Главная | Обратная связь

ВРЕЛ1Я ОСТАНОВИТЬСЯ И ОГЛЯДЕТЬСЯ

Что за жизнь, если, полные заботы,мы не можем най­ти время, чтобы просто остановиться и оглядеться.

Уильям ГенриДэвис.

В конце 1973 года я почувствовала еще один божествен­ный толчок. В отпуске на Майорке (с этим островом у меня связаны одни неприятности) у меня произошел обширный инфаркт, в результате которого сердце не могло вьшолнять многие свои функции. Я была близка к смерти. В течениетрех или четырех дней Маргарет терпеливо ждала в больнице, пока я боролась за свою жизнь. Постепенно мое состояние улучшилось, и меня отправили на самолете в Англию, чтобы продолжить лечение в местной больнице.

По возвращении домой меня перенесли в мою комнату и предупредили, чтобы я ни при каких обстоятельствах не пользовалась лестницей по крайней мере три или четыре месяца. Несчастная и слишком слабая, чтобы передвигать­ся, я была вынуждена довольствоваться спальней. Внутрен­ний голос сказал мне, что я поправлюсь, когда зацветут нарциссы, и я поверила в это.

В моей спальне было огромное, почти на всю ширину стены, окно. Из окна открывался вид на зеленые луга и поля пшеницы, простирающиеся за горизонт. Эти поля были похожи на лоскут­ное одеяло, накинутое на окрестности. Первое поле было в не­скольких ярдах от дома и граничило с садом. Граница была от­мечена почти невидимым проволочным забором, создававшим иллюзию, что поле и сад единое целое.

Пока я лежала в постели, у меня было время для раздумий и наблюдений. Поскольку раньше я все время была занята работой, то этот покой и одиночество были тем, о чем я дав­но мечтала. Теперь все это у меня было, хотя и не так, как мне хотелось бы. Маргарет принимала пациентов дома, ведь меня нельзя было оставлять надолго одну. Посетителей ко мне не допускали, и, не считая регулярных посещений Мар­гарет, я была совсем одна. Все время мира принадлежало мне. Теперь для меня было событием, когда по проселочной дороге проезжала повозка или трактор возвращался домой после тяжелой работы в поле.

Наконец появились нарциссы. Когда они своими веселы­ми желтыми головками возвестили о наступлении теплых весенних дней, я начала свое медленное и трудное возвра­щение к потоку жизни.

Для укрепления сердечной мышцы мне посоветовали на­чать прогулки, постепенно доводя их до трех миль в день. В первую неделю, полная радости, я прошла вверх по тропинке до первого дерева. Это было более ста ярдов. Я плохо контро­лировала работу ног, мои колени без предупреждения стука­лись друг о друга. Когда я дошла до дерева, то почувствовала огромное облегчение. Я немного отдохнула, опираясь на ствол дерева. И прежде чем пойти назад, я впервые за много месяцев обняла его. Постепенно увеличивая расстояние я дошла еще до одного дерева. Иногда заставляя себя это де­лать, поскольку тело еще не привыкло к таким нагрузкам. Постепенно, прилагая титанические усилия и пройдя испы­тание «кровью, потом и слезами», что сопровождало меня всю жизнь, я достигла цели: - расстояния в три мили.

Тропинка, хотя никто ее здесь специально не проклады­вал, была живописной. Она шла мимо заброшенной фермы и двух маленьких коттеджей. Коровы сонно смотрели на меня своими мягкими карими глазами. Я тихо разговарива­ла с ними и каждой дала имя. Время от времени на моем пути попадалось какое-нибудь животное или птица. Фаза­ны спокойно пересекали тропинку с осознанием своей важности в мире. То тут, то там можно было увидеть ска­кавшего по полю зайца. Теперь я была на свежем воздухе и наслаждалась всем тем, что раньше видела только из окна своей спальни.

 

Божественный толчок стал предупреждением. Мне было ниспослано свыше, что меня ожидает другая работа, что мне нужно идти вперед в новом направлении. Но как часто я нуждалась в том, чтобы мне объяснили это! Со времени инфарк­та прошло шесть месяцев, и я впервые в жизни проигнориро­вала Божественное напутствие. Я отказывалась идти вперед. Возможно, потому, что я приближалась к пенсионному возра­сту и неудач у меня было столько, что я едва ли смогла бы представить себе что-нибудь новое. Мысленно я уже возвра­щалась к работе в клинике. Теперь это была хорошо зареко­мендовавшая себя практика, и к нам приходило уже третье поколение пациентов. Я любила их всех. Мне очень хотелось вернуться, даже не беря в расчет финансовую сторону.

Несмотря на слабость, я готова была начать работу, хотя инфаркт в соединении с диабетом сильно пошатнул здоровье. Это была трудная борьба, но я отказывалась вый­ти из строя.

В воскресенье утром я сидела на кухне и пила чай перед прогулкой, лениво наблюдая за Маргарет, которая резала огромную луковицу на разделочной доске перед раковиной. Она использовала одну из механических ножерезок, нож ко­торой, если надавить сверху, режет овощи снизу. Резкие, как пистолетные выстрелы, металлические удары достигли мо­его слуха и послали невыносимую боль в голову и глазам. Я обхватила голову руками.

«Пожалуйста, прекрати резать!» — закричала я, но Мар­гарет, оглушенная шумом, не услышала и продолжала резать. Это продолжалось всего несколько секунд, но мне они показались вечностью. Когда стук прекратился, я отня­ла руки от лица. Открыв глаза, я попыталась смотреть. В левом глазу появилась огромная красная «бабочка». Мигая глазами, я старалась восстановить зрение, но ничего не получалось. Казалось, «бабочка» разрасталась. Я испуга­лась. Маргарет, опасаясь повреждения сетчатки, быстро позвонила врачу. Нам посоветовали поехать к хирургу. После осмотра меня немедленно отправили в больницу.

Повреждения сетчатки не было. У меня обнаружили обширное кровоизлияние, которое полностью вывело из строя глаз. «Единственное лекарство - время, - сказал врач. - Кровоизлияние может пройти, до определенной степени, конечно. Но глаз видеть не будет».

Я покинула больницу в полном отчаянии. Возможно, из-за того, что была слаба, или из-за того, что жизнь для меня всегда была борьбой, но я почувствовала, что полностью уничто­жена. Казалось, побеждены все трудности и выздоровление идет полным ходом, но вновь я была отброшена в никуда. Мне казалось это слишком жестоким и было выше моих сил. Я попрощалась с Маргарет, когда мы дошли до коттеджа. Шел дождь. Дождевые капли смешивались со слезами. Я слепо шла не зная куда. Маргарет, понимая мои страдания, остави­ла меня, чтобы затем тихо поехать за мной на машине. Насту­пило время борьбы с собой. И в первый раз я готова была от­казаться от борьбы.

Позже я поняла цель случившегося: мне было дано вре­мя разобраться в своих делах и привыкнуть к мысли, что с частичным зрением я не смогу больше работать в клинике.

Я купила огромное американское увеличительное стек­ло и с его помощью продолжала работать. Пальцы, как и духовное знание, всегда играли огромную роль в моей ра­боте, даже когда я хорошо видела. Мои пальцы всегда были моими глазами, в этом было мое преимущество. Бог был добр ко мне.

Слова врача все еще звучали у меня в голове: зрение дру­гого глаза тоже может ухудшиться. Я начала учиться быть слепой. Намеренно закрыв оба глаза, я проходила короткое расстояние. Таким образом я училась полагаться на чувство осязания, не только работая пальцами, но и следуя внутрен­ней интуиции. Я готовилась, не понимая, что готовлюсь к бу­дущей жизни. Я училась осознавать свое пространство.

Десять лет спустя от другого врача мы узнали, что пос­ле перенесенного инфаркта некоторое время сохраняется хрупкость кровеносных сосудов. При ослабленном орга­низме чрезмерный шум мог вызвать случившееся со мной. Я упоминаю об этом, чтобы другие знали это и действова­ли соответственно.

То, что последовало, стало воздаянием за случившееся. Во мне начала происходить перемена. С ухудшением физи­ческого зрения началось новое осознание ауры (видение ауры). Это было подобно наводнению, нестерпимо, как боль. Эта способность стала превосходить все другие спо­собности при общем обострении всех чувств.

Способностью видеть ауры я обладала с детства, это бьшо передано мне с генетической памятью, но я не осознавала в полной мере значение этого дара. Со времени случая в дет­стве, когда мне было восемь лет и дети издевались надо мной, я держала в тайне свои способности. Видение ауры происхо­дило без предупреждения, в любое время. Это могло слу­читься в середине разговора. Боясь этого, я старалась про­гнать видение. Но этот дар помогал в тех ситуациях, когда был возможен обман.

Сейчас, когда я столкнулась лицом к лицу с этим да­ром, уже ничто не могло повлиять на меня и прогнать виде­ние. Слова, одежда, внешность не имели значения - ничто не могло отвлечь меня от внутреннего мира человека. Ког­да наблюдаешь ауру, миллионер ничем не отличается от дворника. Они лишены внешних различий и преимуществ. Земное исчезло из моего словаря. Раньше люди были для меня подобны деревьям, умеющим ходить, но теперь я мог­ла «ясно видеть каждого»*.

Смотря на людей и разговаривая с ними, я полностью осознавала их эмоции, мысли. Я видела людей без прикрас. Видела хитрость в глазах хитрого. Я начала понимать их тай­ные мысли. Четко знать их стремления. Разговаривая с людь­ми, я внезапно видела их в далеком прошлом, понимала, кем и чем они были. Это было мгновенно, подобно мерцанию све­чи. Иногда мне удавалось видеть целый отрезок жизни, и это смущало мой покой. Нередко разговор с человеком показы­вал мне, что его нынешняя проблема имеет свои корни в про­шлом, сцены из которого я только что видела... Таким обра­зом, живший давным-давно писатель мог быть (а я это видела сразу) современным любителем слова. И хотя его слова в настоящее время не были известны, но, тем не менее, со вре­менем он был «обречен» выразить свои мысли с помощью силы написанных слов:

«То предначертано судьбой: себе будь верен».

Шекспир, «Гамлет»

«Он, взяв слепого за руку, вывел его вон из селения и, плюнув ему на глаза, возложил на него руки и спросил его, видит ли что? Он, взглянув, сказал: вижу проходящих людей, как деревья. Потом опять возложил руки на глаза ему и велел ему вглянуть. И он исцелел и стал видеть все ясно». Марк. 8:23 - 2.

ДОРОГА В ДАМАСК

Это было в начале 1979 года. Маленький порт на остро­ве Майорка никогда не выглядел красивее, чем в тот раз. Лучи солнца, едва касаясь воды, отражались в ней мириа­дами оттенков.

Я осторожно прошла мимо сетей, расставленных на бере­гу, мимо улыбающихся рыбаков с бронзовыми от загара ли­цами, которые, сидя на корточках, чинили сети. Один из них чистил картошку и кидал очищенные картофелины в ведро, готовя обед. Они хорошо знали меня, а через меня познако­мились и с Маргарет. Я была там уже месяц и во время ежед­невных трехмильных прогулок заметила, что их взгляды, вна­чале полные любопытства, сменились взглядами, полными дружеского участия.

Я прошла уже много, когда ко мне присоединилась Маргарет. Это стало ритуалом, которому мы следовали. Вначале Маргарет делала покупки, а потом, когда я уже возвращалась, присоединилась ко мне. Она сразу дотрону­лась до моей руки и показала на воду. Прямо перед нами, над водой, возникла спираль из маленьких серебряных рыбешек. Они подпрыгнули высоко в воздух, преследуе­мые более крупной рыбой. На одно мгновение мне показа­лось, что это рука, поднятая для приветствия или проща­ния. Мы засмеялись, остановившись у перил. В следующий момент они исчезли. Мы неторопливо продолжали про­гулку, стараясь держаться к воде как можно ближе. Мы наблюдали за моряками, занятыми своей работой. Каждый миг был для меня драгоценен, ведь через два дня мы воз­вращались домой.

Внезапно мне пришлось остановиться. Стараясь не ше­велиться, я подняла руки к глазам, что-то мешало мне ви­деть. Было такое впечатление, как если бы грузовик, пром­чавшийся мимо, залил грязью стекло так, что дорога стала почти невидимой. Маргарет испуганно посмотрела на меня.

«Я не вижу», - сказала я тихо, стараясь взять себя в руки.

«Наверное, что-то попало в глаз», - ответила Маргарет.

Я промолчала. «Через минуту все пройдет», - подумала я. Но все оставалось по-прежнему. Мои глаза погружались в темноту. Я взяла Маргарет за руку. И хотя мы были очень близки, это было необычно, так как я всегда предпочитала, чтобы руки были свободны. Я почувствовала удивление Маргарет.

Я повторяла: «Я не вижу! Я не вижу!»

В полной тишине мы вернулись в квартиру. На этот раз мы избегали рыбаков с их сетями, даже в них видя сейчас для себя опасность.

В этом порту я была в последний раз.

Билеты на самолет были заказаны, вылет был через два дня, и мы решили, что нет смысла возвращаться раньше. Втайне я надеялась, что все пройдет. И действительно, че­рез некоторое время наступило улучшение, но, тем не ме­нее, мне постоянно что-то мешало видеть. Этот последний удар означал полный отказ от клиники. Готовя меня к но­вым делам, Бог закрыл за мной дверь.

 

ГОУЛД ХИЛА

Помимо проблемы с глазами была масса других сложно­стей со здоровьем. Я уже не могла водить машину, а помощи ждать было неоткуда. Вскоре стало очевидно, что мы с Мар­гарет больше не сможем жить в Кингз Рэнсом. Мы вынужде­ны были уйти на пенсию и начать поиски удобного домика -достаточно маленького, чтобы со всем справляться самим. Домик должен был находиться рядом с населенным пунктом и недалеко от магазинов. Богом данный мне Кингз Рэнсом должен быть продан. Мы выбирали тщательно. Спешить было некуда. Наконец мы продали дом пациентке, в благоче­стии которой были уверены. Ей понравилось это место.

Мы очень любили природу и не хотели быть от нее да­леко. Случилось так, что в это время Филис, моя предан­ная подруга и экономка в течение целых 30 лет, хотела уйти на пенсию и продать маленький магазинчик Сейнт Пита в Чэлфонте, стоявший на вершине Гоулд Хилл Ком-мон. Наверху была большая квартира, из которой откры­вался вид на общинные пастбища. Это обширное про­странство зеленой травы напоминало те фермерские земли, которыми мы так любовались в Кингз Рэнсом. Не­которое время квартира пустовала и теперь нуждалась в ремонте. На ремонт необходимо было выделить значитель­ную сумму. Но квартира создавала атмосферу а это было именно то, что нам нужно. Естественное неудобство - ле­стница, но вместо нее можно было установить лифт. Филис была счастлива - мы снова будем вместе.

Мы все тщательно спланировали. В спальне была сдела­на дверь, выходящая на плоскую крышу. Там мы разбили сад, и, лежа в спальне, я представляла, что нахожусь в саду, который так любила.

Маргарет начала планировку сада и занялась посадкой саженцев. Цветной горошек, жимолость, клематис, глициния — все эти растения заняли свое место в маленьком саду на крыше. Вскоре сад стал сиять многоцветьем от­тенков, от него захватывало дух. Мы подготовились к тихому уходу на пенсию. Вложив в ценные бумаги все наши сбере­жения, мы решили жить на проценты от вклада, ведь наши потребности были невелики.

Утро мы обычно проводили в медитациях на веранде, откуда душе и сознанию легко было отправляться в путе­шествие ко Всевышнему. Я продолжала свои прогулки, но не по дороге, мимо ферм, а по тропинке в лесу. Эти про­гулки стали временем духовной работы и средством по­стижения Высшего Разума. Часть пути проходила по пре­красной дорожке, окруженной деревьями. Проходя мимо, я благословляла эти деревья, мне казалось, что и они благословляли меня.

Каждый день на пенсии был заполнен обычными дела­ми. Но затем наступило Божественное неудовлетворение. Даже ухудшение физического состояния ни в коей мере не смогло уменьшить сильного стремления к более глубоко­му духовному знанию. В это время мы услышали о людях, духовно близких друг другу. Они регулярно собирались на близлежащей ферме. Мы узнали, что они хорошо относят­ся ко всем религиям, и решили с ними встретиться.

Ауры этих людей были многообразны, но приятны. Я затаила дыхание, увидев одну ауру, в которой душа сияла во всем великолепии. Лаура. Она стояла у двери и улыба­лась. Это было мгновенное узнавание, так как мы давно знали друг друга в вечном круговороте, и наши души при­близились друг к другу. Мы с Маргарет решили присоеди­ниться к этим людям.

Ферма, арендованная общиной, находилась в прекрас­ной местности. Но, как и большинство центров, этот центр нуждался в денежных взносах. Желая сделать какой-либо вклад, я предложила снабжать центр кремами и лосьона­ми, которые я делала в течение 40 лет для клиники. Мне уже было трудно распределять крем по емкостям, и я по­просила о помощи. Наступила тишина. Я увидела мерца­ние аур.

Лаура тихо спросила: «Зачем вам нужен помощник?»

«Чтобы наполнять бутылочки», - сказала я.

«Я поняла», - сказала Лаура и засмеялась. И все вокруг засмеялись. Согласно Шабаду, выбирается опытный член группы, обладающий способностью вести других, пока они испытывают трудности. Это и называлось «быть помощни­ком». Лаура всегда была готова помочь другому, поэтому она сказала: «Я помогу тебе, Викки». С этого все и нача­лось.

Для клинического использования крем всегда готовил­ся белым. «А ты можешь его сделать цветным, чтобы он отличался от того, что ты готовила для клиники?» - спро­сила Лаура.

«Я могу сделать его любого цвета, - ответила я. - И под­готовлю весь спектр цветов, чтобы ты могла выбрать».

Мне все это очень нравилось, и вскоре я стала радостно заниматься подготовкой различных оттенков цветов. Полу­чилось семь цветов, и я гордо выставила их на обозрение.

«Какая совершенная радуга, - сказала Лаура. - Давай оставим их все!»

Так появились кремы и лосьоны различных цветов радуги. Мы сделали дюжину, и они быстро разошлись среди членов группы. Лаура предложила открыть небольшое предприя­тие. Эту идею приветствовал руководитель группы Бэпак, который поощрял инициативу и жилку предпринимательства среди членов группы.

Неожиданно Лаура получила приглашение на открытие стенда на Всемирном конгрессе в Виндзоре, который дол­жен был состояться в августе 1983 года. Бэпак хотел от­крыть там ряд стендов, которые привлекали бы внимание своей зрелищностью. Конгресс должен был продлиться две недели, и должны были приехать, по крайней мере, две тысячи его членов со всего мира, поэтому нужны были не несколько бутылочек. Разговор шел о нескольких тысячах бутылочек, которые предстояло подготовить.

Линкольн Фрейзер, муж Лауры, известный всем как Мик, решил, что поедет с нами. Вчетвером мы назвали все это продукцией «Линкольн Фрейзер». Хотя предстояла огромная работа, я с удовлетворением приняла это предложение. Воз­можность еще раз использовать древнее и интуитивное зна­ние с помощью кремов, лосьонов, настоек трав и эссенций -это было то, от чего я не могла отказаться. Вспомнив тот день в старой аптеке, когда впервые были приготовлены кремы, принесшие такую пользу людям, я чувствовала волнение. Тихие дни на пенсии оказались невозможными, даже слепо­та не стала препятствием для работы. То, что было в глубине души, жаждало вырваться наружу. Я поняла, что вновь оказа­лась в потоке активной жизни. Но величие Божественного плана все еще не было мне ясно. Я даже не предполагала, что это было кульминацией того, что мне предначертано судьбой. Это было то, чему меня обучали. Балансовые масла, совершенно мне незнакомые, еще должны были появиться.

Как Дамоклов меч над нами висел день открытия конг­ресса. Времени было мало. Для того чтобы все успеть, надо было проделать титаническую работу. Мик был занят своей карьерой, у Лауры было слабое здоровье, и она час­то лежала в больнице. Все свои кремы и лосьоны я делала вручную. Рецепт был известен только мне. Но сейчас мы хотели произвести тысячи бутылочек. Не видя, я не могла разливать содержимое по бутылочкам и приклеивать к ним этикетки. Мы должны были принять помощь от любо­го, кто захотел бы нам помочь.

Несмотря на весь этот хаос, Великий Творец решил, что рождение бутылочек предопределено. Пришло их время. Я помню цитату из Омраама Микаэля Айванхова, обнару­женную в древних трактатах по алхимии:

«...есть масло, которое имеет чудесные свойства, оно может не только вылечивать болезни, но и да­вать силу, мудрость, красоту. Подобное масло образо­вано из мельчайших элементов, находящихся в солнеч­ном луче. Ему давали различные имена - Прана, Элексир Вечной Жизни, магнетизм...

В будущем это станет частью целой науки, кото­рую будут изучать.»