Чудовище, или речь в поддержку одной подержанной Нимфы
I
Ты не из тех, моя сильфида, Кто юностью пленяет взгляд, Ты, как котел, видавший виды: В тебе все искусы бурлят! Да, ты в годах, моя сильфида,
Моя инфанта зрелых лет! Твои безумства, лавры множа, Придали глянец, лоск и цвет Вещам изношенным – а все же Они прельщают столько лет!
Ты что ни день всегда иная, И в сорок – бездна новизны; Я спелый плод предпочитаю Банальным цветикам весны! Недаром ты всегда иная!
Меня манят твои черты — В них столько прелестей таится! Полны бесстыдной остроты Твои торчащие ключицы. Меня манят твои черты!
Смешон избранник толстых бочек, Возлюбленный грудастых дынь: Мне воск твоих запавших щечек Милей, чем пышная латынь, — Ведь так смешон избранник бочек!
А волосы твои, как шлем, Над лбом воинственным нависли: Он чист, его порой совсем Не тяготят, не мучат мысли, Его скрывает этот шлем.
Твои глаза блестят, как лужи Под безымянным фонарем; Мерцают адски, и к тому же Румяна их живят огнем. Твои глаза черны, как лужи!
И спесь, и похоть – напоказ! Твоя усмешка нас торопит. О этот горький рай, где нас Все и прельщает, и коробит! Все – спесь и похоть – напоказ!
О мускулистые лодыжки, — Ты покоришь любой вулкан И на вершине, без одышки, Станцуешь пламенный канкан! Как жилисты твои лодыжки!
А кожа, что была нежна, И темной стала, и дубленой; С годами высохла она — Что слезы ей и пот соленый? (А все ж по-своему нежна!)
II
Ступай же к дьяволу, красотка! Я бы отправился с тобой, Когда бы ты не шла так ходко, Меня оставив за спиной… Ступай к нему одна, красотка!
Щемит в груди и колет бок — Ты видишь, растерял я силы И должное воздать не смог Тому, к кому ты так спешила. «Увы!» – вздыхают грудь и бок.
Поверь, я искренне страдаю — Мне б только бросить беглый взгляд, Чтобы увидеть, дорогая, Как ты целуешь черта в зад! Поверь, я искренне страдаю!
Я совершенно удручен! Как факел, правдою и верой Светил бы я, покуда он С тобою рядом пукал серой, — Уволь! Я точно удручен.
Как не любить такой паршивки? Ведь я всегда, коль честным быть, Хотел, со Зла снимая сливки, Верх омерзенья полюбить, – Так как же не любить паршивки?[153]
Что обещает её лицо
Красавица моя, люблю сплошную тьму В ночи твоих бровей покатых; Твои глаза черны, но сердцу моему Отраду обещает взгляд их.
Твои глаза черны, а волосы густы, Их чернота и смоль – в союзе; Твои глаза томят и манят: «Если ты, Предавшийся пластичной музе,
И нам доверишься, отдашься нам во власть, Своим пристрастьям потакая, То эта плоть – твоя; смотри и веруй всласть: Она перед тобой – нагая!
Найди на кончиках налившихся грудей Два бронзовых огромных ока; Под гладким животом, что бархата нежней, Смуглее, чем жрецы Востока,
Разглядывай руно: в нем каждый завиток — Брат шевелюры неуемной, О этот мягкий мрак, податливый поток Беззвездной Ночи, Ночи темной!»[154]
Гимн
Тебе, прекрасная, что ныне Мне в сердце излучаешь свет, Бессмертной навсегда святыне Я шлю бессмертный свой привет.
Ты жизнь обвеяла волною, Как соли едкий аромат; Мой дух, насыщенный тобою, Вновь жаждой вечности объят.
Саше, что в тайнике сокрытом С уютным запахом своим, Ты – вздох кадильницы забытой, Во мгле ночей струящей дым.
Скажи, как лик любви нетленной Не исказив отпечатлеть, Чтоб вечно в бездне сокровенной Могла бы ты, как мускус, тлеть.
Тебе, прекрасная, что ныне Мне в сердце льешь здоровья свет, Бессмертной навсегда святыне Я шлю бессмертный свой привет![155]
Глаза Берты
Пусть взор презрительный не хочет восхвалить, Дитя, твоих очей, струящих негу ночи; О вы, волшебные, пленительные очи, Спешите в сердце мне ваш сладкий мрак пролить.
Дитя, твои глаза – два милых талисмана, Два грота темные, где дремлет строй теней, Где клады древние, как отблески огней, Мерцают призрачно сквозь облака тумана!
Твои глубокие и темные глаза, Как ночь бездонные, порой как ночь пылают; Они зовут Любовь, и верят и желают; В них искрится то страсть, то чистая слеза![156]
Фонтан
Бедняжка, ты совсем устала, Не размыкай прекрасных глаз, Усни, упав на покрывало, Там, где настиг тебя экстаз! В саду журчат и льются струи — Их лепет, слышный день и ночь, Томит меня, и не могу я Восторг любовный превозмочь.
Позолотила Феба Цветущий сноп — В полночной тишине бы Все цвел он, чтоб Звенеть и падать с неба Навзрыд, взахлеб!
Вот так, сгорев от жгучей ласки, Ты всей душой, сквозь ночь и тишь, Легко, безумно, без опаски К волшебным небесам летишь, Чтоб с высоты, достигнув рая, Вкусив и грусть, и колдовство, Спуститься, – тая, замирая В глубинах сердца моего.
Позолотила Феба Цветущий сноп — В полночной тишине бы Все цвел он, чтоб Звенеть и падать с неба Навзрыд, взахлеб!
Отрадно мне в изнеможенье Внимать, покуда мы вдвоем, Как льется пенье, льются пени, Наполнившие водоем. Благословенная истома, Журчанье вод и шум ветвей — Как эта горечь мне знакома: Вот зеркало любви моей!
Позолотила Феба Цветущий сноп — В полночной тишине бы Все цвел он, чтоб Звенеть и падать с неба Навзрыд, взахлеб![157]
©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.
|