 |
|
Становление мужиком
После костра Нарада не мог найти себе места, сексуальная энергия хуярила в бошку. Он не то что не мог думать об истине, которую только что услышал от Гуру Рулона, но и вообще был не способен что-либо делать, кроме как мечтать о толстых жопах и сиськах. В своем воспаленном мозгу он ебал, ебал и ебал всех подряд и никак не мог остановиться. В эти мучительные минуты он готов был засунуть свою письку в любую дырку и дрочить, дрочить, дрочить. Потому похотливый кролик метался из угла в угол, не зная, что делать, куда выплеснуть будоражащую энергию.
- Эй, Нарада, а ну, иди сюда! - вдруг он услышал голос жрицы и с испуганными глазами помчался как собака на крик.
- Ну что, всех уже в мозгах своих переебал? – резко, прямо в лоб спросила его Элен, посмотрев на него стальным взглядом. От такого откровенного вопроса Нараде стало не по себе, он сконфузился от неудобства, покраснев от стыда как помидор.
- Я никого не ебал, - сделал он слабую попытку оправдаться, и тут же опустил глаза, уставившись в пол.
- Сейчас мы будем тебя спасать, - продолжила Элен, не обращая внимания на его ничтожные оправдания, - чтобы эта энергия тебя не мучила, давай, снимай штаны и сиди без штанов, чтобы все тебя видели.
Придурок стал нехотя стягивать с себя как всегда грязные и вонючие брюки. И, оставшись в не менее грязных семейных трусах, уселся на пол, скрестив ноги и зажав руки в паху, пугливо озираясь вокруг.
- Э, нет, так дело не пойдет, - возразила Ксива, - давай трусы снимай тоже. На что Нарада пугливо затряс головой.
- Нет, трусы я не буду снимать.
- Ну, хорошо, полностью можешь не снимать, но спусти их так, чтобы они только хуй немного прикрывали, - сказала Элен, - и начинай тереться о косяки, возбуждая себя.
Под испепеляющими взглядами грозных жриц Нарада дрожащими руками очень осторожно стал стягивать трусы, боясь как бы не оголить свою короткую пипетку. В это время уже подбежали на новое веселье другие рулониты и стали свистеть, кричать:
- Подмойся, маня! Ха-ха-ха!
Все ожидали, что Нарада вот-вот будет тереться об косяки, возбуждая себя, и всем будет очень весело. Но придурок круто всех обломил. От криков и возгласов он так пересрался, зажался, что все его возбуждение куда-то очень быстро исчезло, и он просто тупо подходил к косякам и бился о них головой.
- Э, нет, давай, трись писькой!
- Давай возбуждай себя!
- Делай себе хорошо! - слышались возгласы. Но Нараду сковал страх, комплексы, что он ничего уже не мог сделать. Подойдя к очередному косяку, урод, скривив ебальник, попытался тереться об него.
- Но меня это совсем не возбуждает, - стал ныть придурок, - мне только от этого больно, уже весь хуй в занозах.
- Фу, блядь, какое же ты уебище, Нарада, ни одну практику нормально пройти не можешь, а мнишь себя суперменом, идиот, - орали на него рулониты.
- Эх, ты, говноед, сорвал все веселье, - с долей сожаления говорили рулониты, начиная разбредаться по штаб-квартире, снова оставляя Нараду наедине со своим ничтожеством и никчемностью.
«Эх, ты, сколько же от тебя бед, опять ты меня подвел, - тяжело вздохнул Нарада, оттянув трусы и посмотрев на свой раскрасневшийся и разбухший, но по-прежнему висящий хер, - но я все равно мужик, я мужик, - истерично стал твердить себе Нарада, вцепившись своими костлявыми пальцами в грязные засаленные волосы и стал мотать башкой в разные стороны. Так он просидел часа два, не зная, что дальше делать.
- Че грузишься, Нарада? – неожиданно вернул его к ощущению реальности голос мимо проходящего Гнилого харчка.
- Да, я думаю, мужик я или не мужик.
- Ха-ха-ха, это новый анекдот: Нарада – мужик! - заугорал Гнилой харчок, но, заметив, что от такой реакции Нарада еще больше сконфузился, зажался, он несколько изменил свою тактику поведения, - но у тебя еще не все потеряно. Если ты хочешь, я могу с тобой поделиться одним секретом, - интригующе сказал Гнилой харчок.
Почувствовав доброжелательный настрой, Нарада решил все-таки выслушать человека.
- Хочу, - тихо пробормотал он.
- Ну, тогда слушай, - бодро начал Гнилой харчок, сев рядом с Нарадой, - дело в том, что не так давно я страдал такой же проблемой, как и ты, - начал рулонит, - я был зашуганным, зачморенным, меня всегда били в школе, издевались, как обычно это делают со всеми чадосами.
От услышанного откровения своего случайного собеседника у Нарады шары полезли на лоб от удивления: «Нихуя себе, неужели вот этот разбитной, веселый, раскрепощенный парень был когда-то зачморенным чадосом, не может быть. Неужели такое возможно?! Что же его так сильно заставило измениться?». Тем временем Гнилой харчок, глумливо посмеиваясь над собой, продолжал весело рассказывать:
- Я долго мучился и страдал от того, что никак не могу найти себе бабу. Бабы ко мне не подходили, а подойти самому для меня было равносильно смерти. Но вот, благодаря случайному стечению обстоятельств на одной из вечеринок у моих друзей, когда мы хорошо выпили, ко мне подсела какая-то явно уже нетрезвая телка и стала приставать. До этого у меня никогда еще не было опыта с женщинами, вобщем, я был еще девственником. Она уселась ко мне прямо на колени и стала мацать, смелыми ловкими движениями залезая мне прямо в штаны. Это настолько было неожиданно для меня, что я чуть не навалил в штаны от страха. И теперь я уже не помню как, но мы оказались с ней наедине в спальне. И не успел я перевести дыхание, как увидел перед собой совершенно голую женщину и тут же обкончался. Увидев такой расклад, баба обсмеяла меня, послала на все четыре стороны и, собрав свои манатки, выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью. Этот грохот двери долго еще преследовал меня. А я так и остался сидеть на полу без штанов и смотрел на растекающуюся по полу сперму. Фу, блядь, насколько тогда я был ничтожен и беспомощен, - с отвращением сказал Гнилой харчок, вспоминая свой слабый образ, который теперь остался позади.
Нарада, слушая такой откровенный рассказ, с завистью посмотрел на Гнилого харчка, для которого все уже было позади, а для него все только начиналось.
- И что было дальше? – стал он с нетерпением расспрашивать своего собеседника.
- Потом я предался сильному самосожалению, долго страдал, мучился, порой ночами не спал, ни о чем думать не мог, это было самой большой и, главное, неразрешимой проблемой для меня, - говорил Гнилой харчок так, как будто речь шла о каком-то другом человеке, то есть он не сожалел, не отождествлялся с этим слабым образом, как обычно это делают все мыши, сетуя на свою жизнь, вспоминая со слезами неудачное прошлое, обвиняя всех и вся и жалея себя любимого, вместо того чтобы делать пересмотр своей никчемной жизни, наблюдать, в чем причина тех или иных неудач и впредь не совершать их. Но вместо этого большинство людей продолжают совершать одни и те же ошибки, постоянно страдая, переживая и обвиняя во всех своих бедах кого угодно, но только не себя, потому в их жизни никогда ничего не меняется, да и не может измениться. Гуру Рулон же устраивал такие практики ученикам, которые позволяли увидеть в себе причину своих неудач, чтобы изменить этот механизм и навсегда избавиться от того или иного порока.
- А что дальше-то было? – с еще большим нетерпением стал допытываться Нарада, чувствуя, что может быть, в этом он найдет ответ на свой вопрос.
- Проблема, конечно же, сама по себе не решалась, и я продолжал искать способы ее решения, - так же радостно рассказывал Гнилой харчок о своих похождениях. -Однажды я накопил денег, работая грузчиком, и решил пойти на вокзал и снять себе проститутку в надежде, что может она мне поможет. Но, представь, не успела она еще снять с себя нижнее белье, как я опять позорно обкончался, как в первый раз, и снова не смог с ней переспать, она тоже обсмеяла меня, плюс еще и деньги все забрала, и я опять остался наедине со своим обкончавшимся хером. Тогда я почувствовал сильную беспомощность, волна самосожаления охватила меня, и я как последний пидор разревелся от бессилия. Я не знал, что мне делать. У меня стали появляться мысли о самоубийстве. Я уже подумывал, как мне лучше покончить собой: то ли повеситься, то ли таблеток напиться, то ли с моста сброситься. И наверняка я бы в скором времени так и сделал, если бы не счастливое стечение обстоятельств, которое привело меня в Рулон-холл. Встреча с Гуру Рулоном полностью изменила всю мою жизнь.
- А что, что произошло?! - с еще большим нетерпением стал допытываться Нарада.
Гнилой харчок улыбнулся и, сверкнув глазами, весело продолжал в такой же разбитной манере рассказывать о себе.
- Когда я рассказал о своей проблеме Рулону, признаюсь, сделал я это не сразу, так как был сильно отождествлен и боялся, что меня обсмеют, опозорят, как это обычно происходит у мышей. Поэтому сначала я долго молчал, копил все это в себе, как ты сейчас, но от этого становилось только хуже. Но, видя, как меняются на моих глазах другие рулониты, которые не держались за свое говно, а обо всем говорили Гуру Рулону, я тоже решился на этот шаг. Так как я настолько уже устал сам от себя, что сил моих больше не было, я решил, будь что будет, расскажу все, как есть и, если уж Просветленный Мастер мне не поможет, то уже не поможет никто.
И ты представляешь, когда я все рассказал, как было, Гуру Рулон не только не обсмеял меня, но дал очень мудрый совет. Он сказал: «Во-первых, ты не знал, какой тип тебе нужен. Ты должен был сначала определить тип женщины, которая тебе нужна, а потом действовать. В человеке должна быть избирательность. Ты должен был почувствовать всеми своими центрами, какой человек тебе нужен».
«А что же мне теперь делать»? – спросил я Рулона.
«Во-первых, ты должен быть готов делать все, что я тебе скажу, какой бы сильный дискомфорт у тебя это не вызывало, иначе ничего не выйдет», - сказал Гуру Рулон, посмотрев на меня пронзительным взглядом. Я колебался несколько секунд, но потом, сжав кулаки и стиснув зубы, как можно уверенней сказал: «Я готов пройти любую практику, которая раз и навсегда избавит меня от этой проблемы».
Тогда Гуру Рулон посмотрел на меня, словно просканировав насквозь, и сказал:
«Иди на улицу и найди себе самую страшную бабу, настолько страшную, чтобы она пугала тебя одним только видом без всяких сексуальных отношений…» Вот и у меня была такая же реакция, - сказал Гнилой харчок, увидев недоуменную пачку Нарады, - Но Гуру Рулон, не стал больше ждать, а удалился по своим делам, оставив меня наедине со своими тараканами. Сначала я стоял в ступоре, заморачиваясь: «Зачем мне страшная баба, уродина, это же так противно», но потом во мне включилась духовная часть, и я вспомнил: «А, так я же обещал Гуру Рулону, что буду делать все, что он мне скажет», и тогда я решил: «Была - не была, раз Гуру Рулон так сказал, значит, это действительно нужно для моего развития, и тут я вспомнил одну из мудрых фраз Рулона, которую он часто говорил: «Главное, начать, а потом разберемся». И я отправился в поисках уродины.
Целый день я проболтался по городу, но никаких результатов, баб много встречалось, но так чтобы сильно страшных я не видел. Где только я не лазил: и на автовокзалах, и на ж-д вокзалах, и в барах, и в разных кабаках, но ничего подходящего никак не мог подобрать. И вот уже было часа два ночи, до Рулон-Холла было добираться слишком далеко, а транспорт уже не ходил, поэтому я решил переночевать в какой-то маленькой гостинице, скорее похожей на сарай. Когда я в нее зашел, то моя избранница ждала прямо на пороге этой гостиницы. Увидев это ужасное создание, я так и вздрогнул от неожиданности, понимая, что это то, что мне нужно. Это жуткое создание женского пола сидело на пороге и смотрело на меня. Она была одета в какие-то лохмотья, которые трудно было назвать одеждой, ее руки были покрыты многовековой коркой грязи, кожа на лице была примерно такого же качества. Само лицо было настолько страшным и уродливым, что подобного я, наверное, не видел даже в фильмах ужасов: маленькие, причем один кривее другого глаза, перекошенный рот, огромный лоб и скошенный подбородок. Настолько это было не гармонично, что невозможно было смотреть на это уродство природы. А когда она улыбнулась, если это можно назвать улыбкой, обнажив свои гнилые зубы, которых было всего несколько штук: два сверху и три снизу, я вообще чуть в обморок не упал. На ее голове местами торчали обгрызенные клочки волос, похожие скорее на солому, а на остальных участках головы были острова лысины. До сих пор не понимаю, как у меня хватило мужества, прямой уверенной походкой я направился к своей «избраннице» и довольно однозначным взглядом пригласил ее пойти со мной, мило ей улыбнувшись, не узнавая сам себя. Моя ужасная дама встала, и только теперь я увидел, что плюс ко всему у нее «прекрасная» фигура, искривленная в один бок, а правая нога была короче левой. Обхватив свою «королеву» за то место, где должна была быть талия, я уверенными шагами подошел к вахтерше, которая от такого зрелища аж проснулась и смотрела на столь странную пару огромными банками, впрочем, не больше меня удивляясь всему происходящему.
«Дайте нам, пожалуйста, ключи от номера, - все в той же уверенной манере продолжал я, протягивая вахтерше деньги, - и пусть нас никто не беспокоит, я хочу провести эту ночь наедине с моей девушкой, - добавил я, посмотрев на свою «избранницу» в очередной раз содрогнувшись от ее омерзительной улыбки, почувствовав, что меня начинает подташнивать. Но это было только начало. «Держись, Гнилой харчок, мужиком будешь, - говорил я сам себе, - начал практику, так давай, доведи ее до конца». Вахтерша выдала мне ключи от номера, продолжая стоять с открытым от удивления ртом и провожая охуевшим взглядом удаляющуюся по коридору парочку - молодого парня, поддерживающего на себе кривое косое создание, которое издали лишь намекало на то, что принадлежало все-таки к женскому полу.
Оказавшись в номере, я внешне вел себя совершенно естественно так, если бы это была действительно девушка моей мечты.
«Как тебя зовут, любовь моя?» – спросил я ее, и в ответ на мой вопрос услышал лишь какие-то нечленораздельные звуки: «Е-е-е-гения».
«Евгения! Какое прекрасное имя! Ты знаешь, как я только увидел тебя, то понял, что влюбился, это любовь с первого взгляда!» – пиздел я, а внутри меня все переворачивалось от смеси чувств: отвращения, страха, раздражения, самосожаления, решимости пройти до конца практику и трусливости.
Евгения же похоже верила абсолютно каждому произнесенному мной слову и буквально уже пожирала меня своими маленькими косыми глазами. Я же хотел, чтобы все это поскорее закончилось, и потому был намерен действовать быстро и без промедления. Смотря на свою «любовь» прямо глаза в глаза, пытаясь, насколько это было возможно, изобразить охуительно влюбленный взгляд, я стал расстегивать свою рубашку, как бы намекая ей сделать то же самое. Но Евгения только смотрела на меня, я видел, как ее глаза начали наливаться кровью.
«Любимая, я хочу тебя, - стал я повторять как можно более уверенно, стягивая с себя уже штаны и пытаясь изобразить страсть. И когда я остался в одних трусах и носках, то Евгения, наконец, стала тоже стягивать с себя свои грязные сифилизные лохмотья, продолжая улыбаться мне все той же ужасной улыбочкой. «Еб твою мать, но я же совсем ее не хочу, что мы будем делать, когда совсем разденемся», - подумал я с ужасом, нащупав свой висящий член. Но назад дороги уже не было. Надо было продолжать игру. Тогда я таким же уверенным движением стянул с себя трусы, оставшись как говорится, в чем мама родила. И случилось самое ужасное.
Увидев мой обнаженный хуй, Евгения с такой жадностью посмотрела на меня, что мне казалось, она сожрет меня прямо глазами. В следующий момент она с большой скоростью сбросила с себя все лохмотья и, обнажив свои худосочные сиськи и жопу, словно голодный зверь набросилась на меня, начав мацать своими мерзкими лапами и слюнявить мою шею, лицо, живот своим поганым ртом. От такого неожиданного выпада я чуть не навалил прямо там, где стоял. Мой хер настолько скукожился от охватившего меня ужаса, что никак не мог разжаться, не говоря уже о каком-либо возбуждении. И ты не представляешь, каких усилий мне стоило возбудить себя. Это чудовище свалило меня на пол, буквально уже насилуя меня, но я никак не мог возбудиться, как бы ни старался. Тогда я начал представлять перед внутренним взором красивых баб, которые возбуждали меня, сам стал теребить свою письку, но ничего не помогало. Тут чудовище само припало к моей скукожившейся от страха пипетке и стало его рассасывать. Чувство невыразимого отвращения не оставляло меня, но я старался изо всех сил. И все-таки чудо свершилось, и мой хер так и встал колом. Я резким движением раздвинул ноги своей «принцессы» и засадил ей. И тут мне показалось, что я могу драть ее бесконечно. Прошло много времени, но к своему большому удивлению я так и не обкончался. И вот тогда до меня и дошел эзотерический смысл этой практики. Вот так началось мое становление мужиком, - закончил свой поучительный рассказ Гнилой харчок, с ухмылкой посмотрев на недоуменную физиономию Нарады, который только и смог выдавить:
- Вот это да!
- Так что давай, дерзай! - похлопал его по плечу Гнилой харчок и поперся дальше, присвистывая себе под нос какую-то веселую песенку из Рулон- Гиты.
Дурбат Р.Ф.
- Эй, Нарада, че зависаешь? - подзатыльником вывел его из состояния транса Гну, увидев дурака чем-то не на шутку загруженным, да так, что от напряжения он весь вспотел и покраснел.
- А да, что-то я задумался, - вздрогнул Нарада.
- Давай, быстро пиздуй на строевую, все уже давно тебя ждут,- хитро ухмыльнувшись и потирая ладони в предвкушении очередного веселья, сказал Гну.
Несуразное длинное тело Нарады поднялось и понеслось в зал, где уже вовсю шла перекличка. Запыхавшись, Нарада пробежал вдоль всего строя рулонитов и встал как самый длинный в начале шеренги.
- Господа секористы! – браво и четко как командир в армии обратился Гну к рулонитам.
- Да, - хором ответил отряд.
- Каким путем Вы идете? – спросил Гну, вальяжно расхаживая вдоль отряда, сцепив руки за спиной.
На мгновение возникла пауза, а затем, в разнобой рулониты ответили:
- Путем дурака!
- Точно! – радостно воскликнул Гну, многозначительно подняв указательный палец правой руки вверх, и продолжил, резко провертевшись на пятке левой ноги и остановившись напротив отряда, хитро посмотрев на рулонитов.
- А каждый уважающий себя рулонит должен вступить в дурбат Российской Федерации.
- УАУ!!! – заорали рулониты.
- Круто!
- Клево!
- Зыко!
- Видите ли, господа секористы, - продолжал Гну, - дяденька Ельцин просек-таки, что молодые распиздяи быстро обучились синдрому капюшона, синдрому маниакального психоза и другим интересным синдромам и закосили от армии. И в наших российских желтых домах бухвально, перенаселение! Сегодняшняя молодежь принаровилась жить на гособеспечении с регулярной пенсией. И господин Ельцин испужался, шо ежели так дело пойдет дальше, то солдат вовсе не останется у нас, одни дураки будут. И работать и воевать не кому. И тогды многоуважаемый дядя Ельцин накатал охуенное письмо Гуру Рулону, поняв, что в этой ситуации, кроме Рулона ему никто не поможет.
- УАУ!!!! – восторженно заорали рулониты.
- Так вот в ентом письме, - продолжал Гну, - господин Ельцин обратился к Гуру Рулону с просьбой создать отряд дурбат РФ, шобы и дураки, так сказать, становились солдатами. И вот, настал этот Великий день! И я имею честь быть главнокомандующим дурбата Р-р-р-росийской Ф-ф-ф-федерации, - отдал честь Гну, скосив глаза, и пошатнулся, чуть было не ебнувшись на пол под радостные вопли рядовых, - Хто из вас, господа секористы, готов вступить в наши ряды?!!!!
- А че делать-то надо? – спросила Пухлорожая, с кислой мордой посмотрев на «командира».
- Просто весело и радостно выполнять все команды, которые будут говориться.
- Итак, кто готов прямо сейчас вступить в наши ряды дураков? – с вызовом спросил Гну.
- Я-я-я-я, - наперебой стали орать рулониты
- А че для этого нужно? – развязно спросил Гнилой харчок, водя ебальником.
- Главное условие – не бояться быть дураком, - сказала Гну, - и поэтому каждый из вас сейчас должен доказать, что он достоин войти в ряды дурбата РФ.
- Я, Мудила, звенящие яйца, - вызвался первый Муд и стал носиться по залу, утрируя похоть. Выпучив глаза, открыв рот, изображая чрезмерную отождествленность со своей похотью, он стал носиться на полусогнутых по залу, вцепившись в свои яйца. - А-а-а-а, помогите, помогите, дайте мне что-нибудь, мне срочно нужно засунуть куда-нибудь мою пипетку.
Рулониты, прикалываясь над Мудоном, тоже последовали его заразительному примеру, доказывая, как каждый из них достоин вступить в дурбат РФ.
чу-Чандра стала как бешенная носиться по залу и орать:
- Где мой бомж, где он, где он????? Я выброшусь из окна!!!
И с этими словами она подбежала к окну небоскреба, забралась на подоконник и стала биться в стекло:
- Ой, ну почему он не стал моей собственностью, все жить мне теперь не для чего!
Гурун же в это время, расправив плечи, выпятив грудь колесом и подняв голову, стал степенно расхаживать вдоль зала. Состроив морду кирпичом и, важно поглаживая свою лысину, он твердил:
- Я самый Великий, чудесный и распрекрасный.
Затем, становясь более агрессивным, он стал подбегать ко всем рулонитам и, схватив кого-нибудь за плечи, начинал сильно трясти и с бешеными глазами орать:
- Ты понял, что я самый Великий, могущественный и прекрасный!Ты понял? Понял? Понял?
Затем он подбежал к огромному зеркалу во всю стену и начал бить себя в грудь.
- Я!Я!Я!Я!
Притащив из туалета горшок, Гурун уселся на него и, поставив на голову рулон туалетной бумаги вместо короны, завопил:
- Кто еще не знает о моем Величии?! Я самый Великий! Все слушайте меня!
Вонь Подретузная в этом дурдоме утрировала состояние мамочкиной дочки. Она напялила на себя длинную юбку до колен, огромный свитер с длинными рукавами, из-под которых не было видно рук. Волосы максимально зализала, спрятав их под старушечий платок и, вжав голову в плечи, шаркая ногами, то есть, превратившись в полное уебище, Вонь топталась на одном месте, пугливо посматривая на разбушевавшихся рулонитов.
- Ой, как здесь страшно, я попала в какую-то сатанинскую секту, здесь нет ничего мамкиного, тут не ищут Греев, здесь какие-то все слишком радостные, активные. А зачем это они живут в таких шикарных домах, а мне мама говорила, что я должна быть скромной и жить в каких-нибудь сараях, а богатые люди все плохие, - придуривалась Вонь, строя из себя в доску завнушенную овцу.
- Ой, а сколько тут дяденек больших, вдруг они меня оттрахают, ой, страшно, мне мама говорила до свадьбы нельзя. Ой, а тетеньки-то какие все разукрашенные, в каких-то блестящих платьях. Так только проститутки одеваются.
Гну тем временем покатывался со смеху, держась за живот.
Наржавшись до слез, он все-таки нашел в себе силы дать следующую команду:
- Дурачество от-ставить! В одну шеренгу стано-вись!
И рулониты, быстро переключаясь из придурошной роли в роль рядовых, построились и, растянув лыбу до ушей, ожидали следующих указаний.
- Хочу вас обрадовать! Вы все приняты в дурбат РФ! Таких дебилов я еще не видел! – торжественно провозгласил Гну, угарая - ГЫЫЧ ОМ!
- ГЫЫЧ ОМ! ГЫЫЧ ОМ!- вторили ему разбитные рулониты.
- А возглавлять отряд дурбатовцев будет Нарада, - известил всех Гну.
Нарада с важным ебальником на своих ходулях, запинаясь об свои же костыли, вышел из строя и, развернувшись к отряду лицом, застыл, полностью отождествленный с новой ролью главнокомандующего.
- Чахлый, ты хочешь стать Великим астрокаратэком? – спросил его Гну.
- Так точно! – браво отвечал урод.
- Ты готов стать человеком номер восемь? – последовал следующий вопрос.
- Так точно! – твердил Нарада.
- Тогда веди людей к просветлению! Сейчас Нарада продемонстрирует вам основные команды, которые должен знать каждый дурбатовец,- сказал Гну.
- Смир-но! – послышалась первая команда.
Нарада быстро выпрямился, как кишка, удлинившись еще на несколько сантиметров и втянул в себя живот так, что тот чуть не прилип к спине.
- Равнение на-ле-во!
При этой команде Нарада поставил указательный палец левой руки на висок с левой стороны, а указательный палец правой на висок с правой стороны и, прокрутив пальцы в противоположных направлениях, скривил в гримасе и без того страшный ебальник и повернул голову влево.
- На-пра-во! – сказал Гну, и Нарада проделал то же самое, только в другую сторону.
Рулониты уже не могли сдерживать смех, Пидор сельский, прикалываясь, повторял все команды за Нарадой, а кто-то просто не мог устоять на месте, видя такую серьезную и отождествленную морду «командира».
- Вольно! – скомандовал Гну.
И неожиданно для всех Нарада как стоял прямой как бревно, так и рухнул на пол.
- Вот, пиздец, он, наверное, уже сдох, - сказал Гурун, посмотрев на Нараду, валявшегося как труп.
- Неверно, отставить, повторить команду снова, - сказал Гну.
Нарада тут же, как ни в чем не бывало поднялся.
«Блядь, а че же я неправильно сделал, - почесал он затылок, - может, я не в ту сторону упал?»м - и, не найдя других вариантов, идиот снова как палка ебнулся, но теперь уже рылом в пол.
- А-а-а-а, - заорал он от боли, схватившись за нос.
- Вот, дебил! Может, сейчас вспомнишь, как все-таки эта команда выполняется, - угорал над ним Гну.
- Да, с таким командиром мы все себе бошки порасшибем, - заметил Пидор сельский, прикалываясь над уродом, который в этот момент изо всех сил пытался собрать свои кости с пола. Но как-то у него плохо это получалось.
- Да, че-то мне не хочется за ним повторять эту команду, - сказала Синильга.
- Ну что, Нарада, теперь вспомнил, как правильно выполняется команда «вольно»? - вытирая выступившие от чрезмерного смеха слезы, спросил его Гну.
- Б-р-р-р-р, - потряс головой Нарада и поднялся, вспоминая команду. Но не успел он подняться на ноги, как тут же Гну не сильно пнул его по изгибу левого колена, ноги подкосились и Нарада снова под громкий гогот рулонитов ебнулся на пол, но теперь он упал не как прямая доска, а как куль с говном.
- Вспомнил, вспомнил, - заорал вдруг урод, ударившись головой об пол, - я должен падать как куль с говном.
- Ха, ха, ха, ха, - заржали ученички и, подражая придурку, тоже стали падать как кули с говном, выполняя команду «вольно». Мудила как рухнул, так и остался валяться на матах, не упуская лишней возможности посвинить и расслабиться.
- Хорошо, эту команду вы тоже более или менее освоили. А теперь, Нарада, давай, покажи, как ты отдаешь честь, - сказал Гну.
- Честь имею! – браво заорал Нарада, приставив указательный палец правой руки к виску. Затем он высунул расслабленный язык так, словно хотел положить его на плечо и как сумасшедший затряс мордой.
И все рулониты принялись повторять веселую команду, входя в раж.
- В Атаку-у-у-у-у-у! – неожиданно во всю глотку заорал Гну.
Услышав до боли знакомую команду (так как ее он тоже выполнял круглыми сутками), Нарада схватил в обе руки рядом стоявший шест, неимоверно искривил свой ебальник и на полусогнутых поплелся вперед напролом, расталкивая попадавшихся по пути рулонитов. Ученики, не ожидав такого неожиданно резкого проявления Нарады, насколько успевали среагировать, отбегали в сторону, освобождая дорогу ошалевшему «командиру». Дурак настолько целостно вошел в роль атакующего, что покраснел от усердия и так разбежался, что не увидел неожиданно приблизившуюся стену и со всей дури врезался сначала шестом в нее , а затем напоролся животом на шест, - было впечатление, что если бы вместо стены оказалось окно, то он бы так и ебнулся с высоты охуенного небоскреба. Продолжая игру, рулониты, как примерные дурбатовцы тоже радостно кинулись исполнять эту команду. Схватив вместо копий, что под руку попало: гантели, массажеры, эспандеры, скакалки и т.п., искривив, кто во что был горазд, свои хари, понеслись в противоположную сторону от Нарады.
- Стоп! – внезапно заорал Гну.
И отряд дурбатовцев остановился. Мудя, раскрыв пасть, замер на одной ноге с гантелей в правой руке, которая притягивала его к полу, но чтобы не ебнуться раньше времени, он напрягся изо всех сил, покраснев от напряжения и, не выдержав, громко пернул. Остальные рулониты, замершие в подобных причудливых позах, не удержались и громко заржали, не дождавшись команды «отбой».
- Эх, вы, свиньи, даже команду «стоп» не можете выполнить целостно, не способны сконцентрироваться, уроды, - отчитал распиздяев Гну, - посмотрите, хоть один бы из вас целостно ушел в самонаблюдение и не среагировал бы на пердеж Муди. Посмотрите, вы не владеете своим вниманием, так вас может отвлечь что угодно от духовного пути, вы же стадо, когда же вы будете становиться людьми!!! - разбесился Гну, увидев такое свинство.
Рулониты тут же заткнулись и на мгновение задумались о своем ничтожестве.
- Дезориентация противника! – вдруг опять закричал Гну, выводя рулонитов из состояния ступора. Растерявшись от незнакомой команды, дурбатовцы с вытянутыми пачками стали переглядываться, не зная, как выполняется эта команда.
- Ха-ха-ха, - зауссыкался Гнилой Харчок, тыкая пальцем в Нараду, который, судя по всему, выполнял названную команду. Рулониты оглянулись и тоже присоединились к веселью.
Услышав команду, Нарада с бешеной скоростью, так, как будто находился под напряжением 220 Вт, задрыгал руками, ногами, головой, и, расслабив все мышцы лица, с дебильным ебальником стал издавать нечленораздельные звуки:
- Бе-е-е-е-, бе-бе-бе-е-е-е!
Дурбатовцам эта команда понравилась не меньше, и они радостно стали повторять за командиром. Кто-то постоянно падал на пол, кто-то врезался в стены, кто-то изощрялся в произносимых звуках.
- А теперь быстро все на разминку, - неожиданно закричала Элен, ворвавшись в тренажерный зал. Рулониты быстро переключились на разминку, начав приседания.
На разминке необходимо было не только прилагать физические усилия, но так же эмоциональные – нужно было в яростном состоянии гонять друг друга. Таким образом, каждый, кто делал замечание, будил того, кому он делал замечание, не давая уснуть в глупых образах. Причем, в этой практике важно было не то, насколько справедливо тебе делается замечание, а то, как ты реагируешь, принимаешь и пытаешься исправиться или начинаешь беситься и обижаться.
- Че за хуйня, Нарада, а ну ниже приседай, - стала первая гонять чу-Чандра, увидев, что Нарада еле-еле сгибает свои ходули, думая, что его никто не видит.
- Есть, будет сделано! - как автомат отчеканил придурок, продолжая точно так же приседать.
- Так исправляйся, хуесос, - заорала снова на него чу-Чандра.
- Ну, я приседаю, как могу, - заныл придурок.
- Че, охуел, ты еще оправдываешься, урод, быстро ниже садиться, - не выдержала на этот раз чу-Чандра и, подойдя к Чахлому поближе, со всей силы хуйнула его по хребтине. От такого удара урод непроизвольно присел. Но, присев, теперь он не мог подняться, оставаясь сидеть на корточках, так как чу-Чандра положила на его спину блин от гантели килограммов на пятнадцать.
«Вот обезьяна, - бесился Нарада, - если бы не было сейчас никого, прибил бы тебя этим блином прямо здесь, сука», - и дебил стал ярко воображать, как он мстит всем своим обидчикам: кого-то душит, кого-то пиздит дубиной, кого-то обсирает, испытывая наслаждение от самоутверждения. И такими своими бесконечно глупыми и мерзкими проявлениями Нарада все больше и больше настраивал людей против себя.
- Давай, давай, поднимайся, придурок дохлый, может, выйдет из тебя дурная энергия, и ты, наконец, перестанешь волны гнать.
- Ой, снимите скорее с меня эту штуковину, она меня придавит, - заскулил выродок, трясясь от перенапряжения каленками.
- Давай, давай, - раньше думать надо было, когда от разминок отлынивал, - сказал Гурун, качая в обеих руках по 25 килограмм и обливаясь уже десятым потом.
Нарада, сделав еще несколько безрезультатных попыток подняться, не выдержал и, отпустив из своих рук пятнадцатикилограммовый блин, быстро отскочил в сторону.
- Вот блядь, скотина, охуел совсем, чуть ноги все не отдавил, - завопили рулониты, вовремя отбежав, увидев падающий железный блин.
- Быстро отжиматься, - заорала на Нараду взбешенная Вонь.
Встав на свои дрожащие кулаки, урод стал делать подобие отжиманий, болтая головой.
- А ну, ниже, совсем разленился, - не успокаивалась чу-Чандра, качая пресс на тренажере.
- Есть, будет сделано, - с красной мордой выдавил Нарада, а про себя подумал: «у, с-сука, выловлю сегодня и выебу во все дыры, корова жирная».
- Слушай, Нарада, и не надоело тебе целыми днями беситься, обижаться вместо того, чтобы просто радоваться и вселиться со всеми? – искренне удивился Сантоша. - Не легче ли изменить состояние, тогда бы все от тебя отстали, чем вот так продолжать культивировать хуевые мысли и навлекать на себя недовольство всех окружающих.
Но Нарада и слышать даже не хотел, что ему говорят.
- Ему просто не хватает вот этого, - радостно сказал Гурун, снова водрузив на спину долбоеба железный блин от гантели. Тонкие руки Нарады затряслись от напряжения, и, кое-как удерживаясь, он все-таки устоял, но теперь не то, чтобы полностью отжаться, но даже на миллиметр не мог согнуть руки в локтях.
- А-а-а, я больше не могу, снимите с меня гантели, - разнылся говноед, не в силах уже удерживать такой груз, но и выбора у него особого не было, так как стоило ему ослабить руки, как тут же бы он ебнулся харей об пол, прижатый сверху железным блином, так бы и остался валяться.
- Давай, злись на себя, маменькин сынок, - с презрением сказала Хитрощелая, - ты мужик или не мужик.
- Я-я-я-я больше не могу, - разревелся как последнее чмо Нарада, пуская слезу.
- Фу, блядь, чмошник, Нарада, урод жизни, - стали лажать его рулониты, - на других-то круглыми сутками бесишься, а вот на себя разбеситься, слабо, да?
- Быстро на тренажеры, - сказал Гурун, сняв с Нарады блин и пнув его как следует под костлявый зад.
- Уа-а-а-а, - ревел Нарада, вытирая сопли, - вы меня все ненавидите.
- А за что тебя любить-то такое уебище? - ухмыльнулась чу-Чандра, свысока посмотрев на ничтожество.
- Ты спасибо еще должен сказать за то, что мы тебе помогаем просветлевать, - сказал Гурун, - мы к тебе сострадание Будды проявляем, а ты еще и жалуешься, урод, тебе такое благо даруется, давай нормально отжимайся, самоотверженней. Давай злись, а не нюни распускай.
- Ы-ы-ы-ы, я больше не могу, - еще больше заныл дебил. Нельзя же так над человеком издеваться.
- Это мать над тобой всю жизнь издевалась, делала из тебя такого чмошника, такое ничтожество. Слабое, беспомощное, ни на что не способное. Посмотри, на кого ты похож, - разорялась Вонь Подретузная.
- Фу, блядь, как от него опять несет какой-то парашей, - сморщилась, затыкая ноздри чу-Чандра, - как из помойного ведра, - ты когда последний раз мылся?
- Не-не-недавно, - заикаясь, пробурчал Нарада.
- Не пизди, фуфлогон, - взбесилась чу-Чандра, ебнув дурака по губам.
- Ну, я не помню, - обиженно сказал Нарада и чуть не расплакался.
- Сейчас быстро вспомнишь, - не успокаивалась чу-Чандра, замахиваясь уже на Чахлого железным шестом.
- Ой-е-е-ей, пожалуйста, не надо, - не на шутку обосрался Нарада, - я сейчас вспомню.
- …..Ну, кажется, месяц назад.
- Вот, блядь, урод, ни хуя себе, скунс вонючий, тебе место в хлеву, среди свиней.
- Он поди и зубы месяц не чистил, а то такая вонь из его рта, я даже на самой большой помойке такого не унюхивал, - сказал Гурун.
- А я вообще зубы не чищу, - признался Нарада так, как будто это было в порядке вещей.
- Вот это пиздец! Короче, хватит тут сифилис разводить, - резко сказала Элен, услышав весь разговор за дверью, - быстро пошел отмываться с мылом, чистить зубы, подстригаться. А эти лохмотья сними и одень вот это, хоть внешне будешь на человека похож, - сказала жрица, кинув ему стопку новой одежды: рубашку, штаны и кроссовки.
Спецодежда
Нарада с горем пополам вымылся, но новую одежду одевать не стал, а, даже не вытеревшись полотенцем, опять натянул на себя всякое говно. В это время за дверью оказалась Ксива, которая решила понаблюдать, что Нарада делает в одиночестве. Дурак, посмотрев на новую одежду, взял рубашку и стал срывать с нее, по его мнению, ненужные вещи: сначала он сорвал все фирменные этикетки, затем зубами оторвал пуговицы. То же самое он проделал и с брюками. Затем, положив все вместе, стал топтать рубашку со штанами своими грязными ботинками.
«Так, вроде теперь более или менее нормально», - подумал урод, посмотрев на новые вещи, вмиг превратившиеся в грязные. Но на этом Нарада не успокоился. Взяв штаны, придурок порезал их в нескольких местах ножницами, а потом небрежными стежками стал зашивать.
«Ну, теперь потянет, - любовался урод на изуродованные штаны, - так, теперь осталось только кроссовки привести в порядок, - взяв новый кроссовок, Нарада достал из кармана штанов грязный камень и стал им со всей силы натирать его.
Тут Ксива уже не выдержала и, резким движением распахнув дверь, закричала:
- Блядь, козел, че ты делаешь, совсем с ума сошел? - От неожиданного нападения Нарада аж подпрыгнул на месте, не в силах что-либо сказать в ответ.
- Ну, че вылупился? Я с тобой разговариваю, урод, - продолжала беситься Ксива.
- Я-я-я всегда так делал, когда мама мне новые вещи покупала, - замямлило Чахлое уебище.
- И нахуя это ты так делаешь? – немного спокойней спросила Ксива, увидев зашуганную харю Нарады.
- Прр-р-р-р-осто, я-я-я-я не люблю новую одежду, так как когда я в школу приходил в чем-то новом, то хулиганы набрасывались на меня еще больше, начинали пиздить, издеваться, поэтому, когда мама покупала мне новые шмотки, я делал все, чтобы никто не понял, что они новые, чтобы не привлекать нездоровое внимание хулиганов.
- А сейчас тебя что, тоже пиздят? – спросила Ксива,- а не кажется ли тебе, что сейчас тебя пиздят как раз за то, что ты ходишь грязный как свинья и будут пиздить еще больше, если ты не исправишься, урод?
- Понятно-о-о-о, - понуро протянул Нарада.
- Ну, и ничтожество. Хулиганов давно уже нет, а ты как тупой автомат действуешь, живешь в своих воображаемых страхах. Посмотри, на кого ты похож, говноед? – бесилась жрица. - Ну, раз ты не хочешь носить новую нормальную одежду, тогда будешь ходить в спецодежде, - обрушилась новость на Нараду.
- А как это? – спросил он удивленно.
- Так как ты у нас теперь возглавляешь отряд дурбатовцев, тебе полагается носить особую форму, - начал подробные объяснения только что вошедший Гну. - Верхняя часть твоего костюма должна быть сделана из очень плотного картона. А так же ты должен будешь сшить себе нижнее белье из газеты. Оно должно быть тонким и изящным. Для этого ты сам должен разработать фасон, это может быть ажурное белье, очень красивое, с кружевами, вобщем, на что твоей фантазии хватит.
Еще минут десять Гну давал Нараде четкую инструкцию, из каких частей должен состоять костюм дурбатовца.
- Ну все, теперь ты все знаешь, давай приступай, и завтра на строевой мы ждем тебя в новом прикиде, - сказал Гну и, приплясывая, пошел гулять.
Придурок, почесав затылок, принялся за дело. Обшарив все близ находящиеся помойки, Нарада нашел большую коробку из-под телевизора и, разобрав ее, закинул огромные листы на спину и поперся в ПМЖ.
«Вот, блядь, он такой твердый, надо что-то с ним сделать», - загрузился Нарада и стал всячески мять картон, чтобы он стал более податливым.
- О, свинья, зачем ты это делаешь? – застала его врасплох Ксива, заглянув в гараж по пути с моря.
- Я подготавливаю материал для костюма, - вздрогнув от неожиданности, сказал Нарада.
- Э-э-э, нет, нет, нет, так дело не пойдет, в том-то и смысл, что верхняя часть костюма должна быть именно из толстого, твердого картона, так что не мухлюй, - объяснила Ксива и ушла.
Тяжело вздохнув, Нарада отложил в сторону измятый картон и стал отрывать от разобранной коробки твердые листы.
Единственное, чему Нарада научился, это вовремя отвечать «есть, будет сделано» и «виноват, исправлюсь», так как это было основным правилом в Рулон-холле, без которого невозможно было о чем-либо говорить дальше. Только суть этих фраз заключалась в том, что ученик должен не просто формально их произносить, но самое главное, он должен культивировать соответствующее состояние – бодрое, активное, жизнерадостное, готовность выполнить любое задание Свыше.
«Даже, если негр в Африке пернет, и тебя обвинят в этом, ты все равно не должен оправдываться, а сказать «виноват, исправлюсь», - как-то поучал одного новоприбывшего рулонита Гурун. Казалось бы, для чего это нужно? В процессе мышиного воспитания человек сформировался так, что ложная личность постоянно заставляет его оправдываться и никогда не признаваться в своих ошибках и неверных поступках, именно поэтому миллиарды людей не способны изменить свою жизнь. А зачем ее менять, если я думаю, что все, что я делаю - это правильно, и не важно, что я живу в сарае и перебиваюсь с копейки на копейку, и что сын у меня дебил и муж алкоголик, я никогда не признаюсь, что я плохо живу.
И когда ученику хочется поддаться механической реакции оправдания, но он делает сознательное усилие над собой и говорит «виноват, исправлюсь», начинает культивировать состояние принятия, как бы сложно ему это ни было, - в этот момент он перестает быть машиной, происходит его истинное развитие, он совершает реальные, а не воображаемые шаги к просветлению.
Но беда Нарады была в том, что он все делал очень формально. Вот и сейчас, сказав механично «есть, будет сделано», урод стал внутренне культивировать недовольство вместо того, чтобы отслеживать свою механичность.
«Я, нахуй че, портной что ли, сдался мне этот ебаный костюм», - бесился идиот, из-за чего никак не мог сделать ни одного нормального стежка, так как при каждом его нервном дерганье иголкой рвалась нитка, и дураку опять приходилось вставлять новую, по полчаса метясь косыми глазами в микроскопическое игольное ушко толстенной ниткой.
Придурок в очередной раз забыл одну простую истину, которую часто говорил Гуру Рулон: «Главное – тупо делать». «Тупо» означало не думая, не грузясь «почему мне дали эту практику, зачем, а может не надо» и тому подобное. Человек - это сломанная машина, в которой кроме программ ничего нет, и только Просветленный Мастер может увидеть все поломки, все сбои программы и быстро их устранить, но в том случае, если машина не сопротивляется такому благотворному вмешательству.
Поэтому, когда в Рулон-холле давалась какая-либо практика, то нормальные ученики просто бросались и «тупо» делали, заведомо зная, что это делается для их духовного развития, даже если сейчас они не совсем понимают, что к чему.
С горем пополам на третий день голодовки основная часть костюма была готова. Перед Нарадой было поставлено жесткое условие, что пока он не сошьет все обмундирование полностью, жрать не сядет, так как жратва для свиньи была самым основным, а духовная часть еще была очень и очень слабая. И, если бы изготовление обмундирования не привязали к еде, то эта процедура затянулась бы еще неизвестно насколько.
Решив примерить плащик, Нарада напялил на себя хитровыебанное сооружение цилиндрической формы. Картонный каркас шел от подбородка до самого пола, так, что не было видно даже ботинок. В разные стороны как палки торчали такие же цилиндрообразные картонные рукава, в которые дебил кое-как засунул свои грабли. Он попытался пошевелить ими, но тут же во швах раздался треск. «Н-да, лучше вообще ничем не двигать», - решил Нарада и стал думать, где и как он будет располагать мелкие, но очень важные детали своей дурбатовской формы.
Когда шинель со всеми причиндалами была готова, дурак аккуратно, чтобы ничего не сломать, отложил ее в сторону.
«Да, теперь мне предстоит самое сложное, где точно придется как следует поднапрячь свои мозгени, - подумал Нарада, доставая из ящика пачку газет, из которых нужно было пошить нижнее белье. - А что такое вообще - нижнее белье? - начал он рассуждать, - видимо то, что носится под верхней одеждой, значит, это трусы, больше у меня ничего нет, - заглянул он под свои вонючие штаны и футболку.
Взяв одну газетку, Нарада просунул ее между ног и стал смотреть, как из этого листа сделать трусы.
«А хули, прям так зашью, да и все». И, вооружившись все той же толстенной иголкой, которой он кое-как прокалывал непробиваемый картон плаща, дебил впихнул в нее толстую нитку и стал этим орудием протыкать тоненькую газетку, недоумевая, почему же она все время рвется.
«Вот, блядь, непосильная задача». Так, перервав несколько газетных листов, седьмую все-таки Нарада кое-как, с горем по полам, засунув так же между ног, зашил по бокам, и получился своеобразный газетный мешок с тремя дырками. Из одной - вертикально торчало длинное нескладное тело, а из других двух торчали костлявые ходули. Это и были трусы. «А-а-а-а, мне же сказали, чтобы они были кружевными, - вспомнил придурок Нарада и, взяв второй лист газеты, стал здоровыми портными ножницами отрезать узкие газетные полоски.
Нарезав несколько штук, теперь он стал из них коряво вырезать кружавчики, но вместо ровных, красивых лепестков у него получались только какие-то огрызки бумаги. И теперь эти так называемые кружавчики Нарада решил приклеить к трусам. Не найдя канцелярского клея, дурак взял маленький тюбик супер-клея и стал им приклеивать уродливые кружева по краю газетных трусов. Но из-за своей супер скорости он не успел приклеить кружавчики к трусам, так как его пальцы склеились между собой, и дурак ничего не смог поделать. «Еб твою мать, легче еще один такой дубовый плащ сшить, чем газетный кружачик приклеить», - загрузился Нарада.
Но деваться некуда, жрать-то охота, и придурок, движимый, к сожалению, не духовной частью, стремящейся к развитию, а животным желанием набить свое брюхо, стал включать все свои самые лучшие качества: терпение, усидчивость, старательность и упорно приклеивать долбанутый кружавчик к злосчастным газетным трусам, так как хорошо всосал, что если он не выполнит задание, то еще будет голодать хуй знает сколько.
И так живут большинство людей, беспробудных мышей. Вроде смотришь на монаха и на обычную мышь и думаешь: «Ну, в чем же разница между этими людьми, вроде и тот, и этот терпеливо работают, вроде тот и тот стирают ладони до мозолей, принимают все трудности жизни»? Но только монах делает все это ради Бога, служит Высшему, а обычная мышь делает все ради программы, ради семьи, ради выпиздышей, ради того, чтобы оставаться зомби. И монах страдает, преодолевая трудности, и мышь страдает. Но у монаха святые страдания, в которых он взращивает душу, а у мыши бессмысленные страдания, которыми она губит душу, уничтожает все самое светлое в себе.
***
Вечером все рулониты собрались на веселый разбитной костер. Ученики еще не успели рассесться по местам и накрыть на стол, как в зал вприпрыжку забежал Гуру Рулон и, запрыгнув в кресло, закричал:
- Я узнал, что нашей стране нужна армия! И чем скорее вы выйдите замуж, тем больше сможете нарожать солдат! Тогда будет кому защитить жопу правительства! А это, я вам скажу, самое важное! – выкрикивал Рулон, размахивая в воздухе деревянной дубиной. От такой неожиданности рулониты немного опешили, выпучив глаза, а, врубившись в прикол, взорвались громким смехом.
- Обязательно, обязательно надо много рожать, тогда родина наша будет защищена! Никто ее не свергнет! Будет, кому воевать в Чечне! Это великолепно! Надо защищать наше правительство! – еще больше разбушевался Просветленный, выпучив глаза и буквально выпрыгивая из своего кресла.
Рулониты, видя как Мастер утрирует глупость всех правительственных идиотов и других дураков, не могли остановиться от смеха.
- И вы знаете, мне тут на днях пожаловался Ельцин. Говорит: «Это невыносимо! Сколько людей сейчас косят от армии, уже все лежат в дурке! Что это такое?!».
- И вот теперь, по заданию Бориса Николаевича, - коверкающим голосом говорил Рулон, - мы-таки решили сделать Дурбат Российской Федерации, - хором произнесли жрицы вместе с Мастером.
Ученики встретили эту новость бурными аплодисментами и радостными возгласами.
- Дурацкий-то батальон тоже должен существовать. Я назначаю Гну главнокомандующим Дурбата РФ, - кое-как коверкая языком, выкрикнул Рулон, указав рукой на хихикающего в углу лося.
- Есть будет сделано! – выпрямился тот по стойке смирно, приложив указательный палец к виску и скосив глаза, чем вызвал новое веселье.
А тем временем Рулон продолжал:
- И завтра Гну проведет учение прямо на утренней пробежке: «Дурбат РФ! Равняйсь! Вольно! В атаку!» – отождествлено стал выкрикивать Рулон, сильно выпучив глаза и вытянувшись по стойке «смирно».
- «Вольно!» - это значит подкоситься и упасть как куль с говном! – стала пояснять Венера всем присутствующим.
- А потом, набрав палок, шишек, веток, камней, они ринутся в атаку! – продолжила Элен.
- Вот так завтра всех новоприбывших и не только, обучим командам, и каждый будет готов идти в Армию, - сказал Рулон, - и все они хором запоют песню:
«Сумасшедший дом,
Я прописан в нем.
Я живу в палате N 6,
А может 7...» - пьяным голосом, картавя и коверкая слова, забазлал во всю глотку Гуру Рулон, а вместе с ним и все остальные. Веселье стояло бурное.
- Они будут петь эту строевую песню и маршировать задом наперед, чтобы готовиться вступать в дурбаты и достойно защищать наше отечество, - бесновался Рулон. И, снова встав из кресла, стал маршировать задом наперед, корча дебильные рожи, пока не врезался в стенку.
- Ха-ха-ха, - угорали ученики, в буквальном смысле обоссываясь от смеха.
- Все примут присягу. Все! Боже царя храни! Вот как будет умно! – выкрикивал Мудрец, - Поэтому, в честь 10 мая, дня Дурбата, они все это будут делать! А приняв присягу, они пошьют себе форму из коробок от телевизоров, от холодильников, от утюгов, стиральных машин. Это очень важно! В Атаку! – закричал Гуру Рулон, схватил в руки сковородку и, начав ей размахивать над головой, словно на коне, поскакал к выходу под радостные возгласы рулонитов.
Получив порцию такой бешеной энергии, рулониты с нетерпением ожидали завтрешнего веселья.
На следующий день дурбат РФ в полном составе прибыл на назначенное место в лесу. Рулониты стали беситься и прикалываться: кто-то рассказывал анекдоты, кто-то лазил по деревьям, а кто-то просто ебал вола, лежа на травке. Но тут на горизонте, прихрамывая на одну ногу и корча рожи, появился главнокомандующий отряда Гну.
- Ра-а-а-в-няйсь! – бодро рявкнул командир.
Дурбатовцы немедленно исполнили команду, извращаясь, кто как может: Мудя, расслабив мышцы лица, облокотился на рядом стоящего Гуруна, тот, подогнув колени от такой тяжести, состроил осоловевший ебальник. Гнилой харчок и Вонь Подретузная резко наклонились вбок, навстречу друг другу, ебнувшись кочанами. Пидор Сельский обнял рядом стоящее дерево, состроив умиленную рожу.
- Вольно! – пидоростическим фальцетом произнес Гну.
И рядовые рухнули на землю, как мешки с говном, образовав беспорядочную кучу тел.
- А-а-а, с-с-суки, яйца мне отдавили, - заверещал Гурун, пытаясь вылезти из-под туши Пидора Сельского и Вони Подретузной.
- Ха-ха-ха, - заржали рулониты.
- Бегом марш! Передом назад! – на сей раз пьяным голосом выкрикнул командир следующую команду.
Пытаясь вылезти из-под друг друга, дурбатовцы передавили друг другу ноги, руки. И, кое-как встав на свои ходули, стали соображать, как же выполнять команду.
У Муди возник жуткий стопор:
«Это как так, передом назад, - стал он соображать, закатив в небо глаза и ковыряя в носу - то есть я должен бежать обратно на то место, откуда мы только что прибежали, что ли? - подумав так, Мудя побежал обратно к дому.
- Эй, Муд, ты че делаешь? – закричал ему Гну.
- Выполняю команду «передом назад», - с недоуменным ебальником ответил тот.
- Ха-ха-ха! Ты бы хоть посмотрел, как другие ее выполняют, - посоветовал дураку командир.
- А-а-а, точно! – обрадовался Мудя, увидев, как другие дурбатовцы бегут вперед спиной, врезаясь то в деревья, то в машины, то в прохожих.
«Ух ты, как классно! Кажется, моя точка сборки совсем съехала», - радостно подумал про себя Гурун и тут же врезался задницей в столб.
«Круто все-таки служить в дурбате РФ, - сделал вывод Гнилой харчок, - и в припрыжку, корча рожи и улюлюкая побежал вместе со всеми, - где бы я еще так побесился и оторвался».
Добежав до большой дороги, где ездило много машин, главнокомандующий дурбата РФ крикнул:
- Слушай мою команду! Предпринимаем действия для дезориентации сил противника!
И тут же рулониты бросились врассыпную, используя свой индивидуальный метод передвижения: Гурун сел на корточки и, состроив дебильную рожу, поковылял на своих коротких, Мудя припал к земле и по-пластунски, как партизан пополз прямо по асфальту, брюхом счищая грязь, чу-Чандра решила поэкспериментировать технику кувырков, помогая Муде своими длинными патлами подметать городскую дорогу, а Гнилой харчок плюхнулся на зад, чуть не отдавив свои яйца, и стал продвигаться вперед, прыгая на жопе. Увидев такое скопище придурков, шедшие на работу мыши с ужасом в глазах старались за три километра обойти ненормальных.
Веселье стояло подлинное!
Таким макаром рулониты приблизились к морю.
- Кто первый доползет до моря, будет объявлен самым первым и почетным дурбатовцем мира! – заявил Гну, но не успел он договорить, как тут же был свален бешенными рядовыми, которые без промедления принялись выполнять команду.
- Фу, как не вкусно! – заорал Пидор Сельский, выныривая из мокрого песка, в который его вогнал своей тушей Мудя, когда летел вниз с высоты своего роста. Рулониты, с головой зарывшись в песок, как ниндзя ползли с осоловевшими глазами к своей цели, толкая друг друга.
«Ну, что за идиотизм, - психовала про себя Синильга, пытаясь стряхнуть налипший песок со своих распущенных волос, - ну, как я сейчас выгляжу, это же просто ужасно».
Заметив надувшуюся пачку дуры, Гурун ей сказал:
- Войди в состояние ребенка и просто радуйся, это же весело, что ты так отождествляешься со своим внешним образом. В детстве-то поди радостно ползала в грязи и говно жрала. Тем более принцев здесь нет, тебе ловить все равно нечего, так что расслабь булки и отдыхай. Ха-ха-ха!
- Пошел нахуй, лысый пень, - огрызнулась Синильга еще сильнее надувшись, но тут же получила по башке от Вони Подретузной, которая в отличие от нее радостно ползла, сметая все и всех вокруг.
Мудя же настолько целостно вошел в практику, что, пробороздив весь берег, даже не заметил, как его измазанный в песке ебальник плюхнулся в морскую волну. Хлебанув водички, Муд радостно зачавкал и захрюкал. За первопроходимцем последовала и остальная орава дураков. И прямо в одежде, в ботинках, дурбатовцы ныряли в волны бушующего моря.
- А теперь мы будем принимать присягу в дурбат РФ! – шатаясь и еле выговаривая слова, объявил командир дурбата, когда рулониты выползли как мокрые курицы на берег, - Итак, хто первый?
Гурун с Мудей тут же ринулись к командиру, схватили его правую руку, выставив ее вперед, типа для посвящения в воины дурбата.
- Та-а-а-к дер-р-р-жать! – заорал командир, косыми глазами посмотрев на свою вытянутую кем-то руку.
Гурун с Мудей так и держали, полностью подчинившись.
Первым кандидатом оказался Душка ебаная в рот. Рухнув на колени, он подполз к командиру и, состроив утрированно патриотичный ебальник, слезно произнес:
- Клянусь любить маму до самой смерти, клянусь защищать родину до самой смерти, не жалея своей жопы, клянусь впахивать на дядю Карло до седьмого поту и до самой смерти, тока возьмите меня в дурбатовцы.
Тяжелая рука Гну под весом поддерживающих его Гуруна и Муди ебнула Душку по тыкве так, что тот нырнул рылом в песок:
- Пр-р-р-р-инят! – рявкнул командир.
Отпнув посвященного ногой, Гну продолжил:
- Один готов! Следующий!
Тут из шеренги вывалил Хуйло, боязливо посматривая на огромный кулак командира, который грозил обрушиться и на его кочан. Состроив дебильную морду, заплетающимся языком идиот попытался чеканить:
- Я Вася Писькин. Готов служить Советскому союзу! Готов быть пушечным мясом! Готов прикрывать толстые зады партийцев!
Произнеся пламенную речь, Хуйло с ревом припал к грязной вонючей рубахе командира и стал неистово целовать ее, как флаг, попав под артобстрел слюнями командира:
- Принят, хуй! Ха-ха-ха, - закричал Гну, громко разразившись смехом.
Следующими в очереди за посвящением в дураки были два голубых недоделка: Пидаро и Карыч. Пидаро, состроив жалобную мину и опустив глаза, заныл:
- Честное пидорское, я обещаю быть хорошим мальчиком и во всем слушать только маму, и папу, и дедушку, и бабушку, и сестренку, и братишку, и тетю Машу и соседку Сонечку, - твердил он без остановки. А в это время с не менее пидорастической рожей рядом стоящий Карыч ласково лил ему на голову грязную водичку из лужи и натирал песочком грудь.
Вдруг неожиданно из отряда вне плана выпрыгнула Вонь Подретузная, встала на четвереньки и дико загоготала, введя всех дурбатовцев в некоторый шок. В следующее мгновение Вонь, как обезумевшая, набросилась на Гну. Гурун с Мудей, поддерживающие командира, пересрались и ринулись бежать, оставив командира наедине с прелестной дамой. Тем временем Подретузная пролезла своей тушенцией между ног Гну, сбивая его с равновесия. Последний, не удержавшись, ебнулся ей на хребтину, и они радостно поскакали по всему побережью. Сняв на скаку рубаху, командир стал ей размахивать над головой, как атаман шашкой. Рота дурбата, свистя и улюлюкая, бежала вслед за вожаком.
Проехав несколько сот метров, окосевший командир скомандировал:
- Дурбат РФ! Сто-о-о-о-ять!
Бежавшие рулониты застыли как вкопанные, и только конь несся как угорелый вперед.
- Тпрр-у! Тпрр-у! Еб твою мать! Кому говорю! Стой! – орал Гну, дергая Подретузную за шиворот вместо узды.
Конь резко остановился, а командир по инерции полетел дальше, пропахав рылом песок. Собрав свои кости, кое-как передвигая ногами, Гну поплелся к любимому отряду.
- Вольно! – скомандовал Гну и рухнул вместе со всеми.
Протерев глаза от песка, командир осмотрел своим зорким глазом всех присутствующих и заявил:
- Шо за непорядок?! Почему вы еще не приняли присягу дурбата? – обратился он к четырем особям женского полу.
Бабы охуевшими глазами смотрели на все происходящее и испуганно жались друг к дружке.
- Вы будете принимать присягу РФ? – угрожающе спросил командир, насупив брови и начав приближаться к ним пьяной походкой.
Самки испуганно молчали.
- А мы еще не готовы, - неожиданно нагло заявила самая сиськастая, напирая своими дойками на командира. От такого натиска Гну слегка охуел, вылупив на нее свои шары. И не зная, че сказать, заорал:
- Р-р-рота подъ-ем!!!
Раздававшийся на всю окрестность храп дурбатовцев замолк, и отряд вскочил на ноги.
- Где мой боевой конь? – закричал Гну, осматривая побережье.
- Тута я, - прискакала боевая Вонь и, подставив свой зад, подвалила к командиру. Гну запрыгнул на коня и поскакал вперед. Рулониты побежали вслед за ними.
- Стой, коняга! – затормозил Подретузную командир, когда они доскакали до перевала, - тута придется идти пешем. Отряд дурбатовцев, пыхтя, икая, запинаясь и пуская слюну, стал подниматься вверх, пытаясь облокотиться друг о друга. Кто-то, теряя равновесие, падал и катился вниз, затем снова вскарабкиваясь, а кто-то, встав на четвереньки, медленно и плавно полз вверх.
- Командир! А шо делать, если ноги не идуть?! – кривляясь и дурачась, спросил Пидор Сельский.
- Надо искать виноватого! – однозначно заявил Гну.
- А, если виноватого не найдем? – жалостливо спросил Пидаро, тяжело вздыхая.
- Значит, надо его назначить! – ответил командир.
И все громко заржали.
Выйдя на ровную поверхность, Гну, все еще запыхавшимся голосом сказал:
- А теперь вы будете рассказывать про себя самые гадкие истории, как и положено настоящим дурбатовцам! Услышав новое задание, рулониты сразу заткнулись и потупили взоры. Настала гробовая тишина.
«О, нихуя себе. Зачем это я буду гадости про себя рассказывать, - загрузился про себя Гнилой харчок, - меня же потом все обосрут. Послушаю-ка я сначала других».
«Так-так-так, - быстро начал соображать Душка ебаная в рот, - надо какую-нибудь безобидную историю вспомнить, чтобы и мне не дискомфортно было, и другим весело и главное, чтобы меня за это похвалили».
После получасового замешательства, гадко хихикая и потирая липкие ручонки, Душка принялся орать во всю глотку:
- Когда я был маленьким, я любил ссать в постель! Мне было просто лень вставать и идти в туалет! Уже тогда я был ленивым, как свинья! Я просто разворачивался к стене, доставал свою маленькую письку и ссал на стену! И однажды со мной улеглась спать моя маленькая сестренка! Потому что к нам приехали гости! И ночью! Я! Как всегда захотел ссать! И я! Как всегда! Достал свою маленькую письку и стал ссать! Прямо на рожу своей сестренки!
- Хе-хе-хе! – похихикивали дурбатовцы
Душка болезненно стал присматриваться и прислушиваться к реакции рулонитов и особенно командира, чтобы не дай бог, его не опозорили или не обосрали.
Гну хитро поглядывал на дурбатовцев. Уж он-то знал, что самую гадкую историю рассказать не так-то просто. И сразу просек, что Душка пытается убежать от полезного дискомфорта.
- Не-е-е, не пойдет, это хуйня! Кто расскажет более правдивую историю, да такую, чтобы она корежила вашу ложную личность? - спросил командир.
Следующим решил выебнуться Хуйло. Скаля зубы, он заорал:
- А меня в детстве звали Кирпич, потому что когда ко мне кто-то лез, и этот кто-то мне не нравился, я сразу хватался за кирпич и бросал им в морду ненавистника!!!
- Н-да, ты бы еще рассказал, как в три месяца в кроватку писялся. Хуйня! Не пойдет! – прокомментировал его рассказ Гну. - Ну, что это такое? Кто же меня сегодня порадует?
- А я проходил призывную комиссию! – набрался храбрости Муд, неистово начав чесать в жопе от волнения, - когда я зашел без трусов в кабинет, у меня заторчала писька! Врачиха дала мне стакан с водой и сказала – охладись, ну, я и выпил эту воду!!! А, оказывается, ее нельзя было пить, а надо было засунуть туда хуй, чтобы он охладился! И именно так до меня в этой воде уже мыли хуи! Охуевшая от моей тупости врачиха с перепугу немедленно сделала мне прививки от столбняка и сифилиса!
- Ха-ха-ха, - заугорали дурбатовцы.
- Ну-у-у-у, это уже получше, - сказал командир, - хотя у тебя, Мудя, есть что рассказать и похлеще.
Дохуя еще всякой тупости рассказывали дурбатовцы, но командиру все это мало нравилось, потому что никто не хотел обосрать себя по-настоящему.
Тут у одной кандидатки в дурбатовцы, Дырки, видно че-то клемануло в мозгах, и она, глумясь и прикалываясь над собой, стала рассказывать:
- Когда я лежала в больнице, мне сказали, что я должна каждый день сдавать анализы кала! А если я этого делать не буду, то мне будут ставить здоровые клизмы в жопу. А я, как завнушенная овца, думала, что если мне будут делать клизму – я опозорюсь! И я, блядь, тужилась, чтобы высерать хотя бы по маленькой какашечке в день, – у дурбатовцев, которые хотя и были дурбатовцами, но, видно, воображали себя охуенными принцами, все больше натягивались рыла от такого откровения дамы. – А так как в больнице кормят хуево, то ничего высрать у меня не получалось! И тогда я залазила себе в жопу и выковыривала говно, аккуратненько складывая его в коробочку, чтобы сдавать эти ебучие анализы, нахуй! А другие бабы, более разбитные, чем я, положили хуй на эти анализы, и никакие клизмы им никто и не ставил! – уг