Главная | Обратная связь

ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ

 

Уверенный переход к рыночной модели экономики, предпринятый Россией в ходе глобальных реформ на рубеже XX-XXI веков, обусловил насущную потребность в пересмотре законодательства, регулирующего правоотношения, возникающие не только в гражданско-правовой сфере, но и в целом ряде других сфер (отраслей) российского права. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 года № 174-ФЗ[1] (далее – УПК РФ), отражая в себе тенденции современной идеологии Российской Федерации, политической и экономической жизни российского общества, а именно, демонополизацию собственности на средства производства, функционирование множества различных по организационно-правовой форме юридических лиц, осуществляющих предпринимательскую и иную не запрещенную законом деятельность, олицетворяет серьезный и важнейший шаг в направлении усиления гарантий уголовно-процессуальной защиты субъектов экономических отношений и соответствующей им деятельности[2].

Классически понятие «юридическое лицо» носило исключительно гражданско-правовой характер[3]:

во-первых, его определение всегда предусматривалось в гражданском законодательстве России[4], именно Гражданское право накопило огромный материал о сущности понятия, признаков и особенностей юридического лица;

во-вторых, юридическое лицо рассматривается через призму инструмента реализации гражданских, преимущественно имущественных правоотношений.

Со временем правовая категория «юридическое лицо» стала использоваться специалистами в областях административного, уголовного и уголовно-процессуального права. Первые – в связи с признанием Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 года № 195-ФЗ юридического лица субъектом административной ответственности (ч. 2 ст. 2.1), вторые – в результате включения конструкции «юридическое лицо» в нормы Уголовного кодекса Российской Федерации от 13 июня 1996 года № 63-ФЗ (далее – УК РФ) (ст.ст. 169, 171, 189) и обсуждением вопроса о возможности признания юридического лица субъектом уголовной ответственности в России, третьи – с приданием юридическому лицу процессуального статуса потерпевшего (ч. 1 ст. 42 УПК РФ), гражданского истца (ч. 1 ст. 44 УПК РФ) и гражданского ответчика (ч. 1 ст. 54 УПК РФ), предоставлением ему права внесения залога за подозреваемого или обвиняемого (ч.ч. 1 и 2 ст. 106 УПК РФ), на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями (бездействием) и решениями органов и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство (ст. 139 УПК РФ). Юридическое лицо (руководитель юридического лица) вступает в уголовно-процессуальные правоотношения и при подаче заявления о привлечении к уголовной ответственности или даче согласия на возбуждение уголовного дела в соответствии со ст. 23 УПК РФ в случаях проверки сообщения о преступлении, предусмотренного Главой 23 УК РФ. Из этого следует, что юридическое лицо как правовая категория перестала быть только гражданско-правовой[5].

Законодательное воплощение идеи наделения юридических лиц статусом участников уголовного судопроизводства является результатом формирования теоретических представлений о трактовке термина «потерпевший», в соответствии с которыми таковым следовало признавать не только физическое лицо, но и организацию (юридическое лицо). Участие юридического лица (казенных управлений) в уголовном судопроизводстве в процессуальном положении потерпевшего принципиально допускалось еще юристами, руководствовавшимися нормативными правовыми положениями Устава уголовного судопроизводства от 20 ноября 1864 года[6].

Продолжается острая дискуссия по вопросу о необходимости установления уголовной ответственности юридического лица и ее активность не снижается. Представляется, что решающим обстоятельством является предложенный Следственным комитетом Российской Федерации проект Федерального закона «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с введением института уголовно-правового воздействия в отношении юридических лиц»[7].
Данный законопроект, конечно, спорный и его обсуждение должно быть комплексным и проведено представителями различных отраслей права – уголовного, административного, гражданского, уголовно-процессуального, гражданского процессуального.

Представители наук уголовного права и криминологии исследуют законодательные модели правового регулирования уголовной ответственности юридических лиц, видов санкций и формулируют виды мер уголовно-правового характера для юридического лица[8]. Так, в теории уголовного права существует серьезная аргументация о поддержке идеи поэтапного введения уголовной ответственности юридических лиц[9]. Однако данную идею мы абсолютно не разделяем, ввиду того, что возникнет необходимость кардинального пересмотра фундаментальных неизменимых положений теорий уголовного и уголовно-процессуального права.

Поскольку определением понятия юридического лица, его полномочий, видов деятельности, организационно-правовых форм юридического лица, как мы уже отмечали, занимается гражданское право, а юридическое лицо в России подлежит гражданско-правовой и административной ответственностям, то необходимо разобраться с его действующим процессуально-правовым положением (статусом), а также обозначить некоторые проблемы и наметить отдельные перспективы его участия в российском уголовном судопроизводстве. Соответствующие научные исследования в настоящее время проводятся достаточно активно[10].

Механизмы межотраслевых связей частного и публичного права широко обсуждаются представителями различных отраслей права, о чем свидетельствуют весьма интересные публикации: о Концепции межотраслевых связей[11], о процессуальном договоре в гражданском процессе других стран[12], о взаимодействии частного и публичного права при определении сущности процессуального договора[13]. Представители науки Уголовно-процессуального права обращают внимание на следующие межотраслевые проблемы: об освобождении от уголовной ответственности, о досудебном соглашении (В.В.Азаров, А.П.Гуськова, В.А.Лазарева, З.З.Зинатуллин, Д.Т.Арабули и другие), о мировом соглашении (Н.И.Газетдинов, Л.А.Воскобитова и другие), о «сделке с правосудием» при согласии обвиняемого с обвинением (А.Ю.Епихин, Л.М.Володина, Л.Г.Татьянина, А.Д.Прошляков и другие), о выплате вознаграждения за информацию о преступлении или лице, его совершившем (в большей части – по резонансным преступлениям)[14].

Интерес законодателя, ученых (ученых-практиков), практиков к юридическим лицам, их взаимоотношениям позволил начать дискуссию о корпоративных конфликтах, «рейдерстве», корпоративных шантажах, механизмах межотраслевого совершенствования законодательства[15]. Действительно, в последние годы предпринимались шаги для совершенствования понятия юридического лица и урегулирования их конфликтов, что проявилось сначала в Концепции развития корпоративного законодательства на период до 2008 года[16] (Проект Концепции был подготовлен Министерством экономического развития и торговли Российской Федерации), Стратегии развития финансового рынка Российской Федерации на период до 2020 года[17], Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации[18], Проекте Концепции развития законодательства о юридических лицах (Совет при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства – Протокол от 16 марта 2009 года № 68)[19], а затем и в ГК РФ (часть первая). Широко обсуждалась также и Концепция урегулирования корпоративных конфликтов (Проект Концепции был также подготовлен Министерством экономического развития и торговли Российской Федерации)[20].

Отсутствие единого теоретического и методологического подхода к определению процессуально-правового положения (статуса) юридического лица в российском уголовном судопроизводстве порождает ряд сложных дискуссионных проблем. Например, Н.Г.Муратовой и О.В.Никитиной обращается внимание на несовершенство законодательных формулировок: «организации» – п.1 ч.1 ст.6 УПК РФ, «юридическое лицо» – ч. 1 ст. 42 УПК РФ, «юридические лица» – ст. 139 УПК РФ, «коммерческая или иная организация», «руководитель организации» – ст.23 УПК РФ, «законный владелец» – п.4 ч.3 ст.81 УПК РФ, «владелец» – п.п. «а» п.2 ч.2 ст.82 УПК РФ, «доход государства» – п. 4 ч. 3 ст. 81 УПК РФ, «собственность государства» – п.6 ч.3 ст.81 УПК РФ, «редакция», «главный редактор средства массовой информации» – ч. 2 ст. 144 УПК РФ[21].

Безусловно, формулируя уголовно-процессуальные гарантии защиты прав и законных интересов на уровне назначения уголовного судопроизводства, уголовно-процессуальный закон признает в качестве первоэлемента назначения судопроизводства именно защиту прав и законных интересов потерпевших – как физических лиц, так и организаций (юридических лиц).

Вместе с тем, как отмечает А.Ю.Никулин, впоследствии законодатель демонстрирует отсутствие единого подхода к обозначению участников уголовного судопроизводства, являющихся не физическими лицами, а корпоративными образованиями[22].

При определении назначения уголовного судопроизводства в п.1 ч.1 ст.6 УПК РФ употребляется понятие «организация».

В других случаях УПК РФ оперирует словосочетанием «учреждения, предприятия, организации, должностные лица». А именно, такой подход применяется при возложении на указанных субъектов обязанности исполнения требований, поручений и запросов прокурора, руководителя следственного органа, следователя, органа дознания и дознавателя, предъявляемых в пределах их полномочий (ч.4 ст.21 УПК РФ). Регламентируя способы собирания доказательств защитником, а именно, истребование справок, характеристик, иных документов, УПК РФ в п.3 ч.2 ст.86 упоминает органы государственной власти, органы местного самоуправления, общественные объединения и организации.

В иных случаях законодатель, пользуясь понятием «организация», противопоставляет его категории «государственное или муниципальное предприятие», а именно – при регламентации особенностей реализации уголовного преследования по уголовным делам о преступлениях против интересов службы в коммерческих и иных организациях. Так, в случаях, если преступлением причинен вред коммерческой или некоммерческой организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, и не причинен вред интересам иных организаций, граждан, общества или государства, то уголовное дело возбуждается по заявлению руководителя данной организации или с его согласия (ст. 23 УПК РФ).

В то же время, как ранее уже отмечалось, при регламентации правового положения, а также конкретных прав и обязанностей различных участников уголовного процесса – потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика законодатель пользуется понятием «юридическое лицо», а не «организация» либо «учреждение, предприятие, организация»[23].

В этой связи закономерен вопрос о тождественности или соотнесенности понятий «юридическое лицо» по отношению к понятиям «организация», «предприятие, учреждение, организация» и тому подобным именно с точки зрения уголовного процесса. Разрешение данного вопроса вызвано не только потребностью в совершенствовании юридической техники, хотя и данная потребность является немаловажной. Установление точного значения указанных понятий необходимо для определения правового положения соответствующего субъекта в уголовном процессе, совокупности его прав и обязанностей, а также перспектив их реализации[24].

Очевидно, что с точки зрения гражданского, налогового и иных отраслей российского законодательства данные понятия находятся в различных соотношениях[25].

Так, согласно п.1 ст.48 ГК РФ (часть первая) юридическим лицом признается организация, которая имеет обособленное имущество и отвечает им по своим обязательствам, может от своего имени приобретать и осуществлять гражданские права и нести гражданские обязанности, быть истцом и ответчиком в суде. Далее в п.3 этой статьи ГК РФ (часть первая) определяются виды юридических лиц, в зависимости от степени наличия у учредителей или участников вещных прав либо корпоративных прав на имущество либо в отношении юридического лица. Так, к юридическим лицам, на имущество которых их учредители имеют вещные права, относятся государственные и муниципальные унитарные предприятия, а также учреждения. К юридическим лицам, в отношении которых их участники имеют корпоративные права, относятся корпоративные организации. Абз.1 п.1 ст.65¹ ГК РФ (часть первая) дает перечень таких организаций: хозяйственные товарищества и общества, крестьянские (фермерские) хозяйства, хозяйственные партнерства, производственные и потребительские кооперативы, общественные организации, ассоциации (союзы), товарищества собственников недвижимости, казачьи общества, внесенные в государственный реестр казачьих обществ в Российской Федерации, а также общины коренных малочисленных народов Российской Федерации.

То есть понятия «юридическое лицо» и «организация» в российском гражданском законодательстве, как указывает Никулин А.Ю., признаются как общее и частное. Иными словами юридическим лицом является организация, соответствующая требованиям, сформулированным в ст.48 ГК РФ (часть первая)[26].

Согласно абз.2 ч.2 ст.11 Налогового кодекса Российской Федерации (часть первая) от 31 июля 1998 года №146-ФЗ (далее – НК РФ (часть первая)) организации – юридические лица, образованные в соответствии с законодательством Российской Федерации (далее – российские организации), а также иностранные юридические лица, компании и другие корпоративные образования, обладающие гражданской правоспособностью, созданные в соответствии с законодательством иностранных государств, международные организации, филиалы и представительства указанных иностранных лиц и международных организаций, созданные на территории Российской Федерации (далее – иностранные организации). Другими словами, в НК РФ (часть первая), напротив, понятие организации определяется через понятие юридического лица. Вместе с тем, формулировка данной нормы свидетельствует о том, что, в любом случае понятие российских организаций фактически тождественно понятию юридических лиц[27].

Одни авторы, комментируя положения п.1 ч.1 ст.6 УПК РФ отождествляют понятия «организации» и «юридические лица»[28]. Другие обращают внимание на несовпадение данных понятий, стараясь объяснить логику законодателя при употреблении им соответствующей терминологии. Например, в юридической литературе встречается позиция, согласно которой УПК РФ пользуется понятием юридического лица, когда регулирует права и обязанности так называемых «активных участников процесса», отстаивающих свои права и законные интересы[29]. Как представляется Никулину А.Ю., данный довод не вполне убедителен. Ибо, во-первых, как тогда объяснить, что в п.1 ч.1 ст.6 УПК РФ, говоря об уголовно-процессуальной защите потерпевшего от преступления, являющегося одним из активных и заинтересованных участников процесса, законодатель, тем не менее, пользуется понятиями «лица и организации». Кроме того, понятие организации, употребляемое в ст. 23 УПК РФ, фактически характеризует возможность выражения собственного волеизъявления потенциальным потерпевшим по уголовным делам о преступлениях против интересов службы в коммерческих и иных организациях.

Поэтому, на взгляд Никулина А.Ю., по существу более правильной является первая точка зрения. Вместе с тем, формальное толкование данного положения позволяет признать, что данная точка зрения является, скорее, пожеланием в силу не полного совпадения понятий организации и юридического лица[30].

Очевидно, что российский уголовно-процессуальный закон в одних случаях употребляет термин «организация» в так называемом широком смысле, синонимичном с термином «юридическое лицо», в других – в узком, подразумевая под ним собственно организации. Вместе с тем, как известно, некоторые организации, а именно филиалы и представительства, не имеют статуса юридического лица, поскольку, будучи созданными юридическими лицами в порядке расширения сферы их финансово-хозяйственной деятельности и являясь элементом организационной структуры юридического лица, они не отвечают такому критерию, как внешняя автономия. Соответственно, в случае причинения вреда имуществу, находящемуся в пределах филиала либо представительства, подлинным потерпевшим будет являться головное юридическое лицо, поскольку данное имущество, хотя и территориально обособлено от юридического лица, тем не менее, является его собственностью. Что касается деловой репутации, то представляется, что в данном случае тем более очевидным является признание потерпевшим непосредственно юридического лица, а не одного из его структурных подразделений, поскольку целью создания данных подразделений является именно расширение сферы производственной или иной деятельности юридического лица, что немыслимо без достойной деловой репутации[31].

Никулин А.Ю. полагает, что уголовно-процессуальный закон Российской Федерации должен охранять права и законные интересы не организаций вообще, а именно юридических лиц как обладающих правоспособностью корпоративных образований, зарегистрированных в установленном порядке, имеющих обособленное имущество, согласованную кадровую и финансово-хозяйственную политику, а также обязательства, вытекающие из их организационно-правовой формы.

Мы поддерживаем сторонников замены понятия «организации» на «юридические лица». Вместе с тем, нам не импонирует предложение некоторых сторонников такой позиции о введении в российский уголовный процесс новой дефиниции юридического лица, характеризующей юридическое лицо как участника уголовного судопроизводства России.

Например, с позиций первых исследований Н.Г.Муратовой и О.В.Никитиной в сфере защиты прав юридического лица предлагалось внести изменения в УПК РФ: в ст.5 УПК РФ необходимо внести новый п.61 «юридическое лицо – организация, имеющая правовой статус потерпевшего и реабилитированного по уголовному делу»[32].

М.Р.Сафаралеев, высказываясь в отношении еще прежнего гражданско-правового определения юридического лица, закрепленного в п.1 ст.48 ГК РФ (часть первая) (то есть в отношении определения, еще не подвергнувшегося пересмотру в соответствии с Федеральным законом от 05 мая 2014 года № 99-ФЗ[33]), считал, что оно непригодно для его буквального использования в уголовном судопроизводстве[34]. Данный вывод побудил автора также разработать собственное определение юридического лица в уголовном судопроизводстве как субъекта, зарегистрированного в данном качестве в установленном законом порядке, характеризующегося организационным единством, обособленностью воли, имущества, ответственности, самостоятельно (от своего имени) участвующего в уголовном судопроизводстве непосредственно или через представителя[35].

Во-первых, закрепление в УПК РФ нового понятия юридического лица, отличного от понятия, сформулированного в гражданском законодательстве России, без необходимости перегружает российский уголовно-процессуальный закон. Во-вторых, оно может внести путаницу при правоприменении[36].

Кроме того, формулировка определения, предложенного М.Р.Сафаралеевым, во многом воспроизводит положения гражданского законодательства, регулирующего порядок создания и деятельности юридического лица, признаки юридического лица, известные в цивилистической научной литературе. Далее, М.Р. Сафаралеев полагает, что юридическое лицо может участвовать в уголовном процессе самостоятельно (от своего имени) непосредственно либо через представителя. Этот вывод опять-таки основан на цивилистическом подходе к понятию представительства, согласно которому органы юридического лица не могут признаваться представителями юридического лица. Вместе с тем, согласно ч.9 ст.42 УПК РФ, в случае признания потерпевшим юридического лица его права осуществляет представитель.

В современных условиях институт юридического лица, изначально зародившийся в гражданском законодательстве, приобрел универсальный, комплексный характер. Наиболее это заметно применительно к употреблению понятия юридического лица, а также формулированию присущих юридическому лицу признаков, характеризующих его правосубъектность (организационное единство, обособленность воли, имущества, ответственности, возможность участия в судопроизводстве). Такая конструкция правосубъектности юридического лица в целом позволяет признавать его полноценным участником российских уголовно-процессуальных правоотношений, отстаивающим свои права и законные интересы[37].

Поэтому поддерживая позицию о постепенной замене в УПК РФ понятия «организация» (как не всегда означающее наличие статуса юридического лица) либо понятия «учреждение, предприятие, организация» (как рудимента советского этапа отечественного права), в том числе в п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК РФ, тем не менее, выразим возражение по поводу формирования в УПК РФ дополнительного определения понятия юридического лица.

Никулин А.Ю. поясняет, что, допуская возможность дальнейшего совершенствования дефиниции, представленной в п. 1 ст. 48 ГК РФ (часть первая), мы выступаем противниками именно параллельного сосуществования аналогичных понятий, употребляемых в различных отраслях права, в силу фактически универсального, межотраслевого характера существующего термина.

Вместе с тем, последующее развитие уголовно-процессуального законодательства России позволило увеличить перечень видов юридических лиц-потерпевших и он был дополнен следующими понятиями: «государственное или муниципальное унитарное предприятие», «государственная корпорация», «государственная компания», «коммерческая организация с участием в уставном (складочном) капитале (паевом фонде) государства или муниципального образования» – ч.3 ст.20 УПК РФ[38].

В настоящее время, после анализа постоянно совершенствующихся УК РФ и УПК РФ и предложений ученых-юристов, представляется возможным сформулировать модели процессуально-правового положения (статуса) юридического лица в российском уголовном судопроизводстве[39].