 |
|
Откуда среди снегов запах черемухи?
Г.
Веник зашел домой, что-то ворча под нос, стянул оледеневшие штаны и запихал их на отопительную батарею. Прижал к ней негнущиеся ладошки и замер. Потом вскочил на подоконник, прильнул лбом к заиндевелому стеклу, стараясь что-то высмотреть сквозь стену снегопада. Он так сильно давил на стекло, что иней хрустел и сыпался, а рыжий чубчик-лопатка промок и слипся. Пальцы, превратившись в раскаленные головешки, начали отходить и нестерпимо болели. Из каждого глаза скатилось по слезинке. Веник соскочил на пол, затряс руками, приплясывая, как шаман. В желудке нестерпимо засосало. Он пробрался на кухню. Там соседка тетя Капа жарила котлеты. Его чуть не стошнило.
– Че высматриваешь? – прошипела она.
– Не ваша кухня – общая! – огрызнулся Веник.
– Ишь как разговаривать выучился! Ремня бы тебе всыпать!
Веник отрезал горбушку черного хлеба, намазал ее томатной пастой и, вернувшись в комнату, вновь залез на подоконник. «И когда перестанет идти этот снег, – подумал он, – пацаны снова выйдут играть в хоккей и возьмут его, Веника Вениаминова, центральным нападающим в дворовую команду! Обвел одного, другого – ба-бах! Шайба – в воротах! И вот он уже в сборной СССР! На нем настоящая спортивная форма, в руках – заводская клюшка!» Размечтавшись, Веник так размахался руками, что громыхнулся на пол. Локоть пронзила острая боль. Он, сильно сдавив его, тихонько заскулил.
Снегопад меж тем прекратился, и несколько пацанов уже скребли фанерами хоккейную площадку. «Очистят без меня, точно в команду не возьмут!» – ударило в мозг. Он мигом натянул оттаявшие штаны и кубарем – во двор! Полчаса – и площадка блестит, как зеркало. Начали делиться на команды. Веник стоял ни жив ни мертв. Из-под шапки струйками тек пот: все пропало – команды набраны, а его не взяли. Пацаны договорились играть заводской шайбой, а она со свинцом внутри. Один вратарь со страха сбежал. Позвали Веника.
– Че, рыжий, в ворота встанешь?
– Встану.
– Только учти, три шайбы пропускаешь – помочишься на коврик перед дверью Бородатого Козла. Согласен?
Веник согласен на все. И он – в воротах! Он всем телом бросается на каждую шайбу… Но все равно две уже пропущены! И опять этот Макс! Обходит одного, другого… Бросок! Шайба отбита! Веник бросается, чтобы накрыть ее… Куча мала! Он – внизу! И шайба медленно на его глазах проплывает в ворота. После игры пацаны обступили Веника:
– Че, рыжий, давай! Из-за тебя продули!
Веник стоял, понурив голову. Двое пацанов подхватили его под локти, третий пихал сзади. Злорадствующая толпа шла по сторонам. У самого подъезда он вырвался и твердо сказал:
– Сам пойду! – и медленно начал подниматься по лестнице.
Пацаны следовали за ним. Дойдя до пролета, они остановились, а Веник поднимался все выше и выше…Подъем казался бесконечным! Но вот и дверь! Какая она большая и черная! И вся в мелких золотых гвоздиках. Он замер… В последний раз глянул на пацанов – может, простят? Они жестами показывали ему: «Давай! Давай! А не то!» – и тыкали кулаками в подбородок. Веник взялся за резинку штанов… Дверь открылась, и на пороге вырос Бородатый Козел с очками-колесиками на носу.
– Вам кого, молодой человек? – вежливо спросил он.
– Я это… Мы тут играли…
– Не волнуйтесь, – улыбаясь, продолжал Бородач. – Пожалуйста, все с толком и расстановкой.
Веник окончательно растерялся. Бородач ждал. И вдруг из-за его спины – звенящий, как колокольчик, голос:
– Папа! Папочка! Я его знаю. Он под нами живет. Он очень смелый. Он всегда с большими мальчишками в хоккей играет, ворота защищает.
Преодолевая страх, Веник поднял голову… И тут же потупил… Он увидел чудо-девочку: розовое платье, розовый бант, огромные блестящие глаза из-под мохнатых ресниц… Мозг пронзил дурманящий запах, сердце бешено заколотилось, лицо запылало. Запах… Где? Когда это было?.. И щемящий восторг заполнил душу.
– Папочка! Пусть проходит! – воскликнула девочка.
– Конечно! – улыбнулся Бородач. – Только он весь мокрый! – И, подняв вверх указательный палец, добавил: – Сделаем так, молодой человек. Вы сейчас пулей домой, переодеться, и милости просим к нам!
Силы вернулись к Венику. Мгновение – и он дома, и новая школьная форма на нем. «День рождения… подарок нужен! – он медленно опустился на диван и тут же вскочил. – Цветы на кухне! В горшке!» Под самый корень ножом весь куст – вжик!
Дверь открыла девочка. Веник протянул ей цветы.
– Какие прекрасные хризантемы! И посреди зимы! Надо же! – проворковала она, нежно поцеловав его в щеку. – Большое спасибо!
Веник стал пунцовым. Они познакомились. Мария взял его за руку – ладошка была мягкая и теплая – и повела по коридору. Прошла вечность. И вдруг он очутился в океане света, книг, хрусталя, резного дерева и нарядных гостей.
– Эммануил, Иаков! – обратилась она к мальчикам, игравшим в соседней комнате. – Это Вениамин! Подружитесь! А мне надо маме помогать.
Оба мальчика – белокожие и черноволосые – глядели настороженно.
– А у меня гильзы есть! – воскликнул Веник, высыпав перед ними целую гору.
– Настоящие? – спросил Эммануил. – Где взял?
– Дядя Вася с военного завода принес.
– А давай меняться!
– На фиг меняться? Я и забесплатно отдам. Вот половина тебе, а половина Иакову.
Всех пригласили в зал. А там на столе маленькие золотистые рыбочки – все в масле! И большая рыба крупными ломтями – все косточки насквозь! И желтоглазый сыр, колбаса... А на этой тарелке кусочки хлеба с маслом, а поверх – много-много красных бусинок, а на другой тарелке такие же кусочки, только бусинки черные. В продолговатых стеклянных вазочках – огурчики, помидорчики, грибочки, капусточка. А какие лепешки, булочки и пирожки! И графинчики – желтенькие, красненькие, беленькие. И еще много-много всяких тарелочек, вазочек, в которых горками-горками что-то незнакомое и манящее.
– Столько еды!.. – восторженно прошептал Веник.
– У них всегда стол богатый! – ответил Эммануил. – Дядя Исак на заводе – партийный секретарь. Ему там продукты выдают.
Внесли огромный белоснежный торт – весь в розах с горящими свечками.
– А теперь наша именинница задует свечи! – весело воскликнул Бородач.
Мария дунула – свечи погасли. Все дружно захлопали в ладоши. Бородач подхватил ее под руки, подкинул так, что платье пузырем. Все заулыбались, стали целовать именинницу. Дошла очередь до Веника. Он готов был провалиться сквозь землю. Но тут потолок раздвинулся, и знакомый голос пробасил: «Иди и поцелуй. Это судьба твоя! С ней рука об руку вы пойдете к познанию Великой тайны жизни и смерти!» Веник поцеловал. От Марии так чудесно пахло! «Опять этот запах? Откуда? Все повторяется… Вот сейчас Бородач возьмет бокал и скажет, что она отличница и добрая душа…» И тут же Бородач взял бокал и торжественно произнес:
– Любимая наша доченька! Ты у нас отличница и добрая душа. Для всех есть уголок в твоем добром сердце. Будь счастлива и здорова!
А запахи проникали в каждую клеточку! Веника начало подташнивать. Наконец сели за стол. Но как решиться? Глянул на Эммануила с Иаковом – те уплетали вовсю, на Марию – глаза их встретились. Она улыбалась, показывая жестами: «Ешь! Не стесняйся!» «А, была не была!» – решился Веник и заработал ложкой, как экскаватор. Когда разрезали торт, он уже сидел с раздутым пузом, но все равно съел огромный кусок и выпил две чашки кофе.
– А теперь танцевать, танцевать! – прихлопывая в ладоши, пропел Бородач и подхватил Марию.
Эммануил и Иаков тоже пригласили девчонок. Веник кое-как вылез из-за стола. Постоял немного, прислонившись к стене, и ушел в соседнюю комнату. Там на столе лежали раскрытые книжки с картинками, изображающими забавных человечков. Особенно понравился ему один в голубой шляпе с широкими полями и кисточкой, оранжевой рубашке с зеленым галстуком. Такая смешная у него была рожа, что Веник расхохотался.
– Как вам не стыдно, Вениамин! – это была Мария. – Все танцуют, а вы сбежали!
– Да я не умею, – засмущался Веник. – Тут такая книжка!
– А, это вы про Незнайку! Очень забавно. А ну-ка, немедленно танцевать!
Мария привела Веника в зал, положила его руки себе на талию:
– Вениамин, а как вы не боитесь с большими мальчиками в хоккей играть? Ведь это так опасно!
– Не боюсь – и все! Мне уже два раза чашечку на колене разбивали! Я все вытерплю, потому что хочу стать знаменитым хоккеистом!
– А что, и хоккеисты бывают знаменитые? – удивилась Мария. – А я думала только балерины, музыканты, художники, поэты и партийные вожди. А я вот мечтаю стать балериной.
Пробило девять.
– Мне пора! – отрезал Веник.
– Что вы, Вениамин, так быстро?
– Не могу. А то влетит!
– Пап, папочка, – позвала Мария Бородача. – А можно я его брату кусочек торта отправлю? И еще нагнись, на ушко скажу…
– Можно, можно! Это достойный молодой человек!
Домой Веник летел на крыльях. В сердце – пахнущая Мария! В одной руке – большой кусок торта для Геника, в другой – «Приключения Незнайки и его друзей».
Пьяная разборка
Г.
Капитолина Глебовна внесла на кухню поднос с грязной посудой и, глянув по сторонам, с удовольствием отметила, что ее половина намного богаче, чем у этой малярши Надьки. И вдруг! На подоконнике… вместо ее любимого куста… три обрубка!
– Стасик! Стасик! – завизжала она. – Какая тварь! Мои хризантемы! Это все их рыжий гаденыш!
На крик вышла Надя. Раздался стук в дверь. В коридор, пошатываясь, ввалился Веня.
– Что случилось? – пробурчал он.
– Цветы у нее кто-то срезал, – ответила Надя. – Говорит, наши ребята.
– Не могут они такой пакости сотворить. А ну, зови!
Геник предстал бледный.
– Ты срезал?
– Не… Не я.
– А че дрожишь?
– Не знаю-ю-ю…
– А где Веник?
– Нет его!
– Как нет? Сколько раз говорил, чтобы дотемна не шлялись!
Раздался стук в дверь. Надя открыла – на пороге стоял сияющий Веник.
– Вот тебе гостинец! – радостно воскликнул он, протягивая Генику кусок торта.
– Где шатался? – выдавил Веня.
Веник обвел всех взглядом… Опустил голову…
– Где был? В последний раз спрашиваю? Что, язык проглотил?
– На дне рождения у Марии…
– Какой еще Марии?
– Нижней соседки.
– Ты цветы срезал?
– Я.
– Так-так!.. – Веня опустил голову. – Значит, цветочки даришь?.. Да еще ворованные! Убью гаденыша! – Он резко ударил Веника по руке. Торт влепился в стену и потек. Геник заплакал. – Заткнись! – заорал Веня и, сдернув ремень с брюк, начал хлестать Веника. Надя сунулась было, но отлетела в сторону. Вслед за ней Веник… Веня, тяжело дыша, прошел в комнату, плюхнулся на диван.
– Да как же это ты, сыночек, цветы срезал? – умывая Веника, шептала Надя. – Это же воровство!
– Да как же я, мама, без подарка! Они меня сами позвали. А где моя книжка? Мне Мария книжку подарила.
– На вот, держи!
Веник прошел в коридор и присел на сундук рядом с Геником. Веня в комнате стонал, скрипел зубами, несколько раз начинал: «Ой, цветет калина в поле у ручья…» Потом захрапел. Братья облегченно вздохнули.
– Знаешь, Геник, сколько там еды было! А, постой!.. – Веник достал из кармана большую конфету. – На! Для тебя сберег!
Геник развернул конфету, начал сосредоточенно жевать.
– Такая вкуснятина! Хочешь откусить?
– Ты что! Я там обожрался! А вот смотри, Геник, мне Мария книжку подарила. А этот человечек в оранжевых штанах и голубой шляпе такой ржачный! Знаешь, его Незнайкой зовут!
– Так Незнайкой и зовут? – пожимая плечами, прошептал Геник. – Вот умора! Таких имен-то и не бывает! Это, наверное, прозвище?
– Нет! Это имя. Он в Солнечном городке живет, на Огурцовой реке.
– Смотри! Смотри, Веник! А у этого градусник вместо носа! Ха-ха-ха!
И вдруг:
– Веник, подь сюды!
– Теперь всю ночь не уснет, – с тоской прошептал Геник. – Гонять будет!
– Веник, ты? – не поднимая головы, прошептал Веня. – Что – больно? Терпи! Меня отец еще не так сек! Иди воды принеси.
Веник сбегал на кухню, вернулся с оловянным ковшиком. Отец пил большими глотками, кадык ходил туда-сюда, вода заливала рубашку. Затем закурил. Веник зажег спичку.
– Иди теперь.
– Че звал-то? – настороженно спросил Геник брата, когда он вернулся на сундук.
– Воды просил, курит теперь.
– Геник! Веник! Подойдите оба!
Братья подошли.
– А мать где?
– В ванной стирает.
– Вы идите, а она пусть придет.
Братья опять уселись на сундуке.
– Ну что? Нравится тебе так жить? – неслось из комнаты. – Нравится?! Что молчишь? Знаю, нравится! Вот и живи, дура!
– Ты бы не кричал, Веня, дети и так тебя боятся.
– Пусть боятся, а не то дармоедами вырастут! Вон уже воровать начали! У тебя выпить есть?
– Нет.
– А почему нет? Я же говорил, чтобы всегда было! Вот деньги принес – имею право выпить!
– Конечно, Веня. Но, может, уже достаточно?
– Я сам знаю, сколько достаточно! – взорвался Веня. – Иди и найди!
– Поздно уже, ты лучше спать ложись.
– Иди и найди! Я же говорил, чтобы всегда было!
Веник видел все как наяву: отец стоит посреди комнаты, широко расставив ноги, в голубой майке и больших черных трусах, мама – рядом в халате и шлепанцах.
Но ведь бывало и по-другому… Каждый раз после получки они втроем ходили закупать продукты на месяц вперед. Надя всегда снабжала их запиской с подробным перечнем. «Ну что ты, Надюха, не доверяешь?» – смеялся Веня. Но записка все равно вручалась – либо Венику, либо Генику. В магазине сначала обходили все отделы, ничего не покупая, затем Веня шел прямо в кассу и отбивал сразу все чеки. Братья не верили своим глазам и строго проверяли, нет ли второй записки. Ее не оказывалось, и все всегда строго соответствовало списку. Последние покупки делали в штучном отделе. Они получали на двоих большую шоколадку «Чайка», а отец – бутылку портвейна.
– Веник! Подь сюды! Отца своего любишь?
Веник молчал.
– Че, молчишь? Знаю! Все думают – алкаш! А кто меня спросил: зачем я пью? Потому что не знаю, зачем живу! Ты знаешь, Веник, как это страшно: жить и не знать – зачем? И тут у меня болит, – Веня сильно ударил себя кулаком в грудь.
– Сердце что ли у тебя, папа, болит? – прошептал Веник.
– Душа у меня болит! Понимаешь?!
– Но ты же сам говорил, что души нет, когда в деревне свинью Машку резали, и мозгами работать надо.
– А-а-а… – Веня махнул рукой и заплакал. – Подойди, сынок! Поцелуй меня!
Геник и Веник еще не раз бегали к отцу: носили воду, сырые яйца, зажигали спички… Угомонился Веня далеко за полночь. Браться так и заснули одетые. И приснилось Венику, что папка перестал пить, как дядя Исак, и зажили они по-другому…