Главная | Обратная связь

Знание через тождество

Возможно, мы полагаем, что Космическое Сознание — это поэтическое или мистическое сверхвоображение, нечто совершенно субъективное, не имеющее никакого практического значения.

Но сначала, нам нужно попытаться уточнить, что именно мы понимаем под словами «объективное» и «субъективное», потому что, если мы продолжаем настаивать на том, чтобы использовать так называемое объективное, в качестве единственного критерия истинности, то тогда весь мир может ускользнуть от нас.

Это доказывает всё наше искусство, живопись и даже наука на протяжении последних пятидесяти лет, когда и в искусстве, и в науке от мира остаются лишь жалкие останки того, что можно было бы назвать непоколебимым и бесспорным.

Конечно, в существовании бифштекса убедиться нетрудно, и поэтому бифштекс оказывается более объективным, чем радость, скрытая в «Последних Квартетах» Бетховена, но такой подход не обогащает мир, а только лишь упрощает его.

Противопоставление объективности и субъективности, на самом деле, — ложное. Субъективность — это и более высокая, и, в то же время, подготовительная стадия объективности. Если бы каждый мог попробовать Космическое Сознание, или радость Бетховена, то объективно мы, может быть, имели бы менее варварский мир.

Шри Ауробиндо был не тем человеком, который мог бы удовлетвориться одними лишь космическими мечтаниями. В подлинности переживания в его практическом соотношении с реальностью можно немедленно убедиться с помощью простого факта — с помощью появления нового способа познания, познания через тождество: мы знаем нечто о вещи потому что мы уже есть эта вещь.

Сознание может переместиться в любую точку всеобщей реальности, оно может сфокусироваться на любом существе и событии и познать их в тот же момент — познать так же хорошо, как и биение своего собственного сердца, потому что теперь уже всё происходит внутри, теперь уже ничего не разделено.

Об это говорилось еще в Упанишадах: «Когда познано То, тогда познано всё» (Шандилья Упанишада, 11,2). Первые признаки этого нового сознания весьма ощутимы. Человек начинает ощущать других, как часть самого себя, или, как различные повторения самого себя — того же самого «Я», но видоизмененного природой в иных телах.

Или как живущего в более обширном всеобщем «Я», которое теперь становится собственной великой реальностью человека. Все вещи начинают изменять и свой внешний вид, и свою природу, всё восприятие мира таким человеком радикально отличается от восприятия тех, кто замкнут в своем личном «Я».

Человек начинает познавать вещи на основе иного опыта — более непосредственного, не зависящего от внешнего ума и чувств. И, хотя возможность ошибки остается до тех пор, пока ум является инструментом передачи знания, возникает новый, более широкий и глубокий способ познания и соприкосновения с вещами, а границы познания могут быть раздвинуты почти до беспредельности[153].

Этот новый способ познания, в действительности, принципиально не отличается от нашего обычного. В самом деле, любое переживание, любое знание какого бы то ни было порядка — от чисто физического уровня до метафизических высот — является познанием через отождествление, даже если и неявно: мы знаем что-то только потому, что мы сами неявно уже есть это.

Истинное знание достигается не размышлением[154], — говорил Шри Ауробиндо, оно является тем, что вы есть, и оно есть то, чем вы становитесь. Если бы не было этого скрытого тождества, этого тотального единства, находящегося в основе всего сущего, то у нас не было бы возможности иметь какое-либо знание о мире и о существах в нем.

И Рамакришна, кричавший от боли и сам истекавший кровью при виде ран буйвола, которого били бичом у него на глазах; и медиум, определяющий, где находится спрятанный предмет; и йогин, исцеляющий болезнь своего ученика, находящегося за сотни миль от своего учителя; и сам Шри Ауробиндо, который не позволил буре проникнуть в его комнату, — это лишь несколько удивительных примеров этого естественного явления, естественного потому, что естественным является не разделение, не различие, а неделимое единство всех вещей.

Если бы другие существа и вещи действительно были бы отделены от нас и отличались от нас, если бы мы сами, в своей сущности, не были едины с этой бурей или с буйволом, которого бьют бичом, со спрятанным предметом или с больным учеником, то мы не только не смогли бы воздействовать на них, но они были бы невидимы и не существовали бы для нас.

Только подобное может знать и чувствовать подобное, и только подобное может воздействовать на подобное. Мы можем познать лишь то, что мы есть. Разум не может научиться ничему тому, что уже не заключено в нём, как потенциальное знание в разворачивающейся душе творения.

Так, всё совершенство, на которое способен человек, — это лишь осуществление того вечного совершенства духа, которое уже есть в нем. Мы познаем божественное и становимся им только лишь потому, что уже являемся им по самой своей скрытой природе.

И всякое обучение — это открытие того, что уже есть; всякое становление — это развертывание. Обретение самого себя — это тайна; а самопознание и возрастающее осознание — это средство и процесс[155].

В течение тысячелетий нашей эволюции мы отделились от мира и от других существ. Мы сформировали Эго, создали свое тело из нескольких атомов Великого Тела и провозгласили противостояние «Я – мы – моё» против всех остальных, которые, подобно нам, окостенели под коркой своего Эго.

Став отделенными, мы лишились возможности видеть всё то, что первоначально также было нашим «Я» в великом Материнском Единстве. Поэтому, мы изобрели глаза, руки, органы чувств и ум, чтобы общаться с тем, что мы исключили из нашего Великого Тела и теперь думаем, что без этих глаз, пальцев или головы мы не можем познавать.

Но это — всего лишь наша иллюзия, возникшая в результате отделённости. Наше обычное опосредованное познание скрывает от нас возможность непосредственного познания, без наличия которой наши глаза, пальцы, голова и даже микроскопы не смогли бы ни воспринимать, ни понимать, ни действовать.

И наши глаза — это, скорее, не орган видения, а орган разделения; когда в нас открывается Глаз истины, то во всех этих линзах и прочих протезах уже нет никакой необходимости. И наше эволюционное путешествие — это медленное отвоёвывание того, что мы сами изгнали, восстановление нашей памяти.

Наш прогресс измеряется не количеством наших изобретений, которые являются лишь искусственными средствами возвращения того, что мы удалили, а тем восстановленным единством мира, которое мы можем считать своей сущностью.

И это радость — Ананда, — потому что быть всем, что существует, это значит, иметь радость всего этого. Блаженство мириад мириад, которые всё есть одно[156].

«Откуда может прийти горе к тому, и как может быть обманут тот, кто повсюду видит Единство?» (Иша Упанишада, 7)

* * *

Человек — это преходящее существо. В самом человеке и высоко за его пределы восходят сияющие ступени, по которым можно подняться к божественной сверхчеловечности. Там наш удел и ключ к освобождению из нашего ограниченного и исполненного трудностей земного существования. (Шри Ауробиндо «Час Бога»)

За пределами ума находится сверхментальная, гностическая сила сознания, которая — в вечном обладании Истиной. Сверхразум, в своём первоисточнике, является динамическим сознанием, и он, по своей природе, неотделим от бесконечной мудрости, бесконечной воли и божественного знания Знающего и Творца.

Сверхразум — это сверхчеловек. Это — гностическая сверхчеловечность, в своем следующем триумфальном эволюционном шаге достигающая земной природы. Шаг от человека к сверхчеловеку — это следующее достижение земной эволюции. Этот шаг неизбежен, потому что это — намерение внутреннего Духа и логика самого процесса развития Природы. ( Шри Ауробиндо «Час Бога»)