Здавалка
Главная | Обратная связь

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ВЛАДЕНИЯ БОГА



Переезды с места на место заметно развили в Белом Клыке умениеприспосабливаться к окружающей среде, дарованное ему от природы, и укрепилив нем сознание необходимости такого приспособления. Он быстро свыкся сжизнью в СиерраВисте -- так называлось поместье судьи Скотта. Никакихсерьезных недоразумений с собаками больше не было. Здесь, на Юге, собакизнали обычаи богов лучше, чем он, и в их глазах существование Белого Клыкауже оправдывалось тем фактом, что боги разрешили ему войти в свое жилище. Досих пор Колли и Дику никогда не приходилось сталкиваться с волком, но разбоги допустили его к себе, им обоим не оставалось ничего другого, какподчиниться. На первых порах отношение Дика к Белому Клыку не могло не бытьнесколько настороженным, но вскоре он примирился с ним, как с неотъемлемойпринадлежностью Сиерра-Висты. Если бы все зависело от одною Дика, они сталибы друзьями, но Белый Клык не чувствовал необходимости в дружбе. Онтребовал, чтобы собаки оставили ею в покое. Всю жизнь он держался особнякомот своих собратьев и не имел ни малейшего желания нарушать теперь этотпорядок вещей. Дик надоедал ему своими приставаниями, и он, рыча, прогонялего прочь. Еще на Севере Белый Клык понял, что хозяйских собак трогатьнельзя, и не забывал этого урока и здесь. Но он продолжал настаивать насвоей обособленности и замкнутости и до такой степени игнорировал Дика, чтоэтот добродушный пес оставил все попытки завязать дружбу с волком и в концеконцов уделял ему внимания не больше, чем коновязи около конюшни. Но с Колли дело обстояло несколько иначе. Смирившись с тем, что богиразрешили волку жить в доме, она все же не видела в этом достаточныхоснований для того, чтобы совсем оставить его в покое. В памяти у Коллистояли бесчисленные преступления, совершенные волком и его родичами противее предков. Набеги на овчарни нельзя забыть ни за один день, ни за целоепоколение, они взывали к мести. Колли не смела нарушить волю богов,подпустивших к себе Белого Клыка, но это не мешало ей отравлять ему жизнь.Между ними была вековая вражда, и Колли взялась непрестанно напоминать обэтом Белому Клыку. Воспользовавшись преимуществами, которые давал ей пол, она всяческиизводила и преследовала его. Инстинкт не позволял ему нападать на Колли, нооставаться равнодушным к ее настойчивым приставаниям было просто невозможно.Когда овчарка кидалась на него, он подставлял под ее острые зубы свое плечо,покрытое густой шерстью, и величественно отходил в сторону; если это непомогало, с терпеливым и скучающим видом начинал ходить кругами, пряча отнее голову. Впрочем, когда она все же ухитрялась вцепиться ему в заднююногу, отступать приходилось гораздо поспешнее, уже не думая овеличественности. Но в большинстве случаев Белый Клык сохранял достойный ипочти торжественный вид. Он не замечал Колли, если только это было возможно,и старался не попадаться ей на глаза, а увидев или заслышав ее поблизости,вставал с места и уходил. Белый Клык много чему должен был научиться в Сиерра-Висте. Жизнь наСевере была проста по сравнению со здешними сложными делами. Прежде всегоему пришлось познакомиться с семьей хозяина, но это было для него не вновинку. Мит-Са и Клу-Куч принадлежали Серому Бобру, ели добытое им мясо,грелись около его костра и спали под его одеялами; точно так же и всеобитатели Сиерра-Висты принадлежали хозяину Белого Клыка. Но и тут чувствовалась разница, и разница довольно значительная.Сиерра-Виста была куда больше вигвама Серого Бобра. Белому Клыку приходилосьсталкиваться здесь с очень многими людьми. В Сиерра-Висте был судья Скотт сосвоей женой. Потом там были две сестры хозяина -- Бэт и Мэри. Была женахозяина -- Элис и наконец его дети -- Уидон и Мод, двое малышей четырех ишести лет. Никто не мог рассказать Белому Клыку о всех этих людях, а об узахродства и человеческих взаимоотношениях он ничего не знал, да и никогда несмог бы узнать. И все-таки он быстро понял, что все эти люди принадлежат егохозяину. Потом, наблюдая за их поведением, вслушиваясь в их речь и интонациюголосов, он мало-помалу разобрался в степени близости каждою из обитателейСиерра-Висты к хозяину, почувствовал меру расположения, которым он дарил их.И соответственно всему этому Белый Клык и сам стал относиться к новым богам:то, что ценил хозяин, ценил и он; то, что было дорого хозяину, надлежаловсячески охранять и ему самому. Так обстояло дело с хозяйскими детьми. Всю свою жизнь Белый Клык нетерпел детей, боялся и не переносил прикосновения их рук: он не забылдетской жестокости и тирании, с которыми ему приходилось сталкиваться виндейских поселках. И когда Уидон и Мод в первый раз подошли к нему, онпредостерегающе зарычал и злобно сверкнул глазами. Удар кулаком и резкийокрик хозяина заставили Белого Клыка подчиниться их ласкам, хотя он непереставал рычать, пока крошечные руки гладили его, и в этом рычании неслышалось ласковой нотки. Позднее, заметив, что мальчик и девочка дорогихозяину, он позволял им гладить себя, уже не дожидаясь удара и резкогоокрика. Все же проявлять свои чувства Белый Клык не умел. Он покорялся детям хозяина с откровенной неохотой и переносил ихприставания, как переносят мучительную операцию. Если они уж очень надоедалиему, он вставал и с решительным видом уходил прочь. Но вскоре Уидон и Модрасположили к себе Белого Клыка, хотя он все еще никак не выказывал своегоотношения к ним. Он никогда не подходил к детям сам, но уже не убегал от нихи ждал, когда они подойдут. А потом взрослые стали замечать, что при видедетей в глазах Белого Клыка появляется довольное выражение, которое уступаломесто чему-то вроде легкой досады, как только они оставляли его для другихигр. Много нового пришлось постичь Белому Клыку, но на все это потребовалосьвремя. Следующее место после детей Белый Клык отводил судье Скотту.Объяснялось это двумя причинами: во-первых, хозяин, очевидно, очень ценилего, во-вторых, судья Скотт был человек сдержанный. Белый Клык любил лежатьу его ног, когда судья читал газету на просторной веранде. Взгляд или слово,изредка брошенные в сторону Белого Клыка, говорили ему, что судья Скоттзамечает его присутствие и умеет дать почувствовать это без всякойнавязчивости. Но так бывало, когда хозяин куда-нибудь уходил. Стоило толькоему показаться, и весь остальной мир переставал существовать для БелогоКлыка. Белый Клык позволял всем членам семьи Скотта гладить и ласкать себя, нони к кому из них он не относился так, как к хозяину. Никакие ласки не могливызвать любовных ноток в его рычании. Как ни старались родные Скотта, никомуиз них не удалось заставить Белого Клыка прижаться к себе головой. Этимвыражением безграничного доверия, подчинения и преданности Белый Клыкудостаивал одного Уидона Скотта. В сущности говоря, остальные члены семьибыли для него не чем иным, как хозяйской собственностью. Точно так же Белый Клык очень рано почувствовал разницу между членамисемьи хозяина и слугами. Слуги боялись его, а он, со своей стороны,воздерживался от нападений на этих людей только потому, что считал их тожехозяйской собственностью. Между ними и Белым Клыком поддерживалсянейтралитет, и только. Они варили обед для хозяина, мыли посуду и исполняливсякую другую работу, точно так же как на Клондайке все это делал Мэтт.Короче говоря, слуги входили необходимой составной частью в жизненный укладСиерра-Висты. Много нового пришлось узнать Белому Клыку и за пределами поместья.Владения хозяина были широки и обширны, но и они имели свои границы. ОколоСиерраВисты проходило шоссе. За ним начинались общие владения всех богов --дороги и улицы. Личные же их владения стояли за изгородями. Все этоуправлялось бесчисленным множеством законов, которые диктовали Белому Клыкуего поведение, хотя он и не понимал языка богов и мог знакомиться с ихзаконами только на основании собственного опыта. Он действовал сообразносвоим инстинктам до тех пор, пока не сталкивался с одним из людских законов.После нескольких таких столкновений Белый Клык постигал закон и большеникогда не нарушал его. Но сильнее всего действовали на Белого Клыка строгие нотки в голосехозяина и наказующая рука хозяина. Белый Клык любил своего бога беззаветнойлюбовью, и его строгость причиняла ему такую боль, какой не могли причинитьни Серый Бобр, ни Красавчик Смит. Их побои были ощутимы только для тела, адух, гордый, неукротимый дух Белого Клыка продолжал бушевать. Удары новогохозяина были чересчур слабы, чтобы причинить боль, и все-таки они проникалиглубже. Хозяин выражал свое неодобрение Белому Клыку и этим уязвлял его всамое сердце. В сущности говоря, Белому Клыку не так уж часто попадало от хозяина.Хозяйского голоса было вполне достаточно; по этому голосу Белый Клык судил,правильно он поступает или нет, к нему приноравливал свое поведение,поступки. Этот голос был для него компасом, по которому он направлял свойпуть, компасом, который помогал ему знакомиться с новой страной и новойжизнью. На Севере единственным прирученным животным была собака. Все остальныежили на воле и являлись законной добычей каждой собаки, если только онамогла с ней справиться. Раньше Белому Клыку часто приходилось промышлятьохотой, и ему было невдомек, что на Юге дело обстоит по-иному. Убедился он вэтом в самом начале своего пребывания в долине Санта-Клара. Гуляя как-торано утром около дома, он вышел из-за угла и наткнулся на курицу, убежавшуюс птичьего двора. Вполне понятно, что ему захотелось съесть ее. Прыжок,сверкнувшие зубы, испуганное кудахтанье -- и отважная путешественницавстретила свой конец. Курица была хорошо откормленная, жирная и нежная навкус; Белый Клык облизнулся и решил, что еда попалась неплохая. В тот жедень он набрел около конюшни еще на одну заблудшую курицу. На выручку ейприбежал конюх. Не зная нрава Белого Клыка, он захватил с собой дляустрашения тонкий хлыстик. После первого же удара Белый Клык оставил курицуи бросился на человека. Его можно было бы остановить палкой, но не хлыстом.Второй удар, встретивший его на середине прыжка, он принял молча, не дрогнувот боли. Конюх вскрикнул, шарахнулся назад от прыгнувшей ему на грудьсобаки, уронил хлыст, схватился за шею руками. В результате рука его быларасполосована от локтя вниз до самой кости. Конюх страшно перепугался. Его ошеломила не столько злоба Белого Клыка,сколько то, что он бросился молча, не залаяв, не зарычав. Все еще не отнимаяискусанной и залитой кровью руки от лица и горла, конюх начал отступать ксараю. Не появись на сцене Колли, ему бы несдобровать. Колли спасла конюхужизнь, так же как в свое время она спасла жизнь Дику. Не помня себя отярости, овчарка кинулась на Белого Клыка. Она оказалась умнее слишкомдоверчивых богов. Все ее подозрения оправдались: это грабитель! Он сновапринялся за свои старые проделки! Он неисправим! Конюх убежал на конюшню, а Белый Клык начал отступать перед свирепымизубами Колли, кружась и подставляя под ее укусы то одно, то другое плечо. НоКолли продолжала донимать его, не ограничиваясь на этот раз обычнымнаказанием. Ее волнение и злоба разгорались с каждой минутой, и в концеконцов Белый Клык забыл все свое достоинство и удрал в поле. -- Он не будет охотиться на кур, -- сказал хозяин, -- но сначала мненужно застать его на месте преступления. Случай представился два дня спустя, но хозяин даже не предполагал,каких размеров достигнет это преступление. Белый Клык внимательно следил заптичьим двором и его обитателями. Вечером, когда куры уселись на насест, онвзобрался на груду недавно привезенного теса, перепрыгнул оттуда на крышукурятника, перелез через ее гребень и соскочил на землю. Секундой позже вкурятнике началось смертоубийство. Утром, когда хозяин вышел на веранду, глазам его предстало любопытноезрелище: конюх выложил на траве в один ряд пятьдесят зарезанных белыхлеггорнов. Скотт тихо засвистал, сначала от удивления, потом от восторга.Глазам его предстал также и Белый Клык, который не выказывал ни малейшихпризнаков смущения или сознания собственной вины. Он держался оченьгорделиво, как будто и в самом деле совершил поступок, достойный всяческихпохвал. При мысли о предстоящей ему неприятной задаче хозяин сжал губы;затем он резко заговорил с безмятежно настроенным преступником, и в голосеего -- голосе бога -- слышался гнев. Больше того: хозяин ткнул Белого Клыканосом в зарезанных кур и ударил его кулаком. С тех пор Белый Клык уже не совершал налетов на курятник. Курыохранялись законом, и Белый Клык понял это. Вскоре хозяин взял его с собойна птичий двор. Как только живая птица засновала чуть ли не под самым носому Белого Клыка, он сейчас же приготовился к прыжку. Это было вполнеестественное движение, но голос хозяина заставил его остановиться. Онипробыли на птичьем дворе с полчаса. И каждый раз, когда Белый Клык,поддаваясь инстинкту, бросался за птицей, голос хозяина останавливал его.Таким образом он усвоил еще один закон и тут же, не выходя из этого птичьегоцарства, научился не замечать его обитателей. -- Такие охотники на кур неисправимы, -- грустно покачивая головой,проговорил за завтраком судья Скотт, когда сын рассказал ему об уроке,преподанном Белому Клыку. -- Стоит им только повадиться на птичий двор ипопробовать вкус крови... -- И он снова с грустью покачал головой. Но Уидон Скотт не соглашался с отцом. -- Знаете, что я сделаю? -- сказал он наконец. -- Я запру Белого Клыкав курятнике на целый день. -- Что же будет с курами! -- запротестовал отец. -- Больше того, -- продолжал сын, -- за каждую задушенную курицу яплачу золотой доллар. -- На папу тоже надо наложить какой-нибудь штраф, -- вмешалась Бэт. Сестра поддержала ее, и все сидевшие за столом хором одобрили этопредложение. Судья не стал возражать. -- Хорошо! -- Уидон Скотт на минуту задумался. -- Если к концу дняБелый Клык не тронет ни одного куренка, за каждые десять минут, проведенныеим на птичьем дворе, вы скажете ему совершенно серьезным и торжественнымголосом, как в суде во время оглашения приговора: "Белый Клык, ты умнее, чемя думал". Выбрав такие места, где их не было видно, все члены семьи приготовилисьнаблюдать за событиями. Но им пришлось потерпеть сильное разочарование. Кактолько хозяин ушел со двора. Белый Клык лег и заснул. Потом проснулся иподошел к корыту напиться. На кур он не обращал ни малейшего внимания -- онидля него не существовали. В четыре часа он прыгнул с разбега на крышукурятника, соскочил на землю по другую сторону и степенной рысцой побежал кдому. Он усвоил новый закон. И судья Скотт, к великому удовольствию всейсемьи, собравшейся на веранде, торжественным голосом сказал шестнадцать разподряд: "Белый Клык, ты умнее, чем я думал". Но многообразие законов очень часто сбивало Белого Клыка с толку иповергало его в немилость. В конце концов он твердо уяснил себе, что нельзятрогать и кур, принадлежащих другим богам. То же самое относилось к кошкам,кроликам и индюшкам. Откровенно говоря, после первого ознакомления с этимзаконом у него создалось впечатление, что все живые существанеприкосновенны. Перепелки вспархивали на лугу из-под самого его носа иулетали невредимыми. Белый Клык дрожал всем телом, но все же смирял в себеинстинктивное желание схватить птицу. Он повиновался воле богов. Но вот однажды ему пришлось увидеть, как Дик спугнул на лугу зайца.Хозяин тоже видел это и не только не вмешивался, но даже подстрекал БелогоКлыка присоединиться к погоне. Таким образом. Белый Клык узнал, что новыйзакон не распространяется на зайцев, и в конце концов усвоил его целиком. Сдомашними животными надо жить в мире. Если дружба с ними не ладится, тонейтралитет следует поддерживать во всяком случае. Но другие животные --белки, перепела и зайцы, не порвавшие связи с лесной глушью и непокорившиеся человеку, -- законная добыча каждой собаки. Боги защищалитолько ручных животных и не позволяли им враждовать между собой. Боги быливластны в жизни и смерти своих подданных и ревниво оберегали эту власть. Жизнь в Сиерра-Висте была далеко не так проста, как на Севере.Цивилизация требовала от Белого Клыка прежде всего власти над самим собой ивыдержки -- той уравновешенности, которая неосязаема, словно паутинка, и вто же время тверже стали. Жизнь здесь была тысячелика, и Белый Клыксоприкасался с ней во всем ее многообразии. Так, когда ему приходилосьбежать вслед за хозяйской коляской по городу Сан-Хосе или ждать хозяина наулице, жизнь текла мимо него глубоким, необъятным потоком, непрестаннотребуя мгновенного приспособления к своим законам и почти всегда заставляяего заглушать в себе все естественные порывы. В городе он видел мясные лавки, в которых прямо перед носом виселомясо. Но трогать его не разрешалось. В домах, куда заходил хозяин, быликошки, которых тоже следовало оставлять в покое. А собаки встречалисьповсюду, и драться с ними было нельзя, хоть они рычали на него. Кроме того,по тротуарам сновало бесчисленное множество людей, чье внимание он привлекалк себе. Люди останавливались, показывали на него Друг другу, разглядывалиего со всех сторон, заговаривали с ним и, что было хуже всего, трогали егоруками. Приходилось терпеливо выносить прикосновение чужих рук, но терпениемБелый Клык уже успел запастись. Он сумел даже преодолеть свою неуклюжуюзастенчивость и с высокомерным видом принимал все знаки внимания, которыминаделяли его незнакомые боги. Они снисходили до него, и он отвечал им темже. И все же в Белом Клыке было что-то такое, что препятствовало слишкомфамильярному обращению с ним. Прохожие гладили его по голове и отправлялисьдальше, довольные собственной смелостью. Но Белому Клыку не всегда удавалось отделаться так легко. Когдахозяйская коляска проезжала предместьями Сан-Хосе, мальчишки, попадавшиесяна пути, встречали его камнями. Белый Клык знал, что догнать их иразделаться с ними как следует нельзя. Приходилось поступать вопрекиинстинкту самосохранения, и он, заглушая в себе голос инстинкта, становилсямалопомалу совсем ручной, цивилизованной собакой. И все же такое положение дел не совсем удовлетворяло Белого Клыка, хотьон и не знал, что такое беспристрастие и честность. Но каждое живое существодо известной степени обладает чувством справедливости, и Белому Клыку труднобыло примириться с тем, что ему не позволяют защищаться от этих мальчишек.Он забыл, что договор, заключенный между ним и богами, обязывал последнихзаботиться о нем и охранять его. И вот однажды хозяин выскочил из коляски схлыстом в руках и как следует проучил сорванцов. После этого они пересталибросаться камнями, и Белый Клык все понял и почувствовал полноеудовлетворение. Вскоре Белому Клыку пришлось испытать другой подобный же случай. Околосалуна, мимо которого он пробегал по дороге в город, всегда слонялись трипса, взявшие себе за правило бросаться на него. Зная, чем кончаются всесхватки Белого Клыка с собаками, хозяин неустанно втолковывал ему закон,запрещающий драки. Белый Клык хорошо усвоил этот закон и, пробегая мимосалуна на перекрестке, всегда попадал в очень неприятное положение. Егозлобное рычание сейчас же отгоняло всех трех собак на приличную дистанцию,но они продолжали свою погоню издали, лаяли, оскорбляли его. Такпродолжалось довольно долгое время. Посетители салуна даже поощряли собак икак-то раз совершенно открыто натравили их на Белого Клыка. Тогда хозяиностановил коляску. -- Взять их! -- сказал он Белому Клыку. Белый Клык не поверил собственным ушам. Он посмотрел на хозяина,посмотрел на собак. Потом еще раз бросил на хозяина вопросительный итревожный взгляд. Тот кивнул головой. -- Возьми их, старик! Задай им как следует! Белый Клык отбросил всеколебания. Он повернулся и молча кинулся на врагов. Те не отступили.Началась свалка. Собаки лаяли, рычали, лязгали зубами. Вставшая столбом пыльзаслонила поле битвы. Но через несколько минут две собаки уже бились надороге в предсмертных судорогах, а третья бросилась наутек. Она перепрыгнулаканаву, проскочила сквозь изгородь и убежала в поле. Белый Клык мчался заней совершенно бесшумно, как настоящий волк, не уступая волку и в быстроте,и на середине поля настиг и прикончил ее. Это тройное убийство положило конец его неладам с чужими собаками. Слухо происшествии разнесся по всей долине, и люди стали следить за тем, чтобыих собаки не приставали к бойцовому волку.





©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.