Главная | Обратная связь

ГЛАВА ВТОРАЯ. НЕВОЛЯ

Каждый новый день приносил Белому Клыку что-нибудь новое. Пока матьсидела на привязи, он бегал по всему поселку, исследуя, изучая его инабираясь опыта. Он быстро ознакомился с повадками человеческих существ, нотакое близкое знакомство не вызвало в нем пренебрежения к ним. Чем больше онузнавал людей, тем больше убеждался в их могуществе. Человек испытывает душевную боль, когда его богов ниспровергают и когдаалтари, воздвигнутые его руками, рушатся, но волку и дикой собаке такая больневедома. В противоположность человеку, боги которого -- это легкая дымкамечты, никогда не обретающая реальности, это призраки, наделенные добротой исилой, это взлеты его я в царство духа, -- в противоположность человеку волки дикая собака, пригревшиеся у разведенного человеком костра, видят, что ихбоги облечены в плоть и кровь, что они осязаемы, занимают определенное местов пространстве и добиваются своих целей, оправдывают свое назначение вжизни, подчиняясь закону времени. Вера в таких богов дается легко, ее ничтоне может поколебать. От такого бога никуда не уйдешь. Вот он стоит во весьрост, с палкой в руке -- всесильный, гневный и добрый. В нем тайна имогущество, облеченные плотью, которая истекает кровью, когда ее рвут, икоторая на вкус ничем не хуже любого другого мяса. Так было и с Белым Клыком. Человеческие существа казались ему богами,несомненными и вездесущими богами. И он покорился им, так же как покориласьего мать Кичи, едва только она услышала свое имя из их уст. Он уступал имдорогу. Когда они подзывали его -- он подходил, когда прогоняли прочь --поспешно убегал, когда грозили -- припадал к земле, потому что за каждым ихжеланием была сила, которая проявлялась при помощи кулака и палки, летающихпо воздуху камней и обжигающих болью ударов бича. Белый Клык принадлежал людям, как принадлежали им все собаки. Егопоступки зависели от их велений. Его тело они вольны были искалечить,растоптать или пощадить. Этот урок Белый Клык запомнил быстро, но дался онему не легко, -- слишком многое в его натуре восставало против того, с чемему приходилось сталкиваться на каждом шагу. И вместе с тем незаметно длясамого себя Белый Клык начинал постигать прелесть новой жизни, хотяпривыкать к ней было и трудно и неприятно. Он отдал свою судьбу в чужие рукии снял с себя всякую ответственность за собственное существование. Уже одноэто служило ему наградой, потому что опираться на другого всегда легче, чемстоять одному. Но все это случилось не сразу -- за один день нельзя отдаться человекуи душой и телом. Белый Клык не мог отречься от наследия предков, не могзабыть Северную глушь. Бывали дни, когда он выходил на опушку леса и стоялтам, прислушиваясь к зовам, влекущим его вдаль. И с таких прогулок онвозвращался беспокойный, встревоженный, жалобно и тихо повизгивая, ложилсярядом с Кичи и лизал ей морду своим быстрым, пытливым язычком. Белый Клык быстро изучил жизнь индейского поселка. Он узнал, какнесправедливы и жадны взрослые собаки при раздаче мяса и рыбы. Убедился, чтомужчины справедливы, дети жестоки, а женщины добры и от них скорее, чем отдругих, можно получить кусок мяса или кость. А после двух или трех стычек сматерями щенят Белый Клык понял, что с этими фуриями лучше не связываться,-- чем дальше от них держаться, тем будет спокойнее. Но больше всех ему отравлял жизнь Лип-Лип. Он был старше и сильнее его.Белый Клык не избегал драк с ним, но всегда терпел поражение. Такойпротивник был ему не по силам. Лип-Лип преследовал свою жертву всюду. СтоилоБелому Клыку отойти от матери, и забияка был тут как тут, ходил за ним попятам, рычал, привязывался к нему и, если людей поблизости не было, лез вдраку. Эти стычки доставляли Лип-Липу громадное удовольствие, потому что онвсегда выходил из них победителем. Но то, что было для Лип-Липа самымбольшим наслаждением в жизни, приносило Белому Клыку лишь одни страдания. Однако запугать Белого Клыка было не так легко. Он терпел поражение запоражением, но не смирялся. И все-таки эта вечная вражда начиналасказываться на нем. Он стал злобным и угрюмым. Свирепость была свойственнаему как волку, а бесконечные преследования еще больше ожесточали его. Тодобродушное, веселое, юное, что было в нем, не находило себе выхода. Онникогда не играл и не возился со своими сверстниками: Лип-Лип не допускалэтого. Стоило Белому Клыку появиться среди щенят, как Лип-Лип подлетал кнему, затевал ссору и в конце концов прогонял его прочь. Вскоре почти все щенячье, что было в Белом Клыке, исчезло, и он сталказаться гораздо старше своего возраста. Лишенный возможности давать выходсвоей энергии в игре, он ушел в себя и стал развиваться умственно. В немпоявилась хитрость, а времени, чтобы обдумать свои проделки, у него былодостаточно. Так как ему мешали получать свою долю мяса и рыбы во время общейкормежки собак, он сделался ловким вором. Приходилось самому заботиться осебе, и Белый Клык ухитрялся промышлять еду так искусно, что стал настоящимбичом для индианок. Он шнырял по всему поселку, знал, где что происходит,все видел и слышал, применялся к обстоятельствам и всячески избегал встречсо своим заклятым врагом. Еще в первые дни своей жизни в поселке Белый Клык сыграл злую шутку сЛип-Липом и вкусил сладость мести. Он заманил его прямо в пасть свирепойКичи примерно тем же способом, каким она когда-то заманивала собак и уводилаих от людской стоянки на съедение волкам. Спасаясь от Лип-Липа, Белый Клыкпобежал не напрямик, а стал кружить между вигвамами. Бегал он хорошо,быстрее любого щенка его возраста и быстрее самого Лип-Липа. Но на этот разон не особенно торопился и подпустил своего преследователя на расстояниевсего только одного прыжка от себя. Возбужденный погоней и близостью жертвы, ЛипЛип оставил всякуюосторожность и забыл, где находится. Когда он вспомнил об этом, было ужепоздно. На всем бегу обогнув вигвам, он с размаху налетел прямо на Кичи,лежавшую на привязи. Лип-Лип взвыл от ужаса. Хоть Кичи и была привязана, ноотделаться от нее оказалось не так-то легко. Она сбила его с ног, чтобы онне мог убежать, и впилась в него зубами. Откатившись наконец от волчицы в сторону, ЛипЛип с трудом поднялся,весь взлохмаченный, побитый и телесно и морально. Шерсть на нем торчалаклочьями в тех местах, где по ней прошлись зубы Кичи. Он раскрыл пасть иразразился протяжным, душераздирающим щенячьим воем. Но Белый Клык не далему даже повыть как следует. Он кинулся на своего врага и рванул его зазаднюю ногу. Куда девалась былая воинственность щенка! Лип-Лип пустилсянаутек, а его жертва гналась за ним по пятам и не отстала до тех пор, покаее мучитель не добежал до своего вигвама. Тут на выручку Лип-Липу подоспелииндианки, и Белый Клык, превратившийся в разъяренного дьявола, отступилтолько под градом сыпавшихся на него камней. Настал день, когда Серый Бобр отвязал Кичи, решив, что теперь она ужене убежит. Белый Клык ликовал, видя мать на свободе. Он с радостьюотправился бродить с ней по всему поселку и, пока Кичи была близко, Лип-Липдержался от Белого Клыка на почтительном расстоянии. Белый Клык дажеощетинивался и подходил к нему с воинственным видом, но Лип-Лип не принималвызова. Он был неглуп и решил подождать с отмщением до тех пор, пока невстретится с Белым Клыком один на один. В тот же день Кичи и Белый Клык вышли на опушку леса неподалеку отпоселка. Белый Клык постепенно, шаг за шагом, уводил туда мать, и, когда онаостановилась на опушке, он попробовал завлечь ее дальше. Ручей, логовище испокойный лес манили к себе Белого Клыка, и ему хотелось, чтобы мать ушлавместе с ним. Он отбежал на несколько шагов, остановился и посмотрел на нее.Она стояла не двигаясь. Белый Клык жалобно заскулил и, играя, стал бегатьсреди кустов, потом вернулся, лизнул мать в морду и снова отбежал. Но онапродолжала стоять на месте. Белый Клык смотрел на нее, и казалось, чтонастойчивость и нетерпение вселились вдруг в волчонка и затем медленнопокинули его, когда Кичи повернула голову и посмотрела на поселок. Даль звала Белого Клыка. И мать слышала этот зов. Но еще яснее онаслышала зов огня и человека, зов, на который из всех зверей откликаетсятолько волк -- волк и дикая собака, ибо они братья. Кичи повернулась и медленно, рысцой побежала обратно. Поселок держал еев своей власти крепче всякой привязи. Невидимыми, таинственными путями богизавладели волчицей и не отпускали ее от себя. Белый Клык сел в тени березы итихо заскулил. Пахло сосной, нежные лесные ароматы наполняли воздух,напоминая Белому Клыку о прежней вольной жизни, на смену которой пришланеволя. Но Белый Клык был всего-навсего щенком, и зов матери доносился донего яснее, чем зов Северной глуши или человека. Он привык полагаться на неево всем. Независимость была еще впереди. Белый Клык встал и грустно поплелсяв поселок, но по дороге раза два остановился и поскулил, прислушиваясь кзову, который все еще летел из лесной чащи. В Северной глуши мать и детеныш недолго живут друг подле друга, но людичасто сокращают и этот короткий срок. Так было и с Белым Клыком. Серый Бобрзадолжал другому индейцу, которого звали Три Орла. А Три Орла уходил вверхпо реке Маккензи на Большое Невольничье озеро. Кусок красной материи,медвежья шкура, двадцать патронов и Кичи пошли в уплату долга. Белый Клыкувидел, как Три Орла взял его мать к себе в пирогу, и хотел последовать заней. Ударом кулака Три Орла отбросил его обратно на берег. Пирога отчалила.Белый Клык прыгнул в воду и поплыл за ней, не обращая внимания на крикиСерого Бобра. Белый Клык не внял даже голосу человека -- так боялся онразлуки с матерью. Но боги привыкли, чтобы им повиновались, и разгневанный Серый Бобр,спустив на воду пирогу, поплыл вдогонку за Белым Клыком. Настигнув беглеца,он вытащил его за загривок из воды и, держа в левой руке, задал ему хорошуютрепку. Белому Клыку попало как следует. Рука у индейца была тяжелая, ударыбыли рассчитаны точно и сыпались один за другим. Под градом этих ударов Белый Клык болтался из стороны в сторону, какиспортившийся маятник. Самые разнообразные чувства волновали его. Сначала онудивился, потом на него напал страх, и он начал взвизгивать от каждогоудара. Но страх вскоре сменился злобой. Свободолюбивая натура заявила о себе-- Белый Клык оскалил зубы и бесстрашно зарычал прямо в лицо разгневанномубожеству. Божество разгневалось еще больше. Удары посыпались чаще, сталитяжелее и больнее. Серый Бобр не переставал бить Белого Клыка, Белый Клык не переставалрычать. Но это не могло продолжаться вечно, кто-то должен был уступить, иуступил Белый Клык. Страх снова овладел им. В первый раз в жизни человек билего по-настоящему. Случайные удары палкой или камнем казались лаской посравнению с тем, что ему пришлось испытать сейчас. Белый Клык сдался и началвизжать и выть. Сначала он взвизгивал от каждого удара, но скоро страх егоперешел в ужас, и визги сменились непрерывным воем, не совпадающим с ритмомпобоев. Наконец, Серый Бобр опустил правую руку. Белый Клык продолжал выть,повиснув в воздухе, как тряпка. Хозяин, по-видимому, остался доволен этим ишвырнул его на дно пироги. Тем временем пирогу отнесло вниз по течению.Серый Бобр взялся за весло. Белый Клык мешал ему грести. Серый Бобр злобнотолкнул его ногой. В этот миг свободолюбие снова дало себя знать в БеломКлыке, и он впился зубами в ногу, обутую в мокасин. Предыдущая трепка была ничто в сравнении с той, которую ему пришлосьвынести. Гнев Серого Бобра был страшен, и Белого Клыка обуял ужас. На этотраз Серый Бобр пустил в ход тяжелое весло, и, когда Белый Клык очутился надне пироги, на всем его маленьком теле не было ни одного живого места. СерыйБобр еще раз ударил его ногой. Белый Клык не бросился на эту ногу. Неволяпреподала ему еще один урок: никогда, ни при каких обстоятельствах, нельзякусать бога -- твоего хозяина и повелителя; тело бога священно, и зубытаких, как Белый Клык, не смеют осквернять его. Это считалось, очевидно,самой страшной обидой, самым страшным проступком, за который не было нипощады, ни снисхождения. Пирога причалила к берегу, но Белый Клык не шевельнулся и продолжаллежать, повизгивая и дожидаясь, когда Серый Бобр изъявит свою волю. СерыйБобр пожелал, чтобы Белый Клык вышел из пироги, и швырнул его на берег так,что тот со всего размаху ударился боком о землю. Дрожа всем телом. БелыйКлык встал и заскулил. Лип-Лип, который наблюдал за происходящим с берега,кинулся, сшиб его с ног и впился в него зубами. Белый Клык был слишкомбеспомощен и не мог защищаться, и ему бы несдобровать, если бы Серый Бобр неударил Лип-Липа ногой так, что тот взлетел высоко в воздух и шлепнулся наземлю далеко от Белого Клыка. Такова была человеческая справедливость, и Белый Клык, несмотря на больи страх, не мог не почувствовать признательность к человеку. Он послушнопоплелся за Серым Бобром через весь поселок к его вигваму. И с того дняБелый Клык запомнил, что право наказывать боги оставляют за собой, аживотных, подвластных им, этого права лишают. В ту же ночь, когда в поселке все стихло. Белый Клык вспомнил мать изагрустил. Но грустил он так громко, что разбудил Серого Бобра, и тот побилего. После этого в присутствии богов он тосковал молча и давал волю своемугорю тогда, когда выходил один на опушку леса. В эти дни Белый Клык мог бы внять голосу прошлого, который звал егообратно к пещере и ручью, но память о матери удерживала его на месте. Можетбыть, она вернется в поселок, как возвращаются люди после охоты. И БелыйКлык оставался в неволе, поджидая Кичи. Подневольная жизнь не так уж тяготила Белого Клыка. Многое в ней егоинтересовало. События в поселке следовали одно за другим. Страннымпоступкам, которые совершали боги, не было конца, а Белый Клык всегдаотличался любопытством. Кроме того, он научился ладить с Серым Бобром.Послушание, строгое, неукоснительное послушание требовалось от Белого Клыка,и, усвоив это, он не вызывал гнева у людей и избегал побоев. А иногда случалось даже, что Серый Бобр сам швырял Белому Клыку кусокмяса и, пока тот ел, не подпускал к нему других собак. И такому куску небыло цены. Он один был почему-то дороже, чем десяток кусков, полученных изрук женщин. Серый Бобр ни разу не погладил и не приласкал Белого Клыка. И,может быть, его тяжелый кулак, может быть, его справедливость и могуществоили все это вместе влияло на Белого Клыка, но в нем начинала зарождатьсяпривязанность к угрюмому хозяину. Какие-то предательские силы незаметно опутывали Белого Клыка узаминеволи, и действовали они так же безошибочно, как палка или удар кулаком.Инстинкт, который издавна гонит волков к костру человека, развиваетсябыстро. Развивался он и в Белом Клыке. И хотя его теперешняя жизнь былаполна горестей, поселок становился ему все дороже и дороже. Но сам он неподозревал этого. Он чувствовал только тоску по Кичи, надеялся на еевозвращение и жадно тянулся к прежней свободной жизни.