Главная | Обратная связь

Влияние взглядов Каченовского на его учеников

Свои взгляды на древние русские памятники и содержание русской истории Каченовский излагал в лекциях, читаемых им в Московском университете. Плодом этих чтений было несколько исторических сочинений, написанных его слушателями. В 1830 г. в «Вестнике Европы» появилась первая статья из этой серии работ. Она была написана молодым ученым В. Виноградовым. Само название статьи — «О скудности и сомнительности происшествий первого века нашей древней истории от основания государства до смерти Игоря, т.е. до 945 г.» — отражало суть рассматриваемой проблемы. Исходным положением статьи было утверждение, что «каждое царство и каждый народ до развития сил гражданских, имеет свой век баснословный».

В начале 30-х гг. последовали публикации в «Ученых записках» Московского университета с подзаголовком «От профессора Каченовского». В них его ученики — С. Строев, В. Шеншин, Н. Сазонов, Н. Стрекалов — выражали мнение о том, что на место «слепого доверия» летописям придет новый взгляд на русскую историю, откроется «истинное представление о минувших судьбах нашего отечества». Недоверие к летописям высказывали и другие ученые, например О. М. Бодянский, в будущем один из основателей отечественного славяноведения; один из крупнейших археографов первой половины XIX в., старший брат С. Строева — П.М. Строев; Я.И. Бередников, впоследствии редактор «Полного собрания русских летописей». «Молодость охотно верит, но и сомневается охотно, охотно любит новое, самобытное мнение, — замечал К.С. Аксаков, — и исторический скептицизм Каченовского нашел сильное сочувствие во всех нас. Строев, Бодянский с жаром развивали его мысль. Станкевич, хотя не занимался русской историей, но так же думал. Я тоже был увлечен». Однако из учеников Каченовского только С. Строев продолжал писать в том же духе еще некоторое время. Остальные ограничились студенческой статьей. Но журналисты направление их деятельности, писал Погодин, «признали скептическим, и пошли гулять по свету скептики».

Вслед за своим учителем скептики приняли идею «философского» подхода к истории. Целью изучения прошлого ставили поиск общих законов и открытие в них «истин бытия», истины, «полезной для государства». Средство познания «минувшей судьбы отечества» они видели в очищении источников в «горниле критики». Главным для них было раскрытие внутреннего содержания древних русских памятников в отношении к реальным условиям развития общественного строя Руси и стран Западной Европы. Однако в своем практическом выражении такой подход не дал положительных результатов, поскольку изначальные представления скептиков об уровне развития Древней Руси не имели под собой оснований. Они считали славян дикими племенами, с примитивным общественным строем, отсутствием общественных институтов и письменности. Древняя история, как она представлена в летописи, утверждали они, «совершенно не в духе IX-X столетия», поскольку показывает, что в это время существовало на Руси государство, находящееся в цветущем состоянии, имевшее богатые города, гражданские законы и т.п. Признание первоначальной летописи и «Русской Правды» памятниками XI в., считали они, заставило бы утверждать превосходство Руси над современными ей западноевропейскими народами. О недостоверности сообщаемых в летописи известий говорили также разночтения, имевшие место в описании событий в летописи и иностранных источниках («бескорыстных» писателей). Подтверждало это и «сухость» изложения событий до смерти Игоря, отсутствие годовых описаний княжений Игоря и Ольги, различия в датировке и др. Отсутствие иностранных свидетельств о происхождении Рюрика и славян, походах Олега и Игоря послужило скептикам основанием для выводов о невозможности существования договоров русских князей с Византией. Они не были убеждены и в авторстве Нестора.

Таким образом, и Каченовский и его ученики пришли к выводу, что летописи «не только не соответствуют первому веку нашего младенческого государства, но и всеобщему духу европейских государств того времени», следовательно, они составлены в более позднюю эпоху, не ранее XIII-XIV вв. В конечном итоге недоверие к древнейшим памятникам привело их к утверждению, что «история наша не может быть подведена под строгую историческую истину».