Главная | Обратная связь

Каббалистическая шутка

от Ненормального…

Г.

Итак, поплыл Веник по каббалисткому течению. Но стоп! Тормознем-ка его на пару минут. Потому как есть еще официальные представители иудаисткой религии, и они все время будут мешать нашему, совместному с Веником, каббалистическому пониманию, потому как будто бы они первичнее по отношению к священному писанию, чем каббалисты. Ну ладно, послушаем и их молитву: «Господи, Боже наш! Как величественно Имя Твое по всей земле! Слава Твоя простирается превыше небес! Когда взираю я на небеса Твои – Дело твоих перстов, на луну и звезды, которые Ты поставил, то что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его? Не много Ты умалил его пред ангелами; славою и честью увенчал его; поставил его владыкою над делами рук Твоих; все положил под ноги его; овец и волов всех, и также полевых зверей, птиц небесных и рыб морских, всё преходящее морскими стезями. Господи, Боже Наш! Как величественно имя твое на земле!»Но ортодоксы они! Ортодоксы!!! Как бы красиво ни говорили, их дела говорят за них! Христа-то именно они и распяли, фарисеи несчастные! А потому обратимся к более интересному и навороченному толкованию Торы, то есть Пятикнижия Моисеева, – каббалистическому. Сначала Я – Ненормальный – изложу свои постижения в данном вопросе, ну уж а потом Веник приложится своей практикой. Начну с каббалисткой молитвы: «Ты, Абсолютно Добрый, сделай так, чтобы я изменился и понял Тебя, понял Твое доброе отношения и стал таким же, как Ты. Мне ничего не надо, только уподобиться тебе в свойстве отдачи. Творец желает именно так».«Мащь-мащь-мащь! – удивилась зловредно-мерзопаскостная чета Эго-Сатана и Шиза-Шпана. – Прямо обращаются к Творцу и хотят стать, извините, такими же, как он?! В этом определенно есть смысл. А сам-то человечек со своим сознанием – он где? А ну-ка, давай-ка с Творцом сравнись! Только смотри, лбом не расшибись! Ну, это нашему Венюсику под силу, интересно будет, так он, как бесенок, поднимет и кобылу!» – «А с каких-таких пор Веник стал «ваш»? Никакой он не «ваш», он мой друг – и все тут! Да чего с вами, мерзопакостными, болтать, лучше про каббалу свои постижения продолжать излагать:

В общем-то и целом Творец – сущий, совершенен, единственен и непостижим… Ацмуто то бишь! Я Имени своего не меняю. На иврите это звучит так: «Ани АВАЯ ло шонити». И чего тогда напрягаться, если все равно ничего не изменишь?! Но есть, есть отдельные человеческие особи – это пока не мы с вами, которые развили в себе шестое чувство – так называемый экран, с помощью которого и общаются с Творцом через получение света. Так вот они утверждают, что при этом Он еще дающий и абсолютно добр, источник света-наслаждения. Одинаково добр и к плохим, и к хорошим. Ну, тут уж на иврит переводить не будем, одного раза хватит. Чего больно умничать-то! Да, вот беда – не может Творец получать!!! Потому как он совершенен, чего же ему еще получать?! Но скучно все давать да давать! Разнообразия хочется, понимаешь! И наслаждаться от получения. И так как он есть Творец, он создал творение (не мог не создать), то есть человека, человеческое «Я есмь» – единственное, что существует, кроме Него. Зачем, спрашивается? А поступил он очень хитро. Создал его как желание наслаждаться через получение света от него, от Творца. И Он через этого человека-желания ощущает наслаждение от получения, но при этом Сам только дает ему этот самый свет. Надо же было такое сообразить! И чего – мы все только это и есть что ли?! Ни фига себе! Но с другой стороны? Стоять! Мащь-мащь-мащь… Ведь если Творец любит нас и получает наслаждение от того, что дает нам, мы ведь можем управлять им, как управляет любящей матерью малое несмышленое дитя… Победили меня мои сыновья. Ай да ладно, пошутили и хватит! Неувязочка тут получается! Если Творец совершенен и может только давать, то отдача и есть добро, совершенство. А человек со своим получением получается зло, несовершенство?! Но как же тогда столь совершенное, как Творец, могло создать столь противоположное себе и несовершенное, как человек? Вот встряли! Да фигня это! Все просто. Творец, Он же сущий, и там где Он, нет ни времени, ни пространства, и для Него нет различия между «помыслил» и «сделал». Для Него мыслить – это и значит действовать. И потому он мог создать человека только подобным себе, как часть себя, то есть совершенным и способным получать истинное наслаждение так же, как и Он, только от отдачи. Так и возник мир бесконечности, в котором существует человек в полном совершенстве. Но как ощутить человеку себя совершенным, если он не знает, что такое совершенство, пришлось как-то скрыть от него его собственное совершенство в несовершенстве, наделить его свободой воли, чтобы он сам пришел этому совершенству, то есть как бы заново сотворил себя и стал подобным Творцу. Подобно дикому ослу рождается человек. Вот оттого-то и ощущает себя человек одновременно то Богом, то дерьмом. Но тут нужна явно какая-то технология. Вот и помыслил Творец скрыть Себя от человека, то есть затруднить ему получение света путем торможения последнего через эгоистические желания-получения. Вот так и образовался наш материальный мир, мир страданий – это ни более ни менее как заторможенный эгоистическими желаниями свет, преобразующийся в ту или иную форму материи в зависимости от формы этих желаний. Потому нам и плохо, потому мы и страдаем, что свет проходит сквозь нас, а мы его не ощущаем, он давит, давит на нас. Через Твои воздействия на себя я познаю Тебя. Чем ближе мы к нему, тем большее наслаждение ощущаем, чем дальше, тем больше страдаем.Творец мгновенно исполняет все желания-получения-наслаждения человека, чтобы последний быстрее постиг, насколько он, отождествляя себя с этими эгоистическими желаниями, несовершенен и что все эти наслаждения временны. И чтобы быстрее пришел к постижению того, что истинным наслаждением является только отдача, то есть пришел к подобию себя Творцу и получил бы право на творение собственных Вселенных. О как! Возжелал Творец вселиться в низших. Но только в определенных качествах. Ишь губу раскатали! Что было вначале, всегда есть и будет. Но от каждого из нас зависит, как он пройдет путь (но не пройти его он не может, потому как в конце этого пути он уже есть в совершенной форме, так вся наша земная жизнь не более чем большой тренировочный зал): либо через постоянные страдания пинками от материальной жизни, либо через значительно меньшие страдания или почти без страданий путем постижения великой каббалисткой книги «Зогар», или «Зоар», что означает «Сияние» – и так и так правильно, – тайного толкования Пятикнижия Моисеева, потому как только он из всех человеков напрямую общался с Творцом на горе Синай.

Нет, вру! Был еще один – принц Арджуна, который общался с Творцом в образе Кришны на поле битвы Курукшетра. Так вот, в этой книге написано, как уподобиться Творцу, то есть иметь те же желания. Все по ступенькам, с подробнейшими схемами и пояснениями. Ступеней этих, или занавесей, или скрытий, или миров, или сфирот, всего десять. Как только наши желания совпадут с одной ступенью, одним скрытием, как мы уже стоим на ней и уже отделены девятью ступенями. В каббалу приходит тот, кому деваться некуда.Но чтобы весь этот процесс пошел, необходимы определенные условия:разбудить духовную точку в сердце, своеобразного представителя Творца в нас, чтобы были какие-то свои духовные наработки; были страстное желание и умение учиться; четкое ощущение, что в этом мире для меня наслаждений больше нет. Обучает человека его душа. Короче, каббала – это колоссально разработанное учение. Раньше оно было тайное, а теперь явное – книжки в любом приличном книжном магазине продаются. Так что, кому хочется, копайтесь, как говорится, вволю, и уподобляйтесь. Не пожалеете. Стоящая вещь! Вот ведь Веник покопался и не пожалел об этом. Но сделать это ох как нелегко. Мой возлюбленный как олень. Идаже потом, если от нее отходишь, все равно возвращаешься.Я, по великой милости Твоей, могу благословить Тебя сейчас за то милосердие, которое ты совершил со мной, тем, что закончилось мое духовное падение и я вновь прихожу в дом Твой, к ощущению Тебя. Но я рад изменению ощущения не потому, что ощущения страданий сменились приятными, а потому, что сейчас я могу благодарить Тебя. Прихожу в дом Твой для того, чтобы в трепете преклониться перед святым величием твоим, которое теперь, еще более, чем прежде, постигаю я.

Могу еще, так сказать, предложить для полного понимания каббалистские заповеди: Заповедь первая-вторая есть одна:начало мудрости – страх Господний. И это первый день творения, и первое прошение, и первое послание. В начале сотворил Бог небо и землю… В начале… В страхе сотворил Бог… Наш мир находится внутри страха – это его колыбель, страх сопровождает все. Страх ради жизни детей, потери здоровья, имущества, перед начальником… Страх наказания в загробной жизни. Преодолевать страх… как можно преодолеть то, из чего ты состоишь?! Страх нужно развивать, преобразовав его в страх Господний – начало мудрости, ворота к вере, основа мира. Страх ничтожности перед Ним – Творец великий и могущественный, управляющий всем, потому что Он – источник всего, из Него выходят все миры, и все созданное Им – ничто в сравнении с Ним, потому что не добавляет ничего к Нему, –приводит к истинному видению мира, полному отсутствию боязни и превращению бескорыстного страха в любовь. И сказал Бог: будет свет… – великая, полная любовь. Ходи передо мной и будь цельным. Двойственная любовь со стороны суда и со стороны милосердия к Всевышнему, даже в момент отнятия души. Страх включен в любовь. Счастлив постоянно боящийся – это со стороны блага получает от Творца все хорошее, но все равно боится, как бы не согрешить. Но, боясь своего Господина, важно не ожесточить сердце, когда действует на тебя закон, потому что ужесточающий сердце попадает в беду.И такая двойственная любовь совершенна.

Заповедь третья-четвертая есть вторая: признать единственность великого Бога. И что Господь есть Бог. Признать в страхе… Соберутся воды под небесами в место одно. И явится суша. И будут светила в тверди небес светить на землю. Творение материального мира – это как превращения различных манифестаций единого Бога, признание Его единственности – признание его различный эманаций – основа веры. Змей согрешил, соединив внизу и разделив вверху, а следовало наоборот. Сначала духовно, затем материально. Понятие греха – соединять разделенное Богом и разделять соединенное.И Ева, став матерью материальной жизни, принесла в мир смерть, ибо одно не может существовать без другого. «Свет» – в середине «светила», а по краям «смерть» – и взяла, и дала, и образовала «смерть».

Заповедь пятая-шестая есть третья: изучать Тору, плодиться и размножаться. Произведут воды пресмыкающуюся душу живую. Да воскишат воды кишеньем живых существ. Птица полетит над землею. Тора – вода, производящая чувство живой души; и надеющиеся на Господа изменятся в силе, поднимут крылья, как орлы. У такого человека, хотя физическое тело находится вместе с нами на земле, его духовное тело-желание становится как ангел. И его действия прежде слуха, он выполняет волю Творца, любую заповедь еще до того, как ощутит ее в мозгу. Только понимание божественного замысла, а не бездумное чтение заповедей или слепое следование им, может радикально изменить душу. Воздержание от размножения уменьшает образ, содержащий все образы. Необходимо поддерживать кругооборот душ в верхних и нижних мирах, и потому тот, кто не занимается плодоношением и размножением, превращает свое тело в труп и не может войти в пространство Творца и слиться с ним. Мессия не придет, пока не будут сотворены все задуманные души, записанные в книгу Адама. Вместе с рождающимися душами выходят три ангела-хранителя – соответственно частям души человека: животная душа находится в крови, являющейся ее плотью; дух перемещается между верхним и нижним миром; высшая душа, когда человек спит, поднимается вверх, где черпает жизненную силу и наполняет тело теплом.

Заповедь седьмая-восьмая есть четвертая: удалять нечистоту крайней плоти и любить пришедших под крылья Шхины, представляющей Творца на Земле. И сотворил Бог больших существ. Вывела земля душу живую по роду ее. Все черпают душу от той жизни по своему роду. 248 органов тела должны соответствовать элементам космоса. Все, что необходимо сделать человеку в нашем мире, потому как каждый из нас создан по образу Адама, – это построить чистый парцуф – духовную сущность, альтруизм, обрезав в своем сердце все эгоистические желания, отделить во всех своих желаниях чистое от нечистого; и тот, кто сделает это, может получить свет от крыльев Шхины.

Заповедь девятая-десятая есть пятая: жалеть и давать пищу бедным; накладывать тфилин, чтобы достичь высшего образа. Сотворим Адама по образу нашему: богатые – с мужской стороны, как подобие наше, бедные – с женской стороны. И спустятся в рыбу моря, птицу небес, и в скот. Мужским и женским сотворил их. Человек должен быть богатым и бедным одновременно, чтобы делать добрые дела. Кто милосерден к бедному от всего сердца, его вид никогда не отличается от вида первого человека Адама. Имя Господа названо на тебя, и убоятся тебя. Освяти мне каждого первенца. И будет, когда приведет тебя. Слушай, Израиль, Господь – Бог наш, Господь един. И будет, если послушаешь.Во всех перевоплощениях, кроме пресмыкающихся, есть надежда вернуться в человеческое состояние.

Заповедь одиннадцатая-двенадцатая есть шестая: отделять десятину и приносить первые плоды. Всякая десятина земли от семян земли, от плодов земли – это святыня Господа. И первые плоды дерева я дал вам, а не последующим поколениям.

Заповедь тринадцатая-четырнадцатая есть седьмая: выкупать первенца, связав его с жизнью, и соблюдать святость субботы. И увидел Бог все, что сделал, и вот хорошо очень. «Хорошо» – небесное царство, ангел жизни, Эдем, стремление к добру; «очень» – земное царство, ангел смерти, стремление к злу. Земное царство защищает свои создания, страдания ада приводят душу к спасению. Стремление к злу заставляет человека заводить детей и строить дома, поэтому зло полезно для мира, как дождь, поскольку без второй стороны нет жизни. Всевышний освятил день отдыха миров прежде завершения всех дел, поэтому появились духи без тел, ибо дерево познания пробудило сторону зла, желавшую укрепиться в мире. И отделилось множество враждебных духов, чтобы овладеть телами. Всевышний ударил по дереву жизни, пробудив сторону добра, поэтому день приобрел святость и сотворение тел и духов в ту ночь с доброй стороны. Все заповеди заключены в страхе Господнем, позволяющем увидеть истинную реальность. Заповеди требуют служения – бескорыстной жертвы, отказа от сущих ценностей ради изменения души и соответствия будущему миру.

Такая эта штука – каббала – прилипчивая, как репей!Только следите внимательно, чтобы крышу не сорвало. Как-никак воинствующие атеисты называют ее древним еврейским тайным учением. И не ровен час, рванете на поиски уподобления Творцу в мистические, теплые, восточные края…»

В теплые края…

Г.

В начале весны Веня уехал работать по набору в Узбекистан. Вскоре от него пришло письмо: «Вчера получил ордер на квартиру. Ходил смотреть, но въезжать пока нельзя: там маляры работают. Квартира двухкомнатная на первом этаже, без всяких соседей. Имеется два больших балкона – они лоджиями называются. Туалет, ванна – отдельные. Все выложено голубыми плитками. На полу – зеленый линолеум, это такое специальное покрытие. В общем, квартира хорошая! Говорят, итальянцы в таких живут. Контейнер уже высылайте: они сюда долго идут. Сами пока не выезжайте, ждите телеграммы. Веня». И с того дня Веник, как петух, расхаживает по комнате среди коробок, ящиков и узлов. Геник загрустил. Надя похудела и осунулась. Об их отъезде знает весь белый свет. Веник, кого ни встретит, сразу начинает: «А мы уезжаем в теплые края, в Узбекистан! Там – всегда лето! Наши грачи туда на зимовку улетают. Шапок и валенок там не надо – мы все свои родственникам раздали. Наш папка уже уехал: квартиру получил в городе Солнечном, на краю пустыни. Но там и садов много! В них растут фрукты, которых здесь, на Урале, никогда не бывает: урюки, персики, абрикосы, инжиры… А дыни и арбузы – вот такие! – и Веник широко разводит руки. – Мне про это папка рассказывал. Он там в армии служил, самолеты ремонтировал. Яички там на Пасху на плитке варить не надо: закопал в раскаленный песок, подождал пять минут – готово! Еще там водятся черепахи, змеи, ящерицы и ишаки. Вата там растет прямо на кустах, а мочалки – на деревьях. Узбеки всем улыбаются и говорят: «Ассалям малейкум», по-нашему это значит – «Здравствуйте!» А отвечать надо наоборот: «Малейкум ассалям!» Столов и кроватей у них дома нет – спят они на коврах, кушают на разноцветных платках прямо на полу, они дастарханами называются. Чай пьют не черный, а зеленый из чашек без ручек, которые пиалушками называются. А ехать туда на поезде целую неделю». Не было дня, чтобы он ни приставал к Наде: «Когда уже поедем?» – «Вот пришлет папка телеграмму и поедем! – сердито отвечала она, а про себя молила: – Господи! Сделай так, чтобы он вообще ее не прислал, черт окаянный, а сам назад вернулся! Куда собрались? Зачем? Как там жить без родственников? Узбеки, говорят, они и веры другой – мусульманской. Пропадем. Дура! Дура набитая! Зря согласилась. Надо было настоять на своем…»

Вспомнился тот день. Веня прилетел домой – так и сияет!

– Собирайся, Надюха! – кричит. – В Узбекистан поедем жить! – подхватил ее, закружил по комнате.

– Пусти! Ты что! С ума сошел! Какой еще Узбекистан?! Что тебе дома не сидится? Там же чужие люди!

– Какие чужие! Мы все – советские! Не боись, не одни едем. Любка с Витькой Поздеевы, Андрюха с Капкой Широбоковы, Сашка с Симкой Корепановы – все подружки твои там будут! Одна не останешься! Деньги большие обещают. Квартиру через месяц отдельную! А тут?! До смерти не дождешься!

– Если не пить, и тут можно хорошо жить! – возразила Надя. – И квартиры дождаться! Люди же получают.

– Да что ты заладила: можно да можно! – Веня начинал психовать. – Можно козу на возу, да Машку за ляжку! Хочешь до конца жизни это дерьмо глотать? Вспомни первый выкидыш… Думаешь, просто так было? А Верка вторая… через месяц умерла. Все из-за этого дерьма. Не дураки! Знаем, на чем сидим! А там – тепло! Пацаны на всю жизнь фруктов наедятся. Чего они здесь видят?

– Да куда нам, Венька, ехать? – Надя не выдержала, расплакалась. – Как там жить без мамы, без родственников?..

– Да родственники мне все эти уже вот здесь! – Веня пальцем провел по горлу. – И потом, что раньше времени себя хоронить? А там, понимаешь… Новый город! Новые люди! Новая жизнь! Поехали, Надюха, не упрямься!

«Зря согласилась! Дура! Дура! Ну, да что убиваться после времени. Бог даст, и там выживем. И правда, не одни едем. Многие заводчане уже семьями уехали, квартиры получили. Может, и правда Венька там меньше пить будет? И мужик-то он работящий! И бригада у него всегда в передовых! Учиться ему, дураку, надо было, в техникум поступать. Мастером бы стал – физически бы не работал. А то постоянно радикулитом мучается. Пацаном еще был – надорвался: дорогу они какую-то в лесах во время войны строили. А деньги в Узбекистане действительно большие платят – раз прислал, и на все хватило: и ребят приодела, и на контейнер, и на дорогу осталось. Вот с Геником беда! Что делать – ума ни приложу? Веник от радости голову потерял, проходу не дает. А этот вроде всегда покладистый был, а тут уперся: «Не поеду! И все! В деревне с бабой Милей останусь!» Басмачи там, говорит, живут, они мне уши отрежут! Уж и так и эдак к нему: ты что такое, сыночек, говоришь? Какие басмачи? Я в кино, говорит, видел. Ты что! Там уже давно Советская власть! Ведь папка там! Неужто он хочет, чтобы его сыну кто-то уши отрезал! Давай, поехали! Он все одно: «В деревне с бабой Милей останусь!» А тут и телеграмма от Вени пришла…

Провожанки

1968 г.

За день до отъезда устроили провожанки. Слепили полтысячи пельменей, напекли пирогов с рисом и зеленым луком, шанег с рябиной. Квашеная капуста, соленые грибочки – это все в изобилии! Селедка с луком, вареная картошка с укропчиком, мутные четверти с самогоном, привезенные из деревни. Варенье смородиновое, черничное, земляничное.

Первым пришел дядя Вася.

– Где эти сорванцы? – заорал он из коридора. – Я им уши оторву!

Братья подошли, встали как вкопанные. Дядя Вася подкинул их по очереди к потолку, каждому вручил по большой картонной коробке. Венику досталась красная пожарная машина, Генику – автокран.

– Ну что ты, Вася! – смущаясь, лепетала Надя. – Зачем это?

– Ничего, сестрица! Пусть помнят, что есть у них такой дядя Вася! Вот сейчас уедете – когда потом свидимся? Интересная, рассказывают, там земля?!

– Век бы ее не видать!

– Да что ты, Надежда, не в Америку к капиталистам едешь! В Узбекскую Советскую Социалистическую Республику. Это понимать надо!

Дядя Вася прошел в комнату, поставил на стол бутылку водки, обнял бабу Милю, приехавшую из деревни:

– Ну, мам, как здоровье?

– Надюша вот уезжает!

– Все будет нормально. Не получится жизнь – вернутся! Не в ссылку же едут.

Раздался громкий стук – явился Федька, Венькин брат. Притащил Генику с Веником в подарок бескозырку:

– Дарю вам ее обоим, шпингалеты! Один день ты носишь, Геник, другой – ты, Веник. И чтобы по-честному. Она у вас общая! Усекли? Общая! – и натянул бескозырку Венику на нос. Прошел в комнату, увидел накрытый стол, радостно воскликнул, потирая руки: – Здравствуйте, бабуля! Привет, дядь Вась! Как там наша партия – цветет и пахнет?

– С партией-то ничего не случится! А вот ты сам как? На работу устроился?

– Грузчиком покам-с, в магазине работаем-с, – пропел Федька.

– А чего на завод не идешь?

– Знаем, знаем, какая у вас там работенка! Рассказывал Венька – без наследства останешься.

– Тысячи людей работают и нормально!

– Я б в начальники пошел – пусть меня научат! – ухмыльнулся Федька.

– А кто тебе мешает? Поступай в техникум. А пока давай к нам в литейку.

– Нет! Спасибо, дядь Вась! Мы пока грузчиком поработаем-с, а потом – к Веньке в Узбекистан. Шоферить буду, у меня же корочки имеются.

После Федьки гости пошли валом, детей одних набралось не меньше дюжины. Орут, бегают туда-сюда! Мужики беспрестанно курят на лестничной площадке. Сначала на кухне накормили детей, потом сели сами. Налили по первой – чтобы хорошо доехали, и разговоры, и самогон полились рекой.

– Вот ты, Наденька, вроде и тихая, а едешь в такую даль с детьми и не боишься. Я бы ни за что не поехала! – говорила тетя Капа, старшая сестра. – Мой тоже хохрился: «Давай, мол, ползавода уже там! Деньжищи большие платят! Машину купим!» А я –нет, и все тут! Хоть ты меня режь!

– Да как не боюсь! – запричитала Надя. – Извелась вся уже! А куда деваться? Ты на своего Андрюху цыкнула – и все! А на моего попробуй! Ты что – орел!

– И все-таки партия – силища! – торжественно декламировал на другом конце стола дядя Вася – Новый город в пустыне строит. Было бы это без партии? И первого человека в космос запустили, и ледокол атомный построили!

– Строит эта партия на рабочих костях, – выругался Леха. – Только и думают, как бы побольше соков из рабочего человека вытянуть! У нас сколько раз в этом году расценки срезали? А инициатор – все этот парторг Исак, жидовская морда. Надо, говорит, чтобы каждый рабочий повышал производительность труда!

– И правильно говорит! – ударил кулаком по столу дядя Вася. – Идет соревнование двух систем! Борьба не на жизнь, а на смерть! Гонка вооружений... Это понимать надо! Это вопрос политический!

– Эй, мужики! Что-то вы там больно размитинговались! – одернула их тетя Катя. – Вам что тут – партсобрание? А ну-ка, Наденька, запевай!..

И полилась песня: «Все мы тут родные собрались… и вместе радостно и долго будем жить… и слов плохих не будем друг о друге говорить… придет пора, и разлучимся навсегда… подайте вы коню овса… заржет… и сила заиграет в нем… и нам вина налейте, чтоб сердца развеселить… так будем жить, родные, вместе веселясь… земля бессмертна… мы – не вечны… мы уйдем… из праха нашего лишь ивы прорастут… и пух пойдет от ивовых ветвей… прекрасен мир… и солнце светит ярко… но все мы гости тут… мы все уйдем…»

День отъезда пришелся на воскресенье. Стоял конец августа. Осень пришла ранняя. Деревья оголились. Было пасмурно. Дул пронзительный ветер. На улицах безлюдно.

– А в Узбекистане, наверное, жарища! – воскликнул дядя Вася. – Приедете, позагорать еще успеете!

– Пропади оно пропадом! – бросила Надя.

На вокзал пришли за час до отправления. Поднялись в буфет, распили бутылочку. Генику с Веником надарили гору шоколадок. Баба Миля дала каждому по три рубля. Когда приехал поезд, Геник разревелся, вцепившись в бабу Милю:

– Не поеду! Останусь с тобой!

Она – в слезы! Надя с сестрами тоже. У мужиков лица серьезные. Один Веник скачет от радости: вот сейчас они сядут в этот большой зеленый вагон, и пучеглазый поезд с красными колесами, дышащий огнем и паром, помчит их в теплые края!

– Вот, доченька, иконка тут и земля, – баба Миля достала маленький узелок отдала Наде. – Тяжело станет, приложи к сердцу! – Обняла, перекрестила. – С Богом!

Все перецеловались. Веник пулей влетел в вагон, Геника затащили силком. Паровоз задымил, дал пронзительный гудок, резко дернул с места. Веник, сидя рядом с чемоданами, радостно напевал:

– Паровоз, паровоз, красные колеса! Сидит Веник на диване, курит папиросу!

Рядом плакал Геник. Надя прильнула к окну. Вениаминовы поехали жить в теплые края…

Родился и живу в СССР…

Г.

Чуф-чуф-чуф! – паровоз несся вперед, оставляя за собой облака белого пара и черного дыма. Братья уже несколько часов лежали на верхних полках, приклеившись носами к окну. Тук-тук-тук! – стучали колеса. За окном проносились красные рябины, зеленые ели и желтые березы; расстилались широкие луга со стогами и коровами. Мелькали телеграфные столбы, железнодорожные будки, поселки, кирпичные здания с закопченными окнами, свалки мусора. Девчонки с насыпей махали вслед, мальчишки грозили кулаками.

– Завидуют! – радовался Веник. – Они там, а мы – в поезде! Как думаешь, Геник, почему поезд с рельсов не соскакивает?

– А у него на колесах с внутренней стороны специальные бортики есть, они его держат.

– А я думал, у него колеса из магнита сделаны.

Поезд гремел по железнодорожным мостам. Пыхтя, взбирался на холмы, весело катился вниз. Ужас охватывал братьев, когда проносился встречный состав. Геник не выдерживал – прятал лицо в подушку. Веник весь сжимался, но все равно не отводил взгляд. Целый день Вениаминовы ели пирожки, шанежки, вареную картошку, жареную курицу, яички. От непрерывного обжорства и лежания братьев вздувало, и они беспрестанно газовали.

– Геник! Веник! Немедленно прекратите! Как вам не стыдно?! – возмущалась Надя.

– А баба Миля говорила, что газы нельзя держать! – возражал Геник. – Изнутри можно задохнуться.

– А папка рассказывал, – добавлял Веник, – что немцы прямо за столом пукают и никто на это даже внимания не обращает!

– Вот немцы пускай и не обращают, а от вас я чтобы больше не слышала!

К вечеру приехали в большой город, вышли на перрон – подышать. Людей кругом как муравьев: туда-сюда бегают, коробки-чемоданы тащат. И огни, огни – куда ни глянь!

– «ГОРЬКИЙ», – прочитал Геник надпись, светящуюся на крыше вокзала, и тут же добавил: – Это фамилия писателя, который боролся против царя. Его с детства заставляли работать и секли. Он вырос и стал против угнетателей писать книги. А еще был самый большой в мире самолет «МАКСИМ ГОРЬКИЙ», и еще пароход «МАКСИМ ГОРЬКИЙ», но он и сейчас еще плавает, потому что пароходы дольше не ломаются, чем самолеты.

– Мороженое! Кому мороженое? – толстая тетка в белом халате катила по перрону тележку.

– Мама! Мама! Купи мороженое! – наперебой заорали
братья.

– А себе, женщина, почему не берете? – воскликнула толстуха. – Это эскимо. Очень вкусно!

– Да нет… Что я – маленькая, что ли? – засмущалась Надя.

– Купите! Купите! – продавщица буквально засунула ей в руки еще одну мороженку.

– Ну и вкуснятина!.. – бормотал Веник. – Тысячу штук бы съел! Нравится, Геник?

– Еще бы! А тебе нравится, мам?

– Очень вкусно! И так забавно сделано: сверху шоколад, а внутри мороженое. И до чего только люди не додумаются.

Паровоз дал гудок.

– Ну-ка, полезайте быстро в вагон! – засуетилась Надя. – Не дай бог от поезда отстанем!

– Не отстанем! – возразил Веник. – А отстанем, в милицию пойдем – там помогут! Папка всегда говорит, когда напьется: «Моя милиция меня бережет!»

– Много болтаешь! – отрезала Надя – Мигом в вагон! Слушаться не будете, в следующий раз больше не выйдем!

За окном стемнело. Геник, как лег, сразу уснул. Венику не спалось: «Завтра приедем в Москву… – думал он, ворочаясь с боку на бок. – Это самый главный город в СССР! Там на Красной площади – мавзолей. А в мавзолее – Ленин! Он вместе с солдатами, рабочими и матросами царя и буржуев свергнул. Все богатства у них забрал и раздал беднякам, чтобы они хорошо жили. И у помещиков землю тоже забрал и раздал крестьянам. Потом главным стал Сталин, потом – Хрущев, а сейчас – Брежнев. Но они, хотя и главные, они не цари, потому что живут не для себя, а для народа. Вот бы побывать в мавзолее! А вдруг я там не выдержу и улыбнусь?..» Веник от волнения даже приподнялся на локтях. «Меня арестуют и сразу в тюрьму посадят. Да и не сможем мы в мавзолей попасть: туда очередь в несколько километров! Царь-пушку бы еще посмотреть! Пацаны со двора говорили, если пальнуть из нее по всем врагам – мокрое место останется! – Веник улегся на спину, заложил руки под голову. – И как хорошо, что Я – Веник Вениаминов, родился и живу в СССР, а не в какой-то буржуйской Америке или Германии! Работал бы сейчас на шахте под землей, таскал бы на карачках тачки с углем… Еще бы Царь-колокол посмотреть! Говорят, от него осколок отвалился, так его до сих пор с места сдвинуть не могут! А еще в Москве метро есть…»

Завод-убийца

Г.

В вагоне затихло. Проводник погасил свет.

– Пацаны у вас – не разлей вода! Не дерутся, не кричат, – глотнув чаю, проговорила полная хромоногая тетка. – Целый день продрыхла, и ни разу не разбудили! А в прошлый раз ехала!.. Просто кошмар! В гости, наверное, к бабушке, всей семьей?

– Хорошо бы к бабушке! Да в гости! – воскликнула Надя. – В Узбекистан едем – жить! В Москве пересадка, а потом еще трое суток в поезде маятся. Один бог ведает: куда, зачем? Мужик мой, дурья башка, новый город, говорит, будем жить, как в сказке! И за что напасть эта?! Жили как люди! Выпить он, конечно, любит, что тут скажешь, но и работу не забывает – всегда его бригада в передовиках ходила.

– Эх, тебе ли горевать, девка! Нам в детдоме про Узбекистан сказки читали… Все бы отдала, чтобы там побывать! Да ты счастья своего не понимаешь. У тебя что: дети – здоровые, сама – тоже. Мужик уже там, наверное, квартиру получил?

– Получил… Двухкомнатную!

– Вот видишь! – участливо продолжала тетка. – А что выпить любит – да кто же нынче не пьет? А я вот на лечение в Москву… – она тяжело вздохнула, погладив свои ноги. – Вены у меня надуваются и лопаются. Кровь во все стороны так и брызжет! Многие наши заводские этой заразой мучаются. Так нам, дуракам, и надо! Я-то в Москву уже не первый раз еду – мне там объяснили, отчего вены-то лопаются. Все это от кислоты проклятой! И не подумаешь… А что наша работа была? Стоишь себе целый день, мешаешь желтый кисель. Какой вред от него?! Нам робу войлочную выдавали, рукавицы, сапоги. Но как мастер из цеха уйдет, мы все с себя долой! А что?! Мы, девчонки детдомовские, – лихие: и гулять, и работать – первые! А кисель-то, он что – не воняет даже. Иногда попадет на ноги – пожжет-пожжет, да и перестанет. Ерунда! Вот тебе и ерунда! – Тетка наклонилась вперед и легонько похлопала себя по коленям. – Куда я теперь с такими култышками? Мастером у нас была Катя Саарян – справедливая, умная женщина. Дай ей бог здоровья! Она все говорила: «Не знаете, девчонки, с чем работаете… Пригнали вас сюда молоденьких! Каждую неделю парьтесь в бане и обязательно – полстакана водки. Молоко, масло, что по талонам дают, обязательно все съедайте – вам питаться хорошо надо, а то не видать ни счастья, ни детишек!» Много ли мы ее слушались. Дурочки и есть дурочки! Парней кругом – море, и все такие красавчики! Мы все деньги – на наряды и помады! Да масло с молоком часто на вещи обменивали. Вот и домодничались! Была у нас в бригаде красавица – Симка Золотарева. Русалка писаная: волосы волнистые, глаза большущие! Стройненькая! А ножки-то, ножки! Многие заводские парни по ней сохли. А духов у нее в тумбочке было – чисто магазин! А когда у нее вены-то на ногах лопаться стали, раньше всех почему-то не выдержала: эссенции выпила. А помереть-то не померла – только внутренности сожгла. Бедненькая! Седая стала, высохла… Потом, как тень, все по пивнушкам моталась. Так пьяная и замерзла. Я как заболела, тоже думала руки на себя наложить. Мужик-то мой – козлина проклятая! Как это у меня с ногами-то стало – сразу меня бросил. Да я сама виновата: не по любви вышла. Работала в ночную смену, квартиру с девчатами далеко от завода снимали, а тогда что ни ночь – изнасилование. А драки устраивали – барак на барак, и обязательно кого-нибудь порежут! А он, суженый-ряженый мой, парень лихой был, из бывших заключенных: их тогда целый эшелон на завод пригнали. Он завсегда с ножичком хаживал, не страшно было с ним ходить. И провожал, и встречал меня с работы исправно. Хотела покончить с собой, да потом беременная оказалась. Дитя пожалела. Вот так и живу. Да что там говорить!

– И часто вы вот так в Москву? – спросила Надя.

– Раз в полгода. Да мне, считай, повезло! Не всех наших заводчан, кто этой болезнью мучается, на лечение в Москву отправляют. Тут на месте лечат. А что толку? А я как в Москву съезжу, так несколько месяцев и в магазин сама хожу, и по дому кое-что делаю. В Москве, говорят, на нас какой-то эксперимент проводят. Выходит, что я и есть ходячий эксперимент. Ха-ха-ха! – Тетка невесело рассмеялась. – А мне какая разница, лишь бы лечили…

Веник слушал, а перед глазами – огромные ноги с лопающимися венами! «И почему люди работают на заводе, который убивает их? – думал он. – И какая эта тетя несчастливая? А та тетя-красавица, которая эссенцию выпила, еще несчастливее… И так без конца… Кто-нибудь несчастливее, а кто-то, наоборот, – счастливее. И что такое, вообще, счастье?..»

И вдруг из вентиляционной трубы вылез Инмар – крошечный, как паучок, и тут же мгновенно вырос до размеров лесного старичка-бровичка. Уселся на верхнюю полку и, погрозив Венику пальцем, прошептал:

– Счастье – это жить в лесу среди зеленых сосенок, голубых родничков, быть в мире с собой, соседями и беседовать со мной о Великой Тайне жизни и смерти.

– А бороться за дело Ленина, Коммунистической партии Советского Союза, за мир во всем мире кто будет? – заспорил Веник. – Это на Земле самое главное!

– Какой Ленин? Какая партия? Какое дело? – недоуменно пробормотал Инмар. – Я этого не создавал! Опять насвоевольничали!

– А что я в твоем лесу кушать буду? – продолжал наседать Веник.

– Ты мед собирай, ягоды, грибы, рыбу лови – тем и сыт будешь. А когда постигнешь Великую Тайну жизни и смерти, я тебя…

– А я ириски люблю! Масло шоколадное, молоко сгущенное, мандарины. А в лесу с комарами сам живи!

– Ничего, пройдет время, и проявится в тебе, и поймешь, что ты есть на самом деле, и признаешь меня за Самого Главного и мою Великую Тайну жизни и смерти! – в сердцах выругался Инмар и, пулей вылетев через окно, смешался с черным паровозным дымом...