Здавалка
Главная | Обратная связь

Ведомые кайфом (NEW)



Однажды вечером Лилит задержалась с прогулки. Рулон уже начал беспокоиться, когда она наконец пришла. Закинув свою роскошную шляпку на полку, она грациозно расположилась в кресле и рассказала, что познакомилась с одним кастанедовцем, которого зовут Виталий Пушкаш, он пригласил их на метод, немного шир­нуться, чтобы выйти во второе внимание.

— Ну что ж, можно сходить. А кокаинчик у него есть? Я-то колоться не буду, вот нюхнуть или покурить можно, — сказал Гуру.

Вскоре они добрались до Виталия, который жил на окраине города. Войдя в его квартиру, Селена с трудом сдержала возникшее в ней отвращение от убогой обстановки и царившего здесь запаха. Виталий пригласил гостей в единственную комнату, в которой почти не было мебели, только какой-то старый, потертый диван, два стула и книжная полка, заваленная книгами Кастанеды. Стали рассуждать о Кастанеде. Виталий говорил, что изучает это учение и с помощью наркоты достигает особых состояний.

— Это хорошо, но главное — победить значительность, — сказал Рулон и кивнул Селене, а она рассказала, как однажды её заразили триппером.

— Мне очень хотелось трахаться, я пошла на улицу искать приключений. Встретила какого-то хиппаря, который занимался аском, выпрашивал деньги. С ним мы пошли вписываться на хату. Там уже было несколько парней, двое пьяных спали и еще двое стали приставать ко мне. Я сказала, что буду трахаться только с одним, с тем, с кем пришла. Тогда они заломили мне руки и стали меня насиловать хором. Я стала кричать.

«Сейчас еще те двое проснутся и тоже тебя оттрахают, так что нечего кричать», — припугнули они меня, а потом оказалось, что я заразилась.

Закончив рассказ, она внимательно посмотрела на Виталия, который был не­сколько удивлен такой откровенностью.

— Теперь ты расскажи что-нибудь подобное из своей жизни, — попросила она. Тот стал говорить что-то абстрактное о том, что он был в детстве в детдоме, не вдаваясь в подробности.

— Ну, расскажи что-нибудь, как тебя там, например, били или петушили, — сказала Лилит.

Виталий старался рассказывать как можно активнее. Глаза его блестели, когда он описывал свои героические похождения, прямо как в кино о непобедимом и несокрушимом супермене. Сразу было видно, что он нарочно пропускает самые интересные подробности, а чаще всего переворачивает все с ног на голову.

— Да, — подытожил услышанное Мудрец, когда Виталий закончил свои россказни, — ты ещё не искоренил значительность. Давай лучше нюхать или курить будем.

Они начали. Все устроились поудобнее, насколько это было возможно в подобных условиях, забили косячок, пустили его по кругу. Виталий решил записывать все, что будет происходить.

— Зачем записывать? Я и так все запомню, — уверенно сказал Рулон. — Ведь я всегда осознан. От этого косяка я не потеряюсь, — и Просветленный начал дурачиться во всю мочь, как его научили в крезотории.

Виталий стоял, как столб, с выпученными глазами. Селена и Лилит смеялись над ним.

— Не бойся. Это скоморошество. Ты же читал Кастанеду, где он пишет о сталкинге. Ты, случайно, не Нагваль? — подтрунивали они его, вводя в еще большее смятение и смущение.

— Это наш Учитель. И ты приходи учиться у него, так как он уже достиг, Просветлел, — объяснили они ему.

Но Виталий не мог гибко воспринимать происходящее, он только обижался и завидовал, что такие красивые дамы уделяют внимание не ему, а какому-то Просветленному. Он тоже решил объявить себя Просветленным, думая так добиться уважения.

Виталий не считал себя наркоманом, думая, что является исследователем. Он всегда записывал все свои состояния и видения, иногда даже фиксировал происходящее на видеокамеру. Начитавшись Кастанеды, он решил, что идет путем мага, хотя все больше затягивался в наркоту. Он показал записи его собственных сеансов, а также наблюдения других его друзей. Это была сплошная белиберда, как кто-то что-то видел или слышал.

Виталий рассказал, что один чувак почувствовал себя птицей и решил полетать, а он находился на десятом этаже. Полетел. Хорошо, что зацепился за крюк крана, который стоял поблизости. Сломал себе два ребра, но остался жив. Виталий рассказал о своем наркоманском пути, как он сначала забрасывался колесами, т.е. пил стандартами какие-нибудь таблетки, от которых можно кайфануться: седуксен, циклодол, димедрол, ксенокарп, дававшие в большом количестве наркотический эффект. Дышал ацетоном, втирал бензин себе в темечко и совершал другие акты токсикомании.

Рулон понял, что наркоманы, алкоголики, как и все другие люди,ищут измененные состояния сознания, чтоб обрести связь с неведомым миром, уйти от обыденной реальности. Но вектор в это неведомое направление у каждой группы таких искателей свой. У йогов он направлен больше к Богу.

Виталий рассказывал, как стал собирать коноплю в Средней Азии и на Алтае. И прямо там, заварив в молоке, её пил. Остальное он насушил и привез сюда. Траву он хранил в нескольких коробочках, в каждой из которых была конопля с разным настроением, т.е. при курении она давала разные эффекты. Одна веселила, другая порождала задумчивость, третья давала яркие глюки сексуального содержания.

Забив еще косячок, они вновь закурили. Из магнитофона доносилась песня:

 

Набью мешочек коноплей и привезу его домой.

А дома эту коноплю, любовь мою,

Через косыночку пробью.

Рулон затянулся очень глубоко и задержал дыхание на вдохе, а потом очень медленно выдохнул через сомкнутые губы. Так нужно курить для большего
эффекта.

«Горит косяк, и у тебя глаза горят. Все это нашей конопле благодаря, — продолжал петь «Петлюра», — и нас уносит от земли чудесный запах конопли».

Дыхание у Рулона стало замедляться, и он почувствовал, как его повело. «Пет­люра» пел:

 

А если тяга пропадет,

То ей на смену мак придет.

А ты забей косяк полней

И заторчим еще сильней.

 

Рулон встал и начал танцевать. Остальные тоже присоединились к нему. Он почувствовал, как попал в какой-то эфирный поток, все движения были удивительно легкие и плавные. Хотя он и любил танцевать, но такой пластики у него еще никогда не было. Лилит и Селена тоже танцевали удивительно пластично. И даже Виталий, который совсем не умел танцевать, стал прекрасно двигаться, как будто какая-то удивительная сила управляла движениями. Рулон подумал, что травка может многому обучить людей: и правильному дыханию, и танцам. Вот почему Гурджиев и многие Учителя использовали её в своей практике.

Забили еще один косячок святой травой и раскурили его. Он стал видеть, как медленно, очень медленно в его голову вплывают мысли. Они останавливались, а затем снова плыли, как облака по небу. Казалось, что они плывут со скоростью одна мысль в час. Он заглянул в промежуток между мыслями и увидел яркий ослепительный свет, который они скрывали от него. И тут Рулону показалось, что он понял какую-то Великую Истину, но какую именно, он не мог выразить. Казалось, что что-то великое начало открываться ему. Но, что именно,
он не знал.

Он подошел к роялю и стал на нем играть удивительную мелодию, которая, как ему казалось, выражала это состояние. Звуки приобрели необычайный объем и, казалось, со­здавали объемное эхо. Таких звуков он никогда не слышал. Они переливались, казалось бы, вся Вселенная начинает ему аккомпанировать. Он услышал музыку сфер. Так хорошо он никогда не играл. Да и вообще он ничего не умел играть раньше, кроме собачьего вальса и «Чижика-пыжика».

«Вот как быстро можно все понять и всему научиться», — подумал Рулон. Все вокруг стало расплываться и переливаться радужными красками. Небольшая комната ему показалась необычайно громадной, и он никак не мог дойти до её конца. Когда он посмотрел вниз, то увидел что-то невообразимое. Какой-то лабиринт ярких пятен света. Казалось, что он попал в лес, состоящий из столбов и бликов света. Но вскоре он понял, что это просто ковер.

Ночью Виталий пошел ночевать на кухню. А Рулон с ученицами лег в комнате. В темноте к нему подползла Лилит и начала ласкаться. Он ощутил, что её ласки были какими-то необыкновенными, как будто её руки и тело проникало внутрь его. И тут он понял, что ощущает себя не только физическим, но и эфирным телом. Оно как бы слегка приподнялось над физическим. Вскоре к ним присоединилась Селена. Она больше не враждовала с Лилит. Казалось, им было нечего делить. Они стали ласкать Рулона и друг друга с одинаковой нежностью и любовью.

Он начал с ними тантру. Он лежал, а Лилит ввела его лингам себе в иони. И тут Рулон ощутил какой-то взрыв энергии, которая из области гениталий волной начала расходиться по всему телу. Он ощутил себя массой вибрирующих частичек. Лилит как бы была частью его тела. Он ощутил, как его лингам пронзает её тело и выходит из её головы куда-то в бесконечность. Лилит была более страстной и раскрепощенной, чем обычно. Она вся извивалась на его лингаме и издавала томные стоны.

Затем тантру с ним начала Селена. Рулон уже разошелся и лег на нее, начав ее активно ласкать, целуя ее груди и шею. Ему показалось, что он купается в какой-то нежной энергетической пене. Внезапно он почувствовал, как Селена наполняется его мужской силой, яньской энергией, а он стал наполняться ее нежной иньской вибрацией. Он перестал ощущать свое физическое тело и увидел, что его тело, а также тело Селены представляют собой белое облако, пронизанное множеством каналов, которые собирались в крупных энергетических центрах — чакрах. «Так вот как йоги узнали о строении человека», — промелькнуло у него в голове. Селена так же, как и Лилит, была необычайно страстной и притягательной. Через некоторое время эти эффекты стали пропадать. Мудрец почувствовал утомление и лег на кровать. Селена и Лилит еще долго его ласкали, целуя его тело и лингам.

Наутро Гуру проснулся в состоянии некоторой опустошенности и разбитости, но необычные переживания продолжали будоражить его ум. Виталий сказал, что теперь надо хорошо поесть, лучше что-то мясное, а потом можно будет продолжить метод. Рулон сказал, что он понял, как трава поможет всем понять Истину, что с этого нужно начинать обучение людей йоге, что он решил заняться поставкой наркотиков и приобщением людей к ним. Виталий обрадовался и рассказал ему про ЛСД. Рулон, узнав о ЛСД, сказал, что можно будет создать лабораторию, где они будут его выпускать. Виталий поведал, как он ездил на Алтай за коноплей, так как здесь растет только беспонтовая трава. Он голый бегал среди стеблей конопли, и на его потное тело собиралась пыльца, которую потом соскребали с него.

— Этот пластилин — самый смак, — закончил он, — но сейчас мы уже все истратили, и теперь нужно будет применять «калипсол» или еще какую-нибудь химию.

Он рассказал, как можно делать балдеж из марганцовки или гуталина.

— У меня есть башли, — сказал Рулон. — Лучше давай купи что-нибудь нормальное.

Виталий обрадовался и сказал, что быстро достанет все что нужно. Лилит недовольно посмотрела на Учителя и сказала, что она не будет в этом уча­-
ствовать.

— Если ты снова загрузишься, то кто же будет вести дело, — поддержала ее Селена.

— Ну ладно, я один тогда поторчу, а вы пока ведите дело.

Селена с Лилит были недовольны, но ничего не сказали. Пока Виталий пошел за кайфом, Рулон обзвонил своих знакомых и спрашивал у них зелье. Но ни у кого наркоты не было, только у одной ученицы оказался корень мандрагоры. Просветленный сразу поехал к ней и, попросив заварить корень, выпил настой.

Виталий к этому времени уже должен был достать что-нибудь, и Рулон поехал назад к нему. Вдруг он почувствовал странное состояние сонливости, которое стало овладевать им. Он остановил машину, вышел из нее и решил дойти до Виталия пешком, так как было уже недалеко. Он шел через парк и внезапно провалился под землю. Там было все так же, как и здесь: он шел по парку, только деревья были какие-то слишком большие, а листья стали синие. Внезапно он услышал, как птицы говорят с ним человеческим голосом. Листья постоянно что-то шептали ему. Он осмотрел себя, на нем была шкура медведя. «Так я же стал медведем», — подумал Рулон и стал ощупывать себя лапами.

— Действительно я — медведь, — сказал он и пошел дальше. Он долго бродил по лесу. Затем обнаружил себя сидящим на скамейке. Рулон подумал: «Ведь я должен идти к Виталию». Встал и пошел. Однако другой Рулон сидел на скамейке и смотрел, как первый идет по дорожке парка. Он не мог понять, где же он находится. Первый все дальше удалялся и тоже чувствовал, что второй сидит и смотрит на него. Тогда он решил, что и второй тоже пусть идет к Виталию. И два Рулона зашагали к дому, один за другим. Вскоре он почувствовал, как стал растягиваться во времени. Как будто один Рулон все еще сидел на скамейке, другой шел, а третий подходил к дому, четвертый звонил в дверь, а пятый уже зашел к Виталию.

Так продолжалось еще долго, пока он не очнулся, сидя на диване в квартире Виталия. Там было еще несколько человек. Виталий достал много кайфа, и они начали нюхать, ширяться и курить до одури.

Через несколько дней Гуру почувствовал полную опустошенность. Он понял, что если не прекратит это, то крякнет. Он кое-как добрался до дома. Его состояние было похоже на состояние больного старика. Он еле передвигался, истощал, под глазами у него были черные круги. Он ничего не хотел и ничего не соображал, не мог больше руководить делами, не мог заниматься тантрой, наступил полный down.

Лилит и Селена были очень недовольны. Они ждали от него руководства и тантры, но он не мог им дать ни того, ни другого. Они стали его отпаивать золотым корнем, после чего понемногу он стал приходить в себя. Рулон подумал, что такие практики хотя и хороши, но плохо могут кончиться, так как они не дают энергии, а только отнимают её. Что все эти видения и другие эффекты требуют очень большой энергии, и они осуществляются за счет нашего здоровья. Он забыл, что все хорошо в меру. Через неделю ему позвонил Виталий и предложил покайфовать снова.

— Этого я могу достичь и с помощью медитации, а сидеть на измене я больше не хочу. Маг должен искать силу, а не терять её, — сказал Мудрец.

Великий йог решил, что вектор в неведомое, как и раньше, будет искать в Боге.

 

***

Воскресным днем ученики собрались в видеозале, и на широком экране, освещенном проекционником замелькали кадры, на коих была запечатлена «игра в пятнашки». Включив на бэтакамовском видеомагнитофоне замедленную скорость, Рулон смотрел вместе со всеми, как ученики насрали большую кучу говна. Встав кругом, все балдели, как медленно, очень медленно разбегался рыжий Ромео и прыгнул двумя ногами в эту кучу. Как говно начало медленно разлетаться в стороны, напоминая расширяющуюся галактику после вселенского взрыва, как куски говна стали забрызгивать игроков, обдавая брызгами их глумливые рожи. Из колонок доносилась песня:

Моя жопа срет деньгами,

Моя жопа срет словами,

Моя жопа срет любовью,

Моя жопа срет надеждой и болью.

 

Вторым стал разбегаться Нарада. Медленно он полетел двумя ногами в то, что осталось от кучи. Но поскользнулся и медленно его ноги стали скользить вперед. Он шлепнулся на спину и проехался на ней по говну. Все присутствующие безудержно смеялись и катались по полу, держась за животы. Продолжала звучать песня:

Ты не изменишь в жопе процесса,

Ты не сделаешь говно просветленным.

Ой, бля буду я, бля буду.

Затем показали, как из помойки вылезали рожи учеников и говорили «Доброе утро!» прохожим, как ворчливые старухи отчитывали их, а молодые девчонки испуганно шарахались. Показывали и другие кадры с подобными же занятиями.

— Что же нам и гребни выстричь, чтоб мы до конца стали панками? — спросил один парень.

— Конечно, можно, — сказал серьезно Рулон. — Но помните, панки — это не только гребень и «игра в пятнашки». Это прежде всего протест против общества. И вот в этом протесте мы с вами должны быть панками, но этот бунт должен быть больше внутренним, чем внешним. Помните это.

Далее занятия продолжила Лилит.

— Представьте, — говорила Лилит, — вы находитесь на подводной лодке, где много народа. И вот происходит авария, и подводная лодка начинает постепенно заполняться водой. Конечно, спасательных шлюпок на всех не хватит, многие не успеют спастись. Так вот, что бы вы сделали, если б вам вдруг поручили руководить в данной ситуации.

— Я бы выпустила женщин, стариков и детей в первую очередь, — сказала Элен.

Было видно, что ответ казался ей очевидным и единственно верным. Но при этом высказывании группа покатилась со смеху. Она удивленно посмотрела на присутствующих. Черненький парень уверенно высказал другую
точ­ку зрения Вадим:

— Старики скоро сдохнут, зачем их выпускать, и детей, рожать кому ума не доставало, их можно рожать каждый год. Вот красивых баб, которые бы согласились трахнуться со мной, я бы выпустил, пожалуй.

Все одобрительно засмеялись, поддерживая
ис­кренний ответ.

— Эх, ребята! Быть вам «чертями» на зоне, — сказал Пушкаш, недавно откинувшийся из тюрьмы. Интонация его голоса свидетельствовала об опыте человека, побывавшего в подобных ситуациях. — Не знаете вы воровского закона, а то бы так не рассуждали. Вот я бы так сделал: не долго думая, пошел бы к самому главному и, объяснив всю ситуацию, конкретно бы задал вопрос, как поступить. А получив ответ, в точности следовал бы ему.

— А если б сам решал, что б сделал? — заорал кто-то.

— Тогда я бы выпустил сперва тех, кто блатнее, т.е. по старшинству самых главных, значит. Только после этого сам вышел бы и передал бы эстафету тем, кто ниже меня, т. е. по иерархии бы действовал. Тогда б воры меня зауважали, и я бы мог быть одним из них, т. е. вором в законе.

Этот ответ удивил многих. Так, что люди даже притихли, погрузившись в свои мысли. Затем Юра спросил, нарушив воцарившуюся тишину:

— Учитель, какой ответ самый верный?

Рулон серьезно посмотрел на учеников.

— Первый ответ был формальным, т.е. социальной программой. Второй шел от сущности, он уже был лучше, так как был искренним,и даже в общем-то мудрым. Но вот последний ответ больше всего соответствует Космическому закону. Он истинный.

Все зашептались, обсуждая услышанное.

— Неужели закон воров может быть для нас законом и тем более Космическим законом, — завопила Лолита, задирая голову вверх.

— Да, воровские законы косвенно отражают космические законы. Но подумайте, так ведь поступили бы и в армии, и в церкви, и в любой четкой структуре, если человек системный, а не фуфло какое-нибудь.

Ребята одобрительно закивали. Кто-то вспомнил пример из собственной жиз­ни, подтверждающий правильность воровского закона, и убедительно рассказал тем, кто сидел рядом с ним. А Вадим повернулся к девушке в очках, задавшей вопрос, и стал её убеждать в том, что Учитель всегда прав, ибо он очень хорошо знает законы жизни, а это и есть основное Знание. Кто-то, смеясь, обозвал её Зоей Космодемьянской. А бывший военнослужащий Константин предложил вручить очкастой медаль за преданное служение социальной программе.

После лекции все перешли в другое помещение, стали готовиться к театру. Люди расселись в комнате по кругу. Зажгли свечи и благовония. Перед каждым поставили напитки, тарелки с тортами, мороженым, фруктами и т.д. После чаепития с тортами и пирожными был концерт.

Весело уплетая яства, публика смотрела очередной номер. Заиграла таинственная музыка, и в комнату зашел Рыжий Ромео, разыгрывая из себя конферансье.

— А теперь вы увидите уникальный номер, называемый «Божий леденец».

Затем в комнату завели голую Лолиту. Два ассистента обмазали ее вареньем и предложили присутствующим слизывать его. Все весело завизжали, и самые смелые ринулись лизать варенье, особенно с грудей и остальных интимных частей тела. Она глупо улыбалась. Это была хорошая практика для ее раскрепощения. Рулон радостно наблюдал за этой сценой. Селена цинично улыбнулась и повернулась к Рулону.

— Учитель, тут один чувак все пристает ко мне со своей любовью. Что с ним делать?

— А кто это? — спокойно спросил Будда ХХ века.

— Да вон черненький, Вадим, который угрюмо сидит в углу.

— Ну что ж, поиграй с этим чморофосом, проявись как Марианна. Раскрути его, пусть раскошелится, что-нибудь купит тебе. Посмотрим, сколько стоит его любовь, — рассмеялся Мудрец и безразлично посмотрел на Вадима.

Селена тоже бросила холодный и жесткий взгляд на влюбленного дурака. А потом объ­явила, что наступает антракт и скоро будут
тан­цы, предложив всем подготовиться к этому мероприятию. Во время танцев Селена
подплыла в шикарном эротическом наряде к тупо переминающемуся Вадиму. Она положила к нему на плечи свои нежные руки с длинными накрашенными ногтями.

— Вадим, я хочу норковое манто. Не купите ли вы его мне? — ласково сказала она.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Ну, я попробую. Только я не знаю, где и как покупать, — нерешительно ответил он.

— Ну, вы же клялись мне в любви, — манерничая, сказала Селена, — значит, вам будет по плечу эта задача.

— Ну я попробую, — пробубнил он, неуклюже танцуя с Селеной.

Селена сексуально расхохоталась.

— А то Юра уже хотел мне его купить, но я ему сказала, что Вадим меня больше любит. А он сказал: «Нет, я больше!», а я ему ответила: «Ну я посмотрю, кто меня больше любит».

Вадим сразу активизировался и стал ревниво посматривать на Юру Холодович, который танцевал в другом конце комнаты. Кончилась одна композиция, и Селена, подарив Вадиму воздушный поцелуй, уплыла танцевать с Юрой.

После танцев все снова расселись в комнате для пиршеств и стали доедать хавку. Один беленький парень в спортивном костюме спросил:

— Почему мы так много едим вкусного?

— Хороший вопрос, — сказал Гуру, — я тут давеча встретился с Ельциным; мы с ним договорились, что я буду помогать его предвыборной программе. И тогда мы решили тут устроить пиршество. Но, несмотря на это, люди отсюда уходят, а потом жалуются на то, что нечего им есть, голосуют за Зюганова. Это все херня, так что помните, что это наш эксперимент, чтоб доказать, что люди сами не хотят хорошо жить. Ну а есть или не есть, решать вам. Вы можете и поголодать, и отрешенно смотреть, как другие пожирают вкусное.

При этом все расхохотались. Занятия закончились. Люди стали расходиться. Селена стала рассказывать Рулону, как она играла с Вадимом. Лилит от зависти закусила губу.

— Я считаю, что такие игры вредны, так как можно запасть.

— Это верно, — подтвердил Мудрец, — Марианна говорила: для того чтоб такого не было, нужно флиртовать с тем, кто тебе не нравится, с тем, кто безразличен, чтоб не вляпаться в чувствишки, не попасться в расставленные самой сети.

Лилит и Селена внимательно слушали Рулона. Он продолжил:

— А когда вы быстро научитесь влюблять в себя любого и раскручивать его, то эта херня станет для вас безразлична. Вы уже не будете глупо радоваться, если кто-то в очередной раз будет вам признаваться в своей поебени. Поймете, что все это немногого стоит, ну а когда станете жестче и хладнокровнее, то блядство будет вас меньше беспокоить. Вы должны больше любить самих себя, т.е. быть слегка нарциссами, тогда вы будете всегда индивидуализированы, обособлены и не будете западать, влюбляться в каждую свинью.

— С кем мне можно попробовать, Учитель? — решительно спросила Лилит.

— Попробуй раскрутить Бориса. Он бессмысленный, и башли у него есть. То, что нужно для начала.

 

 

На Киче (NEW)

Рулон сидел на корточках, облокотившись о бетонную стену, покрытую шубой.

Камеру тускло освещала единственная лампочка, тюремная балдоха, спрятанная в нише стены за решетку. По хате, словно тигр в клетке, тусовался Герман, мужик лет сорока, напевая хриплым голосом песню:

 

Сижу в тюрьме я, как на даче,

Нет ни пизды, ни передачи.

Весна пришла, опять грачи,

Опять тюрьма, опять дрочи.

 

Присев рядом с Рулоном, стал издали заезжать на гнилой кобыле.

— Слышь, братэла, ты уже в тюрьме, в карантине. На хуй тебе твое шмотье? Давай мы его промутим. А с кайфом и сидеть легче будет.

— отъебись, Герман, ты мне на КПЗ надоел своими шутками. Поднимут в хату, а там будет видно. Я не теряю надежды соскочить с этой делюги. В школе я рассказ читал о двух лягушках, попавших в кувшин с молоком. Одна устала барахтаться, смирилась со своей участью, сложила лапки и утонула. А вторая продолжала барахтаться, она не хотела умирать, когда силы покинули ее и она подумала, что это смерть, то вдруг почувствовала твердь под ногами. Это было масло, взбитое ей. Она отдохнула и выпрыгнула из кувшина. Так что потусуйся на стороне, мне нужно кое-что обдумать, — сказал Рулон.

Не было ни одной идеи, за которую можно было бы уцепиться. И Рулон решил заняться пересмотром событий последних двух месяцев.

Сразу же в памяти всплыл Насос, Иван Кропоткин, который чалился в соседней камере. Насосом его называли за умение качать деньги отовсюду, куда он запускал свой нос. Нос у него был действительно большой, длинный.

Он любил оправдывать свой дефект.

— У кого какой нос, у того такой и хуй. А бабы меня любят не за нос.

— За язык тебя бабы любят, он у тебя длинный, ныряешь под резинку и щекочешь их, — подкалывал его Рулон.

Насос обижался, но шутить в такой манере с Рулоном опасался.

— Ничего, растождествись с чувством собственной важности, будь гибче и тогда все поймешь, где воспринимать это шуткой, а где спрашивать за каждое слово, — наставлял его Рулон.

Утром раздался звонок в дверь. На пороге стоял Насос.

— Ну, заходи, — пригласил его Рулон.

— Здесь такое дело, — затараторил Насос.

— У тебя ведь есть знакомый маклер, кто бы мог печати резать? Помнишь, ты мне рассказывал за одного фальшивомонетчика, который залез по уши в долги и сейчас при хозяйстве у Удода? Можно с ним что-нибудь иметь? — спросил Насос.

— Этого маклера зовут Николай. Золотые руки, а мозги набекрень. Пьет, сволочь, по-черному. Мне Удод предлагал его взять себе в отработку долга, т.к. для него работенки у Удода нет. А что он так заинтересовал вдруг тебя? — спросил Рулон.

— Я влип и мне нужно 40 штук «зелени», чтобы погасить кредиты.

— Можно на подставное лицо по поддельным документам взять неплохую сумму в банке, пока там дебилов полно необученных. Чеченцы вон на авизовках мутят, но за это взялся 6-й отдел, а с этим делом еще никто не работал. Конечно, это сырая наметка, но ты ведь сможешь ее продумать, — жалким, выпрашивающим голосом заскулил Насос.

— Что, обязательно все доводить до крайности? Как припекло, так и мозги работать стали, свинья ленивая, — насмехаясь, говорил Рулон. — Ну хорошо, я помедитирую над этой аферой.

Воспоминания прервали стуком в железную дверь. Это был баландер. Стуча в кормушку, он зазывал всех получать пайку.

После обеда пришли Корпусной (начальник корпуса) с Кумом (оперативным работником) и по списку распределили всех по камерам.

— Рулонов, с вещами, камера один-три-три, — автоматом проговорил кор­пусной.

— Здоров, братва, здоров, мужики, — сказал Рулон, входя в камеру.

Дверь со стальным лязгом захлопнулась за спиной. В камере наступило гробовое молчание на какие-то секунды. Все смотрели изучающе на Рулона. Это чувство неловкости было давным-давно знакомо Рулону. Он отключил внутренний диалог и осмотрел камеру. Хата была переполнена в два-три раза. На первом ярусе спал порядочный контингент, братва. Второй был занят мужиками, на третьем ярусе, на пальмах восседал мир, полный очевидного и невероятного.

Рулона позвали.

— Ну, проходи! Че встал как вкопанный? Хата порядочная, беспредела нет. Лучше расскажи, откуда сам, кто по жизни и что за статью себе нажил.

— Да у меня целый букет, — сказал Рулон, — 93-прим,. 147-я часть III и
226-я (93-прим. — хищение в особо крупных размерах, 147 часть III часть — мошенничество в крупных размерах, 226 — хранение и перевоз огнестрельного
оружия).

— Да, солидный букет. Видимо, ты надолго на это торжество попал. Хорошо хоть Горбатый вышак по 93-й отменил, — сказал один из братвы.

Рулон познакомился с собеседником, его звали Сергей, кличка Король, что соответствовало его фамилии Королев. Король был смотрящим в этой камере, считался самым авторитетным и справедливым среди блатных во всем корпусе.

Рулон уже давно понял, что истину, ту, какая она есть в действительности, не все принимают, и решил войти в роль жулика со всем принадлежащим ему хламом понятий однобокого мира воров.

Сталкинг вышел на славу.

Поговорив с Королем о самой наболевшей теме воровского мира, об общаках и о том, что законы воровского мира часто не соблюдаются и во многих лагерях процветает беспредел, он стал почти своим среди братвы. Рулона положили на нижний ярус, потеснив одного из тех, кто не справляется с жизнью блатного. «Козлы отпущения есть во всех слоях и кастах общества», — подумал Рулон и плюхнулся на нары.

Утром вызвали к следователю.

— Майор Скотинин, — представился он и повелительным жестом указал место, где сесть.

«Фамилия соответствует положению», — подумал Рулон.

— Ну что? Будем давать показания по-хорошему или?..

— Я уже говорил, что без адвоката говорить не буду, — спокойно сказал Рулон.

— Адвокат со мной, и у тебя будет время с ним познакомиться, — сказал Скотинин.

— С вашим адвокатом я по полной катушке крутанусь, знаем мы вашу защиту! — дерзко, но не повышая тона, сказал Рулон.

— Зря ты так думаешь. Все ваши дела идут по Иркутску, а в Красноярске на вас только оружие, так что вы здесь не нужны. Иди поговори с адвокатом в соседнюю комнату.

Выводной проводил Рулона в соседний кабинет, где сидел солидно одетый откормленный боров.

— На, почитай, что про вас пишут в газетах, — с ехидной улыбкой и наигранной доброжелательностью сказал адвокат.

Рулон взял газету и стал искать статью.

— Как вас зовут? — спросил у адвоката Рулон.

— обухов Виталий Владимирович, — вычеканил он. — Ищи под заголовком «Криминальная хроника».

«Обезврежена банда мошенников», — увидел Рулон заголовок и понял, что это про них.

«29 января 1993 г. у гостиницы «Колос» в г. Красноярске сотрудниками отдела по борьбе с организованной преступностью была задержана и обезврежена мафиозная группировка на трех автомобилях марки «Тойота». Было изъято огнестрельное оружие — три единицы (АКСУ — 1 шт., ПСМ — 1 шт., ТТ — 1 шт.). Также при обыске были обнаружены и изъяты 12 паспортов на разные фамилии, золотые изделия с драгоценными камнями на сумму 8 000 000 (восемь миллионов) долларов. А также свидетелем Козловой И., являющейся сожительницей Кропоткина И., были даны показания о том, что Кропоткин И. совместно с Рулоновым совершили несколько фальшивых махинаций в банках г. Иркутска.

Ведется следствие, будет предъявлен иск.

Редактор Финишев С.А.»

— Что за фантаст такой, Финишев? Откуда он взял такое количество паспортов и прочие данные? — с удивлением и яростью сказал Рулон. — они что, хотят показать народу, что идет борьба с мафией? Да ваш генерал Метеля, начальник муниципальной полиции, стоит во главе этой мафии.

— Я бы посоветовал тебе больше этих вещей вслух даже самому себе не говорить, а то вдруг решишь повеситься или убежать из тюрьмы, да не убежишь, — с надменной улыбкой сказал Обухов.

— У меня понос, — закричал Рулон, — пусть меня в хату отправят, я не могу давать сейчас показания.

Пришел выводной и отвел Рулона в бокс для ожидающих.

— Эй, я же обоссусь, отведи меня на парашу!

Выводной повел его в конец коридора, где был туалет.

— Слышишь, давай договоримся, чтобы я словился с подельником. Он должен быть тоже вызванным на допрос. Закрой меня с ним в один бокс на несколько минут. У меня есть здесь 20 «зеленых», — шепотом торопил Рулон.

— Как его фамилия? — тихо спросил выводной.

— Кропоткин.

— Хорошо, давай деньги и жди.

— А не наебешь?

— Я 15 лет вертухаем работаю, и еще ни один зек не сказал, что я с ним поступил несправедливо, — с ноткой обиды в голосе сказал выводной.

— Держи, — протянул ему незаметно деньги Рулон и сел на парашу, делая вид, что серет.

Рулона закрыли в пустой бокс для ожидания. Это помещение было размером не больше, чем туалет в благоустроенной квартире. Воздух был спертым, запах табака въелся в стены, свет был мрачным.

— Какой еще ад нужно придумать человечеству? — подумал Рулон. — Вот он здесь.

Все стены были исписаны кличками, статьями УК, стихами. Пара стихов ему понравилась:

Кто понял жизнь, не сможет жить иначе,

Кто видел смерть, того не испугаешь ей.

 

Внизу была подпись: «Валя. Статья 102 Ш, 93-прим.».

«Убийство и хищение государственного имущества в особо крупных размерах», — прокомментировал ум.

Второй стих был написан малолеткой, судя по подписи: «Витя, 16 лет, 206 ст.».

 

Мы кони быстрые — азарт,

На нас поставлено немало карт.

И может, завтра загнанные рухнем,

Не сможем встать и голову поднять,

 

Сколько страданий и отрицательных чувств впитали эти стены!? Рулон решил сочинить стих и написал его на стене, найдя свободное место.

 

Свобода — девочка моя,

Любил ли кто тебя, как я?

С тобой ложился спать,

С тобой вставал,

Тебя любимую ласкал.

И ты меня в экстаз вводила,

Я от тебя чумел!

Но вот в один прекрасный зимний день

Ты изменила.

Расторгла брак наш

 

После этого Рулон отключил внутренний диалог и вошел в медитативное состояние.

Прошло около двух часов, когда открылась железная дверь и вошел Насос в сопровождении выводного.

— У вас 20 минут, — сказал выводной и захлопнул дверь.

Вид у Насоса был как у виноватого пса, который нагадил и выпрашивает глазами, чтоб хозяин его не наказал.

— Времени мало для разборок, давай к делу, — сказал Рулон. — Сейчас ты должен брать все на себя, хоть это и будет трудно из-за твоей суки. Я же предупреждал тебя, что баба ничего не должна знать о делах. Она тебя пиздой купила с потрохами, и вот результат.

— Так бы только оружие висело. За него край — это 5 лет, а теперь мы вляпались от 8 до 15. Главное — сейчас тебе сдуру не подтвердить показания своей суки. И фамилия же соответствует ее козлиному поведению.

— Козлова!.. Как звучит, — с усмешкой сказал Рулон.

— Запомни вот что. Ты — директор фирмы «Скудж», взял меня на работу зам. директора, но не финансово-ответственным лицом. У тебя в Иркутске была сделка по лесу. Ты взял меня с собой, так как мой паспорт был отдан мной родственникам для приватизации жилья, получения ваучера и т.д. Это они, если нужно подтвердят. Поэтому тебе пришлось купить мне ксиву (паспорт) у человека, который занимался подделкой документов, только для того, запомни это, чтобы проживать в гостинице и пользоваться услугами авиалиний. Того, кто подделывал паспорт, ты не знаешь. Это было через третьи руки, а они люди кавказской национальности и постоянного места жительства не имеют. В общем, приблизительный ход ты понял. Здесь, в Иркутске, тебя кинули на лес и деньги, которые были взяты в кредит в городе, где ты проживаешь. Тогда тебе пришлось по сценарию, разработанному твоими кидалами, сделать такую же махинацию, чтобы вернуть деньги. Ты втянул Рулонова обманом, пользуясь его безупречной исполнительностью. Ты убедил его, чтобы он подписался под одним документом, оформленным на фамилию его поддельного паспорта. Тогда у меня отпадают все эти статьи 226, 93-прим., 147, а включается 193 — подлог поддельных документов, а она — до 3 лет. А если учесть все нюансы, то и на год можно сжать. Главное — Козлову заставить изменить свои показания. Или тебе говорить, что Козлова о моей деятельности и отношениях с Рулоновым знала только с моих слов. Это ты должен запомнить! — сказал Рулон. — Теперь, второе: нужно держать связь через надежные «ноги» (так называли людей, носящих из камеры в камеру записки и т.д.) и писать завуалированным текстом. Понял? — спросил Рулон.

— У меня есть 700 баксов, — сказал Насос. — Я их завез в жопе. Меня научил один рецидивист, как запаять в целлофан и провести их. Я три дня не срал, пока не прошел осмотр.

— Это называется «воровским тупиком», — заметил Рулон.

— Я передам тебе четыре сотки, надо только найти, где их разменять.

— Хорошо, только передашь сам. Догово-
ришься с этим вывозком, чтобы нас опять в один бокс кинул на следующем допросе, и заодно пе­реговорим о делах. Когда один на свободе, второму легче в зоне, так как есть от кого получать грев. Может что и с выходом досрочным получится или в крайнем случае устроим побег, — сказал Рулон.

— Ты не боишься, что здесь встроен микрофон? — спросил Насос.

— Пока я тебя здесь ждал и читал стихи на стенах, то все просмотрел, — ответил Рулон.

Открылась тяжелая железная дверь, и Ивана увели. Через несколько минут Рулона тоже отправили в камеру

«Вот и прошел еще один день моего заключения», — подумал Рулон. В камере стоял стук ложек о шлемки, шел ужин. Рулон стал наблюдать за этой церемонией. Все были поделены на группы, семейки, как их называли здесь. Люди первого и второго ярусов ели спокойно, сидя за длинным столом. Обитатели третьего яруса были похожи на голодных зверей в зоопарке, они ели неряшливо, быстро и постоянно озирались по сторонам. Рулон есть не хотел и решил заняться перепросмотром. Он лег на свои нары и накрыл глаза полотенцем.

Ярко вспомнилась картина в мастерской у Николая. Рулон сидел на кресле, рассматривая художественные работы маклера и слушал Pinс Floyd, концерт под названием «Стена», на вертушке. Насос показывал образцы оттисков печати, которые нужно было вырезать.

— Паспорт сможешь четко, без лажи сделать? — перекрикивая музыку, спросил Рулон.

Николай кивнул одобрительно.

— Были бы время и деньги на хороший инструмент, я и доллар подделать смогу, и бумагу подобрать.

Рулон поднялся из кресла и подошел к рабочему столу, где располагались Насос с Николаем.

— Это неплохо, но для начала нужно сделать все документы, чтобы комар носа не подточил, а инструмент на этой неделе мы тебе достанем, — пообещал Рулон.

— об этой мастерской кто-то из твоих знакомых знает? — спросил Рулон у Николая.

— Нет, я ее держу в тайне даже от себя, когда пьян, — с улыбкой ответил Николай.

— Тогда мы здесь будем встречаться по вечерам, — сказал Рулон. — А тебе, Насос, — продолжал говорить Рулон, — нужно найти желательно из другого государства, сейчас их Горбатый наплодил, человека, согласного отработать, получить свои проценты и не появляться в России лет пять.

— У меня есть один жидок из Одессы. На халяву он любит деньгу иметь, тем более он скоро уезжает на постоянное место жительства в Израиль. Его зовут Сергей, но свои, т.е. евреи, его называют Сруля, — с жидовским акцентом проговорил Насос.

— Хорошо, зови своего Срулю к нам в гости и побыстрей. На днях будем делать виноватым Андрюшу, директора страховой компании «АСКО». Он тупой и любит водку с бабами, а там придумаем, как его в неловкое положение загнать, — сказал Рулон.

Через три дня приехал Сруля. Это был чистокровный еврей с одесским говором. С первых же минут знакомства с Рулоном он не давал ему вставить слово, рассказывая анекдоты, смешные истории и прибаутки с шутками.

— Закрой рот, — грубо сказал Рулон. — Повеселимся, когда сделаешь дело. Ты слишком много тратишь энергии. А сейчас поедем и сфотографируемся на паспорт.

— Ну шо ж вы нервничаете, мы уже едем фотографироваться, — сгладил напряжение Сруля.

Вечером Рулон был в ресторане «Парус», ожидая встречи с Андреем. С Рулоном были дельцы теневой экономики, или «новые русские», как их сейчас принято называть, и несколько шикарных девушек. Подъехал Андрей, и его проводили за столик к Рулону. Сразу же рядом с Андреем появились две шикарные мадам, Аза и Сингарелла, заранее проинструктированные о том, что нужно споить и развеселить его.

«У этого кобеля заблестели глаза, гормон делает свое дело, хуй стоит — голова качается», — подумал Рулон.

Аза предложила сразу выпить за знакомство до дна и налила Андрею полный фужер «Метаксы». Это было, конечно, перебором, ведь коньяк пьют понемногу, но перед обворажительной улыбкой Азы и ее нескромным вечерним нарядом Андрей не устоял. До дна фужер он не выпил, боясь перед Рулоном показаться слишком беспечным, но больше половины опустошил. Хмель ударил ему в голову. Он не успел закусить, как Сингарелла его принудила с наигранной обидой выпить с ней за знакомство. Не успев пробыть и 10 минут в ресторане, он уже был тепленький.

«Хорошее начало», — подумал Рулон.

Он перекинулся с Андреем несколькими банальными фразами о семье, доме, делах. Заиграла музыка, и Аза, манерничая, предложила Андрею пригласить ее на танец. После танца был тост за любовь, и Андрей в знак любви к Азе опустошил бокал «Метаксы». По заказу Сингареллы, так называли Светлану за ее красоту, зазвучала музыка на стихи Новикова.

 

Помнишь, девочка, гуляли мы в саду?

Я бессовестно нарвал букет из роз.

Дай Бог памяти, в каком это году,

Я не чувствовал ладонями заноз.

Теперь уже две обворожительные мадам в сексуально открытых платьях потащили Андрея танцевать. Раскрасневшийся после бурных плясок Андрей с горла хлебал шампанское.

— Я вижу с этими очаровашками тебе не скучно? — спросил Рулон.

— Я их обеих люблю, — возбужденным голосом ответил Андрей и начал рас­целовывать девушек по очереди.

— Это хорошо, они тебя тоже любят. Правда? — спросил у девушек Рулон.

— Конечно, — ответили они, улыбаясь.

— Ну, тогда веселитесь, а я по делам должен еще проскочить. Вы не против, если я вас покину?

— Нет, — ответили девушки за Андрея и продолжали заговаривать его.

Выйдя из ресторана, Рулон одному из парней сказал, чтобы тот спровоцировал скандал, где бы Андрей был не прав, а утром он им займется сам.

Утром Рулона разбудил звонок телефона. Он глянул на часы. «6.30 — кому, интересно, я так рано понадобился? Неужто Андрей созрел?»

— Я слушаю, — подняв трубку, сказал Рулон.

— Это я, Андрей, извини, что так рано. Я бы хотел с тобой встретиться. У меня возникли проблемы и нужен совет.

— Хорошо, через час на стадионе, — ответил Рулон.

Рулон бегал по гаревой дорожке, нарезал круги вокруг футбольного поля. Он пришел на сорок минут раньше, чтобы размяться. Пришел Андрей и сел на трибуне, ожидая Рулона. Когда Рулон закончил заниматься, Андрей стал ему рассказывать о своей проблеме.

— Я немного перебрал в дозе и нагрубил Рафику. Он сказал, что пока трогать не будет, так как меня пригласил ты, но завтра утром, т.е. сейчас, меня его ребята научат вежливости, — нервным голосом сказал Андрей.

— Нехорошо терять контроль над собой. В один прекрасный день ты можешь проснуться, и тебе скажут: «Братан, ты уже сестра, что, не помнишь?» — злорадно пошутил Рулон.

От этой шутки у Андрея по телу прошел озноб.

— Так что мне делать? — вопрошающе спросил Андрей.

— Я поговорю с Рафиком, ты же со мной был, — сказал Рулон. — А сейчас дуй домой и отоспись.

Утром после проверки и завтрака всю камеру вывели на прогулку во дворик. Это была такая же камера только без нар и потолка, а вместо крыши была решетка из толстых прутьев. Один из блатных выкрикнул:

— Сейчас будет поединок между чемпионом мира Тайсоном и претендентом на звание чемпиона мира Холифилдом.

Вывели двух «чертей» и распределили по углам.

— Победитель получает гонорар в размере одной пачки сигарет, проигравший — три сигареты, — прокомментировал он же.

На руки вместо перчаток были надеты меховые шапки. Первый раунд начался!

«Чертей» вытолкнули на середину. Сначала они нехотя обменивались ударами, но после того, как один другого ударил по носу, и у того потекла красная юшка, он взбесился. И вот здесь развязался интересный поединок. Пошли в ход ноги, локти. Толпа подстрекала:

— Дай ему, суке, дай!

Прибежали менты и прервали прогулку.

Вечером к Рулону подошел Король и сел на его нары.

— Ну как, обжился? Наверное, еще не отдуплишься никак, что в тюрьму попал? — задал вопрос.

— Да, другая реальность, другой мир, но законы в принципе везде одни, — ответил Рулон.

Иерархическая лестница Космического закона есть и в Космосе, и на сво­боде, и в тюрьме. Здесь ее легче отследить, так как пространство сжато до минимума.

— Ты анашу куришь? — спросил Король.

— Да, я пробовал ее, чтобы изменять восприятие мира, но не как кайф.

— Ну, пойдем к Решке, пыхнем да изменим этот мир, на хер, — засмеялся Король.

Они подошли к решетке, и Король быстро и умеючи забил косяк. Сделав несколько затяжек, Рулон ощутил прилив энергии в голову.

— Хорошая трава, — заметил он.

— Да, мне моя братва фуфло не передает, — горделиво ответил Король.

Докурив косяк, они вернулись к Рулону на нары и стали наблюдать за людьми.

— Мышиная возня, — заметил Рулон, показав на людей, сидевших в углу и хваставшихся друг перед другом о том, какие дела они крутили на свободе, каких телок трахали.

Затем Рулон увидел человека, сидевшего на втором ярусе нар и молившегося. Он произвел на Рулона впечатление заблудшей овцы. Рулон отключил внутренний диалог и стал созерцать этого парня. Через некоторое время он увидел свечение болотного цвета в его коконе.

— Парень тоскует сильно, — сказал Рулон Королю.

— он просто придурок и фанат, — сказал Король. — Целыми днями молится и в полную сознанку идет, а ментам это только и нужно.

— Как его зовут? — спросил Рулон.

— олег, по-моему. Он одиночка, и ни с кем не общается.

— олег! — позвал Рулон парня, когда тот закончил молиться.

Он подошел и сел рядом.

— Что у тебя за статья? За что в этот «дом» попал?

— А для какой цели интересуешься? — жестко спросил парень.

— Как быстро ты меняешься, — заметил Рулон и объяснил, что видит его тоску и хочет помочь избавиться от подавленного настроения.

— Я по глупости сел, пристал один дятел, лез в драку. Ну я и ударил его, да случайно попал в кадык. Он упал, а я ушел. Зима была. Вот он и замерз до утра. Утром по подозрению взяли, на допросе я сознался. Менты говорили, что ничего не будет, если скажу.

— Наивный ты, братец, — сказал Король.

— Но ведь Христос говорил: «Не лжесвидетельствуй», — сказал Олег.

— Ты неправильно понимаешь эту заповедь, — сказал Рулон. — Дело в том, что сам Новый Завет не имеет комментария от Иисуса или его учеников. Его множество раз переводили на языки, и некоторые истины исказили. В йоге это называется Сатья. Этот принцип переводится, как правдивость. Но правдивость — это не просто достоверное изложение фактов, но прежде всего освобождение от иллюзий. Многие люди обманывают сами себя, так поступает и все общество. Например, человек думает, что он имеет волю, но на самом деле он ее не имеет. Им движут желания. Многие не могут избавиться от простых привычек, таких как курение, пустословие, и т.п. Бывает, что человек, движимый страхом смерти, побеждает одну из своих привычек, вредящих здоровью. Но здесь проявляется не воля, а желание жить. Чтобы проверить свою волю, попробуйте победить хоть одну привычку, а ведь весь человек соткан из них. Еще одним заблуждением является то, что человек думает, что он един. На самом деле человек — это набор личностей. В человеке могут уживаться хороший семьянин и палач, жалост­ливость и жестокость, рационализм и безрассудство. Как я уже говорил, в мозге существует множество частей, и в каждой из них человек находится в одном из своих амплуа: семьянин, начальник, любовник, закадычный друг и т.д. Личностей столь же много, сколько и сфер проявления человека. Он везде различен, неодинаков, не может быть самим собой, он просто роль. Даже сейчас, слушая меня, ты находишься в одной из наиболее разумных своих ролей — в роли познающего. Именно эта часть должна интегрировать тебя в одно целое. Ты находишься в заблуждении, думая, что ты един. В тебе и во всех, кто здесь, целый легион людей, действующих по собственному произволу. Каждый из них получает власть на пять минут и творит, что хочет, в царстве вашего существа.

Рулон осознал необычную тишину, которой в тюрьме обычно нет. Он посмотрел по сторонам и увидел, что большинство людей отложили свои дела и слушали его. Это его не смутило, и он продолжал говорить:

— Постоянное имя и медленно изменяющееся тело создают иллюзию единства, которого пока нет. Каждая из частей вашего мозга имеет свои качества, свои способности. Одна может быть мудрой, другая — эффективной в действии. Все они необходимы для жизни. Единственный недостаток — в их разделенности. Эти части подобны слугам, находящимся не на своем месте. Конюх находится на кухне, повар — на конюшне. Первое, что поможет вам решить это несоответствие, — это управляющий, т.е. наиболее разумная часть, вооруженная приемами саморегуляции. Многие приписывают себе то, что они сознательны или разумны. На самом деле это всего лишь мысли, несоответствующие действительности. Человек отождествлен с телом, он не чувствует себя душой, но может думать, что ею является. Человек может не осознавать процессов, управляющих им, но называть себя сознательным. Многие люди показывают свою псевдокомпетентность в том, где они не сведущи. У них готов ответ на все случаи жизни, они судят обо всем на свете, даже о том, о чем не имеют ни мыслей, ни представления. Поэтому Христос говорил: «Вы сыны лжи и дочери неправды». Ум буквально соткан из лжи, и понять это можно только в постоянном и беспристрастном самонаблюдении. Пока человек не станет правдивым по отношению к самому себе, до той поры его самосовершенствование будет такой же ложью, как и все остальное. Мы родились во лжи, нас учили лжи много лет, и теперь вам необходимо пересмотреть это все. Используйте любую ситуацию, любую мысль для того, чтобы осознать это. Бич для правды — это пустословие и внутренний диалог, прекращение которых первостепенная задача. Так что не ври самому себе, а тем, кто хочет забрать у тебя свободу и получить за тебя премию или звездочку на погон, дай понюхать возле жопы, — закончил этой фразой Рулон свой рассказ-поучение.

У Олега блестели глаза от восхищения тем, что он услышал.

— Я каждый день пребываю в молитве и прошу Бога о свободе. Лидер моей общины передал на свидании, чтобы я молился, и Бог поможет мне, — восторженно сказал Олег.

— Бог, безусловно, поможет и даст возможность притянуть обстоятельства, располагающие к свободе. Но нужно самому еще активно действовать, — сказал Рулон. — однажды Учитель с учениками шли через пустыню, и ночь застигла их в самом центре тех мест, где нет ни единого кустика.

Учитель дал ученику задание.

— Я буду спать, а ты пока смотри, чтоб верблюды не разбрелись. Потом у тебя будет возможность отдохнуть.

Учитель лег спать. Когда он проснулся, то увидел спящего ученика.

— Послушай, а где верблюды? — спросил Учитель у ученика, разбудив его.

— Я молился Богу, чтобы они не разбрелись. Ведь не было нигде даже маленького куста, за что можно было бы привязать верблюда.

— Ты дурень, у Бога есть только твои руки, чтобы держать верблюдов, и твои глаза, чтобы не просмотреть их.

Закончив эту практику, Рулон сказал Олегу, чтобы он шел в отказ от своих первых показаний.

— А что я скажу на суде, если спросят, почему изменил сейчас показания? — спросил Олег.

— Ты должен убедить судью в том, что тебя насильно заставили давать такие показания. Тогда можно вместо судебного разбирательства ходатайствовать о судебном следствии. Там приведешь несколько веских фактов о том, что первый раз в заключении и поэтому очень был испуган тем, что сотрудники правоохранительных органов запугали, что если не скажу так и так, то кинут меня в пресс-хату, а там меня или убьют, или педерастом сделают. И на основании этого ты можешь давать те показания, какие тебе удобны, — закончил Рулон.

В камере было шумно. Одни играли в карты, другие травили анекдоты, как вдруг открылась железная дверь. Моментально все запрещенное было спрятано, и наступила тишина.

— Рулонов, на выход, — сказал выводной.

Рулон быстро оделся и вышел из камеры. Его вели по длинному коридору в сторону административного корпуса.

— Сейчас у тебя будет три минуты поговорить с твоим подельником, — произнес еле слышно выводной.

Они подошли к двери бокса для ожидания. Вы­водной заглянул в глазок и открыл дверь. В камере на корточках сидел Иван.

— Здорово, братан, — закричал радостно Насос. По глазам Насоса было видно, как он рад
встрече.

— Здравствуй, — сказал Рулон. Дверь закрылась, и они остались вдвоем.

— У меня новости, — сказал Насос. — Нас че­рез неделю будут этапировать в Иркутск. Наше дело передали, и можно будет показания менять. Будем настаивать на том, что нас запугали.

— А я не давал показаний. Что я идиот! —
сказал Рулон. — Это тебе и твоей сучке менять их нужно.

— Вот тебе деньги, — сказал Насос и протянул заплавленную торпеду.

Это был маленький плотный сверток, запаянный в целлофан. Рулон смазал его слюной и засунул в анальный проход.

— Самое надежное место — это «воровской карман», — прокомментировал он со смехом.

— Там четыре бумаги по сто баксов, — сказал Насос.

Рулон дал наставления Насосу, чтобы записки (мульки) были с зашифрованным текстом и меньше в них он касался тем о делах.

Придя в камеру, Рулон позвал Короля.

— Мне нужно разменять сотку «зеленых» на десятки и пятерки, — сказал он.

— Хорошо, но 10 процентов меняле. Это, конечно, дорого, но и бумага крупная, — сказал Король.

— Нужно купить еды, чаю, анаши, — попросил Рулон Короля.

— Базара нет, были бы деньги.

Вечером уже весь заказ был у Рулона, и Король предупредил его.

— В камере есть сука, поэтому будь аккуратнее с травой и деньгами. Еще не вычислили, кто стучит, но информация уходит. В каждой камере у Кума есть свои люди, свои уши и глаза. Это закон тюрьмы. Будь одинок даже тогда, когда живешь семейкой. Ни с кем не советуйся по поводу своих дел. Порядочный жулик никогда не будет у тебя выспрашивать, так как понимает, что потом на него может лечь пятно позора, если от кого-то уйдет информация, а ему это, на хуй, не нужно. А есть суки, так и норовят по-скользкому в душу залезть, хорошенькими в твоих глазах выглядеть и так, как бы между прочим, интересоваться твоей делюгой, чем на свободе занимался, с кем общался и т.д.

За дверью послышался стук по чему-то мягкому, и раздался крик.

— Блядь! Не бейте, не бейте, не бейте...

Один из братвы схватил железную миску и стал колотить в дверь. За ним последовали все остальные камеры. И вот уже стоял невыразимо громкий стук мисками по всему корпусу. Бить беднягу перестали, и постепенно стук утих.

— Хорошая поддержка, — заметил Рулон.

— Без этого нельзя, иначе убьют или калекой на всю жизнь сделают, что еще хуже, — сказал Король.

На следующий день Рулон изучал людей, созерцая их. Один из братвы, которого звали Эдик, крутил кату из искусства боя по каратэ. Все смотрели на него, как на мастера. Это нравилось Эдуарду, и он, пользуясь этим, манипулировал людьми.

«Легко управлять запуганными», — подумал Рулон.

Он встал и, подойдя к Эдуарду, предложил ему спарринг. Этот шаг Рулон предпринял, чтобы показать парню то, что к физической силе нужно еще приложить ум и сознание, чтобы не запугивать людей, а вести их за собой. Эдуард согласился биться, не нанося удары по лицу. Уже через несколько секунд боя Рулон подсечкой усадил его на пятую точку. В камере волной прокатился смех. Эдуард покраснел от стыда и гнева и принял стойку.

«Да, чувство важности ему явно мешает быть осознанным», — подумал Рулон и нанес ему тактическим обманом удар в солнечное сплетение. Противник скорчился, и Рулон решил закончить этот бой, сказав, что внимание у Эдуарда еще рассеянное для настоящего боя. Когда Эдуард пришел в себя после атаки, Рулон пригласил его к себе на нары и завел разговор:

— У кого ты учился ведению боя?

Он сказал, что ходил на секцию каратэ несколько лет к обладателю черного пояса, имеющему первый дан.

— Наверное, занятия были построены таким образом, что главным была отработка техники? — спросил Рулон.

— Да, — ответил Эдик.

— Вот в этом ошибка большинства мастеров. Настоящий уличный бой не такой, как на ринге. В нем нет правил и нет определенной техники. Ты привык биться с каратистами, но в бою тебе может попасться противник, обладающий искусством борьбы, и с ним ты не справишься одним каратэ. Ты должен познать стиль «бешеной крысы». Когда крысу загоняют в угол и ей некуда деваться, то она не думает о том, что человек по весовой категории в несколько раз ее тяжелей и сильней. Она, отрешенная, с дикой яростью прыгает в лицо противнику, приводя его в ужас и обращая в бегство. Она выигрывает свой бой самоотверженностью. Ты должен это всегда помнить и не придавать значения ничему, отвлекающему тебя. В данном случае тебя отвлекали смешки зрителей, и ты попался на удочку собственной важности. А вышел я с тобой спарринговаться, чтобы показать тебе то, что силой ты авторитета не удержишь. К силе должны прилагаться ум и сознание, — сказал Рулон. — Ты стараешься людей запугать и тем самым завоевать их уважение, но забываешь о том, что к каждой силе есть противосила, которая может также запугать тебя. Поэтому нужно учить людей жизни. Если ты считаешь себя блатным, это не значит скручивать пальцы в фиги, ходить на пятках, гнуть по фене и цвыркать слюной. Прежде всего ты должен показать людям то, что и в тюрьме есть законы Бога, законы Космоса. Ты должен не допускать беспредела. Только так ты заслужишь настоящий авторитет и начнешь подниматься по иерархической лестнице.

Однажды утром раздался стук в дверь, и выводной громким басом заорал.

— Рулонов, с вещами на этап.

Рулон стал быстро собирать вещи и упаковывать их в баул. Подошел Король.

— Куда тебя этапируют?

Рулон коротко объяснил, что дело передали в Иркутск, и теперь он будет сидеть там.

— У меня там много кентов, вместе на лагере сидели. Я напишу пару слов, передай им. Я тебе доверяю. И для тебя черкну сопроводиловку, чтобы встретили как своего.

— Хорошо, — ответил Рулон.

 

 

***

 

Толпа зевак смотрела на зеков, сидевших с широко расставленными ногами на корточках и руками, сомкнутыми в замок за головой, под прицелами автоматов. Среди них сидели Рулон и Насос. Поочередно заводили в вагон «столыпинский», где шмонали и распределяли по отсекам, которые выглядели как зарешеченные купе. Рулон и Насос по воле случая или по халатности конвоя попали в одно купе. Поезд тронулся, и напряжение стало уходить. Все расслабились, стали делиться чаем, куревом, знакомиться и травить анекдоты.

Зеки ели чай сухим, запивая сырой водой. Один из зеков предложил сварить чифир. Разорвали полотенце, подожгли его, и на этом факеле начали кипятить воду. Прибежал конвоир с огнетушителем и стал всех поливать, смеясь и ругаясь матом. Когда все промокли, он открыл окно. Морозный ветер обдал столпившихся возмущенных зеков.

— Я вам, блядям, покажу, как без чифира жить, чтоб голова не болела, — сказал конвоир и ушел.

Рулон понял, что пощады здесь ждать нечего и нужно как-то выходить из положения.

Он залез на верхнюю полку и стал медитировать на тумо. Уже через несколько минут его тело обдавал жар. У кого была сухая сменная одежда, те переоделись, остальные кричали, упрашивая конвой закрыть окно.

Вечером Рулон дал Насосу анаши, купленной еще в тюрьме, и сказал, чтобы тот забил пару папирос, пока окно открыто и вагон проветривается. Они раскурили всем купе две забитые папиросы, и когда кайф дал в голову, все забыли о холоде. Насос начал травить анекдоты, и все громко смеялись. Люди забыли о том, что находятся в неволе, и веселились. Шум и смех услышал конвой и сразу же подошел к купе.

— Я вас сейчас пиздить дубилом буду, если еще хоть один кто засмеется, — сказал молодой парень с тупым выражением лица.

— Этот 100 процентов будет, — сказал Насос.

Все затихли и забились по углам, как воробьи, напуганные кобчиком.

«Легко манипулировать настроением людей под действием марихуаны», — отметил себе Рулон.

В соседнем купе кто-то захотел в туалет. Конвоир нехотя открыл дверь, вывел зека и изо всей силы ударил по спине дубинкой.

— У тебя есть одна минута! — заорал он.

— Такие трюки делают для того, чтобы меньше другие просились, — сказал один из зеков с большим стажем. — Я весь Советский Союз «столыпиным» исколесил и знаю все их уловки, — продолжал он.

Волна тоски и страдания накатила на все купе. Утихли голоса людей, и только стук стальных колес вагона о рельсы, как ведущий инструмент симфонического оркестра, пронизывал тишину. Эта волна коснулась и Рулона, мысли о свободе заполнили его ум. Он осознал пагубность своего настроения и, отбросив людские мысли, подобно блудному сыну, обратился к Отцу:

«О, Великая Божественная Сила, Ты породила меня и сделала своим проводником, я живу так потому, что Ты так хочешь, и по-другому жить я не могу. Я отдан Тебе и прошу Тебя, дай мне закончить труд моего рождения и помоги мне принять весь опыт моей жизни как благословенный урок».

Благодать наполнила его грудь, он отключил внутренний диалог и сосредоточил свое сознание на этом блаженном состоянии. Так он просидел всю ночь.

Утром поезд прибыл в Иркутск. Зеки стали собираться на транспортировку в тюрьму.

— Сейчас нужно одевать самые толстые ве­-
щи, так как будут бить куда попало, — сказал старый зек.

В коридоре вагона стояли три молодых солдата с резиновыми дубинками. И каждый из них бил проходящего зека изо всех сил. Эта картина напоминала то, как стадо свиней гонят на забой, подгоняя электрическим прутом.

Набив полную машину так, что если поджать ноги, то останешься в висячем положении, всех по­везли в тюрьму. По дороге два человека потеряли сознание от нехватки кислорода. На это никто из конвоя не обратил особого внимания, как на естественные потери при транспортировке грузов. Разгрузка машины происходила также с помощью ударов резиновой дубинкой.

Всех повели в баню. Так называлось место, где была пара кранов с холодной водой. Заставили всех мыться.

Рулон с удовольствием залез под струю холодной воды. Он ощутил, как рассеянное тепло устремляется вглубь, к центру, ободряя и укрепляя тело. Насос последовал примеру Рулона, остальные делали только вид, что моются, но никто из них так и не принял полного омовения водой.

Распределение прошло удачно, так, как ехали в купе. Видимо, стопки документов были сложены по распределению в «столыпине» и дежурный поленился изучать, у кого кто подельник Это были транзитные камеры на 8 человек, кишащие кровожадными клопами. В камере, где находились Рулон с Насосом, было 12 человек. Один из зеков пошутил:

— Спать все равно не придется, клопы с нар скидывают.

Все стены были в красную крапинку от раздавленных клопов. Тусклый свет, и журчание воды на параше.

— Такое ощущение, что это декорация для фильма «Кошмар на улице Вязов», — пошутил Рулон.

Насоса передернуло от волны дрожи, пробежавшей по спине. Заметив это, Рулон сказал ему, что это смерть напоминает тебе о том, что в этих застенках загнулись сотни тысяч людей, попавших под террор коммунистов.

— Кто уже в этой тюрьме был? — спросил Рулон у сокамерников.

Лет пятидесяти мужик сказал, что он бывал здесь неоднократно. Он рассказал Рулону обо всех движениях в тюрьме, о «Куликовских прокладках» и о том, где и через кого можно покупать запретное.

Это был старый арестант, который в «столыпине» говорил с Рулоном о том, что проехал всю Совдепию в «зоопарке». Звали его Седой — кличка, прилипшая с юношества за раннюю седину. Он был одет в полосатую фуфайку и такие же







©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.