет какой-то важной особенности. При таком положении только один человек, сам крестьянин, имеет какое-либо право или власть вмешиваться в управление хозяйством. Он выпла­чивает капиталисту определенную ежегодную ренту в качестве ссудного процента, так же кап выплачивает в виде налогов другую определенную сумму правительству. Не задерживаясь более на этих случаях, обратимся к рас­смотрению тех случаев, которые имеют определенные свое­образные черты.

В том случае, когда раздел продукта происходит меж-

ду двумя сторонами — работником (или работниками) и землевладельцем, — вопрос о том, какая из двух сторон предоставляет капитал или, как это иногда случается, пре­доставляют ли они его совместно, каждая 'в определенной пропорции, не имеет особенно большого значения. Суще­ственное различие состоит не в этом, а в другом обстоя­тельстве, а именно: что регулирует раздел продукта между этими двумя сторонами — обычай или конкуренция. Мы начнем с только что указанного случая, основным, а в Европе почти единственным, примером которого является испольщина.

Принцип системы половничества состоит в том, что работник или крестьянин заключает соглашение об аренде непосредственно с землевладельцем, которому, однако, не платит фиксированную денежную или натуральную рен­ту, а отдает известную долю продукта или, скорее, даже то, что остается от продукта за вычетом количества, счи­тающегося необходимым для восполнения капитальных издержек. Эта уплачиваемая землевладельцу доля продук­та составляет, как и подразумевает название системы, половину, но в некоторых районах Италии она равна двум третям продукта. В том, что касается обеспечения 'аренда­тора орудиями производства, обычай разнится от места к месту; в одних местах землевладелец предоставляет ору­дия производства полностью, в других — половину, в неко­торых — известную конкретную часть средств производ­ства, как, например, скот и семена, тогда как работник сам обеспечивает себя орудиями *. «Эти отношения, —

* Согласно сообщениям Артура Янга (т. I указ, соч., с. 403) в дореволюционной Франции в этом отношении наблюдались огромные местные различия. В Шампани «землевладелец обычно предоставляет половину скота и половину семян, а испольщик — свою рабочую силу, орудия и средства для уплаты налогов, но в некоторых районах землевладелец участвует и в этого рода расхо­дах. В Руссийопе землевладелец платит половину налогов; а в Гийэни, от Оша до Флерана, многие землевладельцы платят на­логи полностью. Близ Огийона, в долине Гаронны, испольщики предоставляют половину скота. В Нанжи (Иль-де-Франс) мне встретилось соглашение, по которому землевладелец обеспечивал арендатора скотом, орудиями, упряжью и средствами для уплаты налогов, а испольщик предоставлял рабочую силу и из собствен­ных средств выплачивал подушную подать, землевладелец опла­чивал ремонт дома и ворот, испольщик чинил окна, землевладелец предоставлял семена в первый год аренды, испольщик — в послед­ний, в остальные годы они обеспечивали семенной фонд поровну.

отмечает Сисмоиди, говоря главным образом о Тоскане *,— часто определяются договором, перечисляющим те обязан­ности и те взимаемые время от времени платежи, которые берет на себя испольщик; тем не менее отличия одного подобного договора от другого незначительны. Обычай одинаково регулирует (все эти соглашения, и стороны руко­водствуются им в случаях, не предусмотренных в тексте договора об аренде. Землевладелец, попытавшийся отойти от обычая, вымогавший у испольщиков больше своего соседа, принявший в качестве основы для соглашения не равный раздел продукта, а какие-нибудь другие условия, сделался бы ненавистным и мог быть уверенным в том, что не заполучит к себе ни одного честного испольщика. Таким образом, арендные соглашения всех испольщиков можно считать тождественными — по крайней мере в каж­дой провинции, — их условия никогда не вызывают кон­куренции среди ищущих найма крестьян; никто из них не предлагает возделывать земли на более выгодных землевла­дельцу условиях, чем другие испольщики». О том же сви­детельствует и Шатовё **, говоря об испольщиках Пьемон­та. «Они считают ее (ферму) своей вотчиной и никогда не помышляют о возобновлении соглашения об аренде, а продолжают из поколения в поколение вести хозяйство на занимаемой земле — на одних и тех же условиях, 'без вся­ких записей или письменных документов» ***.

В Бурбонне землевладелец обеспечивает испольщика всей жив­ностью, однако испольщик продает, обменивает и покупает ее по своему усмотрению; управляющий ведет счетную книгу этих продаж и покупок, поскольку землевладелец получает половину выручки от продаж и оплачивает половину покупок». В Пьемонте, пишет Артур Янг, «землевладелец обычно платит налоги и опла­чивает ремонт строений, а арендатор обеспечивает себя скотом, орудиями и семенами» (т. II, с. 151).

* "Etudes sur 1'Economie Politique", 6me essai: De la Condition des Cultivateurs en Toscane.

** "Letters from Italy". Цитирую по переводу, сделанному д-ром Рпгби, р. 22.

*** Эта фактически вечная аренда не является, однако, по­всеместно распространенной даже в Италии; и именно отсутст­вием обусловленной сроками аренды Сисмонди объясняет скверное положение испольщиков в некоторых неаполитанских провинциях, в Лукке и на генуэзской Ривьере, где землевладельцы получают преобладающую (впрочем, все же фиксированную) долю продук­та. Земледелие в этих странах превосходно, но народ крайне бед­ствует. «То же несчастье постигло бы, вероятно, и народ Тосканы, если бы общественное мнение не взяло земледелъда под защиту; по собственник земли здесь не осмелился бы диктовать необыч-

§ 2. В тех случаях, когда раздел продукта является делом укоренившегося обычая, а не изменяющегося согла­шения, отсутствуют и законы распределения, которые должна исследовать политическая экономия. Остается только рассмотреть, как и в случае с крестьянами-собст­венниками, те воздействия, которые оказывает испольщи­на, во-первых, на нравственное и материальное положе­ние крестьянства и, воквторых, на эффективность труда. В обоих этих отношениях испольщина обладает преиму­ществами, характерными для крестьянской земельной собственности, но только в меньшей степени. Поскольку испольщику принадлежит лишь половина плодов его соб­ственного труда, а не весь произведенный им продукт, у иополыцика более слабое побуждение к напряженному труду, чем у крестьянина-собственника. Но у испольщика побуждение к труду гораздо сильнее, нежели у поденщи­ка, у которого нет никакой иной заинтересованности в ре­зультате своего труда, кроме того, чтобы не оказаться уволенным. Если испольщика нельзя согнать с занимаемой им земли, не нарушив каким-нибудь образом соглашения об аренде, та он имеет более сильное побуждение к упор­ному труду, чем любой фермер-арендатор, держащий свою землю без соглашения об аренде. Испольщик является по меньшей мере партнером землевладельца, у которого он арендует землю и с которым делит пополам их совмест­ные доходы. Там же, где постоянство его аренды гаранти­ровано обычаем, у испольщика появляются местные при­вязанности и он обретает значительную часть тех чувств, которые присущи собственнику. По моему мнению, поло­вины продукта достаточно для того, чтобы дать испольщи­ку покой и пропитание. Ответ на вопрос, так ли это, зави­сит (при любом данном состоянии сельского хозяйства) от степени раздробленности земли, которая в свою очередь обусловлена действием принципа народонаселения. Увели­чение численности людей сверх того количества, которое может быть должным образом обеспечено занятием в сель­ском хозяйстве пли занято в производстве, свойственно даже крестьянам — собственникам земли — и, конечно же, не менее, но скорее более присуще населению, состояще*

ные для данной страны условия аренды и, даже заменяя одного испольщика другим, он ничего не изменяет в условиях аренды».— "Nouveaux Principes", liv. Ill, ch. 5.

му из испольщиков. Однако тенденция следовать благо­разумию в этом вопросе, подмеченная нами в системе крестьянской земельной собственности, в немалой мере роднит эту систему с испольщиной. И при испольщине решение вопроса о том, можно ли прокормить семью или нет, является делом простого и точного подсчета. Если соб-* ственнику всего продукта нетрудно понять, сможет ли он увеличить производство настолько, чтобы так же хорошо содержать большее число людей, то не менее простой проблемой является этот же вопрос и для собственника половины продукта *. Испольщина создает, по-видимому, еще одно препятствие чре1змерной рождаемости, по,мимо и сверх тех, что предоставляет система крестьянской земель­ной собственности. При испольщине существует землевла­делец, который может осуществлять сдерживающее воз­действие, отказывая в согласии на дальнейшее раздробле­ние наделов. Впрочем, я не придаю очень большого значе­ния этому препятствию, поскольку ферма может быть

* Бастиа утверждает, что даже во Франции, где испольщина бесспорно находится в самых неблагоприятных условиях, эта си­стема оказывает весьма заметное воздействие, сдерживающее рост населения.

«Считается вполне установленным фактом, что стремление к чрезмерному умножению проявляется главным образом у того класса, который существует на заработки. На представителей этого класса предусмотрительность, замедляющая вступление в брак, оказывает небольшое воздействие потому, что бедствия, про­истекающие из чрезмерной конкуренции, представляются им лишь в весьма превратном виде и в значительно отдаленной перспек­тиве. Поэтому для парода самым благоприятным положением является такая организация общества, при которой не существо­вало бы постоянного класса наемных работников. В странах, где существует испольщина, заключение браков определено главным образом спросом на рабочую силу, возникающим в сельском хо­зяйстве. Число заключаемых браков увеличивается тогда, когда по какой бы то ни было причине в ущерб производству остаются незанятые наделы, и сокращается тогда, когда все наделы заняты. Соотношение между размером фермы и числом рабочих рук не­трудно установить, и такой расчет действует сильнее всякой пре­дусмотрительности. Поэтому в тех случаях, когда не происходит ничего, что открывало бы возможности к найму для избыточного населения, численность населения остается неизменной, как ви­дим в наших южных департаментах». — "Considerations snr lo Metayage".—Journal des Economistes, February, 1846.

[Характеристика Бастиа как человека, пользующегося «высо­ким авторитетом среди французских политэкономов», была опу­щена в 3-м издании (1852 г.).]

обременена лишними рабочими руками и не будучи раз­дробленной; а поскольку по мере увеличения числа рабо­чих рук увеличивается и валовой продукт, как бывает почти всегда, то землевладелец, получающий половину продукта, извлекает из этого прямую выгоду, тогда как неудобства ложатся только на работников. Несомненно, в конечном счете землевладелец страдает от нищеты своих испольщиков, будучи вынужден авансировать их, особен­но во время больших недородов; и предвидение этого конечного неудобства может оказать благоприятное воз­действие на тех землевладельцев, которые предпочитают обеспеченность в будущем сиюминутной прибыли.

Адам Смит очень точно отметил характерный недоста­ток испольщины. Указав на то, что испольщики «явно за­интересованы в том, чтобы весь продукт в целом был воз­можно более значителен и их доля была, таким образом, больше», он продолжает*: «Однако интересы землевла­дельцев этого последнего рода никогда не могут побуж­дать их затрачивать на дальнейшее улучшение земли хотя бы часть того небольшого капитала, который они могли накопить из своей доли продукта, потому что землевла­делец, не принимавший участия в этих затратах, должен был все же получать половину того избыточного продук­та, который мог получиться .в результате этой затраты. Установлено, что десятина, составляющая только десятую часть всего получаемого продукта, служит весьма боль­шим препятствием к улучшению. Поэтому платеж, дохо­дивший до половины продукта, должен был фактически совершенно остановить их. В интересах половника было извлечь из земли все, что она была в состоянии дать при затрате капитала, предоставленного ему землевладельцем, но никогда интересы его не требовали добавления к этому капиталу хотя бы доли его собственных средств. Во Фран­ции, где пять шестых королевства, как сообщают, заняты этой категорией земледельцев, помещики жалуются, что их половники не упускают ни одного представляющегося случая использовать помещичий скот для извоаа вместо сельскохозяйственных работ, потому что в первом случае вся выручка целиком достается им, а в последнем делится с помещиком». Действительно, сама природа земельной

* А. Смит. Исследование о природе и причинах богатства народов. М., 1962, кн. III, гл. 2, с. 287—288.

аренды подразумевает, что все требующие капитальных расходов улучшения должны быть осуществлены на капи­тал землевладельца. Впрочем, дело обстоит, в сущности, так везде даже в Англии, где фермер держит землю без формального договора в течение неопределенного срока по воле землевладельца или (если Артур Янг прав) хотя бы на основании соглашений об аренде, заключенных сроком на 9 лет. Если землевладелец желает предоставить капи­тал для осуществления улучшений, испольщик в высшей степени заинтересован в том, чтобы способствовать этим улучшениям, ибо половина выгоды от них достанется ему самому. Однако согласие испольщика вследствие вечности аренды, которой в рассматриваемом нами случае он поль­зуется согласно обычаю, становится необходимым услови­ем улучшений; несомненно, что дух рутины и нелюбовь к новшествам, присущие сельскому населению тогда, когда эти свойства не сглажены просвещением, являются серь­езной помехой к улучшениям. Это, по-видимому, призна­ют и сами защитники системы испольщины.

§ 3. Английские специалисты удостоили испольщину беспощадных оценок. «Нет ни единого слова, которое мож­но было бы сказать в пользу этой практики, — замечает Артур Янг *, - - а против нее можно привести тысячу доводов. В ее пользу можно выдвинуть лишь единственно веское оправдание — необходимость; нищета фермеров столь велика, что землевладельцу приходится обеспечи­вать хозяйства всем необходимым для производства—или же хозяйства не будут обеспечены ничем; это — самое тяжкое бремя землевладельца, который вынужден, таким образом, брать на себя большую часть риска, связанного с ведением хозяйства самым опаснейшим из всех спосо­бов —полностью вверяя свою собственность в руки неве­жественных в своей массе людей, многие из которых без­заботны, а некоторые, несомненно, злонамеренны... При этом самом жалком из всех способов сдачи земли в аренду обманутый землевладелец получает до смешного ничтож­ную ренту, фермер пребывает в состоянии крайней нище­ты, земля обработана жалким образом, и вся нация стра­дает столь же жестоко, как и сами стороны, участвующие в таком порядке аренды... Можно считать доказанным, что

* "Travels", vol. I, p. 404—405.

повсюду, где бы ни преобладала эта система, население ни на что не способно и ввергнуто в нищету... * В окру­ге Милана везде, где (как я видел) сельская местность скудна и страдает от недостатка воды, земля находится в руках испольщиков; они почти всегда должны своим зем­левладельцам за семена или продовольствие, и «их поло­жение более скверное, нежели положение поденщика... Существует лишь несколько районов ** (в Италии), где земли сданы занимающим их арендаторам за денежную ренту; но повсюду, где бы ни встречался этот порядок, собираемые арендаторами урожаи более значительны, что является неопровержимым доказательством несостоятель­ности системы половничества». «Повсюду, где бы она (испольщина) ни была принята,—пишет Маккуллох ***,— она положила конец всем улучшениям и низвела земле­дельца до самой крайней нищеты». Джонс**** разделяет общее мнение, подтверждая его цитатами из Тюрго и Дестютта-Траси. Однако все эти авторы (за исключением случайного упоминания Артура Янга об Италии) черпа­ли, по-видимому, свои впечатления главным образом во Франции, причем Франции дореволюционной *****. Поло­жение же, в котором пребывали французские испольщи-

* "Travels", vol. II, p. 151—153.

** Ibid., vol. II, p. 217.

*** "Principles of Political Economy", 3rd ed., p. 471.

**** "Essay on the Distribution of Wealth", p. 102,—104 ("Pea­sant Rents", p. 90—92).

***** Де Траси отчасти является исключением, поскольку его наблюдения охватывают более поздний период, нежели период революции; но он признает (как Джонс указывает в другом ме­сте), что знаком лишь с ограниченным районом, причем земля там слишком раздроблена и мало плодородна.

Пасси высказывает мнение, что при испольщине француз­ские крестьяне должны пребывать в нищете, а земля должна быть скверно обработана потому, что доля продукта, на которую при­тязает землевладелец, слишком велика. Лишь при более благо­приятных климатических условиях земля, не отличающаяся чрез­вычайным плодородием, может приносить ренту, равную половине всего валового продукта, и оставлять еще крестьянам-фермерам достаточно средств для того, чтобы позволить им успешно выра­щивать более дорогие и ценные продукты сельского хозяйства («Systemes de Culture», p. 35). Данное возражение обращено толь­ко против определенного количественного соотношения в разде­лении продуктов, которое, будучи, действительно общим, при си­стеме испольщины не является все же существенной чертой последней.

ки при старом порядке, никоим образом не представляет собой типичной формы данного рода соглашений 06 арен­де. Для этой формы аренды существенно важно, чтобы землевладелец платил все налоги. Но во Франции сво' бода дворянства от прямого налогообложения заставила правительство взвалить бремя все более возраставших фискальных вымогательств всецело на земледельцев — и именно воздействию этих вымогательств Тюрго приписы­вал крайнюю нищету испольщиков, нищету, в некоторых случаях столь чрезмерную, что в Лимузене и Ангумуа (провинциях, которыми он управлял) испольщики, соглас­но его сообщениям, после вычета всех платежей редко имели (более 25—30 ливров (20—24 шилл.) на душу для потребительских расходов в течение всего года: «Je ne dis pas en argent, mats en comptant tout ce qu'ils consom-ment en nature sur ce qu'ils ont recolte» («Я говорю не о деньгах, но об эквиваленте всего, потребленного натурой из собранного урожая»)*. К этому еще следует прибавить, что они не имели твердо установленной аренды, ка^ кую имели итальянские испольщики. («В Лимузене,— пишет Артур Янг**, — испольщиков считают людьми, которые немногим лучше дворовых слуг, их можно про­гнать, когда заблагорассудится, они обязаны во всем сообразовываться с волей землевладельцев».) Итак, оче­видно, что пример французских испольщиков не может служить доказательством против испольщины в ее лучшей форме. Люди, у которых нет ничего, что они могли бы назвать своим собственным, которым, как ирландским коттерам, ни при каких обстоятельствах уже не может житься хуже, лишены всего, что удерживало бы их от размножения и дробления земли до тех пор, пока не на­ступит фактическое вымирание от голода.

* "Memoire sur la Surcharge des Impositions qu'eprouvait la Generalite de Limoges, adresse au Conseil d'Etat en 1766", p. 260— 304 of the fourth volume of Turgot's Works. Время от времени при­нимаемые землевладельцами обязательства уплачивать часть на­логов (о чем упоминает Артур Янг) были, по сообщениям Тюрго, обязательствами недавнего происхождения, принятыми вынуж­денно, под давлением необходимости. «Землевладелец соглашается на это лишь тогда, когда не может найти испольщиков на других условиях; следовательно, даже в этом случае испольщик всегда низведен до такого уровня, какого едва достаточно для того, чтобы не умереть с голоду» (р. 275).

** Young. Op. cit., vol. I, p. 404

'Совершенно иную картину представляет, по свидетель­ству опытных ученых, система испольщины в Италии. Во-первых, о дроблении земельных участков. Согласно сообщениям Шатовё *, в Ломбардии не много ферм, пло­щадь которых превышает 50 акров, но мало и таких, площадь которых меньше 10 акров. Все эти фермы заняты испольщиками, получающими половину дохода. На фер­мах всюду бросаются .в глаза обширные и богатые построй­ки, редко встречающиеся <в других европейских странах**. Планировка этих построек «представляет наибольшее внутреннее пространство цри наименьшем размере зда­ния; они прекрасно приспособлены для размещения и надежного хранения урожая и одновременно экономны и в минимальной степени подвержены угрозе возникновения пожара». Дворы этих ферм «представляют собой столь правильное и удобное целое, систему настолько ухожен­ную и приведенную в порядок, что наши грязные и сквер­но устроенные фермы не могут дать какого-либо адекват­ного представления о них». То же описание относится к Пьемонту. Севооборот здесь превосходен. «Думаю, что, пожалуй, ни одна страна не может отправить на рынок столь значительной доли продукции, как Пьемонт» ***. Хотя почва от природы не очень плодородна, «число горо­дов удивительно велико». Поэтому земледелие должно быть в высшей степени производительным как в отноше­нии чистого, так и валового продукта земли. «За сельско­хозяйственный сезон каждый плуг обрабатывает 32 акра... Ничто не может быть совершеннее или аккуратнее рыхле­ния почвы и окучивания уже поднявшейся во весь рост кукурузы при помощи одного только плуга, запряженного парой волов, причем в ходе этих работ ни одному расте­нию кукурузы не причиняют вреда, тогда как все сорняки уничтожаются самым действенным образом». Вот до чего доходит земледельческое искусство. «Ничто не может быть превосходнее урожая и предшествующего, и после­дующего». Пшеницу «обмолачивают катком, который тя­нет ведомая мальчиком-погонщиком лошадь, в то время как работники вилами переворачивают солому, а работа длится примерно полмесяца; эта работа очень быстрая,

* "Letters from Italy", translated by Rigby, p. 16. ** Ibid., p. 19, 20. *** Ibid., p. 24—31.

31 Заказ М 363

экономная и позволяет полностью вымолотить зерно. .„Ни в одной части света экономику сельского хозяйства и управление им не понимают лучше, чем в Пьемонте. Этим и объясняется огромный вывоз продовольствия из Пьемон­та при большой плотности населения». И все это при зем> леделии, ведущемся на основе испольщины.

О долине реки Арно на всем ее протяжении, как выше, так и ниже Флоренции, тот же автор пишет следующее*: «Нижняя часть горных склонов покрыта лесами оливко­вых деревьев, листва которых скрывает бесконечное мно­жество мелких ферм, занимающих эту полосу; выше по склонам вздымают свои кроны каштановые деревья, соч­ная зелень которых контрастирует с бледной окраской листвы олив и придает яркость -всему амфитеатру. Вдоль дороги по обеим ее сторонам расположены деревенские дома, на расстоянии не более сотни шагов один от друго­го... Дома расположены на небольшом расстоянии от дороги и отделены от нее стеной и террасой шириною в несколько футов. По этим стенам обычно расставлено много античных ваз, в которых растут цветы, алоэ и мо­лодые .апельсиновые деревца. Сами дома совершенно скры­ты виноградной лозой... Перед этими домами мы видели крестьянок, одетых в полотняные рубашки, шелковые корсеты и соломенные шляпки, украшенные цветами... По-скольку дома расположены столь близко друг от друга, очевидно, земельные участки, относящиеся к ним, долж­ны быть малы и земельная собственность в этих долинах должна быть весьма сильно раздроблена; площадь здеш­них наделов колеблется в пределах от 3 до 10 акров. Зем­ля, окружающая дома, поделена на поля маленькими канавками или рядами деревьев, некоторые из них — ту­товые, но большинство составляют тополя, листья которых идут на 'корм скоту. Каждое дерево поддерживает вино­градную лозу... Эти наделы, расположенные полосами, достаточно велики для того, чтобы их обрабатывать бес-колесным плугом упряжкой из двух волов. Каждые 10 или 12 фермеров совместно держат пару волов, используя их по очереди при обработке всех хозяйств... Почти на каж­дой ферме содержат хорошую лошадь, которую запрягают в маленькую двухколесную повозку, аккуратно сделан-

"Letters from Italy", translated by Rigby, p. 78-79.

ную и выкрашенную в красный цвет. Эта лошадь выпол­няет все хозяйственные перевозки, а также доставляет дочерей фермеров в церковь и на танцы. Таким образом, по праздникам можно видеть сотни этих повозок, они мчатся во все концы и везут молоденьких, украшенных цветами и лентами женщин».

Эта картина вовсе не говорит нам о нищете, и в отно­шении сельского хозяйства она решительно освобождает испольщину по крайней мере в том виде, в каком она существует в указанных странах, от упреков английских авторов. Но что касается положения самих земледельцев, свидетельства Шатовё в некоторых моментах не так благо-приятны. «Ни естественное плодородие почвы, ни пора­жающее глаз путешественника изобилие продуктов не составляют благосостояния жителей. Благосостояние определяется численностью людей, между которыми де­лится весь продукт, и от этой численности зависит размер той доли, которой каждый может воспользоваться. Здесь эта доля очень мала. Действительно, до сих пор я изобра­жал восхитительную страну, хорошо обводненную, плодо­родную, покрытую вечнозеленой растительностью; я по­казал ее поделенной на бесчисленные ощроженные участ­ки, которые, подобно многим садовым клумбам, демонстри­руют тысячу разнообразных растений; я показал, что на каждом из этих участков находятся хорошо построенные дома, овитые виноградниками и украшенные цветами; но, войдя в эти дома, мы обнаруживаем полное отсутствие всех жизненных удобств, более чем скудную еду и все при­знаки лишений» *. Не сравнивает ли здесь Шатовё, сам того не сознавая, положение испольщиков с положением фер­меров в других странах, тогда как надлежащей мерой сравнения является положение сельскохозяйственных по­денщиков?

«Меня уверяли, — пишет Артур Янг**, — что эти ис­польщики (в особенности вокруг Флоренции) живут при­певаючи, что по праздникам они хорошо одеваются и не лишены предметов роскоши, вроде серебра, золота и шел­ка, а при изобилии хлеба, вина и бобов хорошо питаются. В некоторых случаях это, возможно, и так, но в общем

31*

* "Letters from Italy", translated by Rigby, p. 73—76. ** "Travels", vol. II, p. 156.

дело обстоит совершенно иначе. Нелепо думать, что ис­польщики, ведя хозяйство на такой площади, какую мож­но обработать парой волов, способны жить, не испытывая стеснений; и явным доказательством их нищеты является то, что землевладелец, обеспечивающийиспольщиков поло­виной скота, зачастую вынужден ссужать крестьянина деньгами для того, чтобы тот смог приобрести свою поло­вину... Испольщики, проживающие не в непосредственной близости от города, столь бедны, что землевладельцы ссужают им даже зерно для пропитания; их пищу состав­ляет черный хлеб, выпеченный из муки с примесью вики; их питье, называемое aquarolle, представляет смесь не­большого количества вина с водой; мясо они едят только по воскресным дням; их одежда самая заурядная». Джонс признает, что испольщики, проживающие близ Флорен­ции, имеют весьма высокий уровень благосостояния, и объ­ясняет это отчасти производством соломенных плетеных изделий, благодаря которому крестьянки, по словам Шатовё *, могут заработать от 15 до 20 пенсов в день. Но-даже этот факт свидетельствует в пользу испольщины, ибо в тех частях Англии, где женщины и дети из класса работ­ников занимаются либо плетением из соломки, либо вяза­нием кружев, как, например, в Бедфордшире и Букингем-шире, положение этого класса не лучше, а, пожалуй, даже хуже, чем в других местах, причем заработки сельскохо­зяйственных рабочих занижены ровно на столько, сколько дают заработки от занятий указанными промыслами.

Несмотря на собственное заявление о нищете исполь­щиков, Шатовё высказывается в пользу этой системы— по крайней мере в Италии. «Ведение сельского хозяйства на основе испольщины занимает и постоянно интересует соб­ственников земли **, чего никогда не бывает с крупными землевладельцами, 'сдающими свои поместья в аренду на условиях выплаты фиксированных рент. Испольщина устанавливает общность интересов и отношения доброже­лательности между землевладельцами и испольщиками; доброжелательности, свидетелем которой я часто был и которая привносит огромные преимущества в нравствен­ное состояние общества. Землевладелец, при этой 'Системе всегда заинтересованный в урожае, никогда не отказыва-

* "Letters from Italy", p. 75. * Ibid., p. 295—296.

ет в авансе под залог урожая, авансе, который земля обе­щает воздать с лихвой. Именно посредством этих авансов-и под воздействием возбужденной таким образом надеж­ды богатые землевладельцы постепенно улучшили все сельское хозяйство Италии. Это благодаря им существуют многочисленные ирригационные системы, обводняющие итальянские земли, а также возникло террасное земледе­лие на склонах холмов — постепенные, но постоянные улуч­шения, которые простые крестьяне по недостатку средств никогда бы не смогли осуществить и которые никогда бы не свершили ни фермеры, ни сдающие свои поместья в аренду на условиях выплаты фиксированных рент круп­ные землевладельцы, поскольку они недостаточно заинте­ресованы в этих улучшениях. Таким образом, эта система взаимной заинтересованности породила союз между богатым землевладельцем, средства которого обеспечива­ют осуществление улучшений в сельском хозяйстве, и испольщиком, заботы и труд которого благодаря общим интересам направлены на то, чтобы извлечь максималь­ную пользу из этих предварительных вложений».

Но самое благоприятное для этой системы свидетель­ство мы встречаем у Сисмонди, оно обладает тем преиму­ществом, что основано на конкретных и точных данных; сообщения Сисмонди — это не заметки путешественника^ а наблюдения землевладельца, проживающего в сельской местности и близко знакомого с деревенской жизнью. Его-описания относятся к Тоскане вообще и особенно к доли­не Ньеволе, в которой находится его собственная земля. Эта местность лежит за пределами земель, непосредствен­но прилегающих к Флоренции и находящихся предполо­жительно в благоприятных условиях. Это один из тех районов, в которых размеры ферм, понвидимому, мини­мальны. Ниже следует данное Сисмонди описание жилищ и образа жизни испольщиков этого района *.

«Дом с добротными, сложенными из известняка на известковом же растворе стенами, всегда имеет по мень­шей мере еще один, иногда два этажа, помимо первого. На первом этаже обычно расположены кухня, хлев ддя двух коров или волов и кладовая, получившая свое название— tinaia -- от больших чанов (tint), в которых оставляют

* Из его шестого очерка, на который уже дана ссылка.

шыбраживать на вино вовсе не давленный виноград; здесь же испольщик хранит бочки, (масло и зерно. Почти всегда к дому пристроен навес, под прикрытием которого иеполь-щи}к может чинить свои орудия или рубить корм скоту. На втором и третьем этажах расположены две, три, а час­то и четыре спальни. Обычно 'самую просторную и хорошо проветриваемую из них испольщик отводит в мае и июне для выращивания тутового шелкопряда. Основными пред­метами меблировки комнат являются огромные сундуки для хранения одежды и белья и несколько деревянных •стульев, но молодая жена всегда приносит в хозяйство шкаф из орехового дерева. Над кроватями нет пологов и занавесей, но на каждой кровати, помимо тюфяка, наби­того эластичной кукурузной соломой, лежат один-два матраса, набитых шерстью или же у самых бедных кресть­ян очесами, хорошее одеяло, простыни из прочной холщо­вой т|кани; лучшую семейную постель по праздникам за­стилают шелковым покрывалом. Единственный очаг нахо-,дится в кухне, где стоят также большой деревянный стол, за которым семья обедает, скамьи, большой сундук, ис­пользуемый для хранения хлеба и других пищевых про­дуктов, а также для замешивания теста; здесь же находится довольно полный набор сковородок, блюд и глиняных тарелок — посуды, впрочем, дешевой; одна или две металлические лампы, безмен и шо меньшей мере два медных кувшина для ношения и хранения воды. Все белье та. рабочая одежда членов семьи сделаны из ткани, соткан­ной женщинами, живущими в доме. Одежда и мужчин, и •женщин сшита из материала, который, будучи толстым, называется mezza lana, а будучи тонким — mold и сделан •из грубой конопляной или кудельной нити с хлопчато­бумажной или шерстяной набивкой; ткань эту красят те же женщины, которые соткали ее. Едва ли можно пове­рить в то какое количество ткани и mezza lana могут накопить крестьянки благодаря неутомимому трудолюбию, сколько простыней припрятано у них, какое количество •рубах, курток, брюк, юбок и платьев есть у каждого члена семьи. В качестве примера прилагаю в примечании опись .личного имущества члена крестьянской семьи, которую я знаю наилучшим образом; эта семья не принадлежит к «самым богатым, но и не самая бедная и благодаря соб­ственному трудолюбию счастливо живет на половину продукта, получаемого с площади менее 10 арпанов зем-

ли *. Молодые женщины получают в приданое 50 крон— 20 сразу, а остальное частями, по две кроны в год. Тоскан­ская крона равна б франкам (4 шилл. 10 пенсам). В дру­гих районах Тосканы, где наделы, арендуемые на условиях испольщины, крупнее, самое обычное приданое крестьян­ской девушки составляет 100 крон, или 600 франков».

Разве это нищета или похоже на нищету? Когда обыч­ное — а де Сисмонди говорит даже «обычнейшее» — прида­ное дочери испольщика составляет сумму, равную в ан­глийских деньгах 24 ф. ст., что в Италии и среди указан­ного сословия эквивалентно по меньшей мере 50 ф. ст.; когда женщина, приданое которой составляет всего лишь половину этой 'Суммы, имеет описанный гардероб, кото­рый Сисмонди представляет как самый средний, тогда этот класс по своему общему положению вполне сравним¹ даже со значительной частью фермеров-капиталистов из других стран и стоит несравнимо выше поденщиков любой страны, за исключением какой-нибудь новой колонии или Соединенных Штатов. Впечатления путешественников о> плохом качестве пищи испольщиков, противопоставленные-этим свидетельствам, позволяют сделать весьма ограничен­ные выводы. Дешевизна пищи испольщиков может быть, следствием скорее бережливости, нежели необходимости. Дорогостоящее питание не является излюбленной рос­кошью южных народов, все классы которых питаются! главным образом овощами, а крестьяне любой страны, континентальной Европы не имеют пристрастия англий­ского работника к белому хлебу. Но, по мнению Сисмонди,, пища тосканского крестьянина «здорова и разнообразна:

* Опись trousseau (приданого) Жанны, дочери Валенте Па-шши, при ее вступлении в брак с Джоваккино Ланди 29 апреля! 1835 г. в Порта Веккья, что близ Пешьи:

«28 рубашек, 7 хороших платьев (из особой шелковой ткани), 7 платьев из набивной хлопчатобумажной ткани, 2 зимних рабо­чих платья (из mezza lana), 3 летних рабочих платья и 3 юбки (из. mola), 3 белые юбки, 5 передников из набивного полотна, 1 — из-черного шелка, 1 — из черной мериносовой шерсти, 9 цветных ра­бочих передников (из mola), 4 белых, 8 цветных п 3 шелковых, платка, 2 вышитые вуали и 1 тюлевая вуаль, 3 полотенца, 14 пар* чулок, 2 шляпы (одна фетровая, другая соломенная); две оправ­ленные золотом камеи, пара золотых серег, четки с двумя се­ребряными римскими кронами, 1 коралловое ожерелье с золо­тым крестиком... Все более богатые невесты того же класса имеют,. помимо перечисленного, veste di seta — богатое праздничное пла^ тье, которое они одевают всего лишь четыре-пять раз в жизни».

<ее основу составляет пшеничный хлеб - - хотя и грубого •помола, но без отрубей и всяких иных примесей. Зимой крестьяне едят всего лишь два раза в день: ib десять утра они едят полленту, вечером —суп, а затем — хлеб с какой-нибудь закуской (companatico). Летом они едят три раза в день — в восемь утра, в час дня и вечером; но очаг рас­тапливают лишь раз в день, в обед, который состоит из супа, солонины или вяленой рыбы, фасоли или зелени, которые едят с хлебом. Солонина занимает в их питании очень малое место, ибо считается, что 40 фунтов засолен­ной свинины в год вполне достаточно для одного челове­ка; дважды в неделю маленький кусочек такюй солонины кладут в похлебку. По воскресным дням на столе у них всегда появляется блюдо из свежего мяса, но (количество «его невелико, и, как бы ни была многочисленна семья, мяса бывает не больше фунта или полутора фунтов. Нель­зя забывать о том, что тосканские крестьяне обычно про­изводят оливковое масло для собственного потребления и используют его не только для заправки ламп, но и для приправы всех идущих в пищу овощей, которые благода­ря маслу становятся более вкусными и питательными. На завтрак они едят хлеб, а иногда сыр и фрукты; на ужин — хлеб и салат. Пьют они скверное местное вино, vinella или piquette, которое делают путем выбраживания залитых водой виноградных выжимок. Однако они всегда сохраня­ют несколько бутылок самого лучшего своего вина надень обмолота зерна и семейные праздники. Примерно 50 бу­тылок скверного вина и 5 мешков пшеницы (что равно примерно 1 тыс. фунтов хлеба) считаются припасом, необ­ходимым для пропитания в течение одного года взрослого

человека.

Не менее достойны внимания и замечания Сисмонди относительно нравственного воздействия этого состояния общества. Поскольку орава и обязанности испольщика зафиксированы обычаем, а все государственные и мест­ные налоги платит землевладелец, «испольщик обладает выгодами земельной собственности, не неся бремени ее защиты. Все связанные с землей спорные вопросы прихо­дится решать землевладельцу; арендатор живет в мире со своими соседями — между ними нет никакого повода для •вражды или недоверия, он сохраняет доброе взаимопони­мание как с соседями-крестьянами, так и со своим земле­владельцем, сборщиком налогов и церковью;' он мало про-

дает и мало покупает; он не соприкасается с крупными-сумм<ами денег, но редко должен оплачивать что-либо, О мягком и добром характере тосканцев часто говорят, в недостаточной, однако, степени отмечая ту причину, кото­рая более всего способствует поддержанию этой мягко­сти, — порядок аренды, при котором весь класс сельских хозяев, составляющий более трех пятых населения, избав­лен почти от всякой возможности к ссоре». Фиксирован-ность аренды, которой испольщик обладает в соответствии с обычаем до тех пор, пока выполняет свои обязанности, придает ему местные привязанности и почти такое же сильное чувство заинтересованности, какое присуще соб­ственнику. «Испольщик живет на сданном ему ,в аренду наделе, как в своем наследственном владении, преданно любя свое хозяйство, трудясь не покладая рук над его улучшением, веря в будущее и обеспечивая то, что после него его землю будут обрабатывать его дети и внуки. Дей­ствительно, большинство испольщиков живет на одних и тех же фермах из поколения в поколение; они знают свои фермы во всех подробностях с той скрупулезностью, дать которую может одно лишь чувство собственности. Делян­ки расположены одна над другой, террасами зачастую не более 4 футов шириной, но нет ни одного клочка земли, качества которого испольщик не изучил. Этот участок сухой, а другой — холодный и сырой; здесь почвенный слой глубок, а там лежит тонкой корочкой, едва покры­вающей скалу; на одном участке лучше всего растет пше­ница, на другом — рожь; здесь следовало бы затратить усилия на посев кукурузы, тут неподходящая почва для бобов и лупина, а дальше прекрасно будет расти лен, берег этого ручья подойдет для конопли. Таким образом, с удив­лением узнаешь от испольщика о том, что почва участка площадью 10 арпанов имеет такое разнообразие свойств и качеств, какое не в состоянии обычно выявить богатый фермер в хозяйстве площадью 500 акров. Ибо такой фер­мер знает, что является всего-навсего временным владель­цем, и, более того, он знает, что должен вести работы в соответствии с общими правилами и пренебрегать деталя­ми. Но заинтересованность и любовь к земле настолько пробудили сообразительность опытного испольщика, что сделали его очень наблюдательным, и, располагая своим будущим, испольщик думает не только о себе одном, но и о своих детях и внуках. Поэтому, сажая оливу — дерево,.

которое простоит века, — и прокапывая на дне лощины, где он сажает оливу, канаву, чтобы спускать воду, которая может повредить дереву, он изучает все слои земли, кото­рые ему предстоит прокопать» *.

§ 4. Я не вреддагаю эти цитаты в качестве доказа­тельств превосходства, внутренне присущего испольщине; •до они, несомненно, достаточны для того, чтобы доказать, •что ни «земля, возделанная жалким образом», ни народ, пребывающий в «самой крайней нищете», не состоят в не­обходимой связи с испольщиной и что безмерные поноше­ния, щедро излитые на эту систему английскими автора­ми, основаны на крайне узком видении данного предмета. !Я смотрю на сельское хозяйство Италии просто как на значительное дополнительное свидетельство в пользу мел­ких наделов, находящихся в постоянной аренде. Это при­мер того, что может быть выполнено при этих двух усло­виях, учитывая помехи, проистекающие из специфической природы соглашения об аренде исполу, когда побуждения •арендатора к труду лишь вполовину столь же сильны, как ^ыли бы, если бы он хозяйствовал на земле на той же •основе вечности аренды, уплачивая денежную ренту, либо фиксированную, либо изменяющуюся в соответствии с не­которым правилом, которое оставляло бы арендатору всю

* О сообразительности этого смышленого народа де Сисмонди пишет в самых лестных выражениях. Немногие из них умеют чи*. тать, но почти всегда в семье есть мужчина, которого прочат в •священники и который читает вслух зимними вечерами. Их язык мало отличается от чистейшего итальянского языка. Всеобщим среди них является пристрастие к стихотворным импровизациям. «Крестьяне долины Ньеволе летом по праздникам с 9 до 11 часов вечера часто посещают театр; входной билет стоит им немногим 'более 5 фр. су (2,5 пенса). Их любимым автором является Аль-фьери; этим людям, не умеющим читать и ищущим у этого суро­вого поэта отдохновения от своих тяжких трудов, известна вся история Атридов». В отличие от большинства сельских жителей они находят удовольствие в красоте своей местности. «В холмах долины Ньеволе перед каждым домом имеется ток площадью, редко превышающей 25—30 саженей; зачастую это единственное ровное место на всей ферме; одновременно эта площадка является террасой, господствующей над равнинами и долиной, с нее откры­вается вид на восхитительную местность. Кажется, всякий раз, когда я останавливался полюбоваться открывшимся с такой пло­щадки видом, ко мне подходил хозяин-испольщик, чтобы насла­диться моим восхищением и показать пальцем на красоты, кото-.рые, по его мнению, могли ускользнуть от моего внимания».

выгоду от его собственных усилий. Аренда исполу не-является такой арендой, которую мы желали бы ввести там, где потребности общества не вызвали ее к жизни естественным порядком, но нам не следует стремиться уничтожить ее на основании просто априорного убежде­ния о ее неудобствах. Если в Тоскане испольщина функ­ционирует на практике столь хорошо, как это представля­ет со всем видимым знанием мельчайших подробностей такой компетентный специалист, как Сисмонди; если образ жизни народа и величина ферм сохранились на про­тяжении веков и по-прежнему остаются такими *, как ов> пишет, то 'было бы жаль, если бы уровень благосостояния! сельского населения, столь значительно превосходящий то, что имеет место в большинстве европейских стран, под­вергся риску при попытке ввести под видом совершенство­вания сельского хозяйства систему денежных рент и соз­дать класс фермеров-капиталистов. То, что такое измене­ние приведет к лучшему, не следует принимать за само собою разумеющуюся истину даже там, где испольщики бедны, а дробление наделов весьма значительно. Увеличе­ние размеров ферм и введение того, что называют улучше­ниями сельского хозяйства, обычно сокращает численность работников, занятых в земледелии; и если рост торгового-и промышленного капитала не предоставит вытесненному из села населению возможностей к найму или если нет пустошей, которые можно было бы поднять и на которых можно было бы расселить этих людей, то конкуренция снизит заработки настолько, что этим людям, (В их новом положении поденщиков, будет житься, вероятно, хуже, чем тогда, когда они были испольщиками.

Джонс выдвигает против французских экономистов прошлого века весьма основательные возражения, состоя-

* «Никогда, — пишет Сисмонди, — не сыскать семьи исполь­щика, которая предлагала бы своему землевладельцу разделить занимаемый ею участок, если только объем работ на нем действи­тельно не превышает способностей членов этой семьи и если они не уверены в том, что сохранят на меньшем участке земли те же самые блага. Мы никогда не встретимся с тем, чтобы в брак вступали несколько сыновей, создавая соответствующее число новых семей; лишь один из них женится и берет на себя хозяй­ство; никто из остальных не женится, если только первый не ока­зался бездетным или если кому-нибудь из них не предложат еще один надел на условиях испольщины». — «New Principles of Political Economy», book III, ch. 5.

зцие в том, что экономисты эти, преследуя свою излюблен­ную цель — введение денежных рент, сосредоточили рас-- суждения единственно на замене испольщиков фермера­ми, вместо того чтобы рассмотреть пути превращения нынешних испольщиков в фермеров. Такое превращение, как он справедливо замечает, едва ли может осуществить-•ся до тех пор, пока испольщикам не будет предоставлена возможность делать сбережения и стать собственниками всего необходимого для ведения хозяйства. Землевладель­цы же должны в течение продолжительного времени сми­ряться с сокращением своих доходов вместо того, чтобы ожидать их роста, надежда на .(который является, вообще товоря, для землевладельцев непосредственным мотивом к участию в подобной попытке. Если бы это превращение было совершено и не сопровождалось бы какими-либо иными изменениями в положении испольщика, если бы испольщик, сохраняя все прочие права, обладание кото­рыми гарантировано ему обычаем, попросту избавился от притязаний землевладельца на половину продукта, вместо которой испольщик уплачивал бы умеренную фиксирован­ную ренту, он находился бы в лучшем положении, чем ныне, поскольку ему принадлежали бы все плоды сделан­ных им улучшений, а не половина их. Но даже в этом случае выгода не была бы лишена некоторых отрицатель­ных моментов, ибо испольщик, хотя он сам и не является капиталистом, имеет своим партнером капиталиста и поль­зуется, по крайней мере в Италии, значительным капита­лом, что доказано превосходными постройками на их усадьбах. Однако невозможно предположить, что земле­владельцы и впредь будут согласны подвергать свою дви­жимую собственность риску, присущему предприниматель­ской деятельности в сельском хозяйстве, если получение фиксированных денежных рент гарантировано им и без этого риска. Так обстояло бы дело даже -в том случае, ес­ли бы изменения оставили фактическую фйдсированность аренды, которой пользуется испольщик, незыблемой и превратили испольщика в крестьянина-собственника, пла­тящего фиксированную ренту. Но если мы предположим, что испольщик превращен в простого арендатора, которо­го землевладелец может согнать когда ему заблагорассу­дится и арендные платежи которого подвержены росту под влиянием конкуренции до любого размера, какой только •сможет предложить или пообещать платить за занимаемую

арендатором землю какой-нибудь несчастный, ищущий средства к существованию, то испольщик утратит все про • имущества его нынешнего положения, которые предохра­нят его от ухудшений. Он будет лишен своего нынешнего положения, при котором он является наполовину собствен­ником земли, и опустится до состояния адендатора-коттера.

Оглавление

К читателю.............. 5

Вступительная статья ........... 7

Предисловие (1848 г.)...........75

Книга I. Производство..........107

Глава I

Об элементах производства........109

Глава II

О труде как агенте производства.......117

Глава III

О непроизводительном труде........135

Глава IV

О капитале.............148

Глава V

Основные положения о капитале......159

Глава VI

Об оборотном и основном капитале......194

Глава VII

От чего зависит степень производительности факторов производства ............. 206

Глава VIII

О кооперации или комбинировании труда .... 225

Глава IX

О крупном и мелком производстве......245

Глава X

О законе возрастания труда.........275

Глава XI

О законе возрастания капитала...... 285

Глава XII

О законе возрастания продукта земли.....303

Глава XIII

Выводы из предыдущих законов.......321

Книга II. Распределение.........

Глава I

О собственности ...........

Глава II

Продолжение той же темы........

Глава III

О классах, между которыми распределяется продукт

Глава IV

О конкуренции и обычае ........

Глава V

О рабовладении ...........

Глава VI

О крестьянах-собственниках.......

Глава VII

Продолжение той же темы........

Глава VIII

Об испольщиках..........

335 337 362 389 394 403 412 447 472