Главная | Обратная связь

ОДИН ИЗ ПРАКТИЧЕСКИХ ПУТЕЙ 5 страница

ГЛАВА ПЯТАЯ

Допустимо ли включение половой стерилизации наследственно отягощенных в общую систему мероприятий по гигиене и оздоровлению расы

Государственный муж, желающий добиться улучшения породы своего народа, должен брать пример с пастуха, желающего поднять породу своего стада. Пастух начинает с чистки стада – с удаления всех плохих и слабых экземпляров.

Платон

1. Полное отсутствие в принципе половой стерилизации карательного элемента

При оценке метода половой стерилизации будем прежде всего иметь в виду, что производство операций никоим образом не должно и не может преследовать какие-либо карательные цели. В самом деле, кому может придти в голову за что-то карать таким странным образом тех несчастных, при том же по большей части уголовно-невменяемых субъектов, как душевнобольные, слабоумные, идиоты, имбециллики и т. п., против которых главным образом направлена эта мера. Наоборот, естественно, что мы должны делать все от нас зависящее, чтобы чем-нибудь улучшить их положение, но в то же время из евгенических и этических соображений не имеем права допускать дальнейшего произведения ими потомства. Не достигаем ли мы и того и другого посредством своевременно произведенной совершенно безопасной и даже безболезненной операции?

Однако все эти соображения совершенно игнорируются критиками индианской идеи, которые упорно продолжают видеть в производстве операций лишь грубый «акт жестокого возмездия», (д-р С. А. Преображенский и др.) и сравнивают их чуть не с пытками инквизиции, клеймением преступников каленым железом, отсечением руки вору и т. п. Насколько человек склонен к искажениям и превратным истолкованиям новых течений, видно из того, что даже в лагере сторонников идеи стерилизации немало находится лиц, подходящих к вопросу совсем с другого конца. Так, например, как мы видели, в штатах Вашингтон (текст первого закона) и Невада, половая стерилизация была введена лишь как средство наказания за преступления сексуального характера. Само собой разумеется, что подобного рода недоразумения ничуть не умаляют истинного значения половой стерилизации.

В ней мы должны прежде всего видеть могущественное противоядие против тех токсинов, которые вырабатываются в цивилизованной человеческой среде и которые, будучи предоставлены сами себе, должны вести эту среду к упадку. Мы должны быть последовательными. Стерилизация, конечно, есть мера искусственная; но не искусственна ли и вся та обстановка, все те условия, среди которых живет современное цивилизованное человечество, и если мы не хотим или не можем стряхнуть с себя созданную нами же искусственность и вернуться к природе, то, чтобы избежать вырождения, мы должны прибегнуть к лекарствам вроде стерилизации.

2. Взгляд на евгеническую половую стерилизацию с точки зрения современной биологии

После Дарвина, все мы знаем, что в естественной, первобытной обстановке эволюция животных видов управляется принципом борьбы за существование, в силу которого все наследственно неполноценное должно погибнуть в жизненной борьбе, и притом в такую пору жизни, когда особь еще не достигла половой зрелости и, следовательно, не успела создать больного потомства. Совсем иное и совершенно неестественное положение вещей создается в цивилизованной человеческой среде. Здесь, даже самый неприспособленный и малоценный в биологическом отношении индивид доживает под опекой общества, главным образом различных благотворительных учреждений, до периода половой зрелости, и затем передает все свои наследственные дефекты потомкам. Так происходило до сих пор. Но в настоящее время, когда мы хотим строить жизнь на научных основах, пора позаботиться о том, чтобы заботы общества и больных и слабых не велись в ущерб будущим поколениям.

Что же нам делать? «Должны ли мы порвать с господствующей альтруистической этикой и установить новую, индивидуалистическую?» – спрашивает по этому поводу д-р Блюм и дает ответ: «Такой разрыв означал бы не что иное, как возврат вспять к мрачному варварству белых времен, означал бы шаг назад, а не вперед. Единственно, что можно и должно – это расширить старую этику. В наше время понятие о ближнем нуждается в дальнейшем расширении: мы должны заботиться не только о ближних наших современниках, но и о потомках».

Чрезвычайно растяжимое и условное понятие о ближнем должно естественно эволюционировать, по мере расширения нашего социального кругозора. Для грубого эгоиста с этим понятием связывается лишь его собственная особа, для обывателя – это его домочадцы, для патриота – соотечественники, для евгеника сюда включаются и все те, кто будет жить после него.

Таким образом, мы встаем перед вопросом – имеем ли мы в настоящее время какие-нибудь фактические основания для включения в число своих ближних и наших еще не родившихся потомков, или, быть может, более прав был Н. Г. Чернышевский, писавший некогда: «Будем думать только о том, как нам устроить нашу жизнь, а заботу о судьбе праправнуков оставим праправнукам».

При решении этого вопроса нужно принять в соображение прежде всего то, что на нас ложится большая ответственность за свои поступки, чем на прежние поколения. Ведь мы обладаем несравненно большими познаниями в области явлений наследственности, чем они, и то, что простительно было им, непростительно нам.

Для иллюстрации последнего положения я приведу один пример из антропогенетики. Нам теперь известно, что большинство душевных болезней мы должны считать рецессивными признаками по отношению к здоровью, зависящими, как например, ранее слабоумие (по исследованиям Рюдина), по крайне мере, от двух пар генов (наследственных задатков). Основной менделевский анализ показывает нам, что от больных этими болезнями, как от рецессивных форм, никоим образом не могут рождаться здоровые дети. Какие бы хромосомы ни редуцировались в период созревания половой клетки (яйца или сперматозоида), все равно она неизбежно принесет с собой в организм нового существа наследственные задатки душевной болезни, и больной родитель произведет на свет или подобного себе больного, или же, в лучшем случае, если другой родитель даст со своей стороны только здоровые доминантные гены, получится та скрытая (гетерозиготная) форма, тайная носительница болезненных задатков, которая делает столь трудной, а по мнению некоторых даже безнадежной, борьбу человека со злом душевных болезней. Спрашивается, имеем ли мы право, зная все это. Допускать дальнейшее беспрепятственное размножение душевнобольных? Вряд ли можно в этом вопросе удовлетвориться точкой зрения Крепелина, когда он говорит: «Если психоз оказывается и в той, и в другой семье, да еще в сходной форме, то в вопросе о браке следует серьезно поразмыслить». Нужно думать, что не ограничиваться в подобных случаях одними размышлениями наш прямой долг, и обязательная стерилизация должна являться здесь, как вытекающая из этого долга, необходимая в интересах всего человечества жертва. Обязательность применения в известных случаях стерилизации мотивируется тем доводом, что от невменяемых слабоумных или душевнобольных все равно нельзя ожидать сколько-нибудь обстоятельного и мотивированного решения, и благо общества и последующих поколений не может всецело зависеть от их, того или иного, случайного ответа.

Строя жизнь на научных основах, мы должны стремиться к тому, чтобы борьба с наследственными болезнями велась не менее энергично, чем та борьба, которая обычно ведется с эпидемиями заразных болезней, что же мы видим в действительности? В России насчитывается более 300.000 душевно больных. Во многих культурных странах дело обстоит еще того хуже. Но почему-то нас эти факты тревожат гораздо меньше, чем, например, известие о новой эпидемии холеры или оспы. Неужели причина этого в том, что приближающаяся эпидемия угрожает лично нам, нашим близким и вообще нашему поколению, а наследственные болезни, не заражая нас, отравляют организм каких-то там потомков? В таком случае, те массовые прививки (в известных случаях обязательные), те плакаты и воззвания на стенах, и вообще вся та суматоха, которую мы поднимаем при каждой эпидемии, не делают нам чести.

Будем же помнить, что все наследственные болезни суть болезни заразные, которые только заражают не нас, а будущее человечество, и этот взгляд, вместе с вытекающими из него действиями, предохранит нас от горьких упреков сейчас еще не родившихся людей.

3. Анализ причин враждебного отношения к евгенической половой стерилизации со стороны буржуазных правительств

Идея стерилизации всегда встречала оппозицию со стороны государственной власти. Частично с этой оппозицией мы уже имели возможность ознакомиться хотя бы по отношению к половой стерилизации со стороны законодательных кругов и губернаторов Соединенных Штатов, а так же по тому законопроекту, который накануне мировой войны был внесен в германский рейхстаг, государственным канцлером.

Причины такого отношения буржуазных правительств к половой стерилизации должны быть приблизительно те же, что и причины запрещения ими производства абортов. Дело в том, что как аборт, так и половая стерилизация, сопровождаются частичным уменьшением численности населения. Это обстоятельство представляется крайне невыгодным с точки зрения империалистической, захватнической политики каждой буржуазной страны. Возможно большая численность подданных, независимо от их качества, требуется в данном случае для того, чтобы в борьбе за рынки быть в состоянии выставить возможно более многочисленную армию.

Вряд ли нужно доказывать, что полигенические тенденции буржуазных правительств, на которые сейчас было указано, по своему духу совершенно чужды рабоче-крестьянским государствам. В равной мере это относится и к той оппозиции, которую всегда встречала идея половой стерилизации со стороны церковников. Нужно думать, что эта оппозиция церковного лагеря, столь всегда мешавшая проведению в жизнь метода половой стерилизации, вскоре отойдет в область прошлого не только у нас, но и за границей.

В самое последнее время, в некоторых буржуазных странах, как будто бы начинает проявляться гораздо более терпимое отношение к идее стерилизации. В ней даже начинают видеть чуть ли не якорь спасения из того катастрофического состояния, которое переживает европейская культура. О вероятных причинах этой временной перемены настроений мы уже говорили в связи с «Воззванием к врачам Германии» д-ра Ботерса. Тогда же было отмечено насколько не целесообразно возлагать слишком большие надежды на половую стерилизацию по отношению к таким странам как Германия до того времени, как в них не разрешатся исторически назревшие моменты классовой борьбы. С другой стороны, подобного рода соображения не могут относиться к нашей стране, в которой этот важнейший исторический момент уже остался позади, и началась грандиозная работа по строительству новых форм общественной жизни.

Все сказанное приводит нас к убеждению, что в нашей стране более чем где-либо назрел момент для научного проведения в жизнь метода половой стерилизации. Такая точка зрения отчасти находит себе поддержку во взглядах некоторых авторитетов современной социальной гигиены. Так, например, по мнению С. И. Каплуна «современный капиталистический строй по самому существу своему осуждает евгенику на прозябание, ибо вся капиталистическая культура, вся буржуазная идеология, нравственность и этика, все ее общественные идеалы основаны на господстве идей индивидуализма. Практическая же евгеника «антропотехника», в известной степени аналогична зоотехники и, применительно к человеку, означает подчинение интересов отдельного индивидуума интересам и требованиям более высоких коллективов. Поэтому евгеника сумеет правильно и широко развиться только тогда, когда исчезнет культ личности с ее неотъемлемыми правами, как самоцели». Цитируемый автор убежден, что «только в коммунистическом обществе евгеника сумеет практически устранять возможность деторождения со стороны индивидуумов с отягощенной наследственностью».

К точке зрения С. И. Каплуна приближается и д-р Т. Я. Ткачев, заканчивающий свой курс социальной гигиены следующей цитатой из К. Каутского: «Естественный отбор в человеческой среде должен быть заменен искусственным. В социалистическом государстве каждый человек перед вступлением в брак должен будет советоваться со специалистом – целесообразно ли продолжение его рода, или нет. Тогда будут смотреть на слабых детей так же, как теперь смотрят на незаконнорожденных». О взглядах д-ра Т. Я. Ткачева на метод половой стерилизации можно судить по тем приведенным уже мною выше тезисам, которые он выставляет в своей статье «Половая стерилизация, как проблема социальной гигиены».

4. Анализ нескольких наиболее частых возражений, выставляемых против метода евгенической половой стерилизации

В заключение, прежде чем перейти к изложению своего плана подготовительных работ по проведению в жизнь стерилизационной программы, я позволю себе остановиться на нескольких возражениях, которые до сих пор выдвигались против принципа половой стерилизации.

а) Не только преступность, но даже душевные и нервные болезни представляют из себя лишь продукт несовершенства существующего социального строя. Поэтому «все наши усилия в смысле правильной борьбы с вырождением населения, все наши стремленья достигнуть улучшения человеческой природы должны быть направлены на устранение капиталистического строя и на установление, путем постепенного развития, более правильных норм общественной жизни. И в этом и только в этом лежит залог лучшего будущего» (акад. В. М. Бехтерев).

С точкой зрения В. М. Бехтерева трудно согласиться лишь в одном единственном пункте, именно, когда он, выдвигая столь могучий фактор как уничтожение капиталистического строя, исключает хотя бы добавочное значение за биологическими способами улучшения расы. Правда, в то время, когда В. М. Бехтерев в 1908 году писал цитированные мною строки, подобная точка зрения была вполне естественна, так как в то время, действительно, все силы должны были быть направлены на организацию социального переворота, но в настоящее время, когда по крайней мере внутри нашей страны этот трудный этап остался позади, вполне естественно позаботиться и обо всех дополнительных средствах к оздоровлению и улучшению расы.

Нужно полагать, что даже и после завершенной социальной революции не наступит само собой полное оздоровление расы. По этому поводу известный социалист – антрополог Энрико Ферри пишет следующее: «…При социалистическом строе, где коллективная собственность будет обеспечивать каждому человеческие условия существования, все болезни, обусловливающиеся воздействием среды, то есть плохим питанием, недостаточной защитой от холода и пр., значительно сократятся или вовсе исчезнут, чему много помогут также научные открытия и развитие гигиены. Но болезни, происходящие от поранений, сумасшествие, легочные заболевания и т. п. Никогда не прекратятся».

«То же нужно сказать и о преступлении. Если уничтожить нищету и бьющее в глаза неравенство экономических условий, то острый или хронический голод не будет уже служить стимулом к преступлению; лучшее питание будет способствовать физическому и моральному улучшению организма; злоупотребления властью и богатством исчезнут, и наступит значительное сокращение числа случайных преступлений, определяющихся, главным образом, социальной средой. Но никогда не прекратятся покушения на насилие, в силу патологического полового извращения, убийства, совершаемые в припадке эпилепсии, кражи, обусловленные психопатологической дегенерацией. По тем же причинам, несмотря на широко распространенное народное образование и на свободное развитие всех человеческих способностей и талантов, никогда не исчезнут ни идиотизм, ни слабоумие, как проявления патологической наследственности».

Как видим, Энрико Ферри считает, что человечество никогда не избавится от тех недугов, которые обусловливаются наследственным предрасположением. Нужно думать, что система половой стерилизации позволяет смотреть на дело не столь безнадежно.

В заключение, возвращаясь опять к тем положениям В. М. Бехтерева, из которых мы исходили, мы можем сказать, что уважаемый академик, если бы и был вполне прав, то лишь с точки зрения того исторического момента, когда он писал цитированные выше строки.

b) Своего рода антитезой учения акад. В. М. Бехтерева является проповедь вождя русского евгенического движения проф. Н. К. Кольцова, объявляющего «наивными» представления социологов, что социальные реформы и перевороты могут повести к улучшению расы. «Современная биология этот путь отвергает», – пишет он, опираясь якобы на авторитет современной науки. Вслед за Гальтоном, Сименсом и другими авторитетами современной евгеники он проповедует, что для создания новой породы человека могут служить «отнюдь не воспитание людей в тех или иных условиях, или те или иные социальные перевороты». Со своей стороны, он опять-таки вслед за вышеуказанными авторитетами, утверждает, что «единственным» методом улучшения расы, может служить лишь изолирование «талантов» от массы посредственности, и их интенсивное кастовое размножение. «Единственно достигающий цели метод расовой евгеники, – пишет проф. Кольцов, – это, улавливание ценных по своим наследственным свойствам производителей и постановка всех этих талантов в такие условия, при которых они не только сами могли бы проявить эти способности в полной мере, но и прокормить и воспитать многочисленную семью, и притом непременно преимущественно в сравнении с людьми, не выходящими за среднюю норму».

Если нельзя было вполне согласиться с точкой зрения В. М. Бехтерева, то тем более это невозможно по отношению к взглядам проф. Н. К. Кольцова. Несостоятельность и тенденциозность взглядов последнего я уже отмечал в своей брошюре, посвященной анализу современной буржуазной евгеники, почему и разрешу себе здесь на этом не останавливаться, за исключением одного пункта, непосредственно относящегося к проблеме половой стерилизации.

Перенося на человека животноводческие методы проф. Н. К. Кольцов центр тяжести практической евгеники видит в создании особой замкнутой касты «талантов», лучших производителей, отбираемых по тому же принципу, как в животноводстве отбираются «на племя» лучшие производители. «В зоотехнии, – пишет он, – метод устранения слабых от произведения потомства играет ничтожную роль в сравнении с подбором лучших, наиболее ценных производителей, и таково же должно быть соотношение между обоими этими методами в практической евгенике». Однако, в принципе, рекомендуемый проф. Н. К. Кольцовым метод, есть система частичной половой стерилизации наследственно неполноценных, но только в необычайно расширенных размерах. В самом деле, ведь каждый отбор «на племя» должен сопровождаться браковкой остальных производителей, с точки зрения их наследственных качеств. Различие лишь в том, что в данном случае бракуется вся масса «посредственности», вместо сравнительно малочисленной группы носителей патологических форм наследственного отягощения. Животновод, отбирая наилучшие экземпляры «на племя», остальную массу животных использует для всевозможных других нужд (в работу, на мясо) или же просто их уничтожает, но функцию размножения выполняют у животновода лишь те экземпляры, которые отобраны «на племя». Поэтому, если бы мы, вслед за проф. Н. К. Кольцовым, захотели бы проводить чисто животноводческий образ действий в евгенике, то и в человеческой среде функцию производства потомства следовало бы по возможности передать представителям той замкнутой касты талантливых мужчин и женщин, которые будут отбираться «на племя». Нежизненность подобного рода евгенической системы доходит до курьеза. Достаточно только представить положение тех женщин, которые будут иметь несчастие быть зачисленными в подобную евгеническую касту. Подобно тому, как отобранные животноводами племенные самки безропотно производят максимальное количество потомства, то же будет, естественно, требоваться и от тех талантливых женщин, которые будут евгеническими комиссиями отбираться на племя.

Нужно думать, что предложение проф. Н. К. Кольцова о приложении к человечеству всех зоотехнических методов в том же соотношении, как они применяются животноводами, должно быть категорически отвергнуто, и вместо того, чтобы поощрять размножение одних «талантов», пренебрегая остальной массой «посредственности», по отношению к человеку разумнее ограничиться лишь половой стерилизацией немногочисленной, сравнительно, категории наследственно дефективных.

с) Чрезвычайно распространенным возражением против принципа половой стерилизации является то соображение, что наследственная отягощенность может связываться с талантливостью и даже гениальностью. Подобного рода факты действительно имеют место в жизни. Особенно интересна в этом отношении эпилепсия. Можно указать целый ряд исторических лиц, которые были подвержены этому страданию. Так, например, эпилептиками были: Юлий Цезарь, апостол Павел, Магомет, Франциск Ассизский, Альфред Великий, Наполеон I, Ф. М. Достоевский, Петр I. Связь эпилепсии с творческими способностями, нередко религиозно-философского характера, была известна еще в средние века и дала повод к прозванию ее «священной болезнью». В частности, единственный известный нам евгенист средневековья, Томас Кампанелла, уделяет этой болезни совершенно особое место, в своей утопии «Солнечный город». Жители города («солярии»), благодаря рациональному образу жизни и подбору брачующихся, будут свободны от всех наследственных болезней, за исключением эпилепсии, этой болезни философов и мудрецов.

В результате отдельных фактов, вроде указанных выше, еще в античном мире некоторые мыслители пришли к тому обобщению, что «нет гения без признаков душевной болезни» (Сенека), в последнее время трудами Гирша, Ломброзо и др. это положение нашло себе ряд отдельных подтверждений. Исходя из подобного же рода фактов, Д. Н. Родин выдвигает, как довод против метода половой стерилизации, то положение, что «часто самоубийцы, по выражению Дюркгейма, являются двигателями прогресса».

Нужно, однако, отметить, что указанная точна зрения разделяется далеко не всеми авторами, писавшими по вопросу о связи гениальности с помешательством. Так, например, Макс Нордау в данном пункте резко расходится с Ломброзо. «Я не согласен с Ломброзо, – пишет он, – будто гениальные вырождающиеся являются могущественным фактором человеческого прогресса. Они подкупают и ослепляют нас; они оказывают, к несчастью, часто глубокое влияние, но всегда ко вреду человечества. Они направляют его по избранному ими пути, но конечная цель их – пропасть или пустыня, и, как блуждающие болотные огни, они заводят своих последователей в трясину».

Точка зрения М. Нордау несомненно содержит в себе долю правды. История, в особенности история религий, дает немало примеров, когда в пророки возводились явные психопаты. Известны случаи, когда под влиянием проповедей подобного рода пророков целые религиозные общины замуравливали себя заживо в подземелье, подвергали себя разным увечьям и т. п. В качестве примера приведу хотя бы следующий случай: в 1206 г., в Перуджии, один душевнобольной мальчике начал проповедовать и предсказывать грядущие бедствия и конец света. В результате его проповеди возникла эпидемия «флагеллатизма», то есть самобичевания. Эпидемия охватила всю Европу и сопровождалась массовым пилигримством. Это, разумеется, наиболее грубый пример того, как властителем умов может сделаться в сущности психически больной человек. Не в такой грубо выраженной форме, но, по существу, явления того же порядка, имели место в истории человечества весьма нередко. Учитывая этот факт, нужно думать, что та общественная группа, которая хочет прогрессировать должна стремиться к возможно более здоровым, жизненным, отвечающим данной социально-экономической обстановке идеалам, в результате чего должно уменьшиться число неврастеников, психопатов и самоубийц среди наиболее популярных писателей, философов и вообще властителей умов данной общественной группы.

Кроме указанных соображений, нужно еще иметь в виду, что если некоторые формы нервных расстройств и сопровождаются иногда болезненно обостренной умственной деятельностью, то в огромном большинстве случаев серьезные наследственные поражения нервной системы влекут за собой страдания, различные степени потери работоспособности и умственное оскудение до идиотизма включительно. Но если даже и признать связь некоторых психических расстройств с талантливостью, то наличие такой связи отнюдь не может являться принципиальным возражением против половой стерилизации вообще. Единственный вывод, который можно сделать из подобного явления может быть лишь тот, что к проблеме половой стерилизации, в особенности к выделению категорий наследственной неполноценности нужно подходить с очень большой научной осторожностью. Тем более не может быть допущен тот кустарный подход к проведению метода половой стерилизации в жизнь, к которому призывает немецких врачей д-р Ботерс. Предоставив столь ответственную задачу, как очищение расы от наследственно неполноценных, личному усмотрению отдельных врачей, без предварительной проработки вопроса, можно в конечном итоге принести гораздо больше вреда чем пользы. Во всяком случае, начать нужно с выработки такого плана, который унифицировал бы наши будущие действия в одну систему. Должны быть, по возможности, определены все формы наследственной неполноценности, носители которых должны подлежать обязательной или только желательной стерилизации. В настоящей работе я не затрагиваю вопроса, будут ли в эти категории включены такие болезни как наследственный туберкулез или предрасположение к нему, алкоголизм, сифилис, эпилепсия или же признано будет достаточным, при современном состоянии антропогенетики, ограничиться лишь такими бесспорными проявлениями дефективности, как наследственная глухонемота, слепота, retinitis pigmentosa, идиотизм и др. Прежде чем углубляться в столь сложные вопросы, я думаю нужно сначала договориться – допустима ли принципиально система половой стерилизации, или же она действительно представляет из себя «дикое бессмысленное калечение», как утверждают некоторые ее критики.

d) Некоторые евгеники, как например, Ю. А. Филипченко считают, что с наследственными болезнями следует бороться гораздо более гуманными мерами, чем «карательная», «устрашающая» система половой стерилизации. Можно, например, исподволь воспитывать массы, устраивать публичные лекции, в которых разъяснять опасности, проистекающие от произведения потомства наследственно дефективными, можно издавать на эту тему брошюры и воззвания, устраивать выставки, музеи и пр.

Глубоко уважая и приветствуя все эти весьма желательные мероприятия, все же нельзя согласиться, что можно ограничиться одними только ими. Такой способ действия был бы лишь средством обмана и успокоения нашей совести. Поступив так, мы умыли бы руки в крови наших потомков. Как указывает проф. В. М. Бехтерев (ibid), в России насчитывается более 300.000 душевнобольных, подавляющее большинство которых живет на свободе, имея полную возможность производить потомство. Сомнительно, чтобы государство смогло когда-нибудь навербовать такую армию педагогов, которая смогла бы перевоспитать всех этих несчастных и уговорить их всю жизнь сохранять целомудрие. Не без основания можно опасаться, что от всех этих мягких мероприятий, если ими только и ограничиться, в конечном итоге прок получится не больший, чем некогда, от опубликованного еще при Екатерине II беззубого закона, гласившего: «Отныне по всея Руси воспрещается пианство».

е) Нередко указывалось также на запрещение вступления в брак признанным дегенератам, как на лучший и единственный путь к пресечению дальнейшего их размножения, и нужно сказать, что это предложение, вероятно вследствие его неновизны и привычности к нему нашего сознания, так как в тех или иных формах запрещения браков искони существовали как у культурных, так и у естественных народов, далеко не вызвало той оппозиции, как идея стерилизации. Сторонником этой меры является и сам Ф. Гальтон, по мнению которого сознание недопустимости половых сношений с наследственно-отягощенными должно быть воспринято всеми гражданами страны, как религиозная догма. Нужно думать, что если бы такое положение вещей установилось в какой-нибудь стране, оно в конечном итоге принесло бы очень много тягостного для большинства дегенератов, низведя их на положение каких-то париев. К сожалению, на путь регулирования браков уже начинают в настоящее время вступать некоторые, прежде всего, скандинавские государства. В медицинской среде, как западноевропейской, так и русской, эта идея находит себе достаточно видных последователей; так, проф. Л. С. Минор начинает свою «Терапию нервных болезней» главой: «Болезни, при которых брак следует безусловно воспретить», причем во многих случаях (эпилепсия, диабет) им приводятся чисто евгенические мотивы таких запрещений, именно опасность наследственной передачи данной болезни потомкам. Уважаемый профессор рекомендует врачу проявлять при таких запрещениях должную степень настойчивости; так, например, в том случае, если страдающий прогрессивным параличом во что бы то ни стало желает вступить в брак, и все увещевания, как его самого, так и его невесты, оказываются бесплодными, то, по мнению профессора, «таким попыткам вступления в брак следует препятствовать насильственно всеми законными способами: наложением опеки или помещением в психиатрическое заведение, если душевное расстройство ясно выражено». Но ведь помимо наложения опеки, помещения в психиатрическую больницу и др. насильственных мер, есть еще один путь – предложить больному стерилизоваться, после чего не может представляться каких-либо препятствий его браку, и он в праве, будь это хотя бы самый злокачественный эпилептик, устраивать свою судьбу по собственному усмотрению. Как же смотрит на этот путь тот же проф. Минор? Нам с его точкой зрения по этому вопросу не приходилось встречаться где-либо в печати, но д-р С. А. Преображенский, ссылаясь на него, как на противника стерилизации, иллюстрирует ее в достаточной степени яркой цитатой, говоря: …такое же горячее негодование мы встречаем и у отдельных авторов, касавшихся этого вопроса. Л. С. Минор считает это направление «выражением нравственной дегенерации, проникшей в область научных знаний».