Здавалка
Главная | Обратная связь

КРОВАВЫЕ ЖЕРТВЫ ПРИ СТРОИТЕЛЬСТВЕ



В истории народов нередко использовалось жертвоприноше­ние при строительстве зданий, крепостей, храмов, при переходе на новое место жительства племени и т. д. В энциклопедическом тру­де Э. Б. Тайлора «Первобытная культура» [91] рассказывается о многих таких обычаях.

В Шотландии существовала древняя народность пиктов, кото­рым легенды приписывают постройки доисторической древности. Зак­ладку этих построек орошали человеческой кровью. Согласно леген­де даже святая Колумба повелела зарыть святого Орана живым под фундаментом своего монастыря, чтобы умилостивить духов земли, которые ночью разрушали то, что строилось днем.

В Германии даже в 1843 году (XIX век!) всерьез обсуждалось, что при закладке нового моста в Галле надо бы заложить живого ребенка в основание постройки.

В Европе было широко распространено поверье, что для проч­ности фундамента при строительстве церквей, стен, мостов, ба­шен требуется человеческая кровь (с убиением или редко без уби­ения) или же замурованная заживо в фундамент или основание постройки человеческая жертва, как правило, сильная, молодая, здоровая, красивая, нередко - невинная девушка (у нее - самые сильные энергии! -М.Т.). Соблюдение этих обычаев подтвержда­ется хрониками, преданиями, церковными записями во многих стра­нах. В 1463 году в Ногате стали ремонтировать разрушившуюся плотину. Крестьяне, по совету старожилов, бросили под нее нище­го, предварительно напоив его пьяным.

В Тюрингии, когда строился замок Дибенштейн, для того, чтобы будущий замок был крепким и неприступным, за большие деньги ку­пили у матери ребенка. Пока его замуровывали, он ел пирог и гово­рил маме, что ему ее еще видно немножко.

Стена города Копенгагена несколько раз обрушивалась, пока ее строили. Наконец, взяли маленькую девочку, посадили ее за стол с угощениями и игрушками, и пока она играла и ела, двенадцать ка­менщиков воздвигли над ней свод. Затем под громкую музыку стена была завершена, и с тех пор стены Копенгагена стояли крепко.

Итальянская легенда рассказывает о мосте через реку Арту, который часто обрушивался. Тогда в него заложили жену одного из строителей. Говорят, что когда она умирала, то произнесла зак­лятье, чтобы с этого времени он дрожал, как осиновый лист. Так он и дрожит до сих пор.

Славянские князья, закладывая «детинец», по старому язычес­кому обычаю, высылали людей, чтобы схватить первого мальчика, который встретится, и закладывали его в стену здания.

Английская легенда о мастере Вортигерне говорит, что он не мог окончить строительство своей башни, пока камни фундамента не были смочены кровью ребенка, рожденного матерью без отца.

В Африке, в Галаме, перед главными воротами нового укреплен­ного поселения обычно зарывали живыми мальчика и девочку, что­бы сделать укрепление неприступным.

В Полинезии центральная колонна одного из храмов Мавы была воздвигнута над телом человеческой жертвы.

Один из путешественников на острове Борнео был свидетелем того, как при сооружении большого дома вырыли глубокую яму для первого столба, который был подвешен над ямой на веревках. Де­вушку-невольницу опустили в яму и перерезали веревки. Громадный брус упал в яму и раздавил девушку. Это была жертва духам.

В Японии существовало поверье, будто стена, поставленная над телом добровольной жертвы, стоит долго и предохраняется от раз­ных несчастий. Находились несчастные невольники, считавшие, что уж лучше умереть, чем жить в неволе. Они добровольно ложились в яму в основании стены. На него наваливали тяжелые камни, убивали жертву и строили стену.

В Бирме для строительства укрепленного рва города Мандалайя даже утопили королеву в этом рву, чтобы он стоял прочно.

Описан случай в Индии, в Пенджабе. Когда раджа Сала-Бин стро­ил укрепление Сиал-Кот, основание юго-восточного бастиона разру­шалось несколько раз. Раджа обратился к гадателю. Тот сообщил, что бастион не будет держаться, пока не будет пролита кровь един­ственного сына какой-нибудь женщины. Был найден сын одной вдо­вы, и бастион был достроен.

Все описанные случаи я привела по книге Э. Б. Тайлора ([91], с. 86-88).

Но нам необязательно ходить за историями в другие народы. И в России эти обычаи существовали.

В Санкт-Петербурге стоит красавец-храм - Спас На Крови.

В моем родном Нижнем Новгороде есть всем известная Коромыслова башня, одна из башен Нижегородского Кремля, выходящая на главную площадь города- ныне площадь Минина. По легенде, при ее строительстве в XI веке в основание бросили девушку, проходив­шую мимо и несшую волу в бадьях на коромысле. Это дало название башне. Башня жива. Теперь в ней проходят всевозможные выставки и презентации.

Почему так крепко держались эти поверья и сами здания? Все дело в энергиях пролитой крови. Считалось, что эта кровь, жертвуе­мая духам, умилостивит их, и духи будут охранять постройку. Кровь детей и молодых невинных девушек - наиболее ценная жертва, так как их душа безгрешна. Здания держались на энергиях веры челове­ческой и энергиях астральных тел жертв, которые, как правило, были «привязаны» к месту, не имея возможности уйти, так как с ним были связаны постоянные воспоминания людей, закреплявшие таинствен­ную связь души погубленного человека с духами и душами местно­сти и эгрегора верований. Не все в этих легендах вымышлено и не все беспочвенно в этих верованиях. Тайны крови глубоки. Кровь дей­ствительно укрепляет структуры грубой материи, при строительстве которых она использовалась.

Но это не означает, что нет выхода и надо приносить человечес­кие жертвы.

Понимали это и многие народы, где бытовали эти страшные обы­чаи. Нередко встречались попытки «обмануть духов», заменяя кровь человека кровью животного или петуха. Иногда вместо живого чело­века в жертвенную яму клали пустой гроб, уверяя духа, что там жи­вой человек. Конечно, все это выглядит наивно, но это были попытки прекратить кровопролития жертвенных людей при соблюдении обы­чая внешнего.

Приводятся описания закладки пустых гробов в Германии. Из­вестно из церковных книг, что в Дании в одной из церквей под алта­рем зарыт ягненок. Известно человеческое кладбище, на котором первой была зарыта лошадь.

В современной Греции существует поверье, что первый, кто прой­дет мимо этого сооружения после того, как оно будет построено, ум­рет в течение года. Чтобы этого не произошло, каменщики в каче­стве замены убивают на первом камне петуха или ягненка.

Германская легенда гласит, что строительству моста мешал злой дух. Ему пообещали в жертву душу первого, кто пройдет по новому мосту. Мост был построен, но духа обманули, пустив первым петуха. Мост стоит. ([91], с. 87)

С этими же идеями связаны обычаи при входе в новый дом -пустить туда кошку, а в некоторых народностях - ягненка. Как мож­но догадаться, в основе всех поверий и обычаев приносить челове­ческие жертвы лежит главное свойство крови - ее энерго-информа-ционная сила. Вложенная в кровь жертвы информация надежды и веры, что сбудутся чаяния людские - о крепости здания, о хорошем уро­жае, о благополучном переселении, о хорошем исходе воинского на­ступления или обороны и т.д. - оседали навечно в этой пролитой кро­ви, которая никуда не денется с этого места и всегда (даже засохшая и истлевшая!) будет излучать вложенную идею.

Можно представить, сколько горя и слез невинных людей, при­несенных в жертву, и их родственников, оплакивавших потерю сво­их любимых, окропляло жертвенные места! Сколько молений было прочитано под стенами крепостей и замков, построенных на крови невинных жертв!

Да, «кровь людская - не водица». Хотя и вода обладает огром­ной информационной силой.

Кровь скрепляет братство людей. В старину были обычаи кров­ного братства, когда люди, надрезая кожу на руках, терлись ранами друг об друга. Такое братание обязывало людей к ответственной за­щите друг друга, верности и преданности.

Бывало и другое братство, когда братьями становились по пре­ступлениям, проливая чужую кровь. Но это уже другой оттенок «брат­ства» - здесь встречались «братья по крови горячей и густой», как поется в песне «Бригантина».

Многие народы раньше поддерживали обычай кровной мести, что широко описано в литературе. В Европе это называлось вендеттой. К сожалению, у кавказских народов и сейчас существуют проявления этого обычая, хотя теоретически они преследуются по закону.

Кровь связывает людей и воспоминаниями о проведенных вмес­те сражениях:

«Бойцы вспоминают минувшие дни

И битвы, где вместе рубились они»

Фронтовики всю жизнь не могут забыть годы войны, где на кро­ви проверялась их настоящая дружба, патриотизм, братство наро­дов. Они считают эти годы лучшими в своей жизни, хотя эти годы и были самыми трудными. Многие из них потом не могли найти себя в жизни, так как любая деятельность казалась им гораздо более низ­кой по сравнению с кровным братством фронтового содружества.

Даже понятие поединка связывается с кровью. Договарива­ются, как драться: до первой крови или, наоборот, до последней капли крови!

Суетные и кровожадные мысли человеческие дают немало ос­ложнений в жизни любого народа, в котором на первом месте почи­таются блага земные, а не законы Вселенской нравственности -Любви, Мира, Мудрости и Спокойствия.

Земля, родная наша матушка, конечно, все возьмет - и кровь людскую, и тела. И вновь отдаст природе. Как в песне Виктора Цоя «Звезда по имени Солнце»:

Красная-красная кровь,

Через день она просто земля,

Через два на ней цветы и трава,

Через три она снова жива

И согрета лучами звезды По имени Солнце.

Я слышала лично, с каким непередаваемым проникновением эту песню пели солдаты, ехавшие со своим старшиной в электричке. Они были в военных пятнистых одеждах. Возвращались со службы. Толь­ко что шутили, смеялись, и вдруг посерьезнели и молчали после пес­ни. Вот что значит кровное родство. Уже и Цой давно погиб, но в их сердцах живет. Значит, и в крови. Потому что это такое глубокое, над чем нельзя шутить, и чего нельзя забыть...

Люди, не проливайте кровь! Нельзя войти в новый мир на крови. Счастливый мир нам никто не принесет, кроме нас самих. Надо со­здавать его с Любовью! Я желаю вам Радости и Любви! Будьте счастливы!

 

ПРИЛОЖЕНИЕ! КРОВЬ И МАГИЯ ИСКУССТВА

1. Мы давно уже поняли, читатель, что искусство - это магия. Магия формы, магия содержания, магия цвета, магия идеи... И мно­го других магий. Возникало оно как потребность выражения души. А мы помним, что душа и кровь есть одно. Поэтому в искусстве, как выражении души всегда, проявляются вибрации крови.

Чьей крови? И создателя произведений, и его почитателей.

Вспомним замечательный и очень характерный случай. Однаж­ды на художественной выставке картины «Сикстинская Мадонна» Рафаэля Санти, тогда еще не переданной обратно в Дрезденскую гале­рею (она была трофеем войны и реставрировалась в России), ее с тре­петом рассматривала великая актриса нашего века Фаина Раневская. Стоящий около картины паренек небрежно сказал;

- Ничего особенного. И что люди в ней находят? Она мне не нравится.

Возмущению Раневской не было предела. Она оглядела парень­ка с ног до головы и назидательно ответила:

- Молодой человек! Эта дама за четыреста лет приняла по­клонение от стольких людей, что сама уже вправе выбирать, кому ей нравиться, а кому - нет!

Действительно, Рафаэль вложил в этот портрет столько восхище­ния женской красотой, силой и нежностью материнства, любовью чис­того сердца и пронзительной чистотой детской души, что этот шедевр привлекает всех людей, у которых горит огонь светлой души. Это было в крови художника, как светлый идеал человеческой Мадонны.

И эти излучения картины, ее чистых энергий тоже поступают, вли­ваются прямо в кровь зрителей, оказывая невероятно сильное действие, поскольку Любовь в ее высшем выражении - главная Вселенская сила.

И энергии радости, Любви, счастья, идут от восхищенных зрите­лей в тот все более укрепляющийся в своей мощи эгрегор картины, начало которому положил художник при ее создании.

А потом накопился такой огромный запас энергий Любви, свя­занный с этой картиной, что начал действовать, привлекая зрителей по закону подобия — «подобное притягивает подобное». Те, чьи сердца играют в унисон с заложенными в ней идеями и средствами выражения, красотой и духом, могут стоять около нее часами, не слыша и не видя ничего вокруг. Они находятся не рядом с карти­ной, а в ней. Их кровь испытывает в этот момент высшие вибрации духовной и человеческой красоты, красоты души, покоряющей мир. И те, кто еще не имеет в крови таких вибраций, отторгаются картиной. Она им не нравится, заметьте! И здесь уже не годится фраза «не принимаю картины». Здесь, скорее, фраза «Картина не при­нимает меня» была бы более подходящей.

2. Искусство многообразно. Музыка - это целый мир звуков Вселенной. Живопись - отражение музыки мира в цвете и свете. Литература - эти же образы в слове и передаче вселенских смыс­лов. Архитектура - застывшая музыка. Скульптура - тоже.

И все это — выражение энергий гармонии Вселенной. А сам ху­дожник или поэт - это инструмент, созвучный тем энергиям, которые он может выразить.

Всегда ли они прекрасны, эти способы выражения и самовыра­жения? Конечно, нет. Это зависит от того, из каких энергий собран сам автор. Искусством признается уже то мастерство, с которым он выразил себя. Ну, а если он таков, что лучше бы не стоило и «выра­жаться»? И почему себя, а не вселенские законы и их проявления? И всякий ли художник в широком смысле этого слова, сумеет совме­стить выражение вселенских проявлений с выражением самого себя? В искусстве всегда больше вопросов, чем ответов.

Какая энергия в нашей Солнечной системе самая главная? Любовь!

Какое слово рифмуется в поэзии со словом Любовь? Кровь!

Эти слова не случайно так хорошо рифмуются в нашем замеча­тельном русском, исконно арийском, изначальном человеческом язы­ке. У этого созвучия корни вселенского значения, выражающие глав­ную Силу Космоса-Любовь, проявляющуюся именно через живую кровь, огненную реку Жизни.

Но одно дело, когда это созвучие представляет величайший из всех поэтов мира, духовидец и предсказатель Александр Сергеевич Пушкин, информационная емкость языка которого не имеет равных при всей необыкновенной поэтичности и красоте стиха, и совсем дру­гое дело, когда за эти рифмы берется кто-то, не изведавший чувств, не наделенный огненной силой стиха и сердца, пытающийся механи­чески соединить эти великие слова «кровь - любовь» в рифме.

Вот Пушкин:

...Как много для тебя восторгов, наслаждений,

И сладостных забот, и милых заблуждений!

Как часто новый жар твою волнует кровь!

Ты сердце пробуешь в надежде торопливой,

Зовешь, вверяясь им, и дружбу и любовь.

(«Л. Пушкину», 1823 г.)

Вот его современник, достаточно глубокий поэт сердца Констан­тин Николаевич Батюшков, отдавшийся поэзии полностью, всем сво­им сердцем:

Но ты, владычица Любви, Ты страсть вдохнешь и в мертвый камень; И в осень дней твоих не погасает пламень, Текущий с жизнию в крови.

(«Из Греческой антологии», стих 9-й, 1819 г.)

А вот еще один их современник, расцвет поэзии которого при­шелся на 20 - 30 лет позже, - Владимир Григорьевич Бенедиктов. О нем в его время знали, кажется, все, хотя мало кто его дочитывал до конца. Одаренный поэт, знавший в жизни и восторженные похва­лы, и оглушительный разгром, разруганный Белинским, Чернышевс­ким, Добролюбовым, и сам назвавший свою почти скандальную из­вестность «сомнительным венцом», был полон противоречий и заблуждений [57].Что призывал он, что ценил? Читайте:

Да не будет изгнан мрак Сердцу милых заблуждений! Да живет, волнуя кровь, И безумная любовь!

(«Тост», 1839г.)

И вот чудный образчик из народного юмора:

Пламенеет жутко кровь, Значит, есть во мне любовь!

Не берусь цитировать тысячи стихотворных строк других по­этов. Читатель свободно сделает это сам, и, думаю, с удовольстви­ем, отмечая при этом, что характер вибраций стиха о любви и крови непременно и очень ярко соответствует вибрациям сердца и крови авторов произведений. Л не приводила стихов иностранных поэтов в русском переводе, так как поэт в переводе - это не сам поэт. Найти переводчика, адекватно передающего не только форму и идею, но и вибрации сердца и крови поэта - это задача невыполнимая. Может получиться только более или менее талантливое приближение.

Но давайте сравним, что же именно содержится в этих кратких строках?

Пушкин, как всегда, с потрясающей гениальностью выразил жиз­ненную силу и младость играющей крови как животворного начала Вселенской Любви.

Батюшков отметил, что любовь может оживить даже мертвый камень, вдохнув в него пламень жизни, текущий в крови.

Бенедиктов выпятил безумство любви, волнующей кровь, но не желая расстаться с мраком заблуждений, вполне осознанных, и за­быв напрочь, что главное качество любви не безумство, а животво­рящее начало.

Ну, а в последнем народном двустишии упомянут не только пла­мень крови, его сила, и связь с любовью (т.е. все, что надо!), но при этом кратко и емко высмеяны попытки бездарной рифмовки Великих Слов Жизни.

Как поэту не говорить о любви? Но большинство из них все-таки старается убежать от рифмы «кровь-любовь» как от заезженной до предела. Например, сам Пушкин многократно рифмует.«любовь» со словами «вновь», а родительный падеж «любви» со словами «мои», «твои», «рви», «лови», «зови» и др. Иногда слово «любовь» прячут в середину строки. Но это дела не меняет: любовь и кровь навсегда связаны нитью самой жизни.

Когда угасает жизнь, угасает и огонь в крови, и обратное тоже верно. Угасает и любовь - пылкая любовь между мужчиной и жен­щиной. Но никогда не гаснет в сердце огонь великой любви ко всему совершенному, прекрасному, духовному. У слабых духом такое уга­сание жизни приводит чаще к пессимизму и безысходности, у силь­ных - к соединению с вечными истинами Вселенной.

Например, даже у сильного духом Пушкина мы читаем:

Но все прошло! — остыла в сердце кровь.

В их наготе я ныне вижу

И свет, и жизнь, и дружбу, и любовь,

И мрачный опыт ненавижу.

(В.Ф. Раевскому, фрагмент, ответ на второе послание радикаль­ного декабриста В.Ф. Раевского «Певец в темнице»,1822 г.)

Здесь Пушкин, конечно, отражает настроения Раевского, но от всего стихотворения веет грустью и тоской от того, что:

Я говорил пред хладною толпой

Языком Истины свободной,

Но для толпы, ничтожной и глухой,

Смешон глас сердца благородный.

(Там же, см. [59], т. 1, с. 281)

Но вспомним Батюшкова. Какая грустная судьба его сразила!

Его мать, страдавшая психическим заболеванием, умерла, ког­да сыну было около восьми лет. В возрасте тридцати четырех лет он и сам заболел тяжелым и неизлечимым душевным недугом. Време­нами он испытывал просветление и писал в стихах о горечи осозна­ния несбывшейся жизни.

Батюшков понимал, что сам человек или есть поэт, и тогда по­эзия у него в крови, или не поэт, тогда и кровь его не чувствует поэзии в самом высоком смысле этого слова. «Поэзия, осмелюсь сказать, требует всего человека», - писал он («Нечто о поэзии»,1815 г.). Он понимал поэзию сердцем:

И гордый ум не победит Любви — холодными словами.

Но меркнущее сознание поэта уже не вместило восстания де­кабристов 1825 года, не вместило понимания величия целой плеяды талантливейших писателей, поэтов, художников, музыкантов середи­ны XIX столетия. Вторую половину жизни он прожил в родной Волог­де в семье племянника, где умер в1855 г.

Метаморфозы живой крови 291

Чувствуя приближение болезни, он уже в 1815 году довольно пессимистично обращается к памяти сердца и меняет рифмы на более грустные:

Хранитель гений мой — с любовью В утеху дан разлуке он; Засну ль? приникнет к изголовью И усладит печальный сон.

(«Мой гений»)

В своих последних стихотворениях Батюшков становится уве­ренным в рабской сущности человека, который не может повлиять на судьбу:

Ты знаешь, что изрек, Прощаясь с жизнию седой Мельхиседек? Рабом родится человек, Рабом в могилу ляжет, И смерть ему едва ли скажет, Зачем он шел долиной чудной слез, Страдал, рыдал, терпел, исчез. (1821 г., [58], с. 225)

Небольшой экскурс в рифмовку «кровь-любовь» я хочу завер­шить отрывком из Тютчева. Пятидесятилетний поэт писал о после­дней любви, но сохранял светлую надежду благодаря живущей в сер­дце нежности. Федор Иванович был очень светлым поэтом, которого любили и раньше, и сейчас любят - за то, что он даже в безрадост­ные моменты умел «продлить очарованье»:

Пускай скудеет в жилах кровь,

Но в сердце не скудеет нежность.,,

О ты, последняя любовь!

Ты и блаженство и безнадежность.

(«Последняя любовь», между 1852 и1854 г.)

3. Совершенно невозможно сделать полный анализ того, как в ис­кусстве отражена тема состояния эмоций человека в зависимости от состояния крови и состояния крови от состояния эмоций. Этим про­низаны буквально все хорошие произведения - поэтов, музыкантов, художников, — вообще всех тех, кто когда-нибудь что-то творил, вкла­дывая в свое творение всю свою душу. Содеянное с усладой души вызывает радость. Именно радости ищем мы в творчестве.

Но в человеке живет еще и генная память, которая заставляет его волей-неволей отмечать изменениями в крови все волнующие его или изменяющие его жизнь события. На крови клянутся в верности и дружбе - до последней капли крови.

Зрители, наблюдающие сцены - зрелищ, битв, поединков - жаж­дут крови. «Убей!» - кричали гладиатору, повергнувшему соперника к ногам. «Убей!» - кричат матадору на корриде. «Давай-давай!» -визжат зрители даже на боях петухов, остервенело дерущихся, не взирая на пущенную кровь. Им надо все больше, больше крови!

И зрители при виде боя сами входят в озверелое состояние, по­догревая свою кровь при виде чужой крови. После чего и сами могут пойти крушить, ломать и резать. Разве не узнаем мы эти картины и эмоции сейчас в третьем тысячелетии?

Особенно ярко будоражат сознание большинства людей карти­ны талантливых художников, где образы наглядны и где зритель и сам может как бы влиться в картину и стать участником изобра­женных действ.

Чувствительный зритель может на наглядном образе соединиться душевной волной с идеей - замыслом художника, ощутить его вибра­ции сердца и крови, принять его с любовью или отторгнуть с ненави­стью. Все чувства обостряются, когда ты смотришь на картину...

Многих людей с горячей кровью привлекают картины, где изоб­ражена льющаяся кровь. Подолгу стоят в Третьяковской Галерее у картины Репина «Иван Грозный и сын его Иван».

Я пыталась наблюдать, что рассматривают в ней разные люди. Заметила: безумные глаза Грозного и кровь, льющуюся из виска сына. Они - в центре картины, и по месту, и по идее. Впечатление, усилен­ное талантом гениального художника, доводится до гротескных форм.

- Не могу отойти от картины, - сказала мне одна пожилая женщи­на, видя, что я интересуюсь ее впечатлением, и горестно вздохнула.

- Почему же? - спросила я с участием.

- Знаете, у меня сына убили. Я видела его. Он лежал точно в такой же позе, и кровь из виска текла так же. Смотрю на картину, а вижу своего сына. Уж который год хожу.

Мы вместе вышли из музея. Я постаралась отвлечь ее от тяже­лых мыслей. Что можно посоветовать одинокой матери? «Да, конечно, я на всякие выставки хожу, на пейзажи и цветочки смотрю, красивую музыку иногда слушаю, с людьми общаюсь, но без Третьяковки как прожить культурному человеку? А когда сюда приду, разве этот зал обойду? Так вот и хожу», - объяснила она.

Да, это уже невозможно вычеркнуть из жизни. Так тяжелое про­шлое соприкасается с тяжелым настоящим.

Кстати, эта картина не так проста, как можно иногда подумать. Кроме психологической глубины, в ней есть и мистический смысл. Он скрыт даже в самой истории написания картины. В 1885 году Илья Ефимович Репин неожиданно для других отложил на время три но­вые начатые им картины и срочно взялся за написание картины об Иване Грозном.

Причину такого спешного поворота он объяснил спустя несколько лет в беседе с Василием Суриковым: «Мне привиделся сам царь Иван Грозный. Он умолял меня, чтобы я непременно и как можно быстрее поведал людям о его грехе. И о том, как он сожалеет о нем...».

Можно отметить и время написания: в отличие от остальных кар­тин, над которыми Репин работал обычно по нескольку лет, картину «Иван Грозный и сын его Иван» он создал меньше, чем за год («Ора­кул»,№8, 1999, с. 14). Царь сожалел о пролитой крови. Когда пришло к нему раскаяние?

Вспомним гениальную картину Рене Магритта «Память» (1954 г.) Жаль, что не все репродукции картин,.о которых я упоминаю, можно привести в книге, но читатель, возможно, вспомнит или найдет ее.

На горизонтальной поверхности стола, рассеченного надвое, сто­ит прекрасная скульптурная головка молодой женщины с античным лицом, с закрытыми глазами. Обрезанная шея стоит прямо на разло­ме стола. На левом виске ярко-красное пятно растекающейся крови, неведомо откуда взявшейся на белом гипсе.

Спокойное, отрешенное лицо женщины обращает взгляд в про­шлое. Пятно крови притягивает взгляд, мистически заставляя думать о бренности жизни и вечности времени и перевоплощений. Рядом -разрезанный горизонтально белый шар из гипса, деталь из рисоваль­ного класса, напоминающий разорванную сферу жизни.

На краю стола зеленый лист (лавра?), вянущий, но еще живой как напоминание о преходящих проявлениях жизни. Сзади стола -занавеси у окна, а между ними - кусок синеющего в сумерках неба и рожок молодого месяца - жизнь продолжается, жизнь и за предела­ми этой комнаты вечна!

Казалось бы, все - как всегда. Если бы не это кровавое пятно. Но и оно - тоже часть этого «всегда», только вышедшее из памяти. Оно притягивает, будоражит и вызывает из нашей памяти - общечелове­ческой генной памяти — так много всего, что связано с кровавым про­шлым в страданиях человечества. Это символ жизни, которую нельзя остановить даже в застывшем отдельном мгновении, даже в скульпту­ре. Ведь образ женщины в ней - это память о том времени, когда она служила прототипом. И уже не имеет значения, жива ли она или давно ушла в иное измерение. Она осталась в памяти, связанной кровью.

Поразительна эзотерическая сила этой картины. И глубокая муд­рость заложенных идей вечной жизни и вечной памяти человеческой. И вечной памяти Вселенной...

А теперь, дорогой читатель, я хочу увлечь Вас в удивительную страну - «Березию». Так я назвала мир картин очень необычного ху­дожника, проникшего в тайны миров, - Евгения Ефимовича Березикова.

Березиков - человек необычайной судьбы, подарившей ему в ис­пытаниях восхождение на несколько последовательных ступеней по­знания. Он прошел испытания огнем, водой, воздухом, холодом и внут­ренним огнем. Описывая эти удивительные превращения в своей книге «Этюды о непознанном» [8], он говорит, что каждый раз за несколько дней чувствовал приближение необычного и вихри каких-то новых, неизведанных энергий, пронизывающих его тело, мозг и кровь.

Постепенно, ведя свою нелегкую жизнь, считая известную ро­дословную от сибирского рода и алтайских предков, вникая в пре­мудрости общения с природой и постигая вечные вселенские законы, он проник своим сознанием в такие сокровенные глубины Истины, что стало ясно: это должно выйти из сердца к людям.

Березиков научился - словно само собой - получать энергии при выходе в запредельные пространства, и они выплескивались в реаль­ную жизнь. Получал энергии от деревьев, камней,, воды, особенно в горах. Чем больше получал, тем меньше ел.

Был потрясен картинами Н. К. Рериха, видя их еще тогда, когда наши власти еще не баловали нас общением с ним. Имел астральное общение с Рерихом, который увлек Евгения Ефимовича в мир картин и их сотво­рения. И он неожиданно для себя начал рисовать, рисовать свои виде­ния, которые происходили с ним практически наяву ([8], с. 28 - 35).

Это так типично для многих художников-эзотериков, но проник­новение Березикова в эти тайны просто поразительно. Поэтому я и выбрала для описания именно его творчество.

Картины его словно нарисованы рукой восторженного ребенка. Краски ярки и довольно резки, но сочны и глубоки. И так много крас­ного, огненного, солнечного. И подспудно, как бы явно и неявно одно­временно, в них присутствует цвет крови, несущей главную идею ре­ализации Великой Жизни. Но при этом каждая картина несет в себе завуалированное выражение какого-то важного жизненного начала или космического закона, главный из которых - Закон Любви.

Сначала Березиков начал писать повести и романы, и только по­том — картины. Картины поражали своей фантастичностью не толь­ко зрителей, но и его самого. Евгений Ефимович соединил ступени восхождения и испытания с некими основными цветами красок: ис­пытание огнем - с красным цветом, соответствующим цвету крови (прочитав книгу [8] поняла, что это у него прошло подсознательно!), испытание холодом и нашествие темных сил - с черным цветом, пе­реход на пятую ступень - духовного ясновидения - с белым цветом. Часто в его картинах эти три цвета присутствуют параллельно, оли­цетворяя образы огня и горения чистого сердца, жизненной силы и крови; рядом - образы темных сил и провалов в одолении трудно­стей восхождения; рядом - образы сил Божественного озарения.

Вот картина «Три коня». Самый красивый конь - красный, иду­щий по красным камням, - символ активной жизни огня духа. Внизу, на фоне красных камней - белый конь как символ духовных сокро­вищ, рождающихся в огненных вихрях. Наверху, на серебряных от­блесках каменной горы - черный конь, как символ испытаний, кото­рые придется преодолевать и на верхних ступенях восхождения. Огромное закатное солнце венчает горизонт, перекликаясь красным цветом с символикой огня и крови жизни.

Красный конь по форме, цвету, полету, словно перекликается с красным конем Майтрейи на картинах любимого Рериха и с крас­ными бумажными конями («Красные кони»), которых выпускают на ветер в непогоду ламы, живущие в горах, с высоких вершин к доли­нам, чтобы эти кони, - символ огня и жизни, - поддержали путников, не давая им замерзнуть и сбиться с дороги. Вы наверно помните эти картины Рериха из серии «Майтрейя» от 1925 года. Они находятся сейчас в художественном музее Нижнего Новгорода. Их привез и подарил городу Максим Горький.

Картина Березникова «Бегущие собаки» вызывает у меня похо­жие ощущения. На ней три собаки тех же грех цветов (красная - сверху, белая - в середине, черная - внизу) и весьма странных конфигураций бегут вправо в направлении белого растущего полумесяца. Над ними оранжево-красное солнце. Все это - на ровном темно-синем фоне, без признаков пейзажности.

Вот глубоко символичная картина - «Полдень». Яркое бело-жел­тое раскаленное солнце, в котором видна его душа в виде маленького ребенка. Справа - восходящие к солнцу красные фигуры: плывущие в небе. Они похожи на растекшиеся пятна крови, соединенные в хоро­воде, словно в круге кровообращения. Слева внизу - сущности чер­ного цвета, почти бесформенные, не принимаемые солнцем, но ос­тавшиеся на зеленой земле.

Картину «Горящий Волк», на которой автор изобразил белого вол­ка с языками пламени на спине, сам Березиков объяснил идеей эко­логии, напоминанием людям о сохранении природы и это пламя - сим­волическое.

Я же вижу в ней пламя, похожее на кровь, даже по цвету. У меня возникла, кроме того, аналогия с картиной Рериха «Чинтамани», в которой могучий конь, передвигаясь по утесам, несет на спине пла­мя с тремя шариками - символом Знамени Мира.

А вот картина «На пороге жизни. Раздумье». Школьник, видимо первоклассник, стоит на зеленом холмике и откусывает яблоко. За спиной - зеленый ранец. Рядом сидит темных тонов собака. Вок­руг голубое небо в белых облачках.

Присмотримся. Два ряда желтых пуговиц на курточке - как две дороги, ведущие к солнцу. Это впечатление подчеркивается двумя желтыми ремнями ранца. А от яблока вниз — словно живые огни - розовые энергии сосудов сердца. Это я их так вижу, знаю, что энер­гии сосудов сердца - розовые. И этот розовый ручеек — цвет свитерочка, проглядывающего между полами незастегнутой курточки. Но самое главное - плотный красный огонь жизни - поток крови, и он идет от пояса вниз. Штанишки как таковые - вроде бы и не штаниш­ки, и обуви нет, а весь «низ» - две волнистые линии от пояса до кон­чиков пальцев ног воспринимаются как неторопливые потоки крови.

Вы думаете, читатель, что мне всюду мерещится кровь, потому что я о ней пишу? Нет, просто эти ассоциации возникают сами собой. Это магия крови. Я чуть позже еще открою Вам один секрет.

А пока еще два-три описания. Все эти картины я описываю по репродукциям, приведенным в книге [8]. Я понимаю, что картины -это не книжная печать. Но картины мне пока увидеть не довелось, а ассоциации возникают у меня и по репродукциям!

Тяжелое впечатление возникает от картины «Готовый на все!», где изображен, по-видимому, палач с секирой. Кроваво-красная коро­на на голове (намек на кровавого вождя). Кроваво-красный меч, ос­трием вниз с одной стороны фигуры, кроваво-красная свеча острием вверх с другой стороны. Впечатление усиливается красным полом, на котором стоит этот человек. Кровь присутствует в картине и явно, и неявно.

Одна из картин вызвала у меня особенно глубокие и радостные переживания непресекаемости и силы жизни. Она называется «Веч­ность». На фоне синего неба два светила: яркое солнце и серебристо-голубая луна, выглядывающая из-за утеса. Темные холмы Земли, на которых в середине стоит ярко-красная фигура с белой аурой. Очер­тания ее струятся как вечный поток крови, питаемый Солнцем и Лу­ной. Не видно никаких деталей, только этот струящийся поток. От фигуры он низвергается вниз между холмами, оживотворяя Зем­лю, давая ей Жизнь. Он же - Огонь Жизни. На последней иллюстра­ции Е.Е. Березнков изображен среди своих картин. И там просто вы­делены значимые картины. Одну из них он держит в руке. На ней жизнерадостный красный петух с яркими перьями. Туловище вместе с крыльями и ногами - единое пятно красного цвета, как клякса кро­ви. Хотите верьте - хотите сами посмотрите. Но опять возникают все те же ассоциации - огня жизни.

На переднем плане на этой же фотографии запечатлена картина еще без рамы. Видимо, одна из последних. На ней - красная гора. На вершине горы на фоне фиолетового неба сидит белая птица, рас­кинув крылья. Это очень символичная, эзотерическая картина. Бе­лая птица - символ рождения Вселенной. Красная гора - реализация Жизни - огонь, кровь, душа. Композиция найдена прекрасно. Неда­ром художники говорят о картинах Березикова: они завораживают. Действительно, завораживают. Это магия Жизни, поэтому каждый находит в себе созвучие с его картинами. А теперь я, пожалуй, расскажу, почему я здесь так подробно опи­сала картины Березикова, выбрав его из сотен других возможностей.

Во-первых, три художника, о которых я здесь говорила, представ­ляют три разных варианта выражения магии крови. Действи­тельно, у Репина на картине - «Иван Грозный и сын его Иван» кровь -настоящая, реально пролитая. Она на картине как результат на­стоящего физического действия - удара скипетром в висок. Она те­чет, как положено, там, где положено, внешний вид этого истечения полностью соответствует тому, как бы увидел эту сцену наблюдав­ший «в натуре».

На картине Рене Магритта «Память» кровь тоже выглядит ре­ально, но уже в виде однотонного пятна. Она тоже течет, где положе­но, как будто удар в висок. Но - это уже мистическая кровь, потому что она истекает из того, из. чего не может вытекать, - из скульпту­ры. Но зато она в самом деле отсылает зрителя к общечеловеческой памяти. И все же она присутствует на картине именно как кровь!

В картинах же Е. Березикова возникает внутренний образ кро­ви. Он не изображен художником впрямую, но он всюду мыслится, он присутствует неявно как непреходящий символ жизни, выражаю­щий ее огненную сущность. Она присутствует как душа картины и идеи. И почувствовать это в его картинах - значит войти в эти веч­ные идеи существования жизни. Именно такой подход, при котором срабатывает магия искусства, происходит соединение с автором, яв­ляется самым глубоким. Хотя и петух не похож на петуха, и собаки -не собаки. Не это здесь главное. А стиль соответствует той внутрен­ней мистике, которая пронизывает мироздание. Это для нас она иног­да мистика. А для Космоса это есть многогранная Жизнь. И она при­сутствует в картинах Березикова.

А теперь - предыстория. Книга Березикова «Этюды о непознан­ном» вышла в 1991 году. Почти сразу же мне подарили ее слушатели наших курсов в Краматорске. Мы проводили курсы от Донецкого клуба «Карма», который уже в1991 г. был преобразован в Центр ду­ховного единения. Я посмотрела книгу, немного почитала и отложи­ла. Что-то мне мешало в ней. Временами я к ней возвращалась, но так и не дочитала. Видимо я не входила или не хотела входить в ее внутренний мир, так как он отличался от моих собственных трак­товок ступеней восхождения, способов выхода в иные миры и др.

И вот теперь, в 1998 году, я, наконец, вплотную села за изложе­ние темы об эзотерической роли крови, уже неоднократно прочитан­ной мною на лекциях в для слушателей Нижегородской Школы ду­ховного развития «Млечный Путь», для моих запорожских слушателей и для донбасских (г. Славянск). Когда я стала решать, какие именно картины выберу для параграфа «Кровь и магия искусства», я вдруг услышала отчетливый внутренний голос: «Возьми Березикова».

Я достала его с полки и стала читать. Вскоре обнаружила ин­тересное явление. Березиков писал о каком-то своем видении.

И я с первых строк этого описания, еще не дочитав, вдруг видела его видение. Это происходило не с каждым описанием, но с многими. Я поняла, что произошло внутренне соединение энергий, что я настро­илась на его «волну» и что я его «слышу».

Дочитывая абзац, я уже просто узнавала в его описании то, что я сама уже увидела. Потом я смотрела на репродукцию его картины, если она оказывалась в этой книге, и отмечала, что я, пожалуй, нари­совала бы ее не так (я тоже рисую и темперой, и маслом, были выс­тавки). Но после детального обдумывания понимала, что тот симво­лизм, который был схвачен очень точно Березиковым, пожалуй, есть наиболее краткая форма выражения его идеи, которую он сам пони­мал в своих видениях по-своему. И, кроме того, я поняла эту скры­тую форму магии, и в том числе магии крови, которая присутствова­ла в его картинах, хотя и неявно, но в тесной связи с пониманием огненной силы жизни и души Человека, Земли, Космоса. Безусловно, Евгений Ефимович Березиков - личность неординарная. Много пови­давший и много потерпевший, работавший и в милиции, и в партий­ных органах, ставший писателем и художником, изучавший филосо­фию Востока и Запада, он проник во многие тайны мира, стал духовным ясновидцем и наблюдателем тайн тонкого мира.

Постепенно я поняла и то, что именно отводило меня от его книги. Он видит мир в проявлениях единства светлого и темного, их борьбы (как в философском законе, который мы изучали еще в институте, -законе единства и борьбы противоположностей), и образы темного на­чала не нравились мне. Не нравилось их присутствие на страницах кни­ги. Они вызывали во мне болезненные вибрации и просто мешали, как всегда мешают темные, когда стремишься сделать что-то светлое.

Но невзирая на это, я решила преодолеть это темное начало при чтении. Я «скорпион», т. е. борец, и борьбы не боюсь, но считала, что при чтении книги не стоит тратить силы на борьбу с помещенными там темными образами. Проникая в мысленный поток автора, я ви­дела эти образы, и они всякий раз дергали меня. Но зато я поняла его скрытую магию крови. Одно только меня смущает. Силы добра тон­кого мира он видел чаще в виде животных, чем в виде людей. На высоких ступенях духовного восхождения встречаются уже бо­лее высокие сущности.

Но Березикова принял Восток. Люди Индии, живущие в двух мирах, тонко чувствующие душу и явления тонких энергий, приветствовали его выставку и выступления, И встречи с Н. К. Рерихом на тонком плане, Рерихом, которого я люблю, иногда рисую вольные копии его картин, -убедили меня. И в любом случае магия его искусства - несомненна.

4. А теперь, дорогой читатель, я хотела бы поговорить о том, как гармония и дисгармония в искусстве действуют на кровь.

Сначала мы продолжим начатый разговор о картинах. В преды­дущем параграфе я говорила о том, что выражает художник через изображенную кровь. Естественно то, что он выражает, и внедряет­ся в кровь того, кто рассматривает эти картины. Вот об этом и пого­ворим сейчас.

Гармония есть красота. Красота цвета, звука, сочетаний, форм, идеи, души, духа... Важно все. И все, что выражает красоту, - то прекрасно. Гармония успокаивает и активизирует. Но не взрывом, а мягкой волной. Гармония лечит и упорядочивает. Всколыхнутая ха­осом, она снова ищет формы выражения.

С древних времен в искусстве имели место поиски выражения красоты. Часами человек может наблюдать красоту цветка. Вспом­ним японское искусство любования единственным цветком перед гла­зами. И чем проще цветок, чем меньше в нем пышности и вычурно­сти, тем строже в нем красота. При малых средствах выражения природа экономна и стремится выразить главное. Собственно, сама гармоничная природа подвигает человека к духу. Конечно, и в бурях есть своеобразная красота. Это красота взрыва, бунта, землетрясе­ний, ураганов. Но не они гармонизируют человека, его кровь, его не­рвную систему. Они его встряхивают. И это порой тоже очень нужно.

Знаете ли вы скромную травку спорыш? Он же - птичья травка, он же - горец птичий. Он растет всюду, даже у вашего крыльца. Его малюсенькие цветочки всего миллиметр в диаметре очень скромны, под стать всему растению. Однажды я взяла лупу, чтобы разглядеть эти крохотные цветочки, и ахнула. Это было маленькое чудо.

Как-то осенью в октябре мы поехали в лес на отдых. На опушке меня привлек красивый маленький кустик засохшего растения. Я даже не знаю, как он назывался. Его переплетенные веточки с засохшими маленькими цветочками, похожими на шишечки, напоминали зарос­ли хрустальных веток в таинственном замке. Он показался мне зас­тывшей сказкой. Я привезла его домой и поставила в подходящую скромную вазочку. Иногда я вглядывалась в эти чудесные веточки, какая-то таинственная сила будила во мне фантастические картины их красоты и гармонии. На душе становилось спокойно, радостно. Если это бывало после какого-то нервного расстройства, то эта муд­рая природная красота быстро приводила меня в состояние умирот­воренности, и я начинала спокойно работать над своими делами. Как-то раз я опять взяла большую лупу и навела на этот кустик-букетик. И опять произошло чудо. Феерическая красота открылась мне с не­бывалой силой. И снова я ощутила, что когда мы вторгаемся как наблюдатели в мир маленьких форм, то находим там незнакомую для себя красоту и гармонию, которую иногда не замечаем в обыч­ном для нас мире крупных форм. А они очень схожи.

Часто люди говорят, глядя на искусственно изображенный цве­ток: «Он, как живой!» И многие любят такие картины, где изобража­ется природа, как живая. Заметьте, что такие успокаивающие гар­монизирующие картины люди вешают в своих спальнях или рабочих кабинетах, чтобы они помогали им спокойно отдыхать или творить в гармонии. Такие картины переносят в людей спокойную мудрость природы, восстанавливают в них нормальное течение жизни, не ме­шая, а помогая крови творить человеческую жизнь.

Замечательно восстанавливают гармонию души картины, где изображены величественные горы. Мудрость и колоссальная энер­гия этих исполинов наполняет человека силой, здоровьем, заставляет думать о вечности и духе. Они напоминают человеку о том, кто он такой на этой Земле. Заставляют забывать о суете мелочей и вспо­минать о величии жизни.

Необыкновенные картины Н.К. Рериха стали известны широкому миру тогда, когда он стал рисовать горы. Великие Гималаи, обитель Шамбалы, не имеют равных. Посланник Учителей и сам Учитель, Н.К. Рерих перенес в свои картины энергию и силу гор, их вечную мудрость. И благодаря силе его таланта энергия и мудрость гор пере­даются и зрителю, который всматривается в них. Это же величайшая магия искусства, таланта и выражений величественных сил природы. Я знаю людей, которые не любят картины Рериха, считая его посред­ственным художником, не обладающим высокой техникой и даже клас­сическими средствами выражения. Возможно, чего-то с этой точки зрения и нет в его картинах. Но кто так волнующе и мощно сумел выразить величие и энергию гор? Мне думается, что эти критики не умеют так читать душу его величественных картин, как те, кто даже никогда не был в горах, но полюбил их по картинам Рериха.

Я и сама никогда не была в горах физически, если не считать сглаженных и поросших лесом Карпат и перевалов Уральских гор, по которым я ехала на поезде. Но выставка картин Рериха в 1974 году к его столетию, составленная из экспонатов пяти лучших галерей мира и провезенная по пяти городам нашей страны, окунула меня в этот грандиозный мир. Она обожгла глаза необыкновенными красками, формами, внутренней силой.

Картины Н.К. Рериха и его сына Святослава на выставке в Ниж­нем Новгороде стали феерией души. Это был подарок жизни. С тех пор я с ними.

Я много раз была в горах астрально, и Гималаи видела сверху -величественные цепи в три ряда, изгибающиеся весьма грациозно. И эти краски (хотя астральное видение меняет некоторые тона) ос­лепительны и контрастны, как на картинах Рериха. С картин Рериха в меня вошла душа гор. Всюду, где я вижу изображение гор, -на рисунках, на фотографиях, в фильмах, в телепередачах, - я зами­раю и не дышу, забываю обо всем и говорю с их душою.

Есть, правда, в некоторых его картинах персонажи, напоминаю­щие страшных зверей, чудищ, бесов. Есть изображения сил тьмы, хотя и отступающих перед светом, как, например, в картине «Хрис­тос». Честно сказать, когда я делаю вольные копии его картин, я ста­раюсь уйти от изображений этой темной силы. Пусть это меняет за­мысел, но гармония высшего духа и света в картине сама за себя скажет своими чистейшими вибрациями.

Но когда я представила на суд зрителей свои копии картин Рериха, хотя и измененные (я иногда делаю более четким передний план, могу изобразить зимний пейзаж вместо летнего, или наоборот, или др.), то реакция зрителей меня поразила. Я этого не ожидала, хотя очень вол­новалась. Это было в г. Славянске Донецкой области в декабре1996 г.

Да простит меня читатель за некоторую похвальбу, но люди под­ходили и благодарили. Некоторые приходили не по одному разу, зая­вили, что вылечились этими картинами, что чувствуют истекающую из них энергию.

Особенно обрадовал меня один из 60 прекрасных отзывов в кни­ге отзывов. Это был отзыв человека, бывавшего в Гималаях.

Нужно сказать, что на выставке все время дежурили мои сорат­ники-эзотерики, члены эзотерического общества города. И что за чудо: температура в большом холодном зале, где зимой иногда подмерза­ли цветы, при этой выставке была заметно выше, и об этом говорили все посетители. Букеты живых цветов, поставленные под портрета­ми Учителей Шамбалы (я рисовала эти портреты маслом, это не копии Рериха), стояли и не увядали, даже розы. После выставки про­стояли дома еще три недели, и розы пустили новые ростки боковых веточек с листочками.

Вот каковы энергии гор и сил Света и Духа! И каково влияние картин Рериха. Я думаю, что его дух тоже присутствовал на выстав­ке. Себе же я отвожу здесь весьма скромную роль, поверь, читатель!

Картины, выполненные с проникновением в душу великой При­роды, всегда соединяют нас с нею, с ее душой. И душа природы, проникая в нашу душу, всегда волнует ее, вливая или спокойную гар­монию, или бунт ее вихрей, или мудрость и устремление к развитию, к Божественному началу, а чаще всего - все это вместе.

5. Особый интерес вызывают у людей картины космического на­чала. Их называют «космическими картинами». В них человек пыта­ется выразить свое представление о Космосе, полученное из видений или из фантазий. В большинстве случаев зрители очень интересуются выставками таких картин. И это не только замечательные картины - В. Т. Черноволенко и Б. Смирнова-Русецкого - представителей группы «Амаравелла» нашего столетия, - но и картины наших близких совре­менников, обративших свой взгляд в космические миры. Я не имею в виду натуралистические картины космонавта Алексея Леонова. Я говорю о тех картинах, в которых чувствуется соединение души ри­сующего с душой Большого Космоса. Здесь не только выражение ви­дений в медитациях или снах, но реализация ощущений души.

Вот, например, художник, поэт, переводчик, Владимир Николаевич Гордеев. Его чувствование Космоса идет изнутри души. Это и объе­диняет родственные души. Мы познакомились в Москве на ХП-х Зиге-левских чтениях, где он представил зрителям и участникам конферен­ции свои картины и рисунки. Это действительно был Космос. Моя душа сразу откликнулась на эти волны. Мы познакомились. Я подарила ему свою книгу «Услышь мой зов», а он мне свои стихи, а вскоре - иллюс­трированную им книгу стихов Пастернака [61]. Недавно вышла не­большая книга - сборник его стихов [62], хорошо передающая душу этого человека, совершенно уникального и замечательного. В ней нет иллюстраций, к сожалению, по финансовой причине. Но читатель пой­мет его устремления, выраженные в стихах:

Зов звезд и сердца — негасим,

наш мир пронзает он давно,

хотя не каждому дано

принять его и слиться с ним.

Лишь тот, кто без излишних слов,

Всегда готов другим помочь,

гоня свои невзгоды прочь, —

услышит звезд и сердца Зов!

Стремись усе в этой жизни тленной —

Зло распознав, сразиться с ним!..

Зов звезд и сердца - негасим,

он - вечный пульс живой Вселенной.

([62], тетрастих «Зов Звезд и сердца», фрагмент, с. 57)

Вот так сливается в его едином творчестве душа человека и Космоса, Вселенной.

Прочтя мою книгу, он неожиданно сделал мне бесценный пода­рок: десять космических иллюстраций к ней. Они были настолько созвучны моему видению мира, что о лучшем художнике мне как автору нечего было даже мечтать. Теперь я лелею надежду, что уда­стся сделать второе издание книги «Услышь мой зов» уже с этими прекрасными иллюстрациями.

Естественно, я пригласила его иллюстрировать вот эту книгу, ко­торую тогда начинала писать. И это он предложил название «Мета­морфозы живой крови» вместо казенного названия «Информацион­ная роль крови», которое я предварительно написала сама. И он сделал поразительные рисунки! Удалось бы их побольше напечатать.

Любознательный читатель может познакомиться с картинами В. Н. Гордеева в Художественном музее города Электроугли Мос­ковской области, открытом при активном содействии самого худож­ника. Можно посмотреть репродукции в журнале «Техника молоде­жи», например в № 1 за1995 г.

6. Теперь же, мне кажется, стоит посмотреть на некоторых ху­дожников, выражающих себя, свои переживания, прошедшие через кровь, плоть, жизнь, мировоззрение. Я буду писать о разных художни­ках, которых я выбрала для этого вовсе не потому, что они все мне нравятся, а просто потому, что они являются яркими иллюстрациями того, что я хочу сказать, читатель.

Да простят меня художники вообще и те, о которых я буду гово­рить, живые и мертвые. Я выражаю здесь свое представление имен­но о внутреннем понимании идеи, способов, форм, содержания и т.д. А я в данном случае - человек из народа, из того самого, которому принадлежит искусство (помните знаменитую фразу?). Я буду руко­водствоваться тем, что подсказывает мне сердце в связи с темой, о которой я пишу.

Художники знают много всего своего профессионального. А так­же и их критики, выступающие на страницах печати. Но их професси­ональные разговоры так же отгорожены от народа, который смотрит их картины, как и терминология медиков, отгораживающая их от того же самого народа, который они лечат. Поэтому я ни в коем случае не претендую на критицизм с его восторженными или язвительными, или равнодушными интонациями.

Не претендую я и на глубокое понимание искусства, хотя немного училась этому душевному проникновению не только у своего сердца, но и у профессионала - искусствоведа, сотрудника Нижегородского художественного музея Нины Ивановны Шарун, за что я благодарна ей всю жизнь. Это было еще в дни моей юности. Тогда я даже сдавала своеобразный «экзамен» — провела двухчасовую экскурсию для сту­дентов по этому музею. Но естественно, я остаюсь человеком из на­рода, воспринимающим искусство, согласно собственным вибрациям сердца. И думаю, что это хорошо.

Как сказал наш великий философ Николай Александрович Бер­дяев в лекции, прочитанной 1 ноября 1917 года, через несколько дней после революции 25 октября, «искусство должно быть свободно» ([63], с. 19). Этим он подтвердил аксиому, которая тем не менее разными правительствами не считалась аксиомой. Поэтому время от време­ни искусство пронизывали волны запрещений, разрешений, ограниче­ний, всплесков моды и пр. Но будем исходить из того, что оно все-таки должно быть свободным. И что же дальше?

А дальше - вполне закономерное космическое явление, выраже­ние вселенского закона. Произведение, созданное художником в об­щем смысле этого слова (картина, роман, стих, опера, симфония, скульптура, архитектурное творение, хрустальная ваза и т.д.), начи­нает жить своей собственной жизнью, уже независимой от художни­ка, своего создателя. Да собственно, и создавалось-то оно по идеям, уловленным этим создателем из Космоса, согласно его личным виб­рациям и возможностям, ибо ничего нельзя создать того, что уже не было бы создано замыслом Бога.

И вот выпущенное в свет произведение начинает излучать свои вибрации — вибрации вложенных в него идей и энергий, окрашенных переживанием, эмоциями, психическим состоянием и настроением ав­тора. Иногда - его политическими убеждениями и мировоззрением.

И это новое произведение начинает привлекать, притягивать людей, подобных по вибрациям. Оно усиливает в них эти вибрации, так как вызывает созвучие их собственной крови. Поклонение привлеченных почитателей все более увеличивает сформированный автором эгрегор (энергокомплекс тонких энергий). И этот эгрегор, в свою очередь, про­должает еще более сильно притягивать внимание созвучных людей.

Бывают ли произведения, притягивающие абсолютно всех? На­верное, нет. Если творение воистину прекрасно, оно всегда собирает огромное количество почитателей. Но вот что такое «прекрасно» -тут-то многие и расходятся. Помните приведенный выше пример с «Сикстинской мадонной» и Фаиной Раневской?

Однако даже те, кто против шедевра (из-за мировоззрения, зави­сти или злобы), все равно понимают его великую ценность в мире людей. Так возникает мнение людей о ценности произведения. А цен­ность в понимании многих - это названная в деньгах сумма. Так ше­девр становится предметом купли-продажи и похищений (для прода­жи или жажды обладания шедевром на зависть всем остальным).

Но после такого подхода к произведению, которое должно было бы стать предметом любования и проникновения в законы красоты и гармонии, оно начинает обрастать энергиями торговых сделок, за­висти, нехороших мыслей. А эти энергии гораздо более агрессивны по сравнению с энергиями любви, хотя последние и сильнее в целом.

И шедевр иногда прячется для энергетического очищения от лжи­вого тумана хищников от искусства. И это не только, великолепной выделки перстни и камни, о которых рассказано немало таких историй со смертями и мистическими ужасами. Это и картины, украденные из музеев, из мастерских или с выставок. Это и рукописи, украденные физически у авторов или украденные в форме плагиата (последнее -сильно наказуемо кармически как воровство самого главного, что есть в Космосе, - творчества души и духа!).

Исчезнувшие произведения появляются иногда вновь через сот­ни и тысячи лет, если не уничтожены чисто физически. Например, так появляются некоторые иконы, некоторые рукописи.

Иногда рукописи тайного содержания о секретах Вселенной пря­чутся самими высшими силами, если момент, в который она начала

подвергаться остракизму и попыткам овладения высшими секрета­ми мира для завоевания власти над человечеством с помощью выс­шей магии, или слова силы, является неподходящим, преждевремен­ным для того, чтобы позволить человечеству владеть этими силами. Тогда они просто исчезают неведомым образом. Но, как известно, рукописи не горят, потому что в акаше (вселенской летописи) сохра­няются их астральные клише. Поэтому эти рукописи могут специ­ально в нужный момент с подачи этих же Высших Сил снова быть поданы человечеству в каком-то виде, вплоть до неожиданного воз­никновения перед путником, идущим песчаной пустыней (эти случаи известны среди адептов).

Аналогично сохраняются и астральные клише картин. Она мо­жет потом, когда нужно, в виде идеи быть передана другому худож­нику, если физически как материальное выражение уже была до это­го уничтожена. И возникает очень похожий вариант нового шедевра. Рукою гения водит Бог.

Несколько лет назад с выставки исчезло четыре картины гени­ального художника нашего времени москвича Александра Рекунен-ко. Это художник-эзотерик, которому дано прочтение тайн мира. Са­мое обидное, что исчезла уникальная картина «Шамбала», дающая образ обители Небесных Учителей Человечества. К счастью, ее ус­пели сфотографировать и напечатать в журналах и альбоме автора.

Где эта картина? Она, конечно, когда-то всплывет. Если это воры, продавшие ее какому-то коллекционеру, то ожидающее их наказание свы­ше — ужасно, и коллекционера тоже (знал, что покупал, или даже заказы­вал кражу). Но может оказаться, что картины спрятала сама Шамбала. Я пробовала в медитации найти ответ на этот вопрос, но информация не дается. Это ведь особые картины. Они входят своим высоким духом в плоть и кровь, т.е. в душу каждого. Но не каждый может вынести эту ношу. Возможно, ее пока и публиковать было рано, и выставлять на все­общее обозрение? Ведь это тайна Богов, а не людей.

Картины и другие произведения, в которые вложена радость души художника, и другим людям несут эту радость. После их про­смотра жить хочется и творить. Например, картины М. Сарьяна, Б. Кустодиева. Интересно, что смертельно больной и прикованный к постели Кустодиев не вываливал свои горести и болезни на людей, а стремился передать им оптимизм, веру в мечту, радость, любовь. Даже его знаменитая «Русская Венера», купленная М. Горьким и по­даренная Нижнему Новгороду, писалась художником в лежачем положении, а полотно было натянуто над ним на расстоянии полумет­ра параллельно потолку. Какова же была сила духа у этого человека! Это именно его кровь не сдавалась болезни, потому что кровь -его душа, была субстанцией высокого полета. Он понимал, что кар­тина останется людям, и не хотел заставлять их сожалеть при созер­цании картины о его собственной болезни. Поэтому на картине - пре­красная молодая русская женщина, полнотелая и пышущая здоровьем, обнаженная, с золотыми волосами, расчесывая их и улыбаясь, гото­вится в бане к купанию. Какая прелесть эта картина! Она есть ут­верждение жизни на одре смерти. Это магия жизни.

И сколько таких жизнеутверждающих картин! Их не перечесть.

Такие картины, которые утверждают жизнь, безусловно связаны своими идеями и эгрегорами с крупнейшими информационными про­странствами Мироздания, поскольку в нем и в них, как в отражении, существует лишь Единая Жизнь, и смерти как таковой нет, а есть только переход из формы в форму. На плане Земли и в физическом человечестве это считается смертью. Так как же играет эта инфор-мсвязь, если она столь всеобща? Ведь она должна быть связана с Великим мировым посредником — земной кровью, то есть водой, и с человеческой кровью!

Теперь, читатель, я хочу сделать небольшое, но очень важное отступление. Я печатаю эти страницы на даче. Начало августа. Жар-ковато здесь, в Донбассе. Решила сделать маленький перерыв, что­бы облиться водой в саду. А вода у нас для этого, по причине скудно­сти водоснабжения, хранится в детской оцинкованной ванне овальной формы с плоским дном. Вчера вечером мы набрали ее в довольно мутном источнике с песчаными частичками. Сегодня она отстоя­лась, песок осел на дне бесформенным рисунком.

И вот, размышляя о загадках предыдущего абзаца, я отправи­лась к этой ванночке с ковшом для обливания. Подошла с мыслью: «Сколько еше загадок мира ты таишь в себе, мудрая вода, к(ювь Земли нашей?»

Потом, зачерпывая воду ковшом, вылила несколько ковшей на себя и встала рядышком, обращаясь к Солнцу. Через несколько ми­нут взглянула на воду и обомлела: Песок на дне собрался морщинка­ми, но не как обычно - в виде спиралевидных образований от закру­чивания, а в виде гигантского отпечатка пальца размером в полметра! Не было и тени сомнения, что это отпечаток пальца и ничто другое!

Осененная озарением, я помчалась в домик за очками и лупой, чтобы сравнить. И была окончательно потрясена: рисунок линий на среднем пальце моей левой руки в точности совпадал с тем, что создала вода на дне ванной. Вода, с которой я только что разговари­вала о загадках информационной связи воды, крови и информпотоков Вселенной.

Вот так разумная вода (и те, кто услышал мои мысли) дали мне ответ-подтверждение и новую загадку. Значит, все, о чем я писала выше, справедливо, и ключ кроется именно в этой связи. Причем не обязательно должна участвовать обычная наша вода. Ведь есть понятие «Вселенская вода» как текучая субстанция, пронизывающая все в Мироздании. А наша вода - одна из ее реализаций.

Эта вода слышала и все то, о чем я уже спланировала написать дальше, в следующих страницах. Это считывание информации. Вспо­минаю, как это уникально отобразил гениальный Андрей Тарковский в фильме «Солярис»: огромный океан считывает информацию с чело­века и выдает объемные образы того, о чем или о ком думает чело­век! Образы - из воды! Но это не только считывание. Это и под­сказка, направляющая наше мышление, и пути исследования к Истине. Я в этом уверена.

8. Теперь я продолжу. Я говорила о произведениях, несущих в кровь каждого зрителя силу и энергию Жизни. Они привлекают боль­шинство почитателей, активных и имеющих вкус к жизни. Но я сама слышала, как около той же «Русской Венеры» одна женщина, вполне интеллигентная на вид, сморщив нос, сказала: «Подумаешь, голую бабу нарисовал, да еще такую толстую. Лучше бы букет цветов на­рисовал!» Ну что тут скажешь?

Есть же люди с упадком духа. Некоторые из них и картины рису­ют. И произведения с упадком духа привлекают тех, у кого теряется дух, сломана психика, произошли несчастья в жизни. Или же привле­каются откровенно злые люди. Заметьте, откровенно!

Задумались ли Вы, что слово «откровение» возникло «от кро­ви», т.е. от души! Откровенно - от души. Откровение - и подача в душу, т.е. в кровь, и излучение из души - откровенно.

Вот так и художники (настоящие!) выражают себя от души, от крови, откровенно! Что есть, то и могут передать. А именно то, к чему тянется душа.

Сейчас мы вспомним двух-трех художников, чьи мысли занимали больше вопросы смерти, чем жизни, хотя их переплетение и есть жизнь.

Сначала я хочу сказать о Павле Филонове. Павел Николаевич Фи­лонов (1883 - 1941) оставил в нашем искусстве странный и яркий след. Он обладал и внутренней силой, толкавшей его на жертвы ради исти­ны, и целеустремленностью, и вдохновенной энергией творчества. До революции он предчувствовал перемены, был почти убежден в сво­ем пророческом ясновидческом предвидении, шел под управлением «внутреннего голоса» и не подвергал своего творчества сомнениям.

Воспитанный в духе канонов петербургской Академии художеств, в которую поступал четыре раза, но вес равно ее бросил из-за несовпа­дения взглядов на искусство с ее профессорами. Строгость и точность совмещал в картинах с немыслимыми способами изображения дей­ствительности. Его не выставляли, замалчивали, публика о нем почти ничего не слышала. Его имя открылось несколько лет назад. О нем напечатал «Огонек», поместив и несколько его иллюстраций.

Меня поразило, когда я получила этот номер «Огонька», что я не могла смотреть на эти картины больше минуты. Я пыталась разгля­деть, понять идею, содержание, формы, но меня просто ломало от них. Моя кровь начисто отказалась его принимать, хотя я догадыва­лась, что, например, его «Пир королей» - это, должно быть, шедевр.

В его картинах я почувствовала лрмку канонов не только в спо­собах изображения, но в гармонии мира; мне чудился хаос. В его картине «Мужчина и женщина»







©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.