Главная | Обратная связь

Ты идешь к проститутке — но даже проститутки тебе не помогут; ты сделал проституцией всю свою жизнь. Ты потратил всю жизнь впустую.

Всегда слушай свой внутренний голос, не слушай больше ничего. Тебя окружает тысяча и один соблазн, потому что многие люди «проталкивают» свое. Это супермаркет, — мир, — и каждый заинтересован в том, чтобы продать тебе что-то свое. Каждый — продавец. Если ты будешь слушать слишком многих продавцов, то сойдешь с ума. Никого не слушай, просто закрой глаза и слушай свой внутренний голос. Именно в этом и заключается вся медитация — слушать свой внутренний голос. Это первое.

И второе — если ты сделал первое, только тогда становится возможным второе — тогда не носи маску. Если ты в гневе, будь в гневе. Это рискованно, но не улыбайся, потому что это значило бы солгать. Но тебя учили улыбаться, когда ты в гневе. Тогда твоя улыбка становится ложной, маской — только упражнение губ и ничего больше. Сердце полно гнева, яда, а губы улыбаются; ты становишься ложным явлением.

Тогда происходит и другое: когда ты хочешь улыбаться, то не можешь. Весь твой механизм стоит вверх ногами, потому что, когда ты хотел быть гневным, этого не случилось, когда ты хотел ненавидеть, этого не случилось. Теперь ты хочешь любить; внезапно ты находишь, что механизм не работает. Теперь ты хочешь улыбаться; тебе приходится вызывать это силой. Твое сердце на самом деле полно улыбки, и ты хочешь громко рассмеяться, но не можешь смеяться. Что-то душит твое сердце, что-то душит твое горло. Улыбка не приходит, и даже если она приходит, это очень бледная и мертвая улыбка. Она не делает тебя счастливым, она не всплывает в тебе. Она не окружает тебя сиянием.

Когда ты хочешь быть гневным, будь гневным. Нет ничего плохого в гневе. Если ты хочешь смеяться, смейся. Нет ничего плохого в том, чтобы громко смеяться. Мало-помалу ты увидишь, что вся твоя система действует. Когда она действительно действует, она гудит определенным образом. Точно как машина, когда все хорошо, гудит — водитель, который любит свою машину, знает, что сейчас все работает хорошо, есть органическое единство; механизм в полном порядке.

Ты можешь это увидеть — когда механизм человека действует хорошо, ты можешь услышать его гудение. Он ходит, но в его походке есть танец. Он говорит, но его слова несут тонкую поэзию. Он смотрит на тебя, и он действительно смотрит; это не едва тепло, это действительно тепло. Когда он тебя касается, он действительно касается; ты можешь почувствовать, что его энергия движется в твое тело, передается поток жизни... потому что его механизм действует хорошо.

Не носи маски; иначе ты создашь в своем механизме напряжения, блоки. В твоем теле много блоков. У человека, который подавляет гнев, становится напряженной челюсть. Весь гнев приходит в челюсть и в ней останавливается. Его руки становятся уродливыми; в них нет изящества танцора, нет, потому что гнев приходит в пальцы, и они блокируются. Помни, у выражения гнева есть два клапана: первый это зубы, второй — пальцы. Все животные, когда они в гневе, кусают зубами и разрывают лапами. Поэтому ногти и зубы — это две точки, из которых высвобождается гнев. Я подозреваю, что когда гнев слишком подавлен, у людей начинаются проблемы с зубами. У них болят зубы, потому что в них слишком много энергии, и она никогда не высвобождается. И каждый, кто подавляет гнев, будет больше есть — злые люди всегда много едят, потому что зубам нужно какое-то упражнение. Злые люди больше курят. Злые люди больше говорят — они могут стать одержимыми болтунами, потому что челюстям нужно упражнение, чтобы энергия хоть немного высвобождалась. И руки злых людей становятся узловатыми, уродливыми. Если бы энергия высвобождалась, руки злых людей могли бы стать красивыми.

Если ты что-то подавляешь, это проявляется в теле: каждой эмоции соответствует какая-то часть тела. Если ты хочешь плакать и сдерживаешься, твои глаза теряют блеск... потому что слезы нужны; это очень живое явление. Если иногда ты плачешь — иди в это по-настоящему, стань этим, и слезы начнут катиться у тебя из глаз — твои глаза очистятся, снова станут свежими, молодыми и девственными.

Именно поэтому у женщин глаза красивее — потому что они все еще могут плакать. Мужчина потерял красоту глаз из-за неверного представления, что мужчина не должен плакать. Если кто-то, какой-то маленький мальчик плачет, все, даже родители, говорят:

— Что ты делаешь? Ты что, нытик?

Какая чепуха! Потому что Бог дал вам — мужчине и женщине — одни и те же слезные железы. Если бы мужчины не должны были плакать, у них не было бы слезных желез; это простая математика. Почему у мужчин слезные железы развиты так же, как и у женщин? Глазам нужны слезы и плач, и это очень красиво, если ты можешь плакать и рыдать от всего сердца.

Помни, если ты не можешь плакать и рыдать от всего сердца, ты не сможешь и смеяться, потому что это другая полярность. Люди, которые могут смеяться, могут и плакать; люди, которые не могут плакать, не могут смеяться. И, может быть, ты замечал это иногда в детях: если они долго и громко смеются, они начинают плакать — потому что эти вещи соединены. В деревнях я слышал, как матери говорили детям:

— Не смейтесь слишком много, иначе вы начнете плакать.

Это действительно правда, потому что эти явления не различны, просто одна и та же энергия движется к противоположным полюсам. Поэтому, второе: не носи масок — будь верным тому, что бы ни происходило, любой ценой.

И третье о подлинности... всегда оставайся в настоящем, потому что все ложное входит либо из прошлого, либо из будущего. То, что прошло, прошло, не беспокойся об этом и не носи с собой как бремя; иначе оно не позволит тебе быть подлинным в настоящем. А все, что еще не пришло, еще не пришло. Не беспокойся напрасно о будущем, иначе оно придет в настоящее и разрушит его. Будь верным настоящему, и тогда ты бу дешь подлинным. Быть здесь и сейчас значит быть подлинным. Ни прошлого, ни будущего; это мгновение — все. Это мгновение — вся вечность.

Эти три вещи... — и ты достигнешь истинности. Тогда, что бы ты ни говорил, это будет правда. Обычно мы думаем, что должны заботиться о том, чтобы говорить правду; я этого не говорю. Я говорю: создай подлинность, и что бы ты ни сказал, это будет правда.

Истина это не что-то логичное. Я не подразумеваю под истиной заключение, достигнутое логическими, рациональными методами. Под истиной я подразумеваю подлинность существа; ты ничего себе не навязываешь, но просто остаешься самим собой, как бы это ни было рискованно, никогда не становись лицемером. Если ты печален, будь печальным. Это истина этого мгновения; не прячь ее. Не вызывай на своем лице фальшивой улыбки, потому что фальшивая улыбка создаст в тебе расщеп­ленность . Ты распадешься надвое — часть тебя будет улыбаться, и конечно, это будет лишь меньшая часть, а большая часть останется печальной. Возникла раздвоенность, и если ты продолжаешь это делать снова и снова...

Если ты в гневе, и не показываешь своего гнева... ты боишься, что это может разрушить твой имидж, потому что люди считают тебя сострадательным человеком и говорят, что ты никогда не приходишь в гнев. Они этим восхищаются, и это так приятно для эго. Этот гнев разрушит твой красивый имидж, поэтому ты предпочитаешь разрушению имиджа подавление гнева. Он кипит внутри, но на поверхности ты остаешься сострадательным, добрым, вежливым, милым. Тем самым ты практикуешь раздвоенность. Люди практикуют раздвоенность всю жизнь; раздвоенность утверждается абсолютно. Даже если ты сидишь один, и больше никого нет, нет необходимости притворяться, ты все равно продолжаешь притворяться; это становится твоей второй натурой. Люди не верны себе даже в ванной; даже когда они абсолютно одни, они неверны себе. Теперь речь уже не идет о том, чтобы быть верным или неверным себе; это вошло у них в привычку. Они это практиковали всю жизнь, и по мере того, как ты это практикуешь боль­ше и больше, больше и больше становится расстояние между двумя частями тебя.

Когда расстояние становится несоединимым, мы называем это шизофренией. Когда ты не можешь связаться со второй своей частью, почти становишься двумя людьми вместо одного человека, это тяжелая умственная болезнь. Но раздвоен каждый, поэтому разница между шизофреником и нормальным человеком — только в степени. Она не слишком существенна; она не в качестве, а в количестве.

Под «истиной» я подразумеваю: не притворяться. Просто будь собой, кем бы ты ни был — если в одно мгновение ты печален, значит, в это мгновение ты печален. Если в следующее мгновение ты становишься счастливым, нет необходимости продолжать оставаться печальным — потому что нас учили и этому: оставаться последовательными, всегда быть последовательными. Это происходит, вы это можете наблюдать — ты был печален, и внезапно печали больше нет, но ты не можешь тут же рассмеяться, потому что, что подумают люди? Ты что, сумасшедший? Секундой раньше ты был печален, и тут же начинаешь смеяться? Так себя ведут только сумасшедшие или дети; тебе это не положено. Тебе придется ждать определенной ситуации, в которой ты можешь постепенно расслабиться и начать снова улыбаться и смеяться.

Таким образом, ты не только притворяешься улыбающимся, когда печален; но и когда тебе хочется улы баться, ты притворяешься печальным из-за всей этой дурацкой идеи о том, чтобы оставаться последовательным. У каждого мгновения свои особенности, и никакому мгновению не нужно никакой последовательности ни с каким другим. Жизнь — это поток, это река: ее настроения постоянно меняются. Поэтому человеку не стоит беспокоиться о последовательности. Каждый, кто начинает беспокоиться о последовательности, становится фальшивым, потому что последовательной может быть только ложь. Истина всегда меняется. Истина остается со всеми своими противоречиями — и это богатство истины, это ее простор, это ее красота.

Поэтому, если ты чувствуешь грусть, будь грустным — без всякого осуждения, без всякой оценки, хорошо это или плохо. Нет речи о хорошем и плохом, это просто так. И когда это проходит, пусть пройдет. Когда снова ты начинаешь улыбаться, не чувствуй себя виноватым, потому что «только что ты был печален, как ты можешь улыбаться?» Пусть сначала кто-то пошутит, пусть кто-то разобьет лед, и тогда ты сможешь улыбаться, нужно дождаться правильного момента. Тогда это снова лицемерие. Когда ты счастлив, будь счастливым; не нужно ничего изображать.

И помни: каждое мгновение имеет свою атомическую реальность. Оно не продолжает прошлое мгновение, и оно не соединено с будущим мгновением. Каждое из мгновений атомично . Они не следуют друг за другом как последовательность, они не линейны. У каждого мгновения есть свои особенности бытия, и в это мгновение ты должен быть этим, ничем другим. Именно это в действительности подразумевается под истиной.

Истина означает подлинность, истина означает искренность. Истина это не логическая вещь. Это психологическое состояние верного себе существа — верного не какому-то идеалу, потому что если ты следуешь какому-то идеалу, то становишься фальшивым. Если ты считаешь истинным быть как Будда, тогда ты никогда не будешь истинным, потому что ты не Будда, и будешь навязывать себе Будду. Ты можешь сидеть как Будда, ты можешь почти превратиться в мраморную статую, но глубоко внутри ты оста­нешься прежним. Будда будет только позой. И если у тебя есть идеал, ты не сможешь быть верным мгновению, потому что идеал всегда перед тобой, и ты должен ему под­ражать.

У истинного человека нет никаких идеалов. Он живет от мгновения к мгновению; он всегда живет так, как чувствует в мгновении. Он очень уважителен к своим чувствам, эмоциям, настроениям. И именно такими я хочу, чтобы были люди: подлинными, истинными, искренними, уважающими собственную душу.

Слушай Самого Себя

В сегда прислушивайся к своим чувствам, нет необходимости оглядываться по сторонам. И глядя на людей, ты не можешь увидеть в точности, что с ними происходит, потому что их лица — это не их реальность, точно как твое лицо — не твоя реальность. Их внешняя видимость не соответствует внутренней реальности, точно так же как не соответствует внутренней реальности твоя внешняя видимость.

Именно в этом состоит все лицемерие общества — не показывать внутреннего, центра, своего настоящего лица. Скрывай его. Показывай его только тем, с кем ты очень близок, и кто тебя поймет. Но кто близок? Даже влюбленные не показывают друг другу лиц. Потому что... — никто не знает, в эту минуту это влюбленный, в следующую, может быть, он им не будет. Поэтому каждый становится как остров, закрытым. Не смотри на других, смотри на себя. И пусть то, что внутри, выйдет наружу, как бы это ни было рискованно. Нет большего риска, чем подавление. Подавляя, ты потеряешь всю радость жизни, весь энтузиазм. Продолжая подавлять, ты потеряешь всю жизнь. Подавление токсично; оно отравляет существо.

Слушай свое сердце, и что бы в нем ни было, вынеси это наружу. Вскоре ты научишься выносить это наружу и наслаждаться этим. И как только ты узнаешь, как быть истинным, это так красиво, что ты никогда не удовлетворишься ложным. Мы продолжаем решать в пользу ложного, потому что никогда не испытывали вкуса реального. С самого детства реальное было подавлено. Прежде чем ребенок осознает, что реально, его учат подавлять это. Бессознательно, механически он продолжает подавлять, не зная, что делает.

Будь истинным с самим собой — нет никакой другой ответственности. Человек должен быть ответственным перед своим собственным существом. Ты ответствен перед своим существом, и Бог не спросит, почему ты не был кем-то другим.

Есть история о том, что когда хассидский мистик Джозия умирал, кто-то спросил его, почему он не молится Богу, и уверен ли он, что Моисей будет свидетельствовать за него. Он ответил:

— Позвольте мне сказать вам одно. Бог не спросит меня, почему я не Моисей. Он спросит меня, почему я не Джозия .

В этом вся проблема: как быть собой. И если ты можешь ее решить, тогда все остальные проблемы перестают быть проблематичными. Тогда жизнь это прекрасное таинство, которое нужно прожить, — не проблема, которую нужно разрешить, но просто... — но просто жить и наслаждаться.

Будь Собой

Д оверие возможно, лишь если сначала ты доверяешь самому себе. Самое фундаментальное должно сначала случиться с тобой. Если ты доверяешь самому себе, ты можешь доверять мне, ты можешь доверять людям, ты можешь доверять существованию. Но если ты не доверяешь себе, тогда никакое другое доверие невозможно.

А общество разрушает твое доверие от самых корней. Оно не позволяет тебе доверять себе. Оно учит всем видам доверия — доверию родителям, доверию церкви, доверию государству, доверию Богу, и так далее до бесконечности. Но основа доверия совершенно разрушена. И тогда все остальные доверия фальшивы, обречены быть фальшивыми. Тогда все остальные доверия — только искусственные цветы. У тебя нет настоящих корней, чтобы выросли настоящие цветы.

Общество делает это намеренно, умышленно, потому что человек, который доверяет себе, опасен для общества — общества, которое зависит от рабства, общества, которое многое вложило в рабство. Человек, доверяющий себе, — независимый человек. О нем нельзя сделать никаких прогнозов, он будет двигаться по-своему. Его жизнью будет свобода. Он будет доверять, когда чувствует, когда любит, и тогда в его доверии будет безмерная интенсивность и истина. Тогда его доверие будет живым и подлинным. И он будет готов рискнуть всем ради своего доверия — но только когда он его чувствует, только когда оно истинно, только когда оно шевелится в его сердце, только когда оно касается его разума и любви, иначе — нет. Ты не можешь его принудить ни к какому виду верования.

Это общество основано на верованиях. Вся его структура состоит в самовнушении. Вся его структура основана на том, чтобы создавать роботов и механизмы, не людей. Ему нужны зависимые люди — зависимые до такой степени, чтобы им постоянно было нужно, чтобы их тиранили, зависимые до такой степени, чтобы они сами искали себе тиранов, своих Адольфов Гитлеров , Муссолини, Иосифов Сталиных и Мао-цзе-Дунов . Эту Землю, эту прекрасную Землю мы превратили в огромную тюрьму. Кучка одержимых властью людей низвела остальное человечество до толпы. Человеку позволено существовать, только если он идет на компромисс со всевозможной чепухой.

Например, говорить ребенку, что Бог существует, это вздор, полный вздор — не потому, что Бога не существует, но потому что ребенок еще не испытал жажды, желания, стремления. Он еще не готов идти на поиски истины, предельной истины жизни. Он еще недостаточно зрел, чтобы исследовать реальность существования. Этому любовному.роману еще предстоит однажды случиться, но он может случиться, только если ему не навязано никакое верование. Если он обращен, прежде чем в нем возникла жажда искать, исследовать и знать, вся его жизнь будет прожита фальшиво, он будет жить во лжи.

Да, он будет говорить о Боге, потому что ему сказали, что Бог есть. Ему сказали это авторитетно, и сказали люди, у которых было очень много власти, когда он был маленький, — родители, священники, учителя. Ему сказали, и он принял; это был вопрос его выживания. Он не мог сказать «нет» родителям, потому что без них он бы вообще не смог выжить. Слишком рискованно было сказать «нет», ему пришлось сказать «да». Но это «да» не может быть истинным.

Как оно может быть истинным? Он говорит «да» только по политическим соображениям, чтобы выжить. Вы не превратили его в религиозного человека, вы сделали его дип­ломатом, вы создали политика. Вы разрушили его потенциал вырасти в подлинное существо. Вы отравили его. Вы разрушили саму возможность его разума, потому что разум возникает только когда возникает жажда знать. Теперь жажда никогда не возникнет, потому что, прежде чем его душой овладел вопрос, ответ был уже предоставлен. Прежде чем он проголодался, еда была навязана его существу. Без голода эта навязанная еда не может перевариться; нет никакого голода, чтобы она могла перевариться. Именно поэтому люди живут как пустые трубы, и жизнь проваливается сквозь них, как непереваренная пища. С детьми человек должен быть очень терпеливым, очень бдительным, очень сознательным, чтобы не говорить ничего, что может помешать возникнуть их собственному разуму, чтобы не обращать их в христиан, индуистов и мусульман. Человеку нужно безграничное терпение. Однажды происходит чудо, и ребенок сам начинает задаваться вопросами. И даже тогда, — не давайте ему готовых ответов. Готовые ответы никому не помогают; готовые ответы глупы и тупы. Помогите ему стать более разумным. Вместо того, чтобы давать ему ответы, дайте ему ситуации и вызовы, чтобы его разум обострялся, и он спрашивал глубже — чтобы вопрос проникал в само его ядро, чтобы вопрос становился вопросом жизни и смерти.

Но это не позволено. Родители очень боятся, общество очень боится. Если детям позволить оставаться свободными, кто знает? Они могут никогда не вступить в конгрегацию, к которой принадлежали родители, они могут никогда не прийти в церковь — католическую, протестантскую или вообще какую бы то ни было. Кто знает, что случится, если они станут разумными сами по себе? Тогда они выйдут из-под вашего контроля. А это общество идет глубже и глубже в политику, чтобы контролировать каждого, чтобы захватить душу каждого.

Именно поэтому первым делом они должны разрушить доверие — доверие ребенка к самому себе, уверенность ребенка в самом себе. Они должны сделать его неуверенным и испуганным. Как только он начинает дрожать, его легко контролировать. Если он уверен в себе, его нельзя контролировать. Если он уверен, он утвердит себя, он попытается сделать все по-своему. Он никогда не захочет ничего делать так, как это делает кто-то другой. Он отправится в свое собственное путешествие, он не будет удовлетворять никаких чужих пожеланий. Он никогда не будет подражателем, он никогда не будет тупым и мертвым человеком. Он будет настолько живым, до такой степени пульсирующим жизнью, что никто не сможет его контролировать.

Разрушьте его доверие, — и вы его кастрировали. Вы отняли у него силу; теперь он всегда будет бессильным, и ему всегда будет нужен кто-то, чтобы над ним властвовать, чтобы им командовать, чтобы его направлять. Теперь он будет хорошим солдатом, хорошим гражданином, хорошим националистом, хорошим христианином, хорошим мусульманином, хорошим индуистом .

Да, он будет всем этим, но не будет настоящей индивидуальностью. У него не будет никаких корней, он не будет укорененным в своей жизни. Он будет жить без корней — а жить без корней значит жить в страдании, жить в аду. Как деревьям нужны корни в земле, человек тоже дерево, точно также и ему нужны корни в существовании, или он будет жить очень неразумной жизнью.