Главная | Обратная связь

О практике применения судами норм Уголовно-процессуального кодекса, регулирующих производство по делам частного обвинения (по материалам обзора)

Верховным Судом Республики Беларусь последовательно уделяется внимание вопросам обеспечения в уголовном процессе прав лица, пострадавшего от преступления.

На обеспечение надлежащей судебной защиты нарушенных прав пострадавшего были направлены принятые Пленумом Верховного Суда постановления «О практике применения судами законодательства, регулирующего компенсацию морального вреда», «О практике рассмотрения судами гражданского иска в уголовном процессе», «О практике применения норм Уголовно-процессуального кодекса, регулирующих участие потерпевшего в уголовном процессе».

Очередным и логичным шагом в этом направлении является принятие 31 марта 2010 г. Пленумом Верховного Суда постановления «О практике применения судами норм Уголовно-процессуального кодекса, регулирующих производство по делам частного обвинения».

П

роизводство по делам частно­го обвинения имеет серьезную специфику. По данной катего­рии дел пострадавший либо его предста­витель, минуя стадию предварительного расследования, защищает свои права не­посредственно в суде, самостоятельно вы­двигая и поддерживая обвинение.

Фактически законодатель ввел в уго­ловный процесс новый и весьма прогрес­сивный институт, но при этом недостаточ­но полно и четко регламентировал произ­водство по делам названной категории.

В связи с этим в судебной практике при рассмотрении дел частного обвинения стало возникать немало проблем, требовавших сво­его теоретического осмысления и практиче­ского разрешения, что и обусловило актуаль­ность рассмотренного Пленумом вопроса

По данным судебной статистики еже­годно в республике постановлением приго­вора заканчивается рассмотрение немно-

гим более 600 дел частного обвинения, из которых абсолютное большинство состав­ляют дела в отношении лиц, осужденных по ст. 153 УК и ч. 1 ст. 317 УК (более 95%). Помимо этого еще около 300 производств по делам данной категории прекращается за примирением пострадавшего от пре­ступления с обвиняемым.

Из общего количества осужденных по ст. 153 УК и ч. 1 ст. 317 УК подавляющее большинство составляют лица, осужденные по ст. 153 УК (в разные годы от 70% до 87%).

Частными обвинителями (потерпев­шими) и обвиняемыми по этим делам яв­ляются, как правило, родственники, близ­кие, знакомые, соседи, совершающие пре­ступления в ходе бытовых конфликтов.

Особая природа таких преступлений состоит в том, что они затрагивают част­ные интересы граждан в сфере бытовых, семейных отношений и представляют не­большую общественную опасность.

В. РАКИТСКИИ,

судья Верховного Суда Республики Беларусь

Л. ДУЛЬКО,

начальник управления обобщения судебной практики Верховного Суда Республики Беларусь

• Порядок производства по делам частного обви­нения определяется общими правилами УПК за изъя­тиями, установленными ст.ст. 426-428 УПК.

Изучение дел в ходе обобщения судебной практики выявило наличие различных подходов к решению во­проса о том, во всех ли случаях производство по делам о преступлениях, перечисленных в ч. 2 и ч. 3 ст. 26 УПК, осуществляется в порядке частного обвинения, то есть с учетом особенностей, предусмотренных главой 44 УПК.

Так, судья Глусского района постановлением от 8 ян­варя 2009 г., исходя из требований ч. 1¹ ст. 427 УПК, на­правил прокурору заявление Ф. о возбуждении уголовного дела по ст. 153 УК в отношении несовершеннолетней А. для организации и производства предварительного след­ствия. В последующем обвинение по этому делу в судебном заседании поддерживал государственный обвинитель.

В то же время при аналогичных обстоятельствах в суде Могилевского района по уголовному делу в отно­шении несовершеннолетнего А. обвинение по ст. 153 УК поддерживали государственный обвинитель и частный обвинитель одновременно.

Судебное следствие по делу началось с оглашения го­сударственным обвинителем предъявленного обвинения. Затем предъявленное обвинение огласил частный обви­нитель. В таком же порядке излагались доказатель­ства, подтверждающие виновность обвиняемого.

В судебных прениях слово для поддержания обвине­ния также сначала предоставлялось государственному обвинителю, затем - частному обвинителю.

По нашему мнению, такой подход суда является ошибочным исходя из следующего.

Решая вопрос о том, во всех ли случаях производ­ство по делам о преступлениях, перечисленных в ч. 2 и ч. 3 ст. 26 УПК, осуществляется в порядке частного обвинения, судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда исходит из того, что делам частного обвинения присущи два аспекта - материальный и про­цессуальный. В материальном значении - это дела о пре­ступлениях, предусмотренных определенными статья­ми УК, и которые перечислены в ч. 2 и ч. 3 ст. 26 УПК. В процессуальном же значении - это дела об указан­ных в законе преступлениях, по которым производ­ство осуществляется с отступлением от общих правил. Прежде всего эти отступления касаются порядка воз­буждения уголовного дела частного обвинения. Оно возбуждается лицом, пострадавшим от преступления, либо его представителем, а также представителем юри­дического лица путем подачи в суд заявления о совер­шении преступления. Следующей наиболее значимой особенностью этих дел является поддержание в суде обвинения частным обвинителем или его представите­лем. И, наконец, производство по делам частного об­винения подлежит прекращению в случае примирения лица, пострадавшего от преступления, с обвиняемым.

Эти отличительные особенности производства по делам частного обвинения, составляющие основу дан­ного института, фактически не действуют, когда дело возбуждается прокурором или он вступает в судебное разбирательство в качестве государственного обви­нителя, равно как и по делам, по которым проведено предварительное расследование и по ним участие

государственного обвинителя обязательно. По та­ким делам обвинение поддерживается прокурором от имени государства, при этом в силу чч. 5, 6 ст. 26 УПК участие прокурора в производстве по делу исключает возможность его прекращения за примирением сто­рон в соответствии с п. 5 ч. 1 ст. 29 УПК. Иными сло­вами участие прокурора в производстве по делу част­ного обвинения придает ему публичный характер, оно перестает быть частным делом участников конфликта, уголовный процесс приобретает общественный ин­терес. Поэтому в этих случаях дела о преступлениях, формально относящихся к делам частного обвинения, подлежат рассмотрению в общем порядке, то есть без учета изъятий, установленных главой 44 УПК.

Разъяснение в п. 2 постановления Пленума Вер­ховного Суда данного вопроса направлено на исклю­чение из судебной практики случаев одновременного участия в рассмотрении уголовных дел частного об­винения государственного и частного обвинителей, смешения их процессуальных функций и полномо­чий, возможного возникновения конфликта интере­сов этих участников уголовного процесса.

В связи с занятой Пленумом Верховного Суда по данному вопросу позицией необходимо отметить, что по делам частного обвинения, рассматриваемым в общем порядке, лицо, пострадавшее от преступле­ния, в соответствии с положениями ст. 49 УПК орга­ном, ведущим уголовный процесс, должно признавать­ся потерпевшим и может выступать по таким делам в качестве частного обвинителя лишь в случаях отказа го­сударственного обвинителя от обвинения (ст. 51 УПК). Если прокурор в соответствии с ч. 6 ст. 26 УПК всту­пил в уже начатое судебное разбирательство по делу, рассматриваемому в порядке частного обвинения, то суд с этого момента должен своим постановлением прекратить полномочия частного обвинителя, признав потерпевшим лицо, пострадавшее от преступления.

• Одним из ключевых вопросов производства по делам частного обвинения, вызывающий неоднознач­ное понимание в судебной практике, является вопрос о круге лиц, наделенных правом выдвигать и поддер­живать обвинение по делам частного обвинения.

Уголовно-процессуальный закон в разных нормах по-разному определяет этот круг.

В соответствии с ч. 2 ст. 26 УПК дела о преступле­ниях частного обвинения возбуждаются лицом, по­страдавшим от преступления, его законным предста­вителем или представителем юридического лица.

В отличие от указанной нормы ст. 426 УПК преду­сматривает возможность возбуждения уголовного дела частного обвинения не законным представите­лем, а представителем лица, пострадавшего от пре­ступления. Понятие же представителя в соответствии с положениями п. 28 ст. 6 УПК значительно шире по­нятия законного представителя.

Согласно ч. 1 ст. 28 УПК потерпевший, а в случае его неспособности по возрасту или состоянию здоровья

выражать свою волю в уголовном процессе либо в случае его смерти любой из его совершеннолетних близких родственников или членов семьи, а также за­конный представитель по делам частного обвинения имеют право выдвигать и поддерживать обвинение против лица, совершившего преступление.

Обобщение судебной практики показало, что уго­ловные дела частного обвинения возбуждались в основ­ном лицами, пострадавшими от преступления.

Наряду с этим суды обоснованно принимали за­явления о совершении преступления не только от за­конных представителей несовершеннолетних потер­певших, но в соответствии с требованиями п. 28 ст. 6; ч. 1 ст. 58; ч. 1 ст. 426 УПК также от иных лиц (напри­мер, родственников, адвокатов), уполномоченных на это в установленном законом порядке пострадавшим, то есть по доверенности.

При такой коллизии норм практика судов, не до­пускающих искусственного сужения круга правопре­емников, которые могут возбудить уголовное дело, является правильной. На наш взгляд, иной подход может ограничить право лица, пострадавшего от преступления, на судебную защиту, чего нельзя допу­стить, поскольку по данной категории дел бремя уго­ловного преследования ложится на пострадавшего.

Соответствующие разъяснения содержатся в п. 3 постановления Пленума Верховного Суда.

Полагаем, также необходимо обратить внимание су­дей, что в случае когда с заявлением о совершении преступления в суд обращается не сам пострадавший, а правопреемник в силу закона (ч. 1 ст. 28 УПК), то тогда судья при принятии заявления должен потребовать от заявителя представления соответствующих докумен­тов, подтверждающих основания для такого правопре­емства (например, о степени родства, возрасте постра­давшего или состоянии его здоровья, препятствующего пострадавшему самостоятельно реализовать право на возбуждение уголовного дела, и т. п.).

• Изучение показало, что прокуроры также не­редко пользуются предоставленным им ч. 5 ст. 26 УПК правом возбуждения уголовного дела частного обви­нения при отсутствии заявления лица, пострадавше­го от преступления.

Так, прокурор Борисовского района в постановлении о возбуждении уголовного дела в отношении Л. по ст. 153 УК указал, что пострадавшая X. является лицом престаре­лого возраста, имеет ряд заболеваний, ограничена в пере­движении, не имеет родственников, что не позволяет ей самостоятельно отстаивать свои права в суде.

Такие аргументы следует признать обоснованными.

Вместе с тем иногда постановления прокуроров о возбуждении уголовного дела частного обвинения не мотивированы, а в некоторых случаях вызывает сомнение также обоснованность осуществления про­курором уголовного преследования.

Прокурор Ленинского района г. Могилева, возбуждая уголовное дело в отношении К. по ст. 153 УК, ограничился в постановлении только ссылкой на то, что «учитыва­ется опасность преступления, совершенного на бытовой

почве, и что преступные действия К. затрагивают су­щественные интересы общества».

Прокурор Славгородского района возбудил уголовное дело в отношении Л. по ст. 153 УК, указав, что «проти­воправные действия совершены в отношении лица, на­ходящегося в иной зависимости от обвиняемого, что по­терпевшая в связи со сложившимися семейными обстоя­тельствами не может самостоятельно защищать свои права и законные интересы».

Между тем из материалов дела видно, что Л. по­сле совместного распития спиртных напитков со своей бывшей женой в ходе возникшей ссоры нанес ей удар раз­битой бутылкой по голове, причинив легкие телесные повреждения, повлекшие кратковременное расстрой­ство здоровья. Потерпевшая, 1969 года рождения, имеет среднее специальное образование, работает акушеркой в больнице, на содержании Л. не находилась.

Таким образом, пострадавшая дееспособна, по возра­сту и состоянию здоровья способна самостоятельно об­ратиться в суд за защитой своих прав, в материальной зависимости от обвиняемого не находилась. На пред­варительном следствии и в суде потерпевшая заявляла, что она примирилась с обвиняемым и не желает привле­кать бывшего мужа к ответственности.

Несмотря на то что дела, возбуждаемые прокуро­ром, как уже было отмечено, выходят за рамки дел, рассматриваемых в порядке частного производства, вопрос достаточно актуальный, поэтому представля-ется обоснованным остановиться на некоторых во-просах, возникающих в судебной практике.

Прежде всего необходимо иметь в виду, что про­курору предоставлено право возбуждения не любого уголовного дела частного обвинения, а только из чис­ла, указанных в ч. 2 ст. 26 УПК, и лишь при наличии следующих оснований:

- преступление затрагивает существенные интересы государства и общества;

- преступление совершено в отношении лица, находящегося в служебной или иной зависимости от обвиняемого;

- лицо, пострадавшее от преступления, по иным причинам не способно самостоятельно защищать свои права и законные интересы.

Перечень этих оснований является исчерпывающим.

Поскольку решение прокурора о возбуждении уголовного дела частного обвинения ставится в за­висимость от установления наличия определенных для этого оснований и, безусловно, является процес­суальным решением, то постановление прокурора о возбуждении уголовного дела частного обвинения должно быть мотивировано. Оно должно содержать ссылку не только на предусмотренные уголовно-процессуальным законом основания к возбуждению уголовного дела, но и конкретные обстоятельства, в силу которых уголовное дело возбуждается без заявления пострадавшего или его представителя.

Предусмотренные уголовно-процессуальным за­коном основания к возбуждению уголовного дела прокурором носят оценочный характер и в связи с этим вызывают у правоприменителя неоднозначное по­нимание, а иногда и произвольную оценку.

Главную сложность представляет толкование по­нятия о том, затрагивает ли преступление существенные интересы государства и общества. Парадоксальность ситуации заключается в том, что, с одной стороны, речь идет о преступлениях, не представляющих большой общественной опасности и касающихся пре­жде всего частных интересов участников конфлик­та, а с другой, по смыслу закона такое преступление должно затрагивать важные государственные и общественные интересы.

На наш взгляд, под преступлениями, затрагиваю­щими существенные интересы государства и общества, следует понимать такие преступления, которые явно выходят за пределы частного интереса лица, непосредственно пострадавшего от преступления. При этом степень отрицательного влияния преступления на ин­тересы государства и общества является значительной. Например, совершение лицом преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 317 УК, в состоянии алкогольного опьянения с большим количеством пострадавших или подвергавшего безопасность участников дорожного движения на протяжении значительного времени, рав­но как и в случаях, когда преступление связано с прояв­лением обвиняемым особого пренебрежения к устоям общества и принципам нравственности. К таким преступлениям могут быть отнесены также преступления, которые затрагивают деятельность государственных органов, органов власти, их должностных лиц. Лич­ность обвиняемого, неоднократно совершающего пре­ступления, относящиеся к делам частного обвинения, когда его уголовное преследование не осуществлялось ввиду отсутствия заявлений лиц, пострадавших от преступления, также, по нашему мнению, дает основание для возбуждения уголовного дела прокурором.

Оценивая такое обстоятельство, как нахождение лица, пострадавшего от преступления, в служебной за­висимости от обвиняемого, необходимо учитывать, что такая зависимость может иметь место в случаях, когда должностные полномочия обвиняемого так или иначе распространяются на пострадавшего от преступления.

Под иной зависимостью, считаем, следует понимать такую зависимость (например, материальную и т. п.), которая существенно сдерживает обращение пострадавшего с заявлением о совершении преступления в суд по причине обоснованного опасения, что подача им заявления может негативно отразиться на его законных интересах.

К причинам, по которым пострадавший не спосо­бен самостоятельно защищать свои права и законные интересы, могут быть, в частности, отнесены: пре­старелый возраст; физические или психические недостатки; продолжительное нахождение в беспомощ­ном состоянии в связи с болезнью; пропуск постра­давшим установленного судом срока для устранения недостатков заявления о совершении преступления.

• В судебной практике также возник вопрос о том, как поступать в случаях, когда дело о преступлениях,

перечисленных в ч. 3 ст. 26 УПК, органом уголовного преследования возбуждено по факту совершения пре­ступления, однако в ходе его расследования было установлено, что это деяние совершено членом семьи, близ­ким родственником пострадавшего либо иным лицом, которого пострадавший обоснованно считает близким.

Представляется, что в полной мере соответство­вать закону будет позиция, согласно которой в этих случаях уголовное преследование также будет осу­ществляться в порядке частного обвинения.

Если такое дело органом уголовного преследова­ния все же будет направлено в суд для рассмотрения в общем порядке, производство по нему подлежит прекращению в соответствии с п. 6 ч. 1 ст. 29 УПК.

Прекращение дела по данному основанию не пре­пятствует в последующем лицу, пострадавшему от преступления, или его представителю возбудить уго­ловное дело частного обвинения в порядке, предусмо­тренном ст. 426 УПК.

• Не будет преувеличением, если мы отметим, что заявление частного обвинителя о совершении престу­пления имеет особое процессуальное значение. Его подача в суд влечет не только возбуждение уголовного дела, но одновременно оно является обвинительным актом, в котором формулируется обвинение и устанав­ливаются пределы судебного разбирательства.

По форме и содержанию заявления должны со­ответствовать требованиям ч. 2 ст. 426 УПК, однако в практике они не всегда отвечают требованиям ука­занной нормы.

Наиболее дискуссионным в судебной практике является вопрос о том, какие сведения должны ука­зываться в заявлении при изложении обстоятельств преступления, а также должно ли заявление содер­жать юридическую квалификацию деяния.

По изученным делам в заявлениях чаще всего ука­зывалось о привлечении лица к уголовной ответствен­ности по конкретной статье Уголовного кодекса, а также содержалось полное описание деяния со всеми элемен­тами состава преступления. Однако иногда частные обвинители, подробно изложив, например, обстоя­тельства причинения легкого телесного повреждения (ст. 153 УК), не указывали умысел, с каким это деяние совершено, другие обстоятельства, входящие в предмет доказывания по делу, включая и уголовный закон.

Позиция судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда, которую поддержал Пленум Верхов­ного Суда, состоит в том, что отсутствие в заявлении указанных сведений, а также их неполное или некон­кретное изложение является основанием для его воз­вращения заявителю для приведения в соответствие с требованиями закона на основании ч. 1 ст. 427 УПК (п. 5 постановления Пленума).

Такой вывод основан на анализе ряда норм уголовно-процессуального закона. В частности, по­скольку законодатель приравнял заявление частного обвинителя к обвинению, а то, что это именно так,

вытекает из положений ч. 1 ст. 324 и ч. 5 ст. 428 УПК, то и требования к нему в части изложения обстоятельств совершения преступления должны быть соответству­ющими. То есть заявление должно содержать указа­ние на то, когда, кем и где совершено противоправное деяние, в чем конкретно оно выразилось, соответ­ствует ли описание преступного деяния диспозиции уголовного закона, а также ссылку на уголовный за­кон (пункт, часть, статью), предусматривающий от­ветственность за данное преступление.

Кроме этого, из положений п. 17 ст. 6 УПК видно, что указание уголовного закона является составной частью понятия «обвинение». Также в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 43 УПК обвиняемый вправе знать, в чем он обвиняется, поэтому обязанность суда - обеспе­чить защиту его прав и свобод (ст. 10 УПК).

• В ходе изучения дел также установлено, что у заявителей и их представителей нет единства в под­ходе к вопросу о том, должно ли заявление содержать просьбу к суду о привлечении лица к уголовной ответ­ственности или достаточно изложения обстоятельств совершения преступления и констатации факта воз­буждения заявителем уголовного дела в отношении лица, совершившего, по его мнению, преступление.

Обобщение показало, что в некоторых заявлениях лишь описывались обстоятельства совершения пре­ступления. Однако, как правило, в заявлениях содер­жится только просьба о возбуждении уголовного дела в отношении конкретного лица, что нельзя при­знать правильным, так как закон предусматривает (ч. 1 ст. 426 УПК), что дело частного обвинения воз­буждается лицом, пострадавшим от преступления, либо его представителем, представителем юридиче­ского лица путем подачи заявления в суд.

Поскольку согласно ч. 3 ст. 426 УПК именно с мо­мента принятия заявления судом лицо, его подавшее, приобретает статус частного обвинителя, а лицо, в от­ношении которого подано заявление, - обвиняемого, то заявление частного обвинителя должно содержать просьбу к суду о его принятии (см. приложение№ 1).

Таким образом, поданным заявление считается с мо­мента его принятия судом и с этого момента уголовное дело частного обвинения считается возбужденным.

Вместе с тем полагаем необходимым отметить, что, если заявление соответствует требованиям ч. 2 ст. 426 УПК, но в нем отсутствует просьба о его при­нятии, это не является основанием для возвращения заявления и тем более для отказа в его принятии.

Глава 44 УПК устанавливает определенные сроки подготовки судебного разбирательства по делам част­ного обвинения, однако не предусматривает сроки при­нятия решения по поступившему заявлению о соверше­нии преступления, что в некоторых случаях приводит к волоките на данной стадии производства и негативно отражается на эффективности судебной защиты.

В связи с этим следует иметь в виду, что действует общая норма, в частности ст. 173 УПК, определяющая

такие сроки. Применительно к делам частного обви­нения этот срок составляет не более трех суток. Изу­чение дел показало, что в тех случаях, когда заявление соответствует требованиям закона, каких-либо объ­ективных препятствий для принятия судьей решения по заявлению в день его поступления, а иногда и во время подачи заявления, не имеется, и формирование именно такой практики заслуживает одобрения.

• Недостаточно полная регламентация в главе 44 УПК вопросов возможных вариантов принятия судьей решения по поступившему заявлению и процессуальной формы принятия решения не способствует возникнове­нию в судебной практике единообразных подходов.

Как показало изучение дел, одни суды, принимая заявление, ограничивались регистрацией поступив­шего заявления, другие - свое решение принимали в форме постановления.

Суд Барановичского района и г. Барановичи, получив заявление Ш. о возбуждении уголовного дела в отноше­нии Г. по ст. 153 УК, вынес постановление о принятии заявления, в котором указал, что принятое заявление отвечает требованиям ст. 426 УПК, Ш. признается частным обвинителем, Г. - обвиняемой, и для выполне­ния процессуальных обязанностей в соответствии сч.З ст. 427 УПК стороны необходимо вызвать в суд. Такие же постановления выносили суды Ленинского района г. Гродно, Осиповичского района и др.

Решения о возвращении заявлений суды, как пра­вило, принимали в форме постановления. Однако по отдельным делам заявления возвращались письмом. Все указанные решения по поступившему заявле­нию являются процессуальными решениями и в со­ответствии с п. 36 ст. 6 УПК должны приниматься в форме постановления (см. приложения№№ 2,3).

Анализ законодательства позволяет прийти к вы­воду, что помимо решений о принятии заявления или возвращении его заявителю для приведения в соот­ветствие с требованиями закона судья может также отказать в принятии заявления, несмотря на то что глава 44 УПК прямого указания об этом не содержит. Вместе с тем возможность принятия такого решения вытекает из общих норм уголовно-процессуального закона, главным образом положений ст. 29 УПК, ко­торая дает перечень обстоятельств, исключающих производство по уголовному делу, в том числе и его возбуждение. Например, в случае вступления в силу закона, устраняющего наказуемость деяния; в отно­шении лица, о котором имеется вступивший в закон­ную силу приговор по тому же обвинению либо опре­деление (постановление) суда о прекращении произ­водства по уголовному делу по тому же основанию.

Косвенно возможность отказа в принятии заявле­ния подтверждается и положениями ч. 1 ст. 427 УПК, предусматривающей запрет на повторное обраще­ние с заявлением в суд в случае пропуска сроков для устранения недостатков.

Таким образом, когда закон содержит прямое ука­зание на недопустимость производства по делу, пред­ставляется, в такой ситуации суд вправе принять лишь

единственно верное решение по поступившему заявле­нию - об отказе в его принятии (см. приложение№ 4).

• В ч. 1 ст. 427 УПК предусмотрены последствия невыполнения требований, предъявляемых к форме и содержанию заявления: возвращение его заявителю для приведения в соответствие с установленными за­коном требованиями.

В ходе изучения установлено, что заявления возвра­щались заявителю для приведения в соответствие с тре­бованиями закона в основном из-за неполноты сведений об обвиняемом, отсутствия доказательств, подтверж­дающих виновность лица в совершении преступления, иногда из-за неполноты изложения обстоятельств со­вершения преступления, а также непредставления суду копий заявлений для вручения обвиняемым.

При изучении дел установлены факты необосно­ванного возвращения отдельными судами заявления частному обвинителю в связи с отсутствием в нем та­ких сведений об обвиняемом, которые заявитель не обязан представлять, поскольку они не препятствуют принятию заявления судом и назначению судебного разбирательства.

Суд Заводского района г. Минска постановлением от 16января 2009 г. возвратил заявление частному обвинителю О. для уточнения об обвиняемом следующих сведений: граж­данство, семейное положение, отношение к воинской службе, номер паспорта и личный номер и др. Судебная коллегия по уголовным делам Минского городского суда отменила это постановление, обоснованно указав, что требование суда об представлении таких сведений не основано на законе.

Частный обвинитель П. обжаловал в Гродненский об­ластной суд постановление суда Ленинского района г. Грод­но от 23 апреля 2009 г. В частной жалобе П. указал, что постановление о возвращении заявления от 23 апреля 2009 г. ему выслано не было. Кроме того, у него отсутству­ет возможность собрать все необходимые сведения о лице, причинившем ему телесные повреждения, а также нет соответствующего образования, которое позволяет ему решить, какие доказательства свидетельствуют о вино­вности лица, а какие нет. Кроме того, заявитель в своем заявлении просил суд истребовать из Ленинского РОВД по данному факту материалы проверки, в которых все необ­ходимые сведения для рассмотрения дела судом имеются.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Гродненского областного суда постановление суда Ленинского района г. Гродно было отменено по следующим основаниям.

Возвращая заявление П., судья указал, что в нем от­сутствует перечень свидетелей, подлежащих вызову в суд, отсутствуют характеризующие сведения как заявителя, так и привлекаемое к ответственности лицо, сведения о привлечении (непривлечении) их к ответственности. Судья, предоставляя срок для устранения недостатков, указал, что заявитель данные сведения может получить при ознакомлении с материалами проверки в РОВД. Вме­сте с тем в заявлении П. просил суд оказать ему содей­ствие в истребовании в порядке досудебной подготовки материалов проверки из Ленинского РОВД. Это ходатай­ство судом разрешено не было, хотя проверка по факту совершения преступления действительно проводилась РОВД, а право суда на истребование необходимых для раз­решения дела сведений и данных вытекает как из общих норм уголовно-процессуального закона, так и ст. 427 УПК. В связи с этим в данном случае возлагать на заявителя выполнение указанных действий оснований не имелось, поскольку заявление содержало необходимые сведения для

его принятия. Помимо этого, в ходе рассмотрения част­ной жалобы было установлено, что в материалах отсут­ствовали данные о том, что заявитель был осведомлен о принятом судом решении и о вручении ему копии поста­новления. Данное обстоятельство областной суд обосно­ванно оценил как ущемление законных прав пострадавшего на судебную защиту, постановление суда о возврате П. за­явления отменил, направив заявление на рассмотрение в тот же суд другому судье.

• Уголовно-процессуальный закон не регламен­тирует последовательность и процедуру выполнения действий судьи после принятия заявления частного обвинителя.

Как показало изучение, судьи по-разному прово­дят начальную стадию производства по этим делам. Одни суды после принятия заявления в протоколе установленного образца разъясняют заявителю пра­ва, предусмотренные ст. 50 УПК, а обвиняемому его права и обязанности разъясняются при вызове на бе­седу либо накануне судебного разбирательства. Дру­гие суды разъясняют частному обвинителю его пра­ва после получения материалов из органа дознания и вынесения постановления о назначении судебного разбирательства. Некоторые суды выносят постанов­ление о назначении судебного разбирательства и одно­временно разъясняют частному обвинителю и обви­няемому их права и обязанности.

Представляется, что во всех указанных случаях, когда до судебного разбирательства сторонам разъ­яснены их процессуальные права и судом предостав­лена возможность их реализовать, нарушения закона не будет. Вместе с тем необходимо учитывать, что по смыслу ч. 3 ст. 426 УПК и ч. 3 ст. 427 УПК разъясне­ние прав частному обвинителю должно последовать после принятия судом его заявления без неоправдан­ного затягивания выполнения этого процессуального действия, а обвиняемому - не позднее десяти суток с момента поступления в суд заявления или материа­лов проверки, если она проводилась.

Обобщение также выявило случаи отсутствия в некоторых делах документов, подтверждающих разъяснение до судебного разбирательства сторонам их прав и обязанностей, что, безусловно, является на­рушением уголовно-процессуального закона, которое в зависимости от конкретных обстоятельств дела мо­жет быть признано существенным.

Полагаем необходимым обратить внимание судей на то, что после принятия судом заявления частному обвинителю должны быть разъяснены не только пра­ва, предусмотренные ч. 1 ст. 50 УПК, но и его обязан­ность доказывания в судебном заседании вины обви­няемого и других обстоятельств, имеющих значение по уголовному делу (ч. 2 ст. 102 УПК). О разъяснении заявителю его процессуальных прав и обязанностей составляется протокол, который подписывается судьей и лицом, подавшим заявление, и приобщается к мате­риалам уголовного дела (см. приложение№ 5).

В главе 44 УПК прямо не предусмотрена обязан­ность суда вручать обвиняемому письменное уведом-

ление о его правах. Однако, принимая во внимание положения п. 2 ч. 2 ст. 43 УПК, считаем необходимым отметить, что правильно поступают те суды, которые в соответствии с требованиями ч. 3 ст. 427 УПК, разъ­яснив обвиняемому права и обязанности, вручают ему копию протокола о выполнении данного процессу­ального действия с текстом прав и обязанностей обви­няемого, указанных в ст. 43 УПК (см. приложение№ 6).

• Изучение показало наличие разных подходов к решению вопроса о том, подлежит ли заявитель по делу частного обвинения предупреждению об уголовной ответственности за заведомо ложный донос на основании требований ч. 4 ст. 168 УПК.

Глава, регламентирующая особенности производ­ства по делам частного обвинения, не предусматрива­ет выполнение такой обязанности судом, что, на наш взгляд, не случайно, поскольку по делам частного об­винения заявитель не просто сообщает суду о престу­плении, а сам возбуждает уголовное дело, таким об­разом осуществляя уголовное преследование. В связи с этим возникает вопрос, может ли лицо, осуществля­ющее уголовное преследование, предупреждаться за заведомо ложный донос, то есть быть субъектом преступления, предусмотренного ст. 400 УК.

Представляется, что особый процессуальный статус заявителя по делам частного обвинения не позволяет суду руководствоваться требованиями ч. 4 ст. 168 УПК и предупреждать частных обвинителей об уголовной ответственности за заведомо ложный донос. Подоб­ного рода действия заявителя по делам частного об­винения в зависимости от конкретных обстоятельств и прежде всего направленности его умысла могут влечь ответственность по иным статьям УК.

• Принятое заявление частного обвинителя суд может направить в орган дознания для проведения проверки. При этом необходимо иметь в виду, что в соответствии с законом такое решение судья вправе принять лишь в случаях необходимости получения объяснений, заключений специалистов и иных данных (ч. 2 ст. 427 УПК).

Таким образом, по смыслу закона заявление может быть направлено в орган дознания для получения дан­ных, необходимых для всестороннего, полного судеб­ного разбирательства и его проведения в оптимальные сроки, а также, когда получение каких-либо сведений затруднительно или невозможно (например, при не­обходимости проведения оперативно-розыскных ме­роприятий для установления свидетеля-очевидца и его местонахождения и т. п.).

С поступившими из органа дознания материала­ми проверки, равно как и с другими материалами, по­лученными на стадии подготовки судебного разбира­тельства, сторонам должна быть обеспечена возмож­ность ознакомиться. Эти материалы приобщаются к уголовному делу, являются его неотъемлемой частью и не подлежат возвращению в орган дознания.

Судебная практика свидетельствует о том, что за­явления частных обвинителей, как правило, поступают

в суды уже после проведения проверки органом до­знания, так как по факту совершения преступления пострадавшие в большинстве случаев обращаются непосредственно в органы внутренних дел. Материа­лы проверок обычно содержат необходимые сведения и доказательства для рассмотрения дела в судебном заседании. В связи с этим суды чаще всего обращают­ся в орган дознания с запросом о представлении ма­териалов проверки, и, если в них достаточно данных для рассмотрения дела, суд не должен поручать про­ведение повторной проверки органу дознания.

Из заявления А. в суд Витебского района видно, что по факту причинения ему С. телесных повреждений Ви­тебским РОВД проводилась проверка и он просит ис­требовать материалы проверки.

Несмотря на это, суд направил заявление А. в Витеб­ский РОВД для проведения проверки, указав, в частности, на необходимость проведения судебно-медицинской экс­пертизы для установления тяжести телесных поврежде­ний потерпевшего, тогда как частный обвинитель пря­мо сослался на заключение судебно-медицинского эксперта о наличии у него легких телесных повреждений, повлекших за собой кратковременное расстройство здоровья.

Направление заявления для проверки в таких слу­чаях не только противоречит закону, но и влечет затя­гивание срока рассмотрения дела, порождая волокиту.

Заявление частного обвинителя Л. о возбуждении уголовного дела в отношении И. и Г. по ст. 153 УК в суд Ленинского района г. Могилева поступило 16 марта 2009 г. Постановлением от 19 марта 2009 г. суд направил его в РОВД для проведения проверки, указав, что к имеющему­ся в РОВД материалу проверки необходимо истребовать данные о судимости, копии приговоров, справки о том, со­стоят ли обвиняемые на учете в наркологическом диспан­сере и психиатрической больнице, их характеристики.

Материалы проверки, проведенной РОВД по заявле­нию пострадавшего, но без данных, указанных судом, по­ступили в суд 3 апреля 2009 г.

Постановлением от 6 апреля 2009 г. суд повторно направил копию заявления Л. для проведения дополни­тельной проверки, поручив истребовать и приобщить ранее указанные данные. Спустя месяц, 6 мая 2009 г., суд направил в РОВД напоминание о необходимости прове­дения дополнительной проверки и представления суду запрошенных сведений. Лишь 14 мая 2009 г. данные по­ступили в суд, и постановлением от 22 мая 2009 г. суд назначил судебное разбирательство на 4 июня 2009 г. Подготовка дела к судебному разбирательству продол­жалась с 16 марта по 4 июня 2009 г.

В практике возник вопрос о том, в какой форме должно приниматься решение о направлении заявле­ния в орган дознания. Решение судьи о направлении заявления в орган дознания для проведения провер­ки, на наш взгляд, в большей степени носит техниче­ский, а не процессуальный характер, поэтому вынесе­ния постановления не требуется.

• Как уже отмечалось, одной из главных особен­ностей института частного обвинения является воз­можность примирения пострадавшего с обвиняемым, влекущего прекращение по данному основанию про­изводства по делу.

В ч. 4 ст. 427 УПК содержится указание, обязыва­ющее суд разъяснить сторонам такую возможность.

При этом закон не уточняет, подлежат ли разъяснению сторонам последствия прекращения производства по делу в связи с примирением. В этой связи в судебной практике данный вопрос решается по-разному. По­лагаем, что правильной является практика тех судов, которые, разъяснив сторонам право на примирение, также разъясняют и последствия прекращения про­изводства по делу по этому основанию.

Не дает прямого ответа закон и на вопрос о том, должно ли право на примирение сторонам разъяс­няться одновременно в их присутствии.

На практике чаще всего право на примирение разъясняется сторонам в типовых протоколах, с кото­рыми стороны знакомятся в день, когда они вызыва­лись на беседу, либо в день вынесения постановления о назначении дела к судебному разбирательству.

В то же время обобщение судебной практики по­казало, что наиболее часто примирение сторон дости­гается в ходе судебного заседания, поскольку до его начала они попросту могут не встретиться.

Учитывая, что примирение, как правило, ликвидиру­ет возникший конфликт, в п. 11 постановления Пленума обращено внимание судов на то, что вызов сторон до су­дебного заседания на беседу и одновременное разъяс­нение им права на примирение может способствовать наилучшему урегулированию взаимных претензий и быстрейшему окончанию производства по делу.

Вместе с тем судье следует иметь в виду, что уголовно-процессуальный закон не предусматривает каких-либо активных действий со стороны судьи, направленных на достижение примирения сторон. Беседа о возможности урегулирования возникшего конфликта без судебного разбирательства должна быть проведена судьей таким образом, чтобы не за­родить у сторон сомнение в его беспристрастности.

В случаях, когда в ходе беседы стороны не достиг­ли примирения, в целях процессуальной экономии су­дья должен использовать присутствие сторон для вы­полнения иных подготовительных действий по делу (вручить обвиняемому копию заявления, ознакомить стороны с материалами уголовного дела, выполнить иные необходимые действия). Изучение судебной практики показало, что отдельные суды практикуют такой подход и он себя оправдывает.

Как правило, частный обвинитель и обвиняемый в письменном виде излагают свое решение о прими­рении, однако иногда в материалах дела имеется со­гласие на примирение только частного обвинителя.

Суд Молодечненского района постановлением от 8 апреля 2009 г. прекратил производство по делу в отно­шении Л. по ч. 1 ст. 317 УК за примирением сторон при наличии заявления частного обвинителя о примирении, тогда как мнение обвиняемого ни в протоколе судебного заседания, ни в заявлении не отражено, что не соответ­ствует требованиям ч. 4 ст. 427 УПК.

Примирение пострадавшего от преступления с обвиняемым - акт добровольный и двусторонний, поэтому каждый из них должен выразить свою волю к примирению.

Заявления лица, пострадавшего от преступления, и обвиняемого о примирении до начала судебного разбирательства подаются в суд только в письменной форме, а в судебном заседании - могут быть изложены устно с занесением в протокол судебного заседания.

Уголовно-процессуальный кодекс предусматрива­ет возможность прекращения производства по уго­ловному делу в связи с примирением сторон в п. 5 ч. 1 ст. 29 и п. 2 ч. 1 ст. 30 УПК.

Эти весьма схожие институты примирения все же имеют значительные отличия и по существу являются самостоятельными. Не вдаваясь в анализ всех разли­чий названных институтов примирения в уголовном процессе, считаем необходимым отметить следующее.

Примирение пострадавшего с обвиняемым по де­лам частного обвинения является безусловным осно­ванием для прекращения производства на основании п. 5 ч. 1 ст. 29 УПК в любой стадии судебного разбира­тельства, если оно достигнуто до удаления суда в со­вещательную комнату. Прекращение же производства в связи с примирением обвиняемого с потерпевшим при наличии оснований, предусмотренных ст. 89 УК, в соответствии со ст. 30 УПК является правом суда. При этом вопрос о прекращении производства по делу на основании п. 2 ч. 1 ст. 30 УПК независимо от стадии, на которой стороны пришли к примире­нию, подлежит разрешению лишь после проведения судебного разбирательства в полном объеме, когда суд в соответствии со ст. 348 УПК удалился в совеща­тельную комнату для постановления приговора.

Поскольку основания для освобождения от уго­ловной ответственности, предусмотренные ст. 89 УК, и прекращения производства по делу в соответствии со ст. 30 УПК носят универсальный характер, распро­страняются на неопределенный круг преступлений, не представляющих большой общественной опасности, и менее тяжких, вне зависимости от их отнесения к де­лам частного, частно-публичного или публичного об­винения, то при наличии установленных в названных нормах оснований суд вправе освободить виновного от уголовной ответственности и прекратить производ­ство по делу, в том числе за преступление, относящееся к делам частного обвинения, которое возбуждено про­курором, и он участвует в судебном разбирательстве.

Исходя из изложенного, Пленум Верховного Суда в п. 12 постановления разъяснил, что примирение сторон по делам частного обвинения является безу­словным основанием для прекращения производства по уголовному делу в соответствии с п. 5 ч. 1 ст. 29 УПК, за исключением случаев, указанных в ч. 5 и ч. 6 ст. 26 УПК. Вместе с тем возбуждение уголовного дела прокурором либо его участие в судебном разбира­тельстве по делам, указанным в ч. 2 и ч. 3 ст. 26 УПК, не препятствует суду освободить лицо от уголовной ответственности и прекратить производство по делу в соответствии со ст. 30 УПК при наличии оснований, предусмотренных ст.ст. 86-88, 89 УПК, в том числе в связи с примирением обвиняемого с потерпевшим.

• Обобщением установлено, что суды не всегда разграничивают такие основания для прекращения производства по делу, как примирение сторон и отказ частного обвинителя от обвинения (ч. 5 ст. 428 УПК). Некоторые суды в постановлении о прекращении производства по делу указывают два основания одно­временно.

Суд Мостовского района постановлением от 5 фев­раля 2009 г. прекратил производство по уголовному делу в отношении М. по ст. 153 УК «в связи с примирением потерпевшей с обвиняемым и отказом от обвинения», ссылаясь на п. 5 ч. 1 ст. 29 УПК и ч. 1 ст. 303 УПК

Между тем судам следует различать прекращение производства по делу в связи с отказом частного об­винителя от обвинения и в связи с примирением лица, пострадавшего от преступления, с обвиняемым, имея в виду, что в первом случае достаточно лишь волеизъяв­ления одного частного обвинителя. При отказе частного обвинителя от обвинения производство по делу прекра­щается в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 29 УПК, а в связи с примирением - на основании п. 5 ч. 1 ст. 29 УПК.

Если к уголовной ответственности привлекается не­сколько обвиняемых, то при решении вопроса о прекра­щении производства по делу в связи с отказом частного обвинителя от обвинения, равно как и за примирением лица, пострадавшего от преступления, с обвиняемым, суду необходимо выяснять, в отношении кого из обви­няемых последовал отказ от обвинения или с кем из них состоялось примирение (п. 19 постановления Пленума).

Иногда суды, прекращая производство по делу в случае отказа частного обвинителя от обвинения, ошибочно ссылаются на п. 2 ч. 1 ст. 303 УПК, преду­сматривающий прекращение производства по уго­ловному делу по причине отказа государственного обвинителя от обвинения (суд Железнодорожного района г. Витебска - дело И. и С).

Согласно ч. 6 ст. 428 УПК прекращение производ­ства по делу влечет неявка частного обвинителя в су­дебное заседание без уважительных причин, указан­ных в ч. 5 ст. 242 УПК.

В тех случаях, когда частный обвинитель не явил­ся в судебное заседание, хотя был надлежаще уведом­лен и причина неявки его неизвестна, одни суды от­кладывают рассмотрение дела, затем рассматривают повторно и выносят приговор, другие - прекращают

производство по делу.

Так, Суд Борисовского района постановил отложить рассмотрение дела по обвинению К. по ст. 153 УК из-за не­явки частного обвинителя, указав, что о дне рассмотрения дела он был надлежаще извещен, однако причина неявки суду неизвестна. При рассмотрении дела после отложения суд постановил в отношении К. обвинительный приговор.

Суд Заводского района г. Минска, напротив, ссыла­ясь на п. 6 ст. 428 УПК, постановлением от 23 февраля 2009 г. прекратил производство по делу по обвинению О. по ст. 153 УК в связи с тем, что частный обвинитель в судебное заседание не явился, извещен надлежаще, о причинах неявки не сообщил.

Вместе с тем само по себе несообщение частным об­винителем или его представителем суду причин неявки

в судебное разбирательство не может служить под­тверждением ее неуважительности, поэтому прекра­щение производства по делу при таких обстоятель­ствах нельзя признать законным.

В п. 20 постановления Пленума разъяснено, что, решая вопрос о прекращении производства по уголов­ному делу частного обвинения в связи с неявкой част­ного обвинителя или его представителя в судебное заседание (ч. 6 ст. 428 УПК), суду надлежит тщательно проверить своевременность извещения указанных лиц о времени и месте судебного заседания и выяс­нить причины неявки. Если частный обвинитель или его представитель о невозможности явки в судебное заседание не сообщили и причины неявки не извест­ны, суд откладывает разбирательство уголовного дела до их выяснения (ч. 1 ст. 302 УПК). Прекращение про­изводства по уголовному делу возможно лишь при наличии данных, с достоверностью свидетельствую­щих о неуважительности этих причин.

• В ходе подготовки проекта постановления Пленума возник вопрос о том, как соотносятся положения общих правил судебного разбирательства о его начале не ранее пяти суток со дня извещения сторон о месте и времени его проведения (ч. 4 ст. 281 УПК) с положениями ч. 2 ст. 428 УПК о том, что если лицо было задержано в соответствии с правилами ст. 108 УПК, то уголовное дело частного обвинения подлежит рассмотрению в течение 24 часов с момента его поступления в суд.

Разработчики проекта постановления Пленума пришли к убеждению, и их поддержал Пленум, что на данном вопросе не следует акцентировать внимание в постановлении Пленума в силу его неактуальности. Судебной практике неизвестны случаи задержания лица, в отношении которого выдвинуты обвинения в совершении преступления, относящегося к делам частного обвинения, и в принципе трудно предста­вить ситуацию, когда такое задержание возможно по данной категории дел. Помимо этого, категоричное предписание законодателя о сроках рассмотрения дела вступает в противоречие с правом обвиняемого на за­щиту, которому должна быть обеспечена возможность это право реализовать во всех случаях. Поэтому, как только содержащийся под стражей обвиняемый или его защитник заявят суду ходатайство об отложении судебного разбирательства для подготовки к защите, такое ходатайство подлежит удовлетворению с предо­ставлением для этого необходимого времени.

• В практике возник вопрос о том, вправе ли частный обвинитель в ходе судебного разбирательства корректировать обвинение в сторону, ухудшающую положение обвиняемого.

Анализ уголовно-процессуального законодатель­ства показывает, что ограничений для частного обви­нителя, выдвинувшего обвинение, в его дальнейшем из­менении в рамках дела частного обвинения не имеется. Поскольку предъявление частным обвинителем нового обвинения, ухудшающего положение обвиняемого,

существенно затрагивает интересы последнего, то, безусловно, в такой ситуации суд обязан обеспечить защиту прав и свобод обвиняемого исходя из общих правил судопроизводства.

Реализация данного подхода нашла отражение в п. 18 постановления Пленума Верховного Суда. При этом Пле­нум акцентировал внимание на том, что заявление, из­меняющее ранее выдвинутое обвинение на более тяжкое, ухудшающее положение обвиняемого или существенно отличающееся от того, которое содержится в первона­чальном, может быть принято судом лишь при условии, что новое обвинение по своей юридической квалифика­ции подлежит рассмотрению в порядке частного обвине­ния. В целях обеспечения права обвиняемого на защиту, после оглашения частным обвинителем или его предста­вителем заявления с новым обвинением, судья обязан разъяснить обвиняемому сущность этого обвинения, выяснить его отношение к новому обвинению и предо­ставить частному обвинителю или его представителю возможность допросить обвиняемого по новому обвине­нию. Копия заявления вручается обвиняемому и его за­щитнику. По их ходатайству им предоставляется время, необходимое для подготовки к защите.

• На вопрос о том, как поступать суду, если в ходе рассмотрения дела публичного или частно-публичного обвинения суд придет к выводу о том, что в действиях виновного имеется состав преступления, указанный в ч. 2 и ч. 3 ст. 26 УПК, ответ содержится в п. 14 постановления Пленума Верховного Суда от 28 сентября 2001 г. «О приговоре суда». В указанном пункте разъяснено, что в такой ситуации суд может признать обвиняемого виновным в совершении этого преступления и постановить обвинительный приговор при наличии в деле заявления потерпевшего или его представителя или устного заявления в судебном заседании о привлечении обвиняемого к уголовной ответственности.

При отсутствии заявления потерпевшего и его не­желании привлекать обвиняемого к уголовной ответ­ственности, на что он указывает в судебном заседании, суд своим постановлением (определением) прекраща­ет производство по делу на основании п. 6 ст. 29 УПК, что не лишает лицо, пострадавшее от преступления, его представителя, возбудить уголовное дело частного обвинения в порядке, предусмотренном ст. 426 УПК.

• Обобщение показало, что в судебной практике возникают вопросы, касающиеся допроса частного обвинителя в процессе судебного разбирательства. В частности, во всех ли случаях частный обвинитель может быть допрошен об обстоятельствах совершения преступления, а также подлежит ли частный обвинитель перед его допросом предупреждению об уголовной ответственности за заведомо ложные показания.

К решению этих вопросов следует подходить дифференцированно, в зависимости от того, кто вы­ступает в качестве частного обвинителя и из каких источников частному обвинителю известны те либо иные обстоятельства по делу.

Так, в случаях, когда в качестве частного обвини­теля выступает сам пострадавший, он может дать по­казания как потерпевший и в этом случае предупре­ждается об уголовной ответственности за дачу заве­домо ложных показаний. Если частным обвинителем является не пострадавший, а иное лицо (например, законный представитель), то в зависимости от обсто­ятельств, которые ему известны по делу, такой част­ный обвинитель может быть допрошен как свидетель и предупреждается в этих случаях об ответственности за дачу заведомо ложных показаний как свидетель.

Судам следует иметь в виду, что во всех случаях частный обвинитель, не являющийся пострадавшим от преступления, не вправе давать показания об об­стоятельствах дела вместо потерпевшего.

• Как показало изучение дел, с точки зрения пра­вильности применения судами норм материального права, выявленные ошибки прежде всего связаны с тем, что при квалификации действий обвиняемых суды не всегда тщательно выясняют и принимают во внимание направленность умысла обвиняемых, объекта пре­ступного посягательства, мотив и цели преступления.

Наиболее распространенными в судебной практике яв­ляются ошибки, связанные с отграничением составов преступлений, предусмотренных ст. 189 УК (оскорбление), ст. 188 УК (клевета), а также ст. 339 УК (хулиганство).

Объективная сторона состава преступления, предусмотренного ст. 189 УК, заключается в действи­ях, которые содержат неприличную, унизительную для человека оценку его личности, причиняющую ущерб чести и достоинству потерпевшего, роняют его авторитет в собственных глазах и в глазах окружаю­щих. При этом не имеет значения, соответствует от­рицательная оценка действительности или нет.

При отсутствии неприличной формы унижения чести и достоинства лица, обратившегося с заявле-нием о возбуждении дела частного обвинения, суды выносили оправдательные приговоры.

Суд Наровлянского района приговором от 28 мая 2009 г. признал невиновной и оправдал Д. по ч. 1 ст. 189 УК за отсутствием состава преступления. Суд, дав оценку всем доказательствам по делу, пришел к выводу, что со стороны обвиняемой в адрес потерпевшего была вы­сказана отрицательная, критическая оценка его лично­сти, но она не носила характер оскорбления. В то же время описываемые действия, если при этом лицо распространяет заведомо ложные измыш­ления, могут квалифицироваться как клевета.

Отграничивая оскорбление от клеветы, следует исходить из того, что при оскорблении решающее зна­чение имеет неприличная форма оценки потерпевше­го, а клевета может распространяться в корректной, внешне приличной форме.

Обязательным элементом клеветы является распро­странение заведомо ложных, позорящих потерпевше­го, измышлений со ссылкой на якобы имевшие место факты его противоправного, аморального поведения. Оскорбление же представляет собой выраженную

в неприличной форме отрицательную оценку личности потерпевшего, которая носит обобщенный харак­тер, унижает его честь и достоинство, без обязатель­ной ссылки на факты.

Если лицо, распространяющее ложные измыш­ления, добросовестно заблуждалось относительно действительности распространяемых им сведений, однако высказывания его носили оскорбительный характер, оно может быть привлечено к уголовной ответственности за оскорбление, а не за клевету.

Разновидностью клеветы является заведомо лож­ный донос о совершении преступления. Чтобы отгра­ничить клевету, соединенную с обвинением в совер­шении преступления, от заведомо ложного доноса, следует иметь в виду, что при заведомо ложном доно­се умысел лица направлен на привлечение потерпев­шего к уголовной ответственности, а при клевете - на унижение его чести и достоинства.

Практика также свидетельствует, что нередко хулиганские действия совершаются в оскорбительной форме (приставание к гражданам, употребление нецензурных и иных умаляющих достоинство граждан выражений). При отграничении хулиганства от оскорбления также следует исходить из умысла виновного.

При хулиганстве умысел направлен на нарушение общественного порядка, а при оскорблении - на умаление чести и достоинства конкретного лица.

По приговору суда Осиповичского района от 17 фев­раля 2009 г. М. признан виновным в том, что в помеще­нии ночного клуба на почве личных неприязненных от­ношений умышленно высказывал в адрес С. неприличные слова, унижающие его честь и достоинство. В судебном заседании обвиняемый отрицал свою вину в оскорблении, доказывая, что его действия носили характер мелкого хулиганства. Суд, не соглашаясь с его доводами, указал в приговоре, что в судебном заседании достоверно уста­новлено, что оскорбительные высказывания обвиняемо­го были направлены конкретно против пострадавшего, на унижение его чести и достоинства.

Суды не всегда правильно понимают объективную и субъективную сторону преступления, предусмо­тренного ст. 178 УК (разглашение врачебной тайны).

По приговору суда Жлобинского района Т. и К. были осуждены по ч. 1 ст. 178 УК. Они признаны виновными в умышленном разглашении иным работникам без слу­жебной необходимости сведений о заболевании (разгла­шении врачебной тайны).

Их преступные действия согласно приговору выра­зились в том, что К., работая старшим инспектором по кадрам управления организации и оплаты труда РУП, и Т., на которую согласно приказу генерального ди­ректора возложена ответственность за ведение табеля учета рабочего времени, без служебной необходимости рас­пространили другим лицам сведения о заболевании К-н.

В обоснование вины обвиняемых суд сослался на по­казания частного обвинителя К-н и свидетелей.

Из показаний частного обвинителя следует, что она свой больничный лист передала К., а затем от одной из работниц предприятия узнала, что сведения о ее за­болевании распространили обвиняемые.

По протесту заместителя Председателя Верховно­го Суда президиум Гомельского областного суда отменил судебные постановления по делу по мотивам несоот-

ветствия выводов суда, изложенных в приговоре, фак­тическим обстоятельствам дела.

По смыслу ч. 1 ст. 178 УК разглашение врачебной тайны, влекущее уголовную ответственность, состоит в умышленном разглашении медицинским, фармацевтиче­ским или иным работником без профессиональной или слу­жебной необходимости сведений о заболевании или резуль­татах медицинского освидетельствования пациента.

Как следует из показаний обвиняемых, они сообщили коллегам по работе о том, что К-н представила боль­ничный лист и, исходя из профиля медицинского учреж­дения, высказали свое предположение о ее заболевании, но ни диагноза, ни кода заболевания они не знали.

Из приговора усматривается, что доводы обвиняемых о том, что они не имели сведений о заболевании К-н, а следо­вательно, и не могли разгласить их, судом не опровергнуты.

Указанный пример свидетельствует о том, что пре­ступление, предусмотренное ст. 178 УК, может быть совершено только умышленно: лицо сознает, что раз-глашает врачебную тайну и желает так поступить. Субъектом этого преступления являются медицинские и фармацевтические работники, имеющие высшее (врачи, фармацевты), среднее (сестры) образование и не имеющие такового (няни, сиделки, регистраторы).

Под иным работником применительно к ст. 178 УК следует понимать любого работника, которому сведе­ния, относящиеся к врачебной тайне, стали известны в процессе исполнения профессиональной или слу­жебной деятельности. Например, работник отдела ка­дров, дознаватель, следователь, эксперт и т. п.

• В судебной практике также возникает вопрос о том, вправе ли пострадавший возбудить уголовное дело по ч. 1 ст. 317 УК при наличии постановления о привле­чении по данному факту виновного к административ­ной ответственности за нарушение правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств.

В связи с этим считаем необходимым отметить, что по общему правилу (ст. 29 УПК) привлечение лица к административной ответственности за нарушение правил дорожного движения или эксплуатации транс­портных средств не препятствует возбуждению в по­рядке ст. 426 УПК уголовного дела по ч. 1 ст. 317 УК в отношении этого же лица и по тому же факту дорожно-транспортного происшествия. Вместе с тем в случае^ постановления судом обвинительного приговора с при­знанием обвиняемого виновным в нарушении тех же пунктов правил дорожного движения, за нарушение которых он был подвергнут административному взы­сканию, виновный вправе в установленном порядке ставить вопрос об отмене постановления о наложении на него взыскания и прекращении производства по делу об административном правонарушении в связи с при­влечением его к уголовной ответственности.

Строгое соблюдение судами норм Уголовно-процессуального кодекса при рассмотрении дел част­ного обвинения, принятого постановления Пленума Верховного Суда, правильное применение норм ма­териального права будут способствовать повышению качества правосудия по делам частного обвинения и эффективности судебной защиты.