 |
|
Тринадцатый подвиг Геракла
Вечером началась активная подготовка к костру, к встрече с новой мудростью, которую рулониты с нетерпением ожидали услышать из уст Просветленного Мастера, Гуру Рулона. Кто-то репетировал веселые сценки, утрируя свои пороки, кто-то ставил сцены из книги «Путь дурака» из школьной жизни Рулона и Марианны, кто-то на гитаре базлал только что родившиеся песни Рулон гиты, кто-то готовил огромный стол, заваливая его всяческими вкусностями: тортами, пирожными, мороженым, фруктами и прочим, а некоторые самки уже приводили себя в порядок, вытаскивая из шкафов огромные коробки с нарядами, косметикой и украшениями. Как только доставалась очередная коробка с этими ценностями, так толпа самок сразу накидывалась, расталкивая друг друга, чтобы урвать самый лучший наряд или украшение. По стенам комнаты висели огромные зеркала во весь человеческий рост и все, рассосавшись по комнате, стали наряжаться, весело пританцовывая под активную ритмичную музыку. И вот среди этого цветника оказался и человек номер восемь, то бишь Нарада. Но реакция на тот же самый объект у всех была разная.
Нарада, охуев от такого количества разнаряженных девиц, стал пускать слюну и переминаться с ноги на ногу, ощущая, как его 21 палец поднимается все выше и выше. Но, стараясь держать марку человека номер восемь, он неестественно вытянул свой мордальник, делая его отрешенным, а руками, засунутыми в карманы штанов, пытался опустить свой кол.
«Вот бы трахнуть сейчас всех этих телок», - лихорадочно думал Нарада, ярко представляя в своем болезненном воображении, как он дерет всех подряд, но в реальности не мог даже и слова сказать, а был похож на ничтожного похотливого кролика, вызывающего отвращение.
- О, боже, нахуя это уебище сюда поставили? – зафыркала Пухлорожая, обворачиваясь в золотистую ткань и увидев в зеркале отражение Нарады с текущей слюной.
- Ой, люди, это же человек номер восемь, - завизжала от радости баба по прозвищу Тупоголовая и стала интенсивно вертеть жопой и стрелять зеньками, пытаясь привлечь внимание «чудо-человека», который уже весь вспотел и покраснел как помидор от напряжения, из последних сил сдерживая свою похоть. Он стал суетиться, мотая из стороны в сторону башкой, а некоторые из его поклонниц делали все возможное, чтобы его бессмысленно хлопающие банки остановились на их расплывшейся роже.
Но тут резко распахнулась дверь и в комнату как молния ворвалась жрица по имени Венера, ослепив всех присутствующих своим шикарным нарядом и сильным, властным состоянием. На сей раз Нараде предстояло пройти очередную практику по просветлению.
Венера небрежно кинула сумку с нарядами к ногам Нарады и мягко, но с большой внутренней энергией произнесла:
- Нарада, вам нужно подобрать себе наряд, а на костре у вас наравне со всеми самками будет конкурс на лучший стриптиз, будете совершать тринадцатый подвиг Геракла.
- Уа, га-га-га, - бурно среагировали самки громким хохотом. Завизжали, захлопали, уже заранее представляя несуразную шпалу Нараду, танцующего стриптиз.
- А что такое тринадцатый подвиг Геракла? – поинтересовался дебил.
- Это когда Геракл должен был переодеться в женщину и прясти пряжу. И эта задача оказалась для него самой сложной, так как это было очень болезненно для его ложной личности, и чтобы ее выполнить, ему нужна была не физическая сила, а сознательное усилие, ему необходимо было находиться в свидетеле, - пояснила Венера, хитро посмотрев на Нараду, и удалилась.
Дурак глупо заулыбался в ответ и с радостью принялся доставать из сумки непонятные для него шмотки. Вывалив целую гору цветных тряпок на пол, Нарада стал выбирать на свой вкус прикид. Перерыв уже всю кучу, он наконец-таки отыскал более или менее для себя подходящую юбку, которая настолько была огромной, что туда можно было завернуть целых три таких Нарад. Он растянул резинку юбки и стал засовывать в образовашееся отверстие свои ходули, шатаясь из стороны в сторону. Самки покатывались со смеху.
- А вы осознанны? – периодически спрашивал Нарада, когда все-таки в столь напряженной процедуре ему удавалось вспомнить, что он должен продолжать играть роль человека номер восемь, только теперь переодевающегося в бабу.
- Нарада, а Нарада, ты лифчик не забудь одеть, а то сиськи вывалятся, - угарала Толстожопая, все пытаясь докрасить свой левый глаз, но из-за непрерывного смеха ей никак не удавалось это сделать.
Но Нарада же с полной серьезностью отнесся к этой практике и теперь напряженно стал искать сискодержатели. В десятом поту, заново перерыв всю кучу, при этом периодически наступая на свою юбку, а потом снова натягивая ее туда, где должна быть талия, Нарада отрыл какой-то серобуромалиновый лифчик и стал его напяливать на себя.
- Ты бы хоть футболку снял, - дали ему дельный совет.
Нарада все с той же отрешенно-натянутой миной сделал то, что ему сказали.
«Вот это крутые практики мне устраивают, - размышлял Нарада, - старательно напяливая женские тряпки, - наверное, я сейчас совершаю уже четырнадцатый подвиг Геракла. Это же надо совместить две совершенно непривычные для меня роли – «Человека номер восемь» и «сексапильную даму». Главное сейчас - помнить себя и не поддаваться обиде, я должен идти навстречу дискомфорту, который возникает во мне и не отождествляться со всем происходящим».
В течение часа длились потуги человека номер восемь и вот наконец перед всеми предстало длинное, тощее нескладное тело, обряженное в огромную юбку, обтягивающую блузку, которая сексуально подчеркивала его наспех сварганенную грудь. На голове героя в качестве прически был приделан замызганный парик, похожий уже скорее на мочалку, а для того, чтобы это сооружение не ебнулось с яйцеголового, все это дело держал серебристый платок, на два узла завязанный под подбородком. На ногах предполагались чулки в сеточку, но так как они были размеров так на пять меньше необходимого для Нарады, то он так старался натянуть их вверх, что в результате таких усилий чулки все-таки поднялись выше колен, а костлявые стопы, напоминающие ласты, прорвав сеточку, теперь полностью обнажились. Нараду же похоже все устраивало, и с таким же старанием он принялся за косметику. Плохо соображая, где помада, где блеск, где тени, где тушь, Нарада так изукрасил себя, что с таким фэйсом можно было идти только на Хэллоуин. Самки не могли сдерживаться от смеха. У кого-то уже выступили слезы от беспрерывного смеха и размазалась вся косметика.
Стараясь целостней вжиться в женскую роль, Нарада встал перед зеркалом, выпятил несуществующую грудь вперед, поставил руки в боки, как бы любуясь собой, стал произносить:
- Я самая яркая, активная, сочная и призывная!
Услышав такое, Пухлорожая так и ебнулась со стула.
- Ой, Нарада, где это ты такого понабрался? – поинтересовалась одна из самок.
- Ну, вы же так говорите, а чем я хуже? – заявил Нарада, пытаясь манерничать.
Когда все зашли в зал, где обычно проходили костры, Нарада стал репетировать походку манекенщицы.
- А ты че сливу-то не вставишь в задницу? – спросил его Гну, как специалист в подобных вещах.
- А это зачем? – с большим интересом спросил тот, продолжая переставлять косолапые ходули.
- Так это же уникальная техника, - продолжил учебу Гну, - вставляешь сливу между двух булок задницы, держишь прямую осанку и начинаешь идти, выставляя бедро вперед, но так, чтобы слива при этом не вывалилась, тогда будет вырабатываться правильная походка. Как попривыкнешь, так сливу можно будет убрать, - с этими словами Гну взял со стола одну твердую сливу и любезно подал ее Нараде. Тот старательно стал помещать фрукт себе в задницу, но она была настолько тощей, что слива никак не хотела там оставаться.
- А ты булки пошире раздвинь, - послышались советы. И Нарада упорно продолжал совершать попытки. Наконец, когда ему это все-таки удалось, то его внимание настолько сосредоточилось на удержании сливы мышцами жопы, что все его длинное тело согнулось пополам, седьмой пот, перемешиваясь с косметикой, покатился по ебальнику. Нарада попытался сделать два шага вперед, но это было похоже скорее не на походку манекенщицы, а на передвижение паралитика. Рулониты уссывались, держась за животы.
Почувствовав, как комок обиды и самосожаления подкатывает к горлу, Нарада хотел было опустить руки и разныться как последнее чмо, но вовремя вспомнил себя, - «Ведь я сам просил Гуру Рулона просветлевать меня, а как дело до практик дошло, так сразу нюни распустил. Нет, так я никогда не просветлею. Хватит уже быть маменькиным сынком», – и сделав глубокий вдох и выдох, Нарада вошел в жесткое, собранное состояние и старательно продолжил выполнение практики.
Но вот на всю катушку загремела активная разбитная музыка, и в зал, кривляясь и скоморошничая, зашел Великий из Великих Гуру Рулон в дурдомовской пижаме, изображая разные синдромы. Увидев Рулона в таком прикиде, ученики взорвались радостными криками и визгами. Подойдя к шикарному креслу, покрытому шкурой снежного барса, Гуру Рулон, искривив лицо и тряся головой, споткнулся и как будто начал падать вперед лицом на кресло, но жрицы вовремя подхватили Мудреца с двух сторон и помогли сесть. Ученики еще больше развеселились от такого прикола, и с обожанием смотря на своего Мастера, приготовились воспринимать истину:
- Сегодня меня выпустили на побывку из дурдома, - начал Гуру Рулон, корча гримасы - потому что мне в школе сказали, что я дурак и не лечусь, а я решил немного полечиться и лег в дурдом. Там спокойно, лечат хорошо.
- А где Синильга? Приехала? – спросил Рулон, и стал крутить головой в разные стороны, как будто кого-то ища. Нет? А! У нее сегодня субботник, ее братва вызвала на субботник. Может быть, 33-го числа она все-таки доедет сюда. Будем проверять, что выйдет, вот это у нас будет основная проверка. У человека нет денег доехать сюда. И этот человек хотел стать Мадонной. Но у Мадонны в ее годы уже все было. А Синильгу бесплатно развозят на запорожце по деревням – это большое, я вам скажу, достижение, это не каждый может так делать, - сказал Рулон, утрируя серьезность своих слов. Нахмурив брови и вытянув губы, Рулон стал покачивать головой так, как будто это действительно было очень и очень важно, чем вызвал бурное веселье учеников. Когда гогот слегка утих, Мастер продолжил:
- И этот человек хотел стать Мадонной, - эмоционально выкрикивал Рулон, размахивая руками.
«И действительно, абсурд, - смеясь, подумала про себя Вонь подретузная, - когда я узнала, что Синильга работает в стриптиз баре, я даже ей позавидовала, она еще так все это разукрасила. Какая же я дура, постоянно ведусь на образы. А Гуру Рулон только одним предложением и утрированием показал всю глупость этой дуры. Да, Просветленного не проведешь, он знает все наперед, что представляет из себя машина, и может предсказать каждый следующий ее шаг, а мы все живем в каких-то своих иллюзиях».
- Но дело в том, что, чтобы кем-то стать, мы должны пожертвовать очень многим, - продолжал Мудрец, внимательно наблюдая из под своих темных очков за реакцией каждого ученика, - каждый человек должен пожертвовать куском своей памяти, где, например, записано, что он должен быть уборщицей. Потому что, если он не пожертвовал куском памяти, где записано, что он должен быть уборщицей со всеми вытекающими отсюда последствиями, то он не сможет стать Мадонной. Как может Мадонна быть одновременно уборщицей? Это невозможно! – бесновался Рулон, стукнув кулаком по креслу, чем заставил проснуться всех присутствующих и задуматься над сказанным.
Все свои лекции Гуру Рулон читал всегда очень эмоционально, с яркими образами, бурно жестикулируя, контрастно переходя то на крики, то на глумливый смех, то на более спокойную рассудительную речь. Причем, Мудрец говорил очень доступным и понятным даже дураку языком, никогда не используя каких-то заумных фраз, и поэтому всем всегда было весело воспринимать истину из уст Гуру Рулона.
Но у человека много таких представлений в голове, и одно его представление не совмещается с другим, например, быть уборщицей и быть Мадонной. Ну, как это может согласоваться? Синильга говорит: «Я хочу быть самостоятельной для осуществления мамкиной программы, а здесь, говорит, мне не дают самостоятельности». А тогда как ты станешь Мадонной, понимаете ли? Никак ты не станешь никем, потому что, что такое - самостоятельность человека? Это самостоятельность для осуществления программы, заданной матерью, на другое его самостоятельности просто не хватит, он не может другого ничего сделать. И человек думает: «Ну, как я буду Мадонной? Это значит - отказаться от куска памяти, куда мать свое говно закачала, сюрприз устроила».
«А, так вот почему я не смогла стать Великой танцовщицей, - пригрузилась Толстожопая, лопая вкусное мороженое, - потому что я никогда этого целостно не хотела, а больше думала, как найти своего единственного и неповторимого принца, и вот когда он приплыл в резиновой калоше с бутылкой водки под мышкой, на этом и закончилась вся моя карьера танцовщицы. И потом вместо сцены, вместо красивых костюмов, я каждый день вытирала блевотину и замазывала синяки на своем фэйсе после очередных ласк бомжа. И надо же, я все надеялась, что он исправится и поможет мне стать танцовщицей, а это оказывается, две несовместимые вещи. Но без Гуру Рулона я никогда бы этого не поняла, а так бы и сидела с этим ублюдком, мечтая о карьере танцовщицы. Но теперь-то я знаю, в чем дело, главное - вытрясти всю хуйню из своей тыквы. Не буду больше половой тряпкой для этих уродов, буду становиться Марианной», - почувствовав, как волна радости наполнила ее от правильных мыслей, Толстожопая вновь устремила свой взгляд на Рулона и стала дальше внимательно слушать истину, успевая при этом двумя лапами загребать огромные куски торта, пирожных и фруктов.
- И вот я прихожу в класс, а мне кричат: «Рулон, у нас к тебе сюрприз, тебе в портфель насрали». И Синильге мать так же насрала, устроила сюрприз. И куда человек с этим прошлым денется? Потому что он все время вспоминает, а что ему сказали, кем он должен быть, а он должен быть самостоятельным, у него должно быть все свое. У Ихласа – отара овец, у Синильги – должность уборщицы и персональный домашний боксер, пьяница-урод должен быть, обязательно. А как это все может совмещаться с тем, чтобы стать Мадонной? Ведь Мадонне приходилось лесбиянством заниматься. Продюсер оказалась женщина, ну, что делать? А мы же знаем, что этим миром правит секс и деньги. Денег нет, зато секс есть. А раз продюсер женщина, тогда можно лесбиянством с ней заняться, а что делать несчастной девушке Мадонне? Как в люди пробиться? – комично сказал Рулон, как бы спрашивая учеников, на что в ответ послышался радостный смех.
- Вот так, миром правят секс и деньги! И Марианна говорила, что счастье женщины в том, чтобы знать, с кем и как переспать, но Синильга этого не знает. У нее даже нет денег доехать досюда, когда можно было добраться даже на электричках, но ей мама привила другие представления, - стал Гуру Рулон очень эмоционально и быстро перечислять все гнилые нравоучения погани, утрируя жуткую отождествленность, - что просить – некрасиво, то нельзя, это нельзя, - здесь Мудрец сделал паузу, раскрыв рот и задрав голову, а затем с новой эмоциональной волной закричал, - дурой быть нужно обязательно! – стукнул он со всей силы по подлокотникам кресла, выпучил глаза и, сжав плотно губы, стал изображать нервный припадок дуры матери, старательно завнушивающей дочь.
- Ой, не могу, ха-ха-ха, - обоссывался от такого шоу Мудя, быстро заковыряв в носу. А Гну в это время непредусмотрительно стал пить молочный коктейль, и в тот момент, когда Рулон стал скоморошничать, не смог удержаться от распирающего смеха и оплевал рядом сидящих этим коктейлем. Веселье стояло неописуемое. Мастер тем временем продолжал:
- И поэтому она уже не может стать Мадонной, никем. Потому что, чтобы кем-то стать, человек должен всей мамкиной хуйней пожертвовать. А говно, которое мне насрали в портфель – вот это все человек называет своей самостоятельностью, своим выбором, который ему навязали. И поэтому, чтобы нам в жизни кем-то стать, мы должны выбросить портфель, куда нам насрали, потому что это все нам навязала мать, вот эту самостоятельность. Мать сказала: «Вот ты уже взрослый мальчик, а взрослые мальчики должны хорошо учиться, и вот в этом ты проявишь свою самостоятельность». Сначала мне все обозначили, потом я стал полностью самостоятельным, пока не выкинул к чертям весь этот портфель. Потому что по-настоящему быть самостоятельным – это быть самостоятельным от нашей программы зомби. А Синильга не может быть самостоятельной, потому что держится за материно говно, а значит, становится несостоятельной. У нас один такой самостоятельный на лестнице ночует. Он академик, он очень умный, он хорошо разбирается в математике, понимаете, только это ему не может помочь в жизни, - глумился Рулон над мышиной глупостью, потягивая апельсиновый сок из трубочки, опущенной в красивый фужер из богемного стекла.
- Но человек должен разбираться в самом себе, а не в математике. А я люблю про себя что-нибудь такое гадкое почитать, это мне помогает работать над собой. И вы читали уже в новом «Дураке», как мне плюнули в лицо, а я говорю: «спасибо!». Потому что мне напомнили, чтоб я боролся с негативными эмоциями, я как раз давеча хотел начать это делать, и я бы мог забыть, ну, раз уж вы мне напомнили, то я буду стоять обтекать этим всем, и благодать такая идет, хорошо, харчок течет, прекрасно, прекрасно, я вам скажу, потому что я избавлялся от себя, - радостно рассказывал Гуру Рулон, и всем было весело.
«Вот Гуру Рулон сейчас рассказывает про себя и всем смешно, - на некоторое время погрузился в свои размышления Нандзя, посмотрев на все происходящее веселье со стороны, - а мог бы я так же легко рассказать про себя какую-нибудь хуйню? Да, мне это было бы не очень легко, как же все-таки я еще отождествлен со своей ложной личностью. Но, главное, не забыть, что сейчас сказал Рулон, и сразу же начинать так делать, иначе опять вся истина уйдет коту под хвост».
- Что такое обида? Это же я, это говно во мне. И я избавлялся от себя, я должен был от себя избавиться, потому что я страшно сам себе надоел. Я со стороны за собой наблюдаю и думаю, ну, что это за человек, то он обижается, то он чего-то боится, то он чем-то недоволен, мне тошно от самого себя. Я говорю: «Ну, спасибо, что вы мне напомнили, что я должен от негативных эмоций избавиться, я должен освободиться от себя». Понимаете, в чем должна проявиться самостоятельность человека, в том, что он освободится от себя. Человек, чтобы что-то делать, должен с самим собой расстаться, себя должен принести в жертву Бохам, - сказал Гуру Рулон, сделав ударение на последнем слове, произнеся его с древнеславянским акцентом, выделяя букву «о» и коверкая букву «г», чем вызвал бурное веселье.
- Человек сам себя тормозит. Как-то Гурджиев дал задание рассказать историю из своей жизни. Ну, вроде бери, да рассказывай. Но я уточнил - расскажите самую гнусную про себя историю, чтобы долго не трепаться, просто коротенько расскажите как раз то, что вы не хотите никому рассказывать. Почему вы не можете это сделать? – сделав паузу, Мудрец окинул всех учеников вопросительным взглядом. От мысли, что нужно что-то отвечать на поставленный вопрос, у некоторых глаза сразу опустились вниз, кто-то резко перестал смеяться, судорожно начав думать, чтобы такое ответить, да поумнее, а Нарада с глупой улыбкой водил по сторонам ебальником и невпопад кивал головой. Поняв, что никакого толкового ответа не дождешься от балбесов, Гуру Рулон продолжал дальше выкрикивать истину, видя, что ученики радостно слушают только, когда про кого-то говорят, над кем-то смеются, не желая увидеть говно в себе.
- И Успенский понял, что, оказывается, есть такие вещи, которые он не собирается никому рассказывать. Почему? Потому что он боится осуждения людей. А я не боюсь. Видите, что я про себя сейчас вам нарассказал, вон сколько разных историй веселых. Ну, и пусть плохо подумают, зато я расстанусь с собой. То, что я боюсь, что обо мне плохо подумают, - это как раз то, что мне мешает, вот это-то и есть мое дерьмо, которое душит меня, и я должен от себя избавиться. И меня в школе жестко освобождали от самого себя, когда позорили перед всей школой, поэтому после этого мне ничего уже не было страшно, потому что меня день позорят, два позорят, три позорят, а потом я уже стал освобождаться от самого себя. А некоторые еще боятся спросить время, потому что их не освободили в школе от самих себя, - покосился Гуру Рулон в сторону Нарады, который поняв, что имеют в виду его, чуть не подавился засунутым в рот персиком.
- И мы должны достичь свободы именно от самих себя. А Бочка хотела стать великой певицей: «Мадонна там кривляется, и я могла бы так», - спела она в «Рулон-гите». Пошла и стала уборщицей. Почему? Потому что она не освободилась сама от себя. Вышла, попросить она разве может? Не может. Даже попросить не может. Я помню, была у нас как-то на костре сценка, и там Шудой должен был взять кого-то на руки. Направился в угол, где стояли Шизи и Бочка, так они прямо со второго этажа нырнули в люк и упали вниз, настолько они боялись, что кто-то их возьмет на руки. И после этого Бочка думала, что она будет певицей. Но она не свободна от самой себя, она так же слеплена с этим портфельчиком, набитым говном, она никем не может из-за этого стать, и человек должен освободиться от самого себя. Нормальный человек должен увидеть: Я раб. Раб чего? Самого себя. Вот это мне неудобно, тут мне че-то неприятно, тут мне лень, я раб самого себя, я сам у себя в рабстве, я настоящий раб. А, если я раб самого себя, а что там во мне сидит? А там мамкина программа. Значит, я раб всего общества, я приспособлен для рабства, я раб, я ничего не могу. Как мне избавиться от этого влияния? – с сильным эмоциональным переживанием говорил Мудрец, искренне желая, чтобы до каждого ученика доперла Истина. Но мало кто действительно серьезно задумался о плачевности своего положения, большинство же полностью уснули в смехе, в огромном столе, заваленном разными яствами, пропуская мимо ушей Великую Мудрость. «Я глас, вопиющий в пустыне, - часто говорил Гуру Рулон, - только камера и магнитофон меня слышат и запоминают». К сожалению, это было так, но Просветленный не успокаивался и год от года, круглыми сутками вещал Истину – кто-нибудь да услышит.
Так как для Нарады это был первый костер в его жизни, он вообще плохо въезжал в то, что происходит, поэтому, пытаясь подражать бывалым рулонитам, он радостно пожирал огромные куски торта, половину при этом размазывая по своему узкослепленному еблу.
- Косметику поправь, - шепнул ему на ушко Гнилой харчок, увидев, что вся тушь и цветные подводки ручьями текут по харе дурака, стекая прямо в рот.
А Гуру Рулон рассказывал:
- И Марианна мне сказала: «Давай, ты раб самого себя, но если ты будешь делать то, что я тебе скажу, вот тогда, может быть, ты перестанешь быть рабом. Сначала ты должен понять, что ты раб, а потом делать то, что тебе скажут. Например, тебе не удобно подойти и у всех прохожих клянчить деньги, а я тебе скажу это делать, и ты должен, переступив через себя, пойти это делать, полностью подчинившись, ты будешь делать как раз то, что тебе неприятно, не хочется. А почему не хочется, кому не хочется? Программе зомби, а значит, ты перестанешь быть рабом, тогда ты сможешь делать все, что ты решил. Решил попрошайничать, пошел, побираешься. Тебя ругают, в тебя плюют, а ты просишь радостно дальше. Вот что мы знаем, а кто веселится? – спросил Рулон, обращаясь к рулонитам. Венера элегантной походкой подошла к большому музыкальному центру и поставила кассету с разбитной музыкой. Начался веселый «Non Stop».
Когда все самки станцевали, то Элен торжественно объявила:
- А сейчас вам станцует новая жрица, давайте поприветствуем ее. Рулониты завизжали, заулюлюкали, засвистели. И под столь радостное приветствие в центр круга во всем своем прикиде и с размазанной косметикой выперся Нарада с сияющей лыбой на харе. Под блатной музон он стал выплясывать подобие стриптиза. Утрируя эротичные движения, Нарада кое-как начал стягивать с себя тряпку за тряпкой. Что-то он просто разрывал, и ошметки сами падали на пол, что-то с напряженным лицом пытался изо всех сил стянуть с себя, но удавалось ему это с десятой попытки. Рулониты уписывались, наблюдая, как длинная шпала ходит ходуном, болтаясь из стороны в сторону, а руки и ноги, словно прикрепленные на шарнирах совершенно несуразно болтаются в разные стороны. При этом новоявленная стриптизерша пыталась манерничать и стрелять глазками, но, похоже это было больше на корченье рож. Веселье было подлинное! Когда Нарада скинул с себя всю верхнюю одежду, то перед всеми предстал длинный скелет, обряженный в дырявые чулки, которые теперь скорее были похожи на гетры, причем один чулок уже практически полностью слетел, случайно зацепившись за длинный грязный ноготь большого пальца левой ноги и как шлейф таскался по полу, вырисовывая траекторию движения ноги, а второй, наоборот, был чересчур задран аж до самых яиц. Кружевные плавки бикини обтягивали все хозяйство Нарады, а большие ватные груди почти уже вываливались из красного сиськадержателя. Придурок похоже вошел в раж и остановить его было уже сложно. Буквально в состоянии экстаза он начал обнажать свои груди, но как только он снял лямки лифчика, вся вата вывались на пол, обнажив костлявую доску, обтянутую кожей, но Нарада продолжал бесноваться. В следующий момент он резким движением развязал платок, сдернул то, что называлось париком и начал размахивать им, красуясь теперь своей яйцеобразной тыквой.
Рулониты стали еще больше подзадаривать Нараду.
- Давай, Нарада, давай, - орал Пидор сельский, - молодец!
И дурак, почувствовав поддержку окружающих, еще больше стал входить в образ дешевой проститутки, мацая себя своими граблями, жеманничая, стреляя похотливыми глазками. Изо рта текли слюни и, ничего не соображая, он как последнее чмо продолжал делать все, что ему скажут без всяких тормозов. Казалось, скажи ему говно на голову намазать, он бы с такой же дебильной улыбкой это бы и сделал.
«Вот это классная практика, - думал Сантоша, - наблюдая сие шоу, - в пещере Нараде долго бы пришлось медитировать, чтобы ощутить себя как наблюдателя, а тут раз, в бабу переоделся, станцевал стриптиз под глумящиеся возгласы и сразу понял, где твой свидетель, а где твоя ложная личность. Главное, чтобы он теперь все правильно понял и осознал».
Когда костер закончился, рулониты разбрелись по своим делам: кто-то готовился к рулонитовским семинарам, кто-то писал новые песни, кто-то принялся за уборку, а Нарада в это время сидел на шикарной веранде коттеджа, окно которой выходило на прекрасный пейзаж волнующегося моря и перистых облаков. Шквал беспокойных мыслей и эмоций не давал ему спокойно сидеть на месте. Теперь он плохо соображал, что же с ним произошло. Мечась из угла в угол, как бешенный кролик, он гонял в своем воспаленном мозгу сексуальные образы эротично наряженных жриц. Его хуй как встал до костра колом, так все никак не мог опуститься с тех пор.
«Ой, что же это со мной такое? – судорожно думал урод, распаренный как из бани, с расстегнутой рубашкой и распахнутой ширинкой, - что-то у меня, кажется, температура поднялась, - потрогал он свои красные щеки, - фу, ты ну ты».
На костре в нем столкнулись две противоположные части, которые окончательно подвинули его и так неустойчивую «крышу».
«Да, странно все это, я так долго представлял, как я попаду на встречу. Я думал, что Рулон - это идол, что он не ходит, не ест, не спит, только летает и просто сидит в хитоне с каменным лицом, как мумия и ничего не говорит, а все подходят к нему и поклоняются. А тут я увидел совершенно противоположное. Рулон самый что ни на есть живой, вокруг него буквально взрывы энергии, эмоций, радости, восторга. Рулон больше всех радуется, смеется, веселится. А как Он говорит, жестикулирует! Тут не то что уснешь, а скорее взлетишь от такой бешеной энергии. Я никогда такого нигде не видел, даже и не мог себе представить, что человек может быть таким живым, ярким и активным. А когда Гуру Рулон вещал истину, мне было настолько все понятно и ясно, будто я прозрел, а сейчас мне трудно уже многое вспомнить. Но эта неудержимая, стремительная энергия буквально заставила мое сердце выпрыгивать из груди. Я никогда не думал, что духовность может быть вот такой, с матами, со стриптизами, с тортами».
Но тут его судорожные размышления прервала Элен, войдя на веранду. Ухмыльнувшись видону дурака, она спросила:
- Ну, что Нарада, нравится тебе здесь?
Нарада, задергавшись от радости, еле пробормотал, не в силах оторвать свой похотливый взгляд от стройных ножек жрицы в обтягивающих ажурных колготках.
- А-а-а-га, Угу, - з-з-з-десь все вкус-с-с-но и к-к-красиво-о-о-о, - только и смог он выдавить, вылупившись на Элен осоловевшими глазами.
- Будем тебя жестко проверять! – властным голосом произнесла жрица и элегантной походкой направилась к берегу моря.
«Не хуя, какие у нее дойки, - стал тереться своей пипеткой об скамейку похотливый кролик, не в силах сдержать свое возбуждение, полностью отдавшись во власть сексуального воображения, - наверное, ебется она классно, вот бы попробовать. А может мне ее догнать, завалить на песке и драть, драть, драть, - разошелся Нарада, не отрывая своих осоловевших глаз от удаляющейся жрицы. Он чуть было не сорвался с места, но осекся, - а вдруг меня кто заметит, нет, страшновато, лучше я ночью как-нибудь ее подкараулю и изнасилую. Вот это задница! Вот это телка!»– тяжело дышал идиот и вдруг как заорал от боли, только потом заметив, что огромная заноза воткнулась в его распухший красный хуй. «Ебаная скамейка!» - психанул придурок, пнув со всей дури скамейку, которая уже вся была измазана спермой. И вместо того, чтобы начать отслеживать свою похоть и работать над собой, Нарада наоборот стал день ото дня подпитывать свою часть похотливого кролика, воображая, как он по очереди насилует всех обитателей Рулон-Холла. Все знали о его поганых мыслях, но пока не предпринимали никаких конкретных действий, ожидая, что он сам начнет что-то осознавать. Но всему есть предел. И когда ученик полностью погружается в мирскую, механичную часть и становится не способным сам работать над собой, то к нему приходит помощь извне в виде определенных практик, о которых будет сказано чуть позже.
«Я» - головка от хуя
Еще некоторое время Нарада продолжал играть роль человека номер восемь и настолько отождествился с тем, что он какое-то охуительно духовное существо, что перешел всякие границы.
Однажды баба из младшего круга жриц по прозвищу Решето подозвала его к себе, когда он выдавливал гнойники на своей роже, образовавшиеся от ежегодного мытья. Уже за версту она ощутила резкий помойный аромат, который ударил ей в нос, и решила слишком близко не приближаться к источнику столь «приятных» запахов.
- Эй, Нарада, тебе новое задание, - крикнула Решето, - сейчас ты должен пойти в комнату, где занимаются ученики среднего круга и поприсутствовать на лекции. Там сейчас Ксива ведет занятие. А в подходящий момент ты должен неожиданно сказать им: «Вы дураки». Будем потихоньку растождествлять их с ложной личностью и проверим, кто из них как среагирует. Понял?
- Так точно! – бодро ответил урод, обрадовавшись, что через эту практику он сможет самоутвердиться над теми, кому он буквально несколько дней назад подчинялся.
- Давай, пиздуй! – напутствовала его Решето. И вонючий Нарада на радостях поебашил выполнять задание, сшибая по пути все косяки, полностью уснув в своих гнилых мыслях:
«Сейчас я им покажу! Говна, свиньи. Теперь, наконец, они узнают, кто я есть на самом деле. Я человек номер восемь, я Христос, теперь все будут валяться у моих ног, ничтожества, - бесновался Нарада в своем внутреннем диалоге, - все они не люди. Они мне будут целовать ноги, тупые уроды, - бредил шизоид, не заметив таз с грязной водой, так и ебнулся в него, но и это не остудило его уже буквально кипевший от болезненного воображения мозг. Весь мокрый, грязный и вонючий, он завалил на лекцию.
- Сегодня у Вас вводится новая практика, - говорила Ксива внимательно слушающим ученикам, - перед тем, как что-либо сказать, вы должны говорить фразу: «Я, скотина, которая постоянно хочет оправдываться, чтобы сохранить свое невежество».
«Надо же, какая умная фраза, - задумался Гурун, - она поможет мне быть осознанным. Ведь я постоянно оправдываюсь, не думая в этот момент, что душа моя страдает от лжи, что сознание страдает от отождествления с ложной личностью».
«Ох, ни хуя, прямо как под яйца пнули, - подумал про себя Мудя, услышав новую фразу, - че-то мне впадлу, говорить, что я скотина, ну, ладно, если все будут так говорить, тогда не так страшно, тогда я повторю».
- Сегодня мы поговорим с вами о такой теме, о которой никто с нами не разговаривал, о вреде отрицательных эмоций, - тем временем рассказывала Ксива, внимательно наблюдая за тем, кто как воспринимает истину. По сути дела все религии, все религиозное мировоззрение говорит нам о том, что мы должны бороться со своими отрицательными эмоциями, а мировоззрение обычных мышей говорит, наоборот, о том, что мы должны культивировать эти отрицательные эмоции и всячески их оправдывать. Отрицательные эмоции не свойственны нам, то есть они не являются естественной частью нашей природы, у нас просто есть инстинктивные какие-то состояния, например, страха, агрессии, подавленности или чего-либо, но эти состояния сиюминутные, они пришли и ушли, эти состояния есть у зверей. Зверь разозлился, рассердился, схватил мышку, съел ее, или, например, если он испугался, он убегает. Но зверь никогда не будет чего-то воображать, из-за чего-то переживать, думая о том, чего нет. И вот этим человек отличается от животного, тем, что у него есть болезненное воображение, тем, что он воображает себе то, чего нет, воображает негативные состояния.
«А ведь точно, - подумала про себя Вонь подретузная, - я постоянно как овца поддаюсь своему болезненному воображению. Вот вчера утром меня жрицы отчитали за то, что я была неосознанна и разбила тарелку Гуру Рулона, так я весь день обижалась, боялась на глаза попадаться, и вроде ситуация уже прошла, все давно забыли про эту тарелку, а я ходила и дулась, вместо того, чтобы сказать бодро: «Виновата, исправлюсь», стать собранней и дальше начать что-то полезное делать. И так постоянно происходит, негативные эмоции одолевают меня».
- И воображение, как мы уже говорили, это вожжи, которыми разум, наш возничий, управляет лошадьми, чувствами, - говорила Ксива, подозрительно посматривая на надменную пачку Нарады, сидевшего в углу, - Чувства зависят от воображения. И поскольку наш возничий очень дурной, он даже не понимает, что такое вожжи, он не понимает, как ими управлять, и поэтому лошади едут черти знает как, и кроме всего прочего, этот возничий слеп, он просто не видит жизни, он не понимает, что в жизни происходит. Допустим, этому возничему говорят: «Куда ты поехал, ты же сейчас встрял в грязь, завяз, - знающие люди говорят, - ты давай, на дорогу-то выезжай и езжай по ней». А он наоборот говорит: «Да, нет, я сам лучше знаю, ведь я представил себе, что то, куда я поехал, будет лучшей дорогой, ведь я же себе ярко это вообразил, значит, так это и будет». А ему говорят: «Нет, ты - дурак, ты зря туда поехал, ты делаешь не то, что нужно, ты завязнешь еще больше, там впереди бурелом, ты поцарапаешься, твои кони поцарапаются, зачем тебе нужно туда ехать!». А возничий не слушает. И если, допустим, какой-то плохой человек скажет ему: «Ты молодец, ты хороший мальчик, ты правильно делаешь, что едешь по этому пути, давай, давай, ты видишь, мы все по этому бурелому ездим, все прекрасно, все отлично, ты молодец, ты хороший мальчик». И этот кучер радуется, он едет по этому бурелому, он царапается, ежеминутно его телега застревает, он ее вытаскивает, она опять застревает, тут же какие-то волки нападают, хищники, разбойники на эту телегу, все, что угодно, но наш разум, наш возничий, безумен.
- Точно, в таком маразме живут все мыши, - решил высказаться Гнилой харчок, нервно подергивая руками, - вот и мои родители поддерживали во мне всякую хуйню: лень, безволие, несамостоятельность. Сами намучились в семейке и меня хотели загнать в это болото, говоря, что в этом якобы счастье, и я радовался, как дурак, прислушиваясь к их шизофреничному мнению. Пошел получать высшее образование, чтобы папа был доволен, женился, чтобы люди хорошо обо мне говорили, а душа страдала от того, что не развивается.
- Все верно, - поддержала его жрица, - но мы с вами больше не будем такими безвольными овцами, мы будем становиться умными, будем отслеживать все процессы, происходящие в нашей машине.
И вот, все эти трудности, которые мы встречаем на пути – суть наши негативные эмоции. Негативные эмоции присутствуют абсолютно во всем. Мы всегда говорим: «Ну, ведь я же знаю, что я прав, ведь я же лучше знаю, чем вот тот человек, ведь я же правильно все делаю. Я правильно делаю, что я сейчас бешусь, завидую, раздражаюсь, сравниваю, подсчитываю, ревную, жадничаю, злюсь». Ни у одного зверя нет такого состояния. Посмотрите на животных, они кажутся святыми по сравнению с людьми – сороки, белки, какие-то коты, собаки на улице бегают – они кажутся по сравнению с людьми просто святыми. А человек мрачный, переполнен негативными эмоциями, он ничего не видит вокруг, ничего не переживает, полностью глух, слеп ко всему хорошему, ко всему прекрасному. Почему в детстве мы были счастливыми? Мы светились, радовались. Когда мы видим детишек, у нас к ним возникает симпатия, потому что они излучают свет, а обычные люди – чем они старше, тем они становятся мрачнее, грустнее, страшнее, и уже старый человек не пойми что, он просто отталкивающее впечатление производит, и вот это наши негативные эмоции. И, если человеку говорят: «Смотри, это твой бич, ты должен с ним бороться». Он начинает оправдывать это: «Ну, как же, ведь мои негативные эмоции - это нечто серьезное, очень важное, я не могу от них отказаться, я не могу отказаться от самооправдания, от осуждения других, от самовозвеличивания себя на фоне окружающих». И такой человек, можно сказать, несчастный.
«Да, да, свиньи тупые, давайте, слушайте о себе правду, - думал про себя в это время Нарада, отсиживаясь на задних рядах, дожидаясь подходящего момента, чтобы утвердиться над рулонитами, - говна вонючие, ни черта не развиваетесь, все только воображаете», - бесился урод, все больше и больше попадая под власть своих негативных эмоций, сам того не замечая. А те же рулониты, которыми он так был не доволен, в отличие от него пытались применить знание о негативных эмоциях к себе и начинали уже отслеживать, какие реакции в них являются неправильными и как их можно изменить.
- Жопа, - неожиданно крикнула Ксива, увидев, что балбесы стали засыпать и плохо воспринимают Знание.
Хитрорылый, который буквально уже уснул, аж подпрыгнул от неожиданного крика:
- А? Что? Где? – и увидев, что все ломятся к стене, чтобы прилипнуть к ней задницей, тоже подорвался и помчался за всеми.
- А-а-а-а, Хитрорылый последний, - закричала чу-Чандра. И только все ринулись к Хитрорылому, чтобы ему как тормозу проставить пендели, как вдруг Ксива прервала их действия.
- Подождите, а разве Хитрорылый последний?
И только теперь все увидели Нараду, который с отождествленной харей сидел все так же в углу и не собирался вставать.
- А тебя, Нарада, эта практика не касается? – жестко спросила его жрица.
«Ни хуя наезд, да кто ты такая, дура», - стал во внутреннем диалоге наезжать на жрицу урод, а вслух боясь произнести и слово.
- Так он же человек номер восемь, а у них, наверное, задницы нет, - прикололся Гурун, и все заржали.
- А мы это сейчас проверим, - поддержал его глумливый настрой Пидор сельский и побежал проставлять пендель Нараде, а за ним и все остальные.
Увидев, что рулониты слегка развеялись, расшевелились, за счет включения двигательного и эмоционального центров, Ксива решила продолжить лекцию, изредка поглядывая на озлобленную морду Нарады, который никак не ожидал такого прикола.
- И все духовные Учителя говорят: «Откажитесь от этих негативных эмоций, зачем это вам?». Раджниш говорит: «Посмейтесь над всем этим». Гурджиев говорит: «Это неправильная работа вашей машины». Христос говорит: «Любите врагов ваших, молитесь за проклинающих вас, благословляйте гонящих вас». То есть все Учителя говорят: «Вы должны победить свои негативные эмоции». И люди не хотят этого сделать. Гурджиев говорит, что человек дорожит этими негативными эмоциями больше, чем хорошими, он готов умереть за эти негативные эмоции, лишь бы они существовали, пожертвовать ими он никогда не хочет, для него они что-то святое, что-то священное, священный гнев, гнев праведный, священная война. То есть это все оправдывается людьми, и люди находятся в невежественном состоянии, в несчастном, они страдают, и они держатся цепко за свои страдания. Ушел папа из семьи, мать берет дочку на руки и говорит: «дочь, мы с тобой такие несчастные, давай вместе плакать». И она начинает с детства подражать, папа ушел, и она плачет. Потом она подрастает, уходит муж, она начинает плакать. Папа, значит, говорит ребенку, допустим, Ихласу: «Сейчас ты маленький, а когда ты вырастешь, у тебя будет своя отара овец, у меня есть отара овец, у моего брата, у твоего дяди Аглы есть отара овец, все большие, значимые люди должны иметь отару овец, и, если ты будешь иметь отару овец, то ты будешь хорошим, но если, не дай бог, видишь плохой человек, у него нет отары овец, и если ты окажешься на его месте, то ты должен будешь страдать». И потом этот Ихлас звонит домой и говорит: «Я тут хорошо живу, мне тут тапочки носят». А его спрашивают: «А где твоя отара овец? Нету? Какой ты плохой, ты несчастный человек». Они ему внушают это, и все, он ничего не может поделать с этим самовнушением, он чувствует свое ничтожество, у него нет отары овец, это для него большая ценность. Если бы мы жили в каком-нибудь племени, то там бы ценилось, сколько у тебя черепов, убитых тобою врагов. И, если у тебя этих черепов мало, то ты считаешься плохим воином, плохим охотником, плохим мужчиной по понятиям этого племени, – рулониты радостно получали новое знание, а Нарада в это время уже буквально позеленел от распирающей его ненависти:
«Вот, скоты, блядь, ну, я вам покажу, нахуй, всем отомщу, и в первую очередь этому уроду Пидору сельскому. Скотина, ты у меня попляшешь. Сегодня, когда он уснет, - строил дьявольские планы Нарада, - я подкрадусь к нему и забрызгаю его газовым баллончиком и посмотрю, как он будет веселиться».
А лекция продолжалась:
- И представьте, какая дикость, кто-то думает, что ему нужно много черепов иметь, кто-то, что отару свою иметь, кто-то - джип, кто-то еще что-то, то есть у каждого свое представление, и, если этого нет, то человек несчастен, он страдает, он не может позволить себе быть счастливым. И мы буквально полностью зависим от всех этих негативных эмоций. А чувство значительности, какое оно тонкое. Как оно действует? Оно всегда кого-то осуждает. Для того, чтобы оно подпитывалось, ему нужно кого-то осуждать: «Вот этот плохой, а я-то лучше, а вон вообще дурак идет, ну, я на фоне него вообще гений среди говна и приведений, ну, я вообще там суперчеловек». И человек постоянно кого-то осуждает, он бурчит, он ворчит, как старая бабка, он вредничает, с кем-то мысленно баталии ведет, доказывает: «Нет, это так, это правильно, я знаю, это рационально». Еще одно такое объяснение - «это рационально». И человек всего себя тратит на негативные эмоции. И вот он сам себя возвеличил: «я такой хороший», пощекотал себе центр удовольствия, но жизнь не стоит на месте, она идет кругом. И вдруг ситуация поворачивается совершенно в другую сторону, раз, кто-то его осудил, и все обстоятельства против него повернулись, и какова будет обратная сторона? Самосожаление, человек будет плакать: «А, все не в мою пользу, а, я несчастный», то есть за ложное удовольствие мы платим страданием. А если бы у нас были естественные эмоции, чистые эмоции, то они бы никогда не сменялись страданием. То есть настоящие переживания, возвышенные, они никогда не сменятся страданием. Вот все, что идет от нашей личности, все имеет обратный момент, а те состояния, которые от нашей сущности идут, они никогда не обернутся чем-то плохим. Благодать никогда не обернется чем-то плохим, покаяние никогда ни во что не выльется негативное, радость просто от того, что вы идете по улице, естественная, детская, чистая она тоже никуда от вас не денется, она не обернется против вас чем-то еще. Все возвышенные переживания, творчество, например, ничто не обернется против вас, а все личностное – желание быть хорошеньким, желание красоваться перед кем-то, пыль в глаза пускать – обязательно обернется чем-то плохим, другой стороной монеты. И вот это мы должны помнить, мы должны понять, на что работает наше существо – работает ли оно на вот эти ложные удовольствия, которые выйдут нам боком или оно работает действительно на реальное совершенство. Как вы думаете, в каких эмоциях у нас сейчас находится Нарада? - вдруг переключила внимание учеников жрица, решив помочь в осознании себя Нараде. Рулониты обернулись назад и, увидев агрессивно настроенную морду идиота, возомнившего себя Христом, стали высказываться:
- Он обиделся и не хочет выходит из этого состояния, - сказала Пухлорожая.
- И сейчас он считает, что все дураки, а он один умный, - высказался Гурун, - а на самом деле сам же страдает от своих негативных эмоций, пожирает себя изнутри.
- Нарада, Вы осознанны? – спросила его Ксива, - Вы наблюдаете, что за процессы сейчас происходят внутри Вас, почему все радостно, легко отреагировали на команду «жопа», а Вы обиделись и до сих пор держитесь за это состояние?
«Да пошла ты нахуй», - еще больше начал беситься урод во внутреннем диалоге, не желая ничего отвечать.
- Почему Будда пошел в Джунгли? – решила продолжить Ксива, видя, что Нарада не желает работать над собой, - Он хотел найти ценности, которые никогда не разрушатся, он устремился к ним, ведь он же мог всех людей заставить говорить ему только приятное, но он был на таком уровне, что понял зыбкость всего этого, и пошел дальше. Обычный человек должен задаться вопросом: «А на что я работаю, на что работают мои эмоции, как я функционирую? Я машина». Гурджиев говорит, что человек – это машина, работающая на разных водородах, разных центрах. Но сложно, себе сказать, что целый день я не буду испытывать негативных эмоций. Представьте вот такое, получится ли это у вас? Нет. Почему Петр клялся, что не предаст Христа, а потом трижды его предал, почему он не смог сдержать своего обещания? В нем были разные части. Таким образом, мы видим, что в нас очень много напичкано этих «я», результатов стечения обстоятельств вмонтированных сумасбродных желаний. То есть люди, которые нас воспитывали, постарались нас такими сделать, они тщательно следили, чтобы мы уподобились им, чтобы мы им подражали, чтобы мы вели себя так же, как они, - Ксива сделала небольшую паузу, покосившись на Нараду, а потом продолжила:
- А сейчас у вас новая практика, вы будете сиамскими близнецами. Для этого разбейтесь по парам и привяжитесь друг к другу одной ногой и одной рукой.
Когда все привязались друг к другу, Ксива сказала:
- А теперь начинайте разминаться, так-то у вас будет больше осознанности и при этом медитируйте над бренностью своего тела, вместо того, чтобы мнить себя президентами и наполеонами.
- А как это - медитировать над бренностью своего тела? – спросил Чморик.
- Вы должны размышлять, что жизнь не вечна, что все в ней быстро меняется. Скоро я подохну, так зачем же столько суеты, тревог, беспокойства, для чего это все, - пояснила жрица.
Вонючий Нарада, накультивировав гнилых осуждений, внезапно почувствовал, что настало подходящее время для его главного выхода. Раздухарившись и расправив крылья, Христос хуев, перебивая жрицу, стал бесноваться:
- Че, суки, расселись, свиньи, зажрались?
Не ожидавшие такого выпада, рулониты аж вздрогнули, уставившись на грязного вонючего урода, который только вчера был так сдержан и немногословен, находясь в роли человека номер восемь.
- Расслабились, ссуки, идиоты, возомнили себя Богами, что все можете, уроды, да вы же полное ничтожество.
Ксива, так же не ожидавшая от Нарады такого припадка, стала пытаться остановить дурака.
«Вот идиот, ведь ему сказали одну только фразу сказать, у него явно что-то с головой не в порядке», - думала Ксива, не в силах угомонить идиота.
- Нарада, Нарада, - звала она его, но дебил был уже невменяем, продолжая грузить рулонитов.
- Уроды, да вы посмотрите, на кого вы похожи, ничтожества, куски дерьма. Посмотрите, как Велик Рулон и кто Вы.
Ученики уже зашуганные таким бешенством, онемели, и кто где стоял, так и застыли, боясь сдвинуться с места.
- Я все сказал! - наконец-то бросил Нарада, задыхаясь и вытирая с прыщавого лба пот рукавом рубашки, измазанным в каком-то говне и до жопы довольный собой, стал сваливать, спотыкаясь о грязные болтающиеся штанины, которые постоянно попадали под его драные кеды.
Похотливый кролик
Вернувшись на веранду, Нарада увидел, что вовсю идет динамическая медитация, и присоединился к толпе учеников. Посмотрев на странно возбужденный видон Нарады, Решето спросила его:
- Ты откуда такой распаренный?
- Я наставников учил, - гордо ответил урод.
Но, видя, что он явно не в себе, никто больше ничего спрашивать не стал, начав активно танцевать. Из колонок музыкального центра раздавались разбитные песни секористов:
«…Сергей, давай!
Секцию йоги открывай,
Сергей, давай!
На брата ты похожим стань.
Сергей, дурак!
Так хочет сразу просветлеть.
Сергей, дурак!
Ему придется попотеть.
Сергей, дурак!
Дессантник то бишь бывший, блядь.
Сергей дурак!
Отжаться он не может так.
Сергей дурак!
Жене боится нагрубить.
Сергей дурак!
На жриц так хуй его стоит.
Сергей дурак!
Идет путем совсем другим.
Сергей дурак!
И будет он всегда таким».
Новоиспеченный Христос, попав в новую атмосферу, быстро вышел из части припадочного проповедника и с головой вошел в часть похотливого кролика, которая в последнее время все чаще и чаще хозяйничала в нем. И пока никто не видел, Нарада стал потихоньку придвигаться к большим окнам веранды, в которые было видно, что происходит внутри дома. В неутолимой жажде кусочка секса похотливый Нарада пытался в огромных окнах увидеть кого-нибудь из жриц - это занятие было основной его целью во время динамической медитации. На этот раз ему повезло, и шторы оказались открытыми. Судя по всему, у жриц в это время тоже была динамика. Одна из них, выйдя в центр круга, начала выполнять сексуальные движения, начав эротично снимать некоторые элементы своего наряда. Уебище уже не мог спокойно стоять, все ближе подлезая к окну, не отрывая своих похотливых банок.
Увидев такое безобразие, Вонь подретузная крикнула во всеуслышанье:
- Эй, Нарада, подотри слюни и опусти хуй!
Все рулониты услышали такой окрик, резко направили свое внимание на Нараду, который в этот момент буквально уже прилип к окну и, схватившись за яйца, неистово их теребил. Поняв, что его засекли, в растерянности он не знал, что делать, покраснев от стыда, но и не в силах оторваться от окна.
- Ха-ха-ха, - заугарали самки, - подрочи в стаканчик и выпей перед сном, - дали ему мудрый совет. На шум и громкий смех, раздавшийся с веранды, выбежала Аза.
- В чем дело, че разгалделись, свиньи?
- Да тут Нарада в окна подглядывает, - заложила его чу-Чандра.
- Че, яйца зачесались? - яростно набросилась на урода жрица, - иди об косяки почешись.
Все громко заржали.
- Раз такое дело, теперь вводится новое правило, - продолжила Аза, - во время динамики Нарада должен смотреть в окно, выходящее на море, при этом он должен медитировать и считать дыхание, понятно? – спросила жрица, сверкнув жестким взглядом.
- Есть, будет сделано! – хором ответили рулониты.
Когда Аза ушла, самки набросились на придурка.
- А, ну, чморофос, давай быстрее становись сюда, - схватила его за руку Толстожопая и потащила смотреть на море.
Нарада, потупив похотливый взгляд, поволок свои длинные костыли. И когда все снова стали активно танцевать, передвигаясь по кругу, то урод, повернутый лицом к морю, никак не мог сосредоточиться на счете дыхания, только сказал «раз», как тут же перед его взором возникла огромная голая жопа.
«Фу ты, блядь, никакого моря не вижу, одни жопы, - раздосадовал Нарада, - как все-таки хорошо, что есть такое место, как Рулон-холл, где тебя вовремя могут пнуть под яйца, и сказать в лицо все, что ты из себя представляешь. Ведь куда меня может привести моя пипетка? Только в семейку, - тяжело вздохнул урод, - сам-то я никогда бы не справился со своими яйцами, а тут мне помогают. Только вот бы еще научиться не обижаться на такие уроки, а благодарить, как Рулон благодарил Марианну. Духовная часть совсем еще у меня маленькая, ну, ничего, буду ее взращивать». Но стоило Нараде отвлечься от полезных размышлений, как тут же сексуальные образы навалились на него с новой силой и он, не помня себя, стал бешено теребить свою письку.
- Проснись, ты серишь! Эй, придурок, на море медитируешь? – одернула его чу-Чандра.
- Угу, - промычал Нарада, пытаясь снова заглянуть в окно, где танцевали жрицы. Затем он снова уставился на море, но через мгновение вместо моря началась медитация на голые сиськи во всем многообразии всех форм и размеров проплывающие перед его внутренним взором.
На следующий день Нарада сидел на веранде, в очередной раз пытаясь подслушать, что же происходит внутри дома, о чем говорят жрицы с Гуру Рулоном, вместо того, чтобы делать асаны, медитировать, выполнять практики на осознанность. Вдруг резко открылась дверь, к которой дурак припал ухом. Не удержав равновесие, он ебнулся об пол, взвыв от боли и схватившись за приплющенные яйца.
- Че, урод, опять подсушиваешь?! - застала его врасплох Ксива.
- Виноват, исправлюсь, - обиженно ответил дебил.
- Короче так, раз не можешь делать все как человек, будешь жить теперь под крыльцом.
- А за что? – заныл урод.
- Христом себя возомнил, ничтожество, в залупу полез? Мы долго наблюдали за тобой, ждали, что наконец сам все поймешь и начнешь исправляться, будешь проявляться, как человек, но ты злостно культивировал негативные эмоции, всех осуждал, бесился. На жриц стал залупаться, на наставников, которые передают Знание Рулона по всему миру, а ты кто такой, что ты о себе надумал, а, свинья? Сначала на наставников забесился, потом на жриц, а теперь и на Гуру Рулона в залупу полезешь, скотина? Это для тебя был тест Люшера. Считай, что ты его не прошел. Сначала приручи свои муди, похотливая свинья, покайся в своем дерьме, а потом мы и посмотрим, на что ты способен, - жестко выговорила жрица, - а теперь быстро собирай свои манатки и марш под крыльцо.
Нарада, как побитая собака взял свою покоцанную куртку и поперся под крыльцо.
- И когда услышишь стук в пол, сразу должен бежать сюда, - добавила Ксива, - понял?
- Понял, - огрызнулся Нарада.
- Ах, ты еще и недоволен чем-то, свинья неблагодарная, - напала жрица, - быстро на кулаки отжиматься. Длинная шпала упала на кулаки. На 201 раз отжиманий дурной энергии поубавилось, и урод сразу стал более шелковым.
- Ну, что, теперь понял?
- Есть, будет сделано, - более радостно ответил он.
- Брысь под крыльцо, думай над своим поведением и отслеживай свои реакции.
Оказавшись под крыльцом, Нарада стал разгребать наваленные кучи мусора, разные палки, бревна, ветки, бумагу и другой хлам, устраивая себе надежное ложе.
«Какой же я все-таки дурак, совсем забыл, с какой целью я сюда попал, - стал размышлять Нарада, обустраивая свое новое жилище, - вместо того, чтобы духовно на все реагировать, я стал оценивать все с мышиной позиции, а ведь меня столько раз будили, тем более я же сам напросился на просветление. Если бы я действительно хотел просветлевать, то я наоборот только бы радовался таким практикам. Даже у Гурджиева вон ученики как долго развивались, нужны были годы, чтобы до них, наконец, дошло, что значит помнить себя, а тут только оправдываться начал – отжимайся, только возомнил себя Наполеоном – поживи под крыльцом, не дают заснуть. И в следующий раз становишься более осознанным, и уже не хочется лишний раз оправдываться и давать волю болезненному воображению, а значит, учишься владеть своими эмоциями, состояниями, не зря Рулон говорит: «Страх – отец сознания». Теперь-то я понял, что это значит».
Как попало навалив несколько палок, Нарада завалился на них сверху и, укрывшись своей курткой, которая была уже больше похожа на половую тряпку, захрапел, как последний бомж. Часа через два жрицы решили проверить его реакцию. Зайдя на веранду, Элен стала долбить каблуком в пол, но никакого ответа не последовало.
- Вот урод, - забесилась она и еще сильней стала долбить в пол, но все попытки были тщетны.
- Вот свинья, совсем охуел, урод. Эй, Решето, - позвала Элен бабу со второго кольца.
Во второе кольцо Силы входили самки, готовящиеся стать жрицами.
- Я здесь, - примчалась из соседней комнаты Решето.
- Ну-ка иди, посмотри, че делает это уебище и пенделями гони его сюда, - скомандовала жрица. Минут через семь Решето появилась вместе с заспанным Нарадой.
- Хули ты не подрываешься, а, скотина? – сходу напала Элен.
Туго соображая спросонья, Нарада, протирая свой ебальник, который весь был в опилках, еле произнес:
- Виноват, что-то я уснул.
- В гробу спать будешь, - подключилась Аза, - все, пиздуй обратно, не дай бог в следующий раз не подорвешься.
Но и во второй и в третий раз повторилось то же самое. На четвертый раз, разбешенная Элен не выдержала и, притащив урода, заорала.
- Ты, говно, если в следующий раз с первого стука не появишься в доме как штык, будешь голодать, скотина, понял?
- Да, да, я понял, понял, больше такое не повторится, - залебезило ничтожество, услышав такое страшное для него условие. И теперь стал болезненно прислушиваться к каждому шороху вокруг, лишь бы его не оставили без еды. Такую практику часто устраивали в Рулон-холле, привязывая какое-либо действие, которое трудно было сделать ученику, к еде. И тогда сразу же исчезали все преграды и ради того, чтобы не остаться голодным кто-то начинал подчиняться, кто-то становился собранней, кто-то танцевал стриптиз, кто-то быстро начинал выполнять какие-то задания и так далее. И так постепенно начинались изменения. Но, конечно, это использовалось только в начале, потом же ученик должен был осознанно, без внешних стимулов и пинков переступать через себя и совершать осознанные усилия для изменения.
«Ну, почему же я такое ничтожество, - сетовал Нарада в ожидании следующего стука, - почему я могу делать какие-то духовные практики только ради того, чтобы набить свой желудок? Получается, я ничем не лучше животного, даже хуже. Это хорошо, что есть люди, которые не дадут поесть, если ты не сдашь экзамен на свое развитие, получается, сам я вообще ни на что не способен. Да, все-таки Рулон-холл - это идеальное место для развития. Ведь Дон Хуан специально выискивал себе тиранов, даже платил им деньги, лишь бы они помогали ему в развитии, а здесь сколько хочешь этих тиранов, и все бесплатно, а я как урод избегаю обучающих ситуаций. Но теперь я буду более осознан», - решил дурак.
Наконец, услышав долгожданный стук, Нарада резко сорвался с места, ебнулся тыквой об потолок, которым служил пол веранды и, очухавшись, помчался в дом.
- То-то же, по-человечески ты не понимаешь, с тобой только как с собакой можно обращаться, да? – с презрением спросила Элен, - можешь обратно валить, будем дальше тебя проверять.
Тантра с собачкой
- Ну, что, Нарада, как жизнь под крыльцом? – поинтересовался Гну, собираясь войти в дом.
- На пользу, пытаюсь осознавать себя, - гордо заявил тот, заготавливая дрова для костра.
- Сейчас тебе предстоит выполнить новое задание, - продолжил Гну, хитро улыбаясь, - построить себе домик под этим крыльцом, если ты, конечно, не хочешь себе яйца отморозить.
- А из чего же я его построю? – зачморенным голосом спросил Нарада.
- Ну, можешь из картона или из веток, - посоветовал Гну.
- У-у-у, а где же я найду столько картона? - заныл Нарада.
- А че тебе еще делать, времени у тебя дохуя. Пошаришься по помойкам, глядишь, и на дом насобираешь. Ты же хотел в коттедже жить. Вот давай, для начала хотя бы из картона себе дом сваргань, - смеялся Гну, складывая свой новый параплан, на котором он частенько любил совершать прыжки просветления.
Нараде делать было нечего. Закатив штаны и затянув шнурки на кедах, он отправился на поиски «стройматериалов». И вместо того, чтобы задуматься, почему ему даются такие практики, Нарада снова стал беситься и обвинять всех подряд, кроме себя:
«Какая же сука этот Гну, сам в тепле и уюте дрыхнет, а меня заставляет на холоде в какой-то коробке ютиться, пидор, блядь, надо что-то пакостное ему устроить». Собирая картон, идиот стал судорожно думать, как он может отомстить Гну, вместо того, чтобы каяться в своих поганых мыслях, за которые он и получал подобные практики. Перебрав все возможные варианты мести, идиот остановился на самом идеальном, на его взгляд, - сегодня ночью, когда все уснут, я подкрадусь к джипу и проколю ему все шины, вот тогда Гну у меня попляшет, будет знать, как надо мной смеяться».
А в этот время Гну зашел в коттедж и с порога обратился к жрицам:
- Может Нараду-то пора уже в дом переводить, вроде он покладистый стал, что-то видимо осознает?
- Да, в последнее время видно было, что старается, делает над собой усилия, не бесится, все принимает, - поддержала его Ксива.
- А мы понаблюдаем еще за ним в течение трех дней, если состояние будет стабильное, без заебов, то сразу же определим ему комнату в коттедже, - сказала Элен, разукрашивая только что нарисованную Шри Янтру.
Кое-как к вечеру, вымазавшись с головы до ног во всякой параше, Нараде-таки удалось сделать некое подобие дома, в который можно было залазить двумя способами:
1-й способ. Нарада ложился животом на землю и, отталкиваясь граблями, вползал в маленькое отверстие своего терема, собирая по пути разные ветки и прочую хуйню, которая попадалась по пути. И когда его длинное несуразное тело полностью оказывалось под картоном, он засыпал.
2-й способ. Когда Нарада поднимал картонную крышу, которая, впрочем, была и стенами дома, одевал ее на себя и ложился на землю, застланную ветками. Но в таком случае он просто оказывался укрытым охуенным куском картона, так как стенки уже не удавалось закрепить землей, как он это делал в первом способе.
Ночью болван, взяв потолще шило и острый резак, отправился на осуществление своего гадкого плана. Провозившись около часа, урод основательно проткнул все шины. Надежды на то, что машина сможет поехать, не оставалось никакой. Злорадно потирая руки, пидор отправился дрыхнуть в свой коробок.
- Ох-хуеть, какая сука это сделала? – взорвался Гну, не успев подойти к «Форду», все шины были основательно спущены. Внимательно осмотрев колеса, Гну убедился, что это не случайность, и побежал рассказывать всем хуевую новость.
- Блядь, как же сейчас Гуру Рулон поедет на прогулку, - засуетились жрицы, времени уже мало совсем остается, надо что-то предпринять. Гну, давайте, пулей за хаммером, может, еще успеете. Благо, что у Рулона было много разных джипов, и проблему быстро решили. Нарада же еще не подозревал, какую свинью он себе подложил. В очередной раз дав волю своим низшим частям, дебил настроил всех обитателей Рулон-Холла против себя.
- Ну, ты и с-скотина, - злобно выругалась на Нараду Аза, встретив урода у ручья, - ты знаешь, что если бы ты был на зоне, то за такое тебя так бы отпидорасили, что ты бы на всю жизнь запомнил, как своим западло устраивать. Тебе же долбаебу повезло, что ты попал в духовное место, только ни хуя не ценишь. Но в Рулон-холле могут быть лишь те, кто хочет развиваться, искоренять свое говно, остальным здесь не место. Так что давай, урод, тебе дается последний шанс, либо ты остаешься и твою дурь долго и нудно выбивают всевозможными практиками просветления, которые ты самоотверженно выполняешь,