 |
|
Теоретический вывод
Начала
Когут проследил начало своего отклонения от стандартной психоаналитической техники на примере тупика, в который он попал с одной своей пациенткой. Каждая сессия несла в себе мучительные, жестокие обвинения против него. Он расценивал это как сопротивление, особенно сопротивление его интерпретациям: «Я был втянут в спор с пациенткой о корректности моих интерпретации и
подозревал присутствие упорного скрытого сопротивления... Долгое время я настаивал на том, что упреки пациентки относятся к специфическим трансферентным фантазиям и желаниям на эдоповом уровне... Она становилась (все более) разгневанной и яростно обвиняла меня в разрушении ее... и.. разрушении ее анализа.
Когут был убежден, что имеет дело с простым эдиповым переносом. в котором его клиентка испытывает к нему сильные перемежающиеся чувства любви и ненависти. После того, как такая версия ничем не под твердилась, он перестал спорить с ней и начал слушать. Когут понял, что эти настоятельные
требования и обвинения демонстрировали вовсе не сопротивление, а представляли собою попытки пациентки показать реалии ее детства.
Перенос воскресил некоторые из ранних воспоминаний. У нее была подавляющая и ограниченная мать, не обращавшая на дочь никакого внимания. Пациентка демонстрировала это Когуту, предъявляла ему не удовлетворенные в ее раннем детстве требования. Если рассматривать это как поведение взрослого человека, то требования кажутся настолько чрезмерными и часто повторяющимися, что их можно принять за сопротивление. Но, видя в них требования маленькой девочки, пытающейся ради собственного блага заставить свою неотзывчивую мать удовлетворять ее потребности, они могут показаться приемлемыми и, таким образом, крайне ценными для стремящегося это понять терапевта.
Две проблемы Когута: теоретическая и техническая
В течение последующих двадцати лет Когут обдумывал два вопроса: (1) что именно не получила эта женщина от своих родителей и (2) что может сделать с этим терапевт? Он обращался с этими вопросами к каждому своему клиенту и клиентам своих студентов и коллег. Ответы привели его к значительным
расхождениям с классическим психоанализом. Одно из этих расхождений - теоретическое, другое - техническое. Теоретический вывод требует лишь краткого упоминания, технический - является решающим для нашей темы.
Теоретический вывод
Фрейд учил, что новорожденный младенец воспринимает мир как неотделимый от него самого. Младенец не может сказать о том, что он обособлен от личности, которая заботится о нем и кормит его; вся его психическая энергия - желания и фрустрации - направлены на недифференцированную самость. Фрейд
назвал это стадией первичного нарциссизма. Нарцисс, если вы помните, был прекрасным греческим юношей, который проводил все время, любуясь своим отражением в воде. Таким образом, само слово <нарциссический> употребляется для описания направленной на себя энергии.
По мере того, как ребенок подрастает и начинает понимать, что вокруг существуют другие люди, некоторая часть имеющейся в его распоряжении энергии направляется на этих людей, в первую очередь на тех, кто заботился о нем с самого начала. Постепенно, с созреванием ребенка, все большее количество имеющейся психической энергии направляется во внешний мир и все меньше - на себя. В терминах Фрейда, ребенок вырастает из состояния нарциссизма в состояние объектной связанности. Чем более полно произошло это перемещение, тем более здоровой оказывается личность. В зрелом взрослом человеке остается, таким образом, сравнительно малое количество связанной с самостью энергии.
Постепенно Когут подошел к вопросу - является ли такой подход наиболее успешным в плане понимания созревания как такового. Он предположил, что существуют две параллельные линии развития вместо одной, определенной Фрейдом. Одна из этих линий - та, которую описал Фрейд:
возрастающая дифференциация и зрелая способность к объектной связанности(object relatedness). Другая линия - развитие самости, которая у здорового индивида длится всю жизнь.