 |
|
Действительно ли терапевт обеспечивает зеркализацию?
Те, кто обвиняют Когута в обслуживании молоком и кренделями, вычитали у него каким-то совершенно неверным образом, будто бы работу терапевта он рассматривал как исправление недостатка у клиента, который никогда не был адекватно зеркализирован, актуальной зеркализацией его в
терапии, то есть постоянным повторением того, что клиенты на свете всех милее, или, по крайней мере, достаточно милы. Это, повторюсь, совершенно неправильное прочтение взглядов Когута, полагавшего, что такое поведение антитерапевтично. Он считал терапевтическим тщательное изучение проблем,
вытекающих из детства клиента, и постоянное сообщение клиенту, что его способ бытия
понятен. (Когут напоминал нам, что никогда не следует умалять достоинств родителей клиента, лучше помнить, что у этих родителей были свои родители.) Поэтому, вместо того чтобы говорить клиенту о том, какой он замечательный, Когут мог бы сказать, что чувство неполноценности клиента вполне понятно и обусловлено недостатком положительного отношения в детстве.
Арнольд Голдберг, один из ближайших коллег Когута, выразил это так: Аналитик не удовлетворяет ни требований зеркализации архаичной грандиозности, ни требований одобрения от архаичных идеализированных объектов самости (self-objects). Эти требования постоянно интерпретируются... в
тактичной, необидной, неунпжающей форме... Аналитик не зеркализнрует активным образом; он интерпретирует потребность в подтверждающих реакциях-ответах. Аналитик не участвует в активном одобрении грандиозных ожиданий и не восхищается ими; он объясняет их роль в психической деятельности.
В подобном отличии есть нечто мощное, воспринимаемое интуитивно. Если мой терапевт скажет, что я замечательный, я обрадуюсь его мыслям, может быть даже слишком буду рад, но где-то в глубине засомневаюсь, не является ли это только терапевтической техникой, не говорит ли он нечто подобное каждому и действительно ли сказанное соответствует моей значимости. И даже если я сочту,
что терапевт так и думает, то это не значит, что я сам думаю подобным образом. В детстве, мои родители были, в основном, единственным источником информации о (внешнем) мире, а я был чистой доской, на которую можно было записать все, что угодно. Это состояние непродолжительно, а так как все мы постигаем собственную ценность из повседневной жизни, то представление о себе будет,
вероятно, улучшаться только временно, когда кто-то любящий говорит нам, как мы прекрасны.
С другой стороны, если терапевт действительно понимает происходящее во мне и помогает увидеть, что я такой не из-за некоей врожденной испорченности, но в силу неизбежных законов причины и следствия, то
появляется вероятность иного отношения к себе, а вместе с ней и возможность измениться.
Когут считает решающей задачей взрослого его умение искать людей (объекты самости=self-objects), которые будут удовлетворять некие зрелые нарциссические потребности. (Вспомните, что у Когута понятие <нарциссический> не является унизительным. Нарциссическая энергия составляет ценную и важную часть личности.) Для того, кто нашел эти объекты самости, важно воспринять зрелое нарциссическое удовлетворение, предлагаемое ими, через зеркализацию, идеализацию или посредством альтер-эго. Те из нас, кто имеет расстройства самости, а таких, я думаю, большинство, увековечивают свои затруднения, а именно: (1) не ищут людей, которые предоставили бы им удовлетворение, (2) ищут
примитивные формы этого удовлетворения или (3) не умеют принять зрелое удовлетворение, которое им предлагается. По Когуту, одна из целей терапии состоит в том, чтобы научить клиента удовлетворять эти потребности '". Терапевт, который вместо этого берется сам удовлетворить эти потребности, по мнению
Когута, лишает расширению способности клиентов искать объекты самости.