Главная | Обратная связь

Исторические корни тяжелого положения народа и пути его борьбы

«Русская история в самой основе своей есть по преимуществу история областных масс народа, история постоянного территориального устройства, разнообразной этнографической организации, взаимодействия, борьбы, соединения и разнообразного политического положения областей до централизации и после централизации», — в этом Щалов был убежден.

Народ для Щапова — это прежде всего производитель материальных благ и устроитель земли русской. Почти во всех статьях, посвященных движению славянских народов, статьях об образовании и функционировании народного управления, а также о формировании народного миросозерцания, историк исходил из того факта, что простому народу, главным образом крестьянину, принадлежит инициатива и труд по освоению новых земель. И крестьянство (в основном), а затем казачество и другие категории трудового люда являлись на протяжении всей истории страны основателями и зачинателями освоения новых земель. «А теперь? Может быть, когда кончилось колонизационное движение русского народа, труд простого человека не имеет уже такого большого значения?» — «Нет, — отвечает Щапов. — До сих пор простой рабочий народ остается основной производительной силой, по-прежнему его руками добываются несметные богатства, хотя сам он не имеет средств даже для пропитания».

Щапов выделял две формы общественной жизни русского народа: земско-областную (сложилась в процессе колонизации) и государственно-союзную (утвердилась в ходе объединения земель вокруг Москвы, а новую силу получила в период империи). Современная Щапову действительность как раз и являлась, по его мнению, новейшим этапом государственно-союзной формы правления. Предложенная периодизация органично вытекала из представлений Щапова о единстве истории и современности и его видения основной обязанности историка, которая заключалась в том, чтобы изучать корни явлений существующей действительности. В народе, в его современной организации, говорил Щапов, необходимо искать того свободного развития, которое так необходимо для народа теперь.

Он отдавал предпочтение земско-областной форме общественной жизни народа, поскольку при ней «князь не дает закона, воля народа — закон», т.е. существует «народоправление» в форме веч, содействующее развитию земского «народосоветия» и обеспечивающее преобладающее влияние народа на тенденции общественной жизни. И в то же время Петр I являлся двигателем реальных знаний. Он содействовал освобождению русского народа от византийского теогностического влияния преодолению отчужденности от знаний классического мира и тем самым ускорил его развитие.

Преувеличивая демократизм сельских общин, миров и сходов, областных советов и городских собраний, Шапов считал необходимым учитывать в современной жизни если не сами формы организации народного управления, то хотя бы их принципы.

Публицистическая деятельность Щапова и его возросшая известность в литературных кругах стали причиной высылки Щапова из Петербурга в 1864 г. с учреждением за ним секретного надзора и воспрещения последующего въезда в столицы. Первоначальное место ссылки в родное село Анга было заменено, благодаря ходатайству сочувствовавших Щапову лиц, на Иркутск. М.О. Коялович писал о Щапове, как об историке, закончившем «свои дни в Сибири, откуда он и происходил родом». Он так и не получил разрешения уехать и в конце жизни под влиянием своего друга Г.А. Лопатина даже склонялся к побегу за границу вместе с ним. Но этому помешали его болезнь и смерть жены. Заболев чахоткой, в феврале 1876 г. Щапов умер. Правительство запретило печатать сообщения о его смерти, отказало в просьбе назвать одну из школ его именем, не разрешили даже поставить портрета в ней.

Щапов разделял увлечение сторонников демократического движения естествознанием и внедрением его в разные сферы деятельности. Он пытался положить в основу изучения общественных взаимоотношений законы и методы естественных наук. К этому времени относится его увлечение физиологией, анатомией, географией, этнографией, статистикой, зоологией.

До 1863 г. Щапов считал, что основным путем улучшения положения трудового народа является путь коренных преобразований в области организации общественных взаимоотношений в политической жизни страны, в просвещении и образовании. Поэтому он стремился найти такую теорию, которая безболезненно привела бы Россию к благополучию. Теперь он отказывается от каких бы то ни было теорий: «В литературе одна теория чередуется с другой. Каждая новая книжка журнала приносит в провинцию разнообразные и глубокие идеи, которые так и остаются идеями, без всякого приложения к жизни. Жизнь тащится сама по себе, а надежды и стремления мыслящих людей — сами по себе — и одновременно впитывает в себя новые идеи».

Показательной для происшедшего в сознании Щапова перелома стала статья «Естествознание и народная экономия». В ней Щапов, подвергнув критике «историко- юридическую» и «экономическую» теории, пересмотрел свои прежние взгляды: «...после болезненной работы и борьбы мыслей, я стал думать о взаимодействии и взаимоотношении сил и законов внешней, физической природы и сил и законов природы человеческой, о законах этого взаимодействия... о проявлениях их в истории, о значении их в будущем социальном строе и развитии народов». «Никакая социально-юридическая теория, — пишет Щапов, — не прочна, потому что она «ничто иное, как временный продукт изменяющейся... человеческой мысли, временная и условная, следовательно, произвольная форма склада и настроения наших метафизических и абстрактно-философских идей и понятий о человеке, о его физиологических и общественных функциях и отношениях, о его соотношении с внешним миром... » Или еще одна, характерная для Щапова цитата: «Необходимо сразу же и немедленно взяться за дело уяснения сил и законов природы, за дело подчинения природы человеку, ибо в незнании природы, в неумении брать из ее богатых кладовых все ее драгоценнейшие дары кроется причина бедности и богатства людей. Следовательно, знание природы есть первый, главный, существеннейший экономический фактор и могучая сила, которой одной предстоит преобразовывать социально-экономический мир».

Прогресс есть борьба мысли с неумолимыми законами физической природы и столь же неумолимыми антисоциальными инстинктами человечества. В этом прогрессе громадную роль играет личность с высоко развитой нервной системой. Ее сознание является искоркой общечеловеческого высокого и благородного сознания, из которого вырастет новое человечество и создаст путем постоянного совершенствования будущую великую общечеловеческую федерацию истинно-антропологических братских человеческих обществ, вполне соответствующих высокому достоинству человеческой природы, стремящихся к удовлетворению всех человеческих потребностей. Щапов употребляет словосочетание «история человеческого страдания». Он считает долгом историка передать потомству народный стон, народные страдания «от податей и налогов, от подушной переписи, от рекрутчины, от деспотического областного начальства, от крепостного права», политические движения и бунты, «наконец, демократические песни народа». Труд крестьян служит экономической основой существования всей крепостнической системы страны. На средства, собираемые с крестьян, содержится армия, флот, строятся укрепления, осуществляются все государственные преобразования. Наконец, за счет труда простого народа живет вся «непроизводительная» верхушка общества. «23 миллиона под нашим крепостным ярмом обогащали нас, давали нам деньги на образование и на роскошь, а сами из-за нас оставались в невежестве и крайней бедности», — писал Щапов.

Путь к избавлению от страдания историк видел в совершенствовании человечества. В контексте общей перспективы он обращает внимание на неправильности хода умственного развития русского народа. Новые теоретические социолого-антропологические позиции Щапова-историка привели к смене приоритетов в выборе проблематики. Вопросы земства, земского саморазвития, земского самоуправления и самосуда отходят на второй план, тогда как просветительские тенденции в творчестве заметно усиливаются. Вопросы истории теперь для Щапова сводились к истории интеллектуального развития русского народа и к изучению препятствий на этом пути. Этим проблемам посвящены статьи: «Естественно- психологические условия умственного и социального развития русского народа»; «Социально-педагогические условия умственного развития русского народа»; «Исторические условия интеллектуального развития в России» и др.

В них Щапов констатирует темноту, забитость, отсутствие I способности масс мыслить абстрактно и ищет причины объяснения этого не столько в порочности организации общественных отношений, сколько в географических, климатических и других природных условиях развития русского народа. Борьба с природой уносила все физические и умственные силы народа, не оставляя ни сил, ни времени для «теоретической мыслительности». Если Ключевский рассматривал влияние географического фактора на особенности хозяйственной деятельности и психологии великоросса, то для Щапова особый интерес представляло воздействие данного фактора на народный интеллект и хозяйство. Спустя несколько месяцев жизни в ссылке Щапов написал статью «Естественные и умственные условия земледельческих поселений в России».

В 1870 г. вышла работа Щапова «Социально-педагогические условия умственного развития русского народа», в которой автор попытался применить к анализу русской жизни методы естествознания. Она стала своеобразным синтезом более ранних работ Щапова по истории интеллектуального развития русского народа. Вывод о нереальности улучшения положения народа путем кардинальных политических реформ заставлял все более внимательно относиться к вопросам просвещения.

Община

Процесс становления общины А. П. Щапов рассмотрел в работе «Миросозерцание, мысль, женщина в истории русского общества». Основной причиной появления общины он считал страх: «...фетишистский страх таинственных сил природы и грубой физической силы человеческой был первым естественно-психологическим мотивом к соединению первоначальных физиологических, родовых союзов в гражданское общество... Страх этот был одним из самых первых естественных мотивов к распространению общинной колонизации по северу-востоку Европы, колонизации так называемых «черных земель» и «черных диких лесов». Страх насилия сильных мужей-татей и разбойников... невольно заставлял искать убежища и жить в бепрестанном ожидании насилия, грабежа, разбоя, хищничества... При таких опасениях всем маломочным людям не оставалось никакого другого средства самосохранения и самообеспечения от насилия сильных мужей, как только уходить в лес и там объединяться в общины и совокупными, общими силами бороться с деспотической, порабощенной, хищнической силой сильных мужей». Большую роль в вопросе образовании общины Щапов отводил нравственному фактору, считая его главной причиной, заставлявшей «...всех маломочных смердов заключать между собой согласие...».

Историк активно сотрудничал с восточносибирским отделом Русского географического общества, находившегося в Иркутске. На средства, предоставленные обществом, он побывал в нескольких экспедициях. В 1866 г. в Туруханской экспедиции изучал жизнь местных сибирских племен, живших по реке Енисей (рукопись сгорела в городском пожаре 1879 г.). Результатом поездки в 1874 г. в Забайкалье стал труд «О Ленской общине», некоторые главы которого были опубликованы, в том числе «Бурятская улусно- родовая община», «Эгоистические инстинкты в ленской народной общине, бурятской улусной, оседло-инородческой и русско-крестьянской».

В ссылке были написаны работы «Естествознание и народная экономия», «Сибирское общество до Сперанского» (раскрывает процесс дифференциации сибирского крестьянства и показывает эксплуататорскую сущность сельской буржуазии). Отличительная черта их — актуальность, и можно говорить о политической злободневности.