Главная | Обратная связь

О заученных молитвах

Молитва — это наше общение с Богом. Через молитву мы вы­ражаем наше желание быть в общении с Ним, нашу нужду, нашу благодарность Ему. Если Бог — наш Отец, то Он, конечно же, желает быть с нами в общении. Как земные родители радуются первым словам ребенка, так Господь желает слышать от нас об­ращенное к Нему «Отче наш», но «грешников Бог не слушает» (Иоан. 9, 31). Исайя описывает ситуацию, сложившуюся в отноше­ниях Бога с человеком: «Вот, рука Господа не сократилась на то, чтобы спасать, и ухо Его не отяжелело для того, чтобы слышать. Но беззакония ваши произвели разделение между вами и Богом вашим, и грехи ваши отвращают лицо Его от вас, чтобы не слы­шать» (Ис. 59, 1-2).

Первая молитва, которую Бог принимает от грешника — это молитва покаяния. Она может быть очень короткой. Мытарь в молитве покаяния употребил всего шесть слов: «Боже! будь мило­стив ко мне грешнику!» (Лук. 18,13). Вартимею потребовалось всего пять слов: «Иисус Сын Давидов! помилуй меня» (Марк. 10, 47). Утопающий человек будет кричать одно и то же: «Люди, спасите!» Осознающий себя грешником будет взывать: «Господи, прости меня!» Подменить этот крик души другими красивыми словами просто невозможно, так как здесь принимает участие Дух Святой. Апостол Павел пишет: «...никто, говорящий Духом Божиим, не произнесет анафемы на Иисуса, и никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым» (1 Кор. 12, 3). Молитва — это не подбор красивых слов, тем более чужих, а наше непосред­ственное общение с Богом в Духе Святом.

«Также и Дух подкрепляет нас в немощах наших,— пишет Апостол Павел,— ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными. Испытующий же сердца знает, какая мысль у Духа, потому что Он ходатайствует за святых по воле Божией» (Рим. 8, 26—27).

На основании вышеизложенного нужно сделать вывод: всякая чужая, заученная молитва не будет «ходатайством» за нас Духа Святого. Молитвой другого мы можем назидаться. восхищаться, как, например, стихотворением талантливого поэта. Но ведь дек­ламатору стихотворения никогда не придет в голову мысль объя­вить, что это его произведение, а если он так сделает, то это будет откровенная ложь.

С. Кобзарь правильно пишет, что все начинается с подражания, но, подражая кому-то, исполнитель, поэт, композитор в творческом преломлении все равно преподносит что-то свое. Заученную же мо­литву никто не имеет права назвать своей. Своей молитва будет тогда, когда Дух Святой будет «ходатайствовать за нас», а ходатай­ствует Он тогда, когда живет в нашем сердце. Проблема заключа­ется в том, живет ли Дух Святой в сердце православного? А если живет, то почему православные на вопрос, спасены ли они, отвеча­ют отрицательно и удивленно пожимают плечами. Апостол Павел пишет: «Сей Самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы -дети Божий... Сонаследники же Христу, если только с Ним страда­ем, чтобы с Ним и прославиться» (Рим. 8,16—17).

Оправдывая целесообразность заученной молитвы С. Кобзарь ссылается на протестантских евангелистов Билли Грэма и Викто­ра Гама, которые людей, вышедших на призыв к покаянию, за­ставляют хором повторять за ними молитву. Да будет всем изве­стно, что такой метод евангелизации нас не привлекает. Мы предпочитаем проводить евангелизационные служения с меньшей аудиторией и стараемся дать возможность каждому, кто вышел для покаяния, помолиться при побуждении Духа Святого пред всеми самому, потому что «сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению» (Рим. 10, 9—10). Устыдиться мо­литвы перед людьми нельзя, так как Христос сказал: «„Итак всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцом Моим Небесным" (Матф. 10, 32); а кто постыдится Меня и Моих слов, того Сын Человеческий постыдится, когда придет во славе Своей" (Лук. 9, 26)».

Так мы поступаем со всеми, кто пожелает искренно покаять­ся перед Богом и стать чадом Божьим, в том числе и с православ­ными.

О монашестве

С. Кобзарь старается представить монашество только с поло­жительной стороны. Слово «монах» является производным от гре­ческого monachos, означающее «одинокий». Истоки монашеского движения надо искать как в церкви, так и за ее пределами. На­пример, Ориген последовал платоновскому идеалу мудрой жизни. Он ограничивал себя самым необходимым и начал вести крайне аскетический образ жизни. Также гностики¹ учили о непримири­мом противоречии между телом и духовной жизнью. По их мне­нию, по-настоящему духовная жизнь требует подчинения и на­казания тела. Хотя гностицизм был отвергнут церковью, но его влияние на многих христиан сохранилось (Августин Блаженный только в двадцать восемь лет порвал связи с манихейством, раз­новидностью гностицизма).

В Священном Писании, особенно в посланиях Апостола Павла, есть поощрение безбрачной жизни, так как у человека, не связанно­го узами брака, больше возможностей служить Богу. Мотивы, по­буждающие к безбрачию, подкреплялись надеждой на скорое воз­вращение Господа. К монашеской жизни побуждали различные школы классической философии. Они утверждали, что тело пред­ставляет собой тюрьму или гробницу души, которая не сможет вы­рваться оттуда, пока не выйдет за рамки связывающего ее тела.

Кто стал первым монахом? Это трудно определить. Иероним называет Павла, Афанасий — Антония. Иероним, описывая жизнь Павла, александрийского юноши-христианина, упоминает, что он ушел в пустыню в середине третьего века, спасаясь от жестоких гонений, разразившихся при императоре Деции. (Вот еще одна при­чина возникновения монашества.) Для Антония, по словам Афана­сия, решающим было повеление Христа богатому юноше: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и сле­дуй за Мною» (Матф. 19, 21). Антоний продал имение, но слова Христа истолковал по-своему и удалился в пустыню. Он был крайне недоволен роскошной жизнью епископов, получавших от импера­тора Константина многие привилегии.

Мы вполне согласны с правильным суждением С. Кобзаря о главной причине распространения монашества: «Монашество по­лучило свое широкое распространение после Константина, когда в Церковь хлынуло много номинальных верующих. Многие истин­ные христиане не могли этого выносить, но и не в силах были изменить эту ситуацию и уходили в пустыню», (с. 85).

Этим выводом С. Кобзарь сам разбивает то утверждение пра­вославных, которое он защищал на шестидесятой странице своей книги, что IV век является расцветом христианства.

С. Кобзарь безапелляционно заявляет: «Хулят протестанты путь безбрачия, как будто бы Христос никогда не говорил о скопцах, оскопивших себя для Царства Божия; как будто у нас нет приме­ров Христа, Иоанна Крестителя, Апостола Павла и многих других отцов церкви, сознательно, не по причине физической болезни, отказавшихся от брака, а ради Господа».

Я лично за 62 года своей жизни среди евангельских христиан-баптистов не слышал подобной «хулы». Она вообще не свойствен­на тем, кто, зная Священное Писание, помнит поучение Христа: «Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, , дадут они ответ в день суда» (Матф. 12, 36). Есть огромная разница между монахами и монахинями, ведущими отшельнический образ жизни, и благословенными тружениками и труженицами на ниве Божьей, отказавшимися ради Господа от брачной жизни и всецело посвятившие себя распространению Евангелия. Я бы никогда не решился причислить Апостола Павла к монахам. Он нес благую весть в народные массы, а не убегал в пустыню от гонений. Довольствуясь самым необходимым, он умел жить и в скудости, и в изобилии; имея великое преимущество принадлежать к избранному Богом народу, он от всего отказался и горел желанием нести весть о спасении в самые отдаленные места. Мы не «хулим», а приветствуем решение молодых сестер по вере в Иисуса Христа, которые, соблюдая евангельский принцип, не пожелали связать свою судьбу с мирскими людьми, а в суро­вые годы гонений за истину Христову посвящали свою жизнь Гос­поду и трудились до изнеможения. Многие из таковых прошли через тюрьмы и остались верными Богу. Для посвященных Господу бо­лее приемлемо не монашеское отшельничество, а самоотвержен­ный труд по распространению благой вести среди мирских людей. Такие труженники хотя и находятся в мире, но на самом деле от мира отделены.

Дуйат Моуди сказал: «Христианин должен быть подобен лод­ке, плывущей по бурному морю. Лодка — в море, но моря в лодке не должно быть». Если бы в Божьем плане спасения было преду­смотрено распространение Евангелия через монахов, то таковых бы Христос избрал Апостолами. Но Апостол Павел свидетельству­ет: «Или не имеем власти иметь спутницею сестру -жену, как и прочие Апостолы, и братья Господни, и Кифа?» (1 Кор. 9, 5). Зна­чит, ни Апостолы, ни братья Господни не были монахами. Хри­стиане, за исключением некоторых, имеющих особое дарование и расположение к безбрачной жизни, образовывали семью и несли совместный труд во славу Господа (Матф. 19, 11—12).

Если монахи Павел и Антоний стремились к уединению, то Пахомий уже стал образовывать монастыри. Когда монастыри и мо­нашеские ордены получили власть, то уклонений от Слова Божь­его становилось все больше и больше. (Напомним, что и инквизи­ция осуществлялась орденом Доминиканцев.) Священное Писание ничего не говорит о монашествующих пресвитерах. Наоборот, Апо­стол Павел пишет: «...епископ должен быть непорочен, одной же­ны муж... Хорошо управляющий домом своим, детей содержащий в послушании со всякою честностью; ибо, кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещись о Церкви Божией?» (1 Тим. 3, 2; 4—5). Также Титу Апостол Павел повелевает: «Для того я оставил тебя в Крите, чтобы ты довершил недоконченное и поставил по всем городам пресвитеров, как я тебе приказывал: если кто непорочен, муж одной жены, детей имеет верных, не укоряемых в распутстве или непокорности» (Тит. 1, 5—6). Конечно, на ниве Божьей могли быть труженики, подобно Апостолу Павлу, не связанные узами брака, но монашество привело к принятию цели­бата (безбрачия): у католиков все священники, от низших до сто­ящих на самой высокой ступени, должны быть безбрачными; у пра­вославных низшие церковнослужители до протоиерея могут состо­ять в браке, а епископы, архиепископы, митрополиты и патриарх должны быть избираемы из «черноризцев», то есть из монахов. Где в Библии найти оправдание таким действиям? Подмена Священного Писания «заповедью на заповедь и правилом на правило» (Ис. 28, 13) привела к отступлению от евангельских , принципов'. Поэтому, отдавая должное уединенной деятельности Василия Великого, Иоанна Златоуста и других подвижников, не вступавших в брак, а также признавая полезной самоотверженную деятельность просветителей славян Кирилла и Мефодия, необходимо сказать, что монашеский путь развития церкви не соот­ветствует Священному Писанию (1 Тим. 4, 1—3). Христос повелел Апостолам: «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я пове­лел вам» (Матф. 28, 19—20). Если бы все уходили в монахи, то кто бы исполнил это повеление?