Главная | Обратная связь

ЛЕТ БЕЗ СТАЛИНА «Круглый стол»

Научная жизнь

Полувековая дата со дня смерти И.В. Сталина (5 марта 1953) явилась поводом для того, чтобы еще раз пристально посмотреть и на сталинскую эпоху, и на последующий путь нашей страны. Историческая масштабность этого человека, его несомненное влияние на мировое развитие в XX столетии - независимо от конкретных оценок его деятельности и личности -и через многие годы привлекают внимание не только историков и политиков, но и многих про­стых людей. Этот повышенный интерес отнюдь не случаен в нашей стране, пережившей неод­нократные трансформации и потрясения, взлеты и падения государственного могущества, ут­верждение и развенчание различных социальных ценностей, пересмотр основ общественного устройства. Многочисленные публикации, телевизионные передачи, общественные и научные мероприятия, прошедшие по всей России, тому подтверждение.

4 марта 2003 г. в ИРИ РАН состоялось заседание «круглого стола» на тему «50 лет без Ста­лина: наследие сталинизма и его влияние на историю второй половины XX века». Заседание было подготовлено на базе Центра «Россия, СССР в истории XX века» с привлечением в ка­честве докладчиков сотрудников других подразделений ИРИ РАН.

В своем вступительном слове директор ИРИ РАН член-корр. РАН А.Н. Сахаров под­черкнул необходимость сосредоточить работу участников «круглого стола» на проблеме ста­новления и эволюции общественной системы, явившейся не только порождением деятельнос­ти большевистской партии и ее вождей, но и следствием революции, всей истории нашей страны и ее народа. Поэтому ненаучно вырывать личность Сталина из этого контекста, концентриро­вать внимание исключительно на его тирании, чертах характера, плюсах и минусах его деятель­ности. Революция 1917 г., отринув ценности, которыми общество жило тысячелетиями, попыта­лась заложить основы новой цивилизации, развивающейся без частной собственности на основе коллективизма. Вместе с тем новая, тоталитарная система вырастала из дуализма революцион­ных потрясений и мира русских традиций (монархических, бюрократических, общинных). А.Н. Сахаров подчеркнул, что модное сегодня отождествление советской тоталитарной систе­мы с тоталитаризмом в фашистской Германии, при всех формальных аналогиях, по сути не­правомерно, поскольку они имели различные социальные основы и идеологическое наполне­ние. Одно дело расизм и реваншизм немецкого бюргера, другое - советская система, выросшая на базе революционных представлений рабочего и крестьянина, т.е. простого человека, став­шего доминирующей фигурой в нашей стране. Вот почему яростное столкновение этих систем друг с другом во Второй мировой войне - не случайность. Можно даже сказать, что сталинизм -это коллективизм «низов», вознесенных на вершину общества, который был направлен на по­давление всего, что выходило за рамки этого «среднего коллективистского уровня». Он дик­товал небрежение к личности, утверждал торжество примитивного мира над миром сложным, олицетворял ненависть к интеллекту и высокой морали. Этим во многом объясняются и реп­рессии, жертвами которых стали не только участники политической борьбы за власть, но и миллионы простых людей, причем жертвы и палачи постоянно менялись местами и в конеч­ном счете многие из них погибали в этой кровавой мясорубке.

Сталинизм - это насилие и террор, выросшие из революционной вседозволенности. И Ста­лин с его трудным, изломанным характером и специфическим восточным менталитетом сы­грал здесь огромную и поистине зловещую роль. Но свою лепту в ход этих процессов внесли и люди из его окружения - одаренные, честолюбивые, но с мизерным образованием и низкой культурой. Они боготворили своего вождя, и они же «растоптали» его после смерти, сохранив при этом почти нетронутой саму сталинскую систему. Обсуждая эту систему, подчеркнул А.Н. Сахаров, мы неизбежно придем к выводу, что она до конца не исчезла и сегодня, особен­но если иметь в виду нашу психологию. Все дело в том, что она давала простому маленькому человеку некое эксклюзивное положение, делая его «белой костью» общества. Поэтому оскол ки ее остаются частью движения России к будущему, какому-то новому неизведанному миру.

В докладе д.и.н. А.С. Сенявского «Какое наследство оставил И.В. Сталин: итоги ста­линского правления и их воздействие на отечественную историю второй половины XX в.» от­мечалось, что в истории России XX в. нет другой столь же масштабной исторической личнос­ти. Если Ленин - этот «разрушитель старого мира» влиял на события главным образом идей­но, то Сталин не только при жизни в течение трех десятилетий практически созидал новое общество, распространяя его влияние и идеологию по всему миру, но и после смерти сохранил это влияние через свое наследие - советскую систему и «мировую систему социализма». Ми­ровоззрение и методы деятельности Сталина - не случайность, а закономерный продукт целой исторической эпохи, во многом предопределенный патриархальностью и отсталостью России в условиях «модернизационного императива» и «маргинализации» общества. Либеральная альтернатива в нашей стране в начале XX в. была утопией, попытка реализации которой лишь спровоцировала революционный взрыв. Реальной альтернативой левым радикалам были только радикалы правые, т.е. жесткая генеральская диктатура, но ее страна, как известно, тоже отвергла, приняв диктатуру социальных маргиналов - большевиков. Морально-психологичес­кий шок мировой и Гражданской войн к началу 1920-х гг. превратил насилие в «норму жизни». Матрица внутрипартийных норм революционеров-подпольщиков была перенесена на систему управления всей страной. Именно здесь кроются корни репрессивности большевистского режи­ма в целом, включая и период сталинского правления. Лидер формировал систему, система подстраивала лидера «под себя». Оценивать сталинизм с позиций морали научно некорректно, ибо политика моральной не бывает. Сталинизм - это неразрывное единство преступлений, провалов и исторических побед, социальных страданий, насилия, репрессий и социальных до­стижений. Сталинизм - это социализированный вариант модернизационного прорыва отстав­шей страны в условиях жесткого внешнего давления и «исторического цейтнота», в котором оказалась Советская власть. Поэтому любые односторонние его оценки ангажированы и не­адекватны.

Реально Сталин сделал следующее: 1) окончательно сформировал всю советскую общест­венную систему с ее политическими, социальными, экономическими институтами и принципа­ми (социалистический этатизм, огосударствление собственности, директивно-плановая эконо­мика и т.д.); 2) радикально изменил доктринерскую идеологию большевизма, отказавшись от курса на «мировую революцию» и превратив международное революционное движение в ин­струмент реальной защиты интересов СССР; 3) свернул нэп и осуществил форсированную ин­дустриальную модернизацию страны, использовав мобилизацию всех внутренних ресурсов при отсутствии внешних; 4) в ситуации назревавшей новой мировой войны предотвратил форми­рование единого фронта западных держав против СССР; 5) обеспечил фундаментальные (ин­дустриализация) и ситуационные (политическая стратегия, обретение союзников, военно-по­литическое руководство) условия для победы во Второй мировой войне; 6) заложил фундамент превращения СССР в сверхдержаву (послевоенное мироустройство, обладание высоким науч­но-техническим, военным, ядерным потенциалом).

Докладчик подчеркнул, что сталинским репрессиям нет моральных оправданий, но их сле­дует понять как продукт эпохи и продолжение методов Гражданской войны. Россия в этом не была чем-то уникальным, поскольку XX век - это апогей насилия в мировой истории. Коллек­тивизация стала альтернативой аграрной «модернизации по-столыпински». Последняя в Рос­сии не получилась, но привела к обострению социальной ненависти, проявившейся в револю­ции 1917 г. и в Гражданской войне. Сталин эту модернизацию осуществил, обеспечив за счет деревни проведение индустриализации, но сохранив в качестве своей опоры социальные мат­рицы крестьянского общинного традиционализма. Успех индустриализации при всей ее неза­вершенности позволил СССР практически в одиночку противостоять военно-экономическому потенциалу не только фашистской Германии, но и почти всей Западной Европы.

При Сталине СССР превратился в мировую державу, одного из двух лидеров противосто­явших друг другу социальных систем, постоянного члена Совета безопасности ООН, в страну, контролировавшую центр Европы, многие страны распадавшегося колониального мира, ми­ровое коммунистическое, рабочее и в значительной степени национально-освободительное движения. Границы СССР были надежно защищены и геополитическими приобретениями, и мощной армией. Главный итог правления Сталина состоит в том, что Россия стала современ­ной державой. Недаром У. Черчилль говорил: Сталин принял Россию с сохой, а оставил с ядер­ной бомбой и ракетами. Но важно и другое: советская система сохранила «цивилизационный генотип» России, обеспечив модернизационный потенциал дальнейшего развития на собственной социокультурной основе. Как он будет использован, - зависело как от созданной Стали­ным системы, так и от деятельности его наследников.

В середине XX в. СССР был на подъеме, почти в зените своего могущества. Заложенный при Сталине потенциал инерционно обеспечил нашей стране еще несколько десятилетий ста­бильного развития и быстрое превращение в военно-экономическую сверхдержаву. Но в даль­нейшем он был растрачен. Сталин оказался способным адаптировать и идеологию, и полити­ку, и социально-экономическую систему к требованиям времени и текущим задачам СССР. Последующие лидеры оказались менее гибкими и дальновидными.

Система должна была трансформироваться соответственно историческим изменениям, но этого не произошло. Выяснение причин этого - одна из ключевых задач исторической науки. Перед нами широкое поле для научного анализа соотношения закономерного и случайного, роли социальных институтов и личности в истории. Категорический приговор принципиаль­ной неспособности советской модели к эффективной трансформации докладчику представля­ется голословным и преждевременным. «Иного не дано» - апофеоз фаталистического, безаль­тернативного подхода к истории, «простой ответ на сложный вопрос», за которыми стоят про­фанация науки и элементарная политическая ангажированность.

Доклад д.и.н. Ю.Н. Жукова был посвящен проблеме наследия Сталина в политической сфере и его преодолению. Выступавший отметил, что сталинизм - это сложное явление, для понимания которого важны несколько моментов. В нем слилось и революционное наследие, и то, что им никогда не являлось. Подтверждение этого тезиса автор увидел, в частности, в по­зиции Милюкова, который считал, что Сталин фактически реализовал «идеалы белого движе­ния» (что, кстати говоря, и явилось у Милюкова аргументом в пользу обращения к белоэмиг­рантам в 1941 г. с призывом встать на защиту СССР). Сталинский курс принципиально отли­чался от того, что было во времена Ленина, Троцкого и Зиновьева: интересы СССР стали главными для руководства страны. Другой важный момент заключался в том, что никакой со­циализм, по словам Сталина, не может быть до конца построен в СССР до тех пор, пока страна находится в капиталистическом окружении. Важно и то, что уже в середине 1930-х гг. Сталин предпринял попытку отстранения партократии от власти. С этим, по мнению докладчика, бы­ли связаны и конституционная реформа, и попытка провести выборы на альтернативной осно­ве, с тем чтобы отодвинуть от власти выдвиженцев периода революции и Гражданской войны. Не Сталин, а именно партократия развязала массовые репрессии, создав ситуацию, при кото­рой не отвечавшие ее интересам альтернативные выборы стали невозможными. Наконец, для понимания сталинизма важна естественная, как считает Жуков, попытка превратить многона­циональную страну в унитарное государство, поскольку раздробленность на отдельные реги­оны по национальному признаку создавала угрозу безопасности страны, что со всей остротой выявилось в период Второй мировой войны, когда пришлось призывать в армию представите­лей всех национальностей и многие новобранцы не могли даже выполнять приказов команди­ров из-за незнания русского языка. Спор между Лениным и Сталиным по национальному во­просу история разрешила в пользу Сталина: результатом ленинской национальной политики и образования СССР стал, как считает Жуков, 1991 год.

Докладчик подчеркнул также, что не обнаружил в архивах доказательств того, что Сталин не был всевластен, поскольку он не мог перешагнуть через решения Политбюро и ЦК. Характер­но, что Маленков также пытался ограничить власть партократии, лишив ее большинства при­вилегий и «конвертов». Он предложил прекратить гонку вооружений, заняться подъемом жиз­ненного уровня народа. И тогда сентябрьский пленум ЦК (1953) в нарушение решений мартов­ского ликвидировал систему коллективного руководства партией, воссоздал должность первого секретаря ЦК и избрал на этот пост Хрущева. Вследствие этих перемен вновь приори­тетным стало развитие тяжелой индустрии, укрепилось всевластие партийных чиновников вне зависимости от их способностей, образования и практического опыта. Чем это кончилось, -известно.

Д.и.н. Б.С. Илизаров представил доклад на тему «Историософия сталинизма». Высту­павший подчеркнул, что у него иной, чем у предыдущего докладчика, взгляд на Сталина, его время и влияние сталинизма на современность. Ленин с соратниками лишь расчистили «строи­тельную площадку», тогда как Сталин был подлинным творцом и единственным свободным рас­порядителем СССР. Альтернатива его политике была, но Сталин успешно боролся за реализа­цию своих замыслов. Вопреки мнению Ю.Н. Жукова, Сталин был всесилен. К концу 1920-х гг. он добился невероятной концентрации власти и рычагов тотального контроля в своих руках. Докладчик сравнил созданное Сталиным государство с «Вавилонской башней», продержав­шейся более семидесяти лет, но рухнувшей в историческое одночасье, поскольку в самом «проекте» были неисправимые изъяны, а скрепляющим материалом была человеческая кровь. Как только в структуре государства оказалась ослаблена хотя бы одна репрессивная скрепа, ги­бель всего сооружения стала неизбежной. Но остается наследие в социальной памяти народа, сохраняются идеологические конструкции и сталинистские догмы, навязанные ему системой пропаганды, образования и воспитания. Сталин оставил свою «философию истории», свою «картину мира», включавшую и личную биографию вождя, и трактовку многих исторических событий. Эта философия была зафиксирована в «Кратком курсе истории ВКП(б)», а также ряде учебников истории. В центр мирового процесса была помещена история России, а в ней -русский народ. Апофеозом истории России-СССР становилась история одной партии - партии коммунистов, Октябрьской революции и Гражданской войны, а центральной фигурой -«вождь всех времен и народов». До развала СССР основополагающая идея и несущие элемен­ты сталинской историософии не менялись. И сегодня наше прошлое «стреляет в наше настоя­щее». Любая попытка установить новый унитаризм в любой его форме приведет к тому же ре­зультату - к очередной «Вавилонской башне» со всеми последствиями.

В докладе «Польская версия сталинизма» профессор Э. Дурачински (ПНР) на примере одной из стран «советского блока» рассмотрел историю реализации сталинской модели за пре­делами СССР. Докладчик отметил, что Польша, вопреки проводимой Москвой политике уни­фикации, отличалась от остальных стран Восточного блока и была «не самым преуспеваю­щим учеником в школе сталинизма». Но и ей пришлось пройти в 1948-1956 гг. тяжелый период тоталитаризма. Уже в то время польские авторы за пределами страны, а с 1956 г. и в самой Польше использовали понятие «сталинизм» в негативном значении и пытались анализировать его как преступную систему. Э. Дурачински присоединяется к тем, кто определяет сталинизм как «левый тоталитаризм», а постсталинскую эпоху - как период «коммунистического авто­ритаризма».

Докладчик подробно остановился на историографии вопроса, рассмотрев конкретные польские работы разного времени. В Польше хорошо изучены проблемы репрессий, антито­талитарного Сопротивления, роль Римско-католической церкви как защитницы национальных и человеческих ценностей. Издано немало работ по истории политического кризиса 1956 г., массовых студенческих выступлений 1970 г., протестов рабочих в 1976 г., гигантской забастов­ки в августе 1980 г., а также о рождении и деятельности профсоюза «Солидарность» во главе с Лехом Валенсой.

Без зависимости Польши от Москвы сталинизм в ней был бы просто невозможен. При этом механизм такого подчинения и его формы менялись. После 1956 г. он становился все ме­нее ощутимым для общества, а в области культуры и вовсе почти незаметным, хотя политика унификации стран Восточного блока, принудительного копирования советской системы и вне­дрения сталинизма, а затем и «реального социализма» продолжалась. Но в Польше далеко не все получилось так, как требовала Москва. Особенно это касается деревни, церкви и сферы культуры. Руководство страны вынуждено было считаться с сопротивлением крестьянства, так что провести коллективизацию в Польше не удалось и в просоветском блоке она осталась единственным государством, где доминировал частный сектор. Со временем снижался и уро­вень страха, и к началу 1980-х гг. большинство поляков не боялось почти никого и ничего. И здесь стоит вспомнить самого Сталина, который как-то сказал, что легче оседлать корову, чем построить в Польше социализм, как он его понимал.

Сталинизм в Польше - уже прошлое. В деревне он не успел укорениться, а в других облас­тях был быстро изжит и раньше всего - в духовной жизни. Но наследие (не только плохое) и память о себе Сталин оставил: он продиктовал польские границы и тем самым избавил страну от потенциальных конфликтов с Литвой и Украиной.

В докладе д.и.н. B.C. Лельчука центральной темой стало наследие сталинизма в области индустриализации. Утверждают, сказал он, что благодаря индустриализации СССР выиграл войну. Но это же несерьезно! Разве мы воевали один на один с Гитлером? И что мы успели сде­лать для армии до 1941 г.? Надо ответить и на вопрос о том, что понимали под индустриализа­цией Ленин и Сталин? Ленин еще в конце XIX в. ввел термин «индустриализация населения», для которой нужны не только техника, но и кадры, образованные специалисты. Иначе говоря, нужны люди, которые поднимут в России технику на мировой уровень. Вспомним теперь ос­новной лозунг первой пятилетки: «Техника решает все!» Совершенно очевидно, что Сталин, любивший цитировать Ленина, отошел здесь от него. К концу пятилетки, однако, выяснилось, что техники накупили много, но освоить ее не смогли. Тогда был брошен новый лозунг: «Кад­ры, овладевшие техникой, решают все!» Но много ли открыли тогда школ по подготовке кад­ров? Сталин трижды объявлял индустриализацию законченной - в последний раз в 1939 г.

Но главный вопрос так и не был решен: Запад еще больше обогнал нас по производительности труда. В СССР почти все строили вручную и какой ценой! Не хватало рабочих рук - стали со­здавать лагеря. Нэп позволил решить проблему накоплений для индустриализации. Почему его отбросили? Да потому, что Сталину нужна была страна, беспрекословно подчиняющаяся ему и только ему. Послевоенную индустриализацию тоже затормозил Сталин: почитайте «Экономические проблемы социализма в СССР». Характерен пример с атомной бомбой: еще в 1939 г. наши специалисты предложили проект, который был лучше, чем американский, но он был положен под сукно, и в 1946 г. бомбу создавали уже по американским чертежам. В ито­ге индустриализация у нас не завершена до сих пор. Теперь нужно догонять уже постиндустри­альные, «информационные» общества и сделать это из-за последствий господства командно-административной системы будет очень трудно.

В выступлении к.и.н. Г.В. Костырченко «Сталин и национальный вопрос в СССР» бы­ла затронута острейшая для российской истории проблема, оказавшаяся роковой для судеб со­ветского государства в XX в. Удивительно, но в предреволюционное время национальный во­прос воспринимался большинством российских партий как второстепенный. Лишь социал-демо­кратия, особенно большевики, уделяли ему существенное внимание, причем именно Сталин по заданию Ленина занялся его теоретической разработкой. При этом он не был оригинален. Большевики изначально проповедовали неравенство народов, чьи права ставились в зависи­мость от их численности, размера и местоположения занимаемых территорий и других факто­ров. Критиковавшаяся Сталиным программа культурно-национальной автономии отнюдь не была «курьезной»: она содержала рациональную схему решения национальных проблем на ос­нове однородного территориально-административного деления страны на губернии при уни­фикации и равноправии региональных и муниципальных органов. Лишь гуманитарная сфера (национальная культура, образование, информация, религия) должна была регулироваться эт­ническими общинами. Национально-культурная автономия проектировалась на основе прин­ципа экстерриториальности, что должно было служить фактором, сдерживающим националь­ный сепаратизм, присущий территориальным автономиям.

После падения самодержавия Сталин выступил за введение «областной автономии», но за­тем поддержал Ленина, настаивавшего на признании права наций на самоопределение вплоть до полного отделения. Таким способом, оставаясь в душе унитаристами, большевики в борьбе за власть искали себе политических союзников. Когда же они стали хозяевами страны, им ни­чего не оставалось, как официально продекларировать право наций на самоопределение и за­крепить принцип федерации в законодательстве. Внутри самой партии в 1919 г. окончательно восторжествовал принцип унитаризма, что окончательно «разводило» политические деклара­ции и реальную политику в национальном вопросе. Реальный унитаризм обеспечивался парт­аппаратом, а несколько позднее была возведена декоративная многоступенчатая конструкция СССР. Зная печальный итог этого эксперимента, можно утверждать: нереализованный ста­линский план, предусматривавший сохранение единой России как основы советского государст­ва, мог быть более жизнеспособным. «Коренизация кадров» в национальных республиках сти­мулировала на окраинах центробежные тенденции, обусловившие развал многонационально­го государства, как только наступил паралич центральной власти и унифицирующих структур, прежде всего партии.

К.и.н. А.В. Голубев выступил с докладом на тему «Эволюция инокультурных стереоти­пов советского общества: сталинизм и 50 лет после». Инокультурные стереотипы, имеющие этнические и внешнеполитические составляющие, - часть национального самосознания, ха­рактеризующая видение нацией своего места в мире, ее отношение к иным культурам и систе­мам ценностей. В ходе модернизации происходят необратимые изменения в системе ценностей и культуре, и, исходя из этого, докладчик проследил динамику восприятия населением России Запада как одновременно эталонного и альтернативного культурно-исторического типа.

В начале XX в. идет вытеснение новыми политизированными стереотипами традиционных этнических стереотипов массового сознания (отраженных прежде всего в фольклоре), кото­рые в основном отображали личные качества, присущие другим нациям. Образ немца, англи­чанина, поляка сменяется образом Германии, Великобритании, Польши и т.д. Первая мировая война оказалась лишь прологом к более сильным социальным, политическим, культурным, психологическим потрясениям. Победа революции 1917 г. усилила мифологизацию массового сознания, особенно в эпоху тоталитаризма, который стремился контролировать не только со­циальные действия, но также эмоции и мысли населения. Одним из используемых для этого средств была мобилизация общества на достижение общенациональной цели, в качестве кото­рой сталинский режим выдвигал программу качественного обновления страны, т.е. по сути

программу ее модернизации. Таким образом, происходила всеобщая, сознательно подталкива­емая через пропагандистскую систему политизация массового сознания.

Картина внешнего мира как арены борьбы между силами прогресса и реакции являлась яд­ром новой официальной мифологии. Окружающий мир представал при этом в качестве источ­ника как реальной военной угрозы СССР, так и возможной технической или продовольствен­ной помощи, союзника в будущей войне и т.д.

Выступив сначала как убежденные западники, большевики в результате догматизации и мифологизации марксизма в условиях господства традиционного сознания пришли затем к ксенофобии, ставшей сущностной характеристикой советской политической культуры. Изо­ляционизм доминировал на протяжении большей части советской истории, достигнув кульми­нации во времена «холодной войны». Запад воспринимался в виде «темной» зоны опасности, где господствуют враждебные, силы. Но одновременно сохраняла привлекательность идея технического прогресса по западному образцу. Если для одних образ Запада в соответствии с официальной мифологией рисовался в мрачных тонах, то для других он представал в виде зер­кальной альтернативы всему происходящему в СССР, но с положительным знаком.

В массовом сознании утверждалось мало соответствовавшее реальной действительности представление о том, что СССР - один из главных мировых «центров притяжения» для рабо­чих Запада и революционеров Востока. Одновременно создавался образ нашей страны как по­зитивной альтернативы Западу. Советская пропаганда подчеркивала решающее влияние СССР на всю систему международных отношений, превосходство советской культуры над за­падной. С 1933 г. роль главного врага перешла к гитлеровской Германии, однако после подпи­сания пакта Молотова-Риббентропа и начала Второй мировой войны, по крайней мере на по­литическом и пропагандистском уровне, ее сменила Великобритания. За годы войны Герма­ния прочно закрепила за собой первое место в списке врагов, а после войны это место заняли Соединенные Штаты Америки.

В первые послевоенные годы советское руководство активно пыталось свести к минимуму последствия знакомства многих советских людей с повседневной жизнью Запада. «Оттепель» умножила каналы информации. На следующем этапе, в 1964-1985 гг. в СССР продолжалось интенсивное налаживание контактов советских граждан с иностранцами. Становление эле­ментов гражданского общества, рост альтернативных государственным источников информа­ции о Западе вел к эрозии устоявшихся внешнеполитических стереотипов. Представление 1930-х гг. о Западе как об «антимире» сменялось обратным мифом о мире, где все намного луч­ше, чем у нас. С 1985 г. стали рушиться стереотипы «холодной войны». Минусы сменялись плюсами, появилось определение «цивилизованные страны», из числа которых Россия исклю­чалась. От Запада ждали кредитов, инвестиций, гуманитарной помощи и в результате - резко­го повышения уровня жизни.

Результаты перестройки и рыночных реформ привели к тому, что инверсия произошла еще раз, возродив традиционные стереотипы, демонизирующие Запад. Но отсутствие тоталь­ной пропаганды, возможность реальных контактов, смена поколений ведет к тому, что про­цесс размывания стереотипов ускоряется. Представления о Западе теряют свою мифологиче­скую составляющую и становятся все более и более адекватными действительности.

Д.и.н. О.Ю. Васильева посвятила свой доклад теме «Русская православная церковь по­сле Сталина». Прежде чем рассматривать заявленную тему, она сочла необходимым сделать две ремарки. Одна принадлежит Смоленскому епископу XIX в. Иоанну Соколову: «Русская церковь вне стен храма не свободна от светской власти». Вторая - профессору Духовной ака­демии Л. Воронову, подвергшемуся репрессиям в период сталинизма: «Русская церковь очень чтит Сталина и все, что он сделал для нее в годы войны».

К началу Великой Отечественной войны РПЦ подошла практически уничтоженной в ор­ганизационном отношении: с 1918 г. не собирались поместный и архиерейский соборы, на сво­боде оставалось менее 10% священников, из многих тысяч дореволюционных храмов на тер­ритории Российской Федерации сохранилось чуть более сотни. Церковь была лишена прав юридического лица, а ее деятельность была ограничена исключительно стенами храма, при­чем запрещалась даже благотворительность. Но эта уничтоженная большевиками Русская церковь не только не пошла навстречу врагу, но поддержала советское правительство. Поче­му? РПЦ была отделена от государства, но не от народа. Война стала ключевым моментом как в ее истории, так и в истории новых ее отношений с властью. Недаром период 1943-1953 гг. в истории государственно-церковных отношений называют «золотым десятилетием». Право­славие стало важным духовным рычагом передела мира, прежде всего православных Восточ­ной и Юго-восточной Европы, путем создания системы православного единства под эгидой

Москвы. Началось стремительное организационное восстановление РПЦ. Был избран патри­арх, создан Совет по делам РПЦ, возвращены из лагерей уцелевшие священники, расширилась сеть действующих храмов. В период ядерной монополии США РПЦ оказала немалую услугу своей стране в решении ряда дипломатических задач. Межцерковные отношения приняли ан­тиватиканскую направленность. Удалось сделать очень многое. Сталин предоставил РПЦ ста­тус юридического лица, открыл для нее возможность аренды земли, строительства зданий и т.д., с чем позднее боролись его наследники. «Либеральный» Хрущев возобновил борьбу с ре­лигией, ужесточил государственный контроль над РПЦ, усилил ее налогообложение, лишил духовенство прав административной, финансовой, хозяйственной деятельности в религиозных объединениях и т.д. У Хрущева, Брежнева, Андропова не было, как у Сталина, четкой концеп­ции отношений с Церковью, и они загубили многое из того, что было сделано в 1943-1953 гг. в отношениях между Церковью и государством, в том числе и в ущерб самому государству. Это положение, по мнению докладчицы, сохраняется и сегодня.

Заключительный доклад на тему «Международные отношения и внешняя политика после Сталина» был сделан д.и.н. Л.Н. Нежинским. Он отметил, что как минимум с апреля 1922 г., когда Сталин был избран Генеральным секретарем ЦК партии, он все активнее занимался формированием международной стратегии советского правительства. С середины 1930-х гг. и буквально до последних дней своей жизни Сталин почти единолично решал все важнейшие проблемы, советуясь лишь с узким кругом лиц. Он был способен на очень крутые повороты в политике, один из которых, и притом вполне оправданный, состоял в отходе от узкоклассового подхода при создании антигитлеровской коалиции. Но после окончания Второй мировой вой­ны классовый подход возобладал вновь, что проявилось в повороте к «холодной войне» с эле­ментами «горячей» (войны в Корее и Вьетнаме). Главное противостояние проходило не толь­ко по линии Запад - Восток, но и по линии США - СССР. И здесь произошел частичный воз­врат к старым доктринальным установкам (капитализм постоянно загнивает, империализм неизбежно порождает войны и т.п.), хотя некоторые практические шаги Сталина и расходи­лись с этими постулатами. В итоге идея о необходимости мирного сосуществования отодвига­лась на второй план.

Отражала ли сталинская внешняя политика национально-государственные интересы стра­ны на международной арене? Ответ на этот вопрос неоднозначен. Да, отражала, когда речь идет о чрезвычайных мерах для ликвидации угрожавшей самому существованию СССР атом­ной монополии США, планировавших атомную атаку на главные города СССР. С другой сто­роны, в условиях жесточайшего голода в стране в 1946-1947 гг. Сталин дал указание направить сотни тысяч тонн зерна в Чехословакию и Румынию для поддержки там коммунистов на вы­борах.

После смерти Сталина во внешней политике СССР наблюдалась непоследовательность и в концептуально-теоретических воззрениях лидеров страны, и в их практических действиях. Хрущев и его сторонники серьезно изменили внешнеполитический курс нашей страны, заявив, что при наличии лагеря социализма и неприсоединившихся стран фатальной неизбежности ми­ровой войны больше нет и что мирное сосуществование - не тактический лозунг, а магист­ральная линия советской внешней политики. Дипломатам следовало теперь искать за рубежом не только врагов, но и тех, с кем можно сотрудничать. Изменилось и отношение к социал-демо­кратам (при Сталине - «социал-фашистам»). Было выдвинуто положение о допустимости при­хода коммунистов к власти мирным путем. Но во внешнеполитической практике Хрущев был наследником Сталина: он подавил восстание в Венгрии, спровоцировал Карибский кризис и т.д. И Хрущев, и его преемник Брежнев сохранили механизм выработки внешнеполитических решений небольшим ареопагом из числа высших руководителей страны. Политбюро не соби­ралось и при принятии решения о размещении ракет на Кубе, и при введении войск в Афгани­стан, а в годы, когда у власти находились Черненко и Андропов, наши отношения с Западом еще более ухудшились.

Такое наследство досталось Горбачеву. Как бы к нему ни относиться, но при нем внешняя политика кардинально изменилась, избавившись от рассмотрения борьбы между капитализ­мом и социализмом в качестве доминанты мирового развития. Начался поиск реалистичных путей включения СССР в мировое сообщество с учетом интересов всех заинтересованных сто­рон. Эти подходы были сохранены и в последующий период. На них опирается и Президент России В.В, Путин. Таким образом, эпоха сталинизма во внешней политике завершилась во второй половине 1980-х гг.

Все девять докладов (авторы восьми из них - сотрудники ИРИ РАН) вызвали немалый ин­терес аудитории, многочисленные вопросы к докладчикам и оживленные комментарии. По ря-

ду тем развернулась дискуссия. Вопросы, реплики, выступления в прениях касались в основном конкретизации позиций докладчиков, а также связи некоторых явлений прошлого с современ­ной ситуацией, влияния наследия сталинской эпохи на наше время. «Круглый стол» выявил глубокую заинтересованность научной общественности в серьезном анализе поставленных в ходе этого заседания проблем. Он продемонстрировал широкий плюрализм мнений о личнос­ти Сталина, сталинизме и о том, насколько сталинское наследие преодолено сегодня. Работу «круглого стола» освещали пресса и телевидение, несколько докладчиков дали интервью, а в последующие дни выступили по ряду телевизионных каналов. Материалы «круглого стола» готовятся к изданию.