Главная | Обратная связь

ОБЩЕСТВО ПОТРЕБЛЕНИЯ

 

Сознание человека всегда находится в рамках определен­ного «смысла», принятого им осознанно или бессознательно в качестве индивидуальной жизненной программы. Индивид, в силу своих духовных и интеллектуальных особенностей, может не задумываться о том, для чего он живет, и даже отрицать тот факт, что его бытие подчинено неким смысловым императивам, но как бы там ни было, его существование обязательно обуслов­лено определенным «смыслом», который последовательно фор­мирует его судьбу. Человек не способен жить вне рамок «смысла», такова особенность его природы.

Также «смысл», через формируемую им иерархию ценнос­тей, определяет коллективное бытие людей. Любой народ, куль­тура, государство существуют до тех пор, пока в массовом со­знании присутствует некий общепризнанный «смысл» суще­ствования индивидов как общности. Когда по каким-то причинам смысловые установки людей изменяются, ломается их устоявшийся уклад жизни, а вся социальная сфера разруша­ется, чтобы обрести новую форму и содержание в соответствии с новым «смыслом».

История человечества — это не только история военной и политической борьбы народов, но и летопись противоборства идей, несущих в себе определенные «смыслы». Нередко те со­циальные или этнические группы, которым удавалось навязать врагам свои «смыслы», обретали над ними господство. Очень часто сила оружия отступала перед силой идей, и неистовый пророк, «глаголом разящий», ставил на колени целые полки.

Подчиняя себе сознание человеческих масс, идеи создают или низвергают в небытие целые миры, наделяя «идеократов» могуществом демиургов, чья воля способна творить сущее.

За всю свою многовековую историю Запад прошел через че­реду «революций смысла», которые сопровождались радикаль­ными социально-политическими и экономическими метамор­фозами. Именно «битвы идей» в умах людей определили судьбу западной цивилизации, сформировав ее духовно и материаль­но. В результате этого «естественного отбора» на Западе побе­дила идея общества с непрерывно совершенствующимся про­изводством беспредельно расширяющегося спектра материаль­ных благ, рассчитанного на неутомимого потребителя с бесконечно возрастающими потребительскими амбициями.

Как бы комично это ни выглядело, но, несмотря на всю эс­тетику социальных теорий Старого и Нового Света, от эпохи Просвещения до эпохи «всемирно победившего либерализма», западная цивилизация с ее фантастическими достижениями в науке и технике превратилась, образно говоря, в гигантский сти­мулятор желудочно-кишечных процессов среднестатистическо­го обывателя. Симбиоз идей «абсолютно эффективного производ­ства» и «ничем неограниченного потребления» сформировали ос­новополагающий «смысл» Запада.Как следствие этого, человеческое счастье было отождествлено с высокооплачивае­мой работой и покупать что хочешь, когда хочешь и в любом количестве. Безусловно, что герои Запада, чьи жизни легли на алтарь борьбы во имя «человеческого счастья», перевернулись бы в гробах, а мудрецы, учившие заблудшее человечество пониманию этого счастья, расписались бы в собственном идио­тизме, если бы узнали, что то, ради чего они жили и умирали, не более чем плановый shopping по выходным в перерывах между изнуряющей и отупляющей работой.

Не без иронии можно констатировать, что в итоге долгих и кровавых потуг «гора родила мышь» — Запад пришел к тоталь­ному господству филистерского, обывательского, мещанского, жлобского «смысла жизни», чьи незатейливые аксиомы оказа­лись в логическом ряду между понятиями «хорошая работа» и «хороший достаток»¹. Все это было обобщено категорией «нор­мальная жизнь». Естественно, что любая другая жизнь в массо­вом сознании автоматически становилась «ненормальной», лю­бой другой «смысл жизни» в лучшем случае, — глупым эпатажем, желанием уйти от «реальной жизни», в худшем - извращением и/или преступлением.

Здесь опять-таки надо вновь особо подчеркнуть: трактова­ние современным обывателем понятия «нормальная жизнь» весь­ма специфично, оно не является чем-то само собой разумеющим­ся, чем-то таким, что всегда и всеми безоговорочно принималось, оно всего лишь «вбитая» пропагандой в сознание масс ценностная установка, отрицающая и подавляющая все возможные альтерна­тивы (NB).Более того, самый поверхностный анализ свидетель­ствует о том, что «нормальная жизнь» с точки зрения современного обывателя, с ее универсальным «смыслом», не только лишена нор­мальности, но и надежно блокирует всякую возможность индиви­да достичь самого элементарного человеческого счастья (NB).

Итак, в чем круглые сутки убеждает западная пропаганда весь мир? Во-первых, в том, что главной целью жизни человека является достижение возможности максимального (как в коли­чественном, так и в качественном плане) потребления матери­альных благ, и, во-вторых, втом, что для этого индивид должен отдать всего себя без остатка работе, т. е. производству этих ма­териальных благ. В целом в итоге западное общество оказалось в состоянии тотальной трудовой мобилизации, направленной

 

^{1 В 1843 году в одном из своих писем К. Маркс писал: «Это верно — старый мир принадлежит филистеру. Но не следует относиться к филисте­ру как к пугалу, от которого боязливо отворачиваются. Напротив, мы дол­жны внимательно к нему присмотреться. Стоит изучить этого господина мира.}

^{Разумеется, филистер — господин мира только втом смысле, что фи­листерами, их обществом, кишит мир, подобно тому как труп кишит чер­вями» (Маркс К., Энгельс Ф. Собрание сочинений. — М.: Государственное изд-во политической лит-ры, 1955. Т. 1. С. 372.)}

на создание максимально эффективной экономики. При этом современная пропаганда утверждает, что подобное массовое жертвоприношение имело место во все времена и у всех наро­дов, а создание условий, благоприятствующих максимальному потреблению, было изначально главной целью экономической деятельности человека. Но так ли это?

В том-то и дело, что это не так. У разных народов и разных культур цели экономической деятельности, т.е. то, ради чего ра­ботал человек, были несхожими. Более того, даже в Европе в докапиталистические времена экономическая деятельность не определялась стремлением к максимальному, уходящему в бес­конечность потреблению.

«Докапиталистический человек — это естественный чело­век, — писал В. Зомбарт. — Человек, который еще не баланси­рует на голове и не бегает на руках (как это делает экономичес­кий человек наших дней), но твердо стоит на земле обеими но­гами и на них ходит по свету. Найти его хозяйственный образ мыслей поэтому нетрудно: он как бы сам собою вытекает из че­ловеческой природы.

Само собою понятно, что в центре всех страданий и всех за­бот стоит живой человек. Он «мера всех вещей»: mensura omnium rerum homo¹. Но этим уже определяется отношение человека к хозяйству: оно служит человеческим целям, как и всякое другое создание рук человеческих. Итак, вот основное следствие тако­го понимания: исходной точкой всякой хозяйственной деятель­ности является потребность человека, его естественная потреб­ность в благах. Сколько благ он потребляет, столько и должно быть произведено; сколько он расходует, столько он и должен заприходовать. Сначала даны расходы, а по ним определяются доходы». [78, с. 12].

Европеец докапиталистической эпохи, подчиняющийся традиционным представлениям своей культуры о целях труда, руководствовался «идеей пропитания», т. е. идеей создания ма­териальных условий своего полноценного физического суще­ствования без излишеств «переедания» (во всех смыслах этого слова). Ему не были известны искусственно созданные потреб­ности, не вытекающие из естественной природы человека и, по сути, отрицающие ее. В те времена царили простота и здоровая жизнь, основанные на том принципе, что «ремесло должно кор­мить своего работника», и не более того. «Он (работник. —Авт.) хочет работать столько, чтобы заработать свое пропитание; он,

 

^{1 Мера всех вещей — человек (лат.).}

 

как те ремесленники в Иене, о которых нам рассказывал Гете, «большей частью обладают настолько здравым смыслом, чтобы не работать... больше того, сколько необходимо для зарабаты­вания на веселое житье», - писал В. Зомбарт [78, с. 14]. При этом он подчеркивал, что «хозяйственная жизнь в докапиталистическую эпоху действительно находилась под воз­действием принципа покрытия потребностей, что крестьянин и ремесленник в своей нормальной хозяйственной деятельнос­ти искали себе пропитания и ничего больше» [78, с. 15].

То есть в понимании человека Традиции всякая экономическая деятельность имела свои пределы, тонна так же, как и человечес­кие потребности. Лишь человек Модерна, а затем и Постмодер­на, утратив свою природную естественность, утратил во всем меру, и прежде всего меру в труде и потреблении.

Ничем не сдерживаемое стремление к обладанию, однознач­ный выбор между «иметь или быть» в пользу «иметь», привели к тому, что индивидуальная жизнь современного западного обыва­теля оказалась в жестких рамках трудовой деятельности, по­глотившей практически без остатка все его свободное время.Че­ловек Традиции был мудр, он жил размеренно, без спешки, сма­куя жизнь как дорогое вино, стараясь по возможности получить от нее максимальное удовольствие. Труд он рассматривал как досадную необходимость, и когда перед ним стоял выбор — «ра­ботать или не работать», он, не задумываясь, выбирал празд­ность, так как считал ее действительной свободой.При этом не­обходимо учитывать, что благодаря наличию у европейца дока­питалистической эпохи свободного времени он развивался духовно и интеллектуально (а не бесперебойно, до отупения функционировал в механизме глобальной производственной системы, как это делает современный индивид), он созерцал и творил, вследствие чего возникло соцветие европейских куль­тур¹.

 

^{1 Необходимо заметить, что культура Древней Греции, которая во мно­гом до сих пор является для европейцев образцом, возникла благодаря праз­дности эллинов, которые переложили основную тяжесть забот о хлебе на­сущном на рабов. Первохристианское сознание также отвергало труд как некую абсолютную ценность, считая ее помехой в духовном совершенство­вании. «Посмотрите на воронов: они не сеют, ни жнут; нет у них ни храни­лищ, ни житниц, и Бог питает их; сколько же вы лучше птиц»? (Лук. 12: 24.) «Итак, не ищите, что вам есть или что пить, и не беспокойтесь, потому что всего этого ищут люди мира сего; ваш же Отец знает, что вы имеете нужду в том; наипаче ищите Царствия Божия, и это все приложится вам». (Лук. 12:29,30,31.)}

 

Впрочем, даже отношение к труду и его плодам у традици­онного человека было иным, чем у его потомков капиталисти­ческой эры. Если современный индивид отчужден от того, что он называет «работа», выказывая интерес к ее результатам лишь в рамках рыночных отношений (где качество труда зависит су­губо от возможности его выгодной продажи), то его предки про­изводили, как писал В. Зомбарт, «еще не меновые ценности (оп­ределенные чисто количественно), но исключительно потреби­тельные блага, т. е. качественно различаемые вещи.

Труд настоящего крестьянина, так же как и настоящего ре­месленника, есть одинокое творчество: в тихой погруженности он отдается своему занятию. Он живет в своем творении, как художник живет в своем, он, скорее всего, совсем бы не отдал его на рынок. С горькими слезами на глазах крестьянки выво­дят из стойла любимую пегашку и уводят ее на бойню; старик-кустарь воюет за свою трубку, которую у него хочет купить тор­говец. Если же дело доходит до продажи (а это, по крайней мере, при наличности хозяйственной связи обмена должно составлять общее правило), то произведенное благо должно быть достой­ным своего творца. Крестьянин, так же как и ремесленник, стоит за своим произведением; он ручается за него честью художни­ка. Этим объясняется, например, глубокое отвращение всякого ремесленника не только к фальсификатам или хотя бы суррога­там, но даже и к массовой выделке [78, 16—17].

Производитель капиталистической эпохи безразличен к плодам своего труда, психологически он отстранен от них и стре­мится отдать им как можно меньше своих сил и времени. Его экономический успех определяется способностью быстро из­бавиться от созданного продукта путем продажи. Для современ­ной экономики западного типа значение имеет только прибыль. На данный момент качество товара и услуг вторично. Аналити­ческие структуры промышленных корпораций и «мозговыетре­сты» тратят огромные средства на разработку эффективных ме­тодик проведения рекламных кампаний (все больше напоми­нающих по своей сути и форме психические атаки), способных вынудить потребителя приобретать товар не только не нужный ему, но и заведомо низкого качества, который нередко несет уг­розу здоровью и даже жизни людей.

В качестве примера можно обратиться к западной пищевой промышленности, передовые технологии которой полностью решили задачу производства в огромном количестве доступных широким массам потребителей продуктов питания. Наданный момент пищевые транснациональные корпорации ведут успешную торгово-экономическую войну с национальными произ­водителями во всех странах мира, заполоняя их внутренние рын­ки своей продукцией. Прежде всего данный успех объясняется способностью международных компаний производить дешевую продукцию, что позволяет быстро и эффективно разорять кон­курентов и получать огромные прибыли.

Однако добиться максимального удешевления продуктов питания, т. е. предельного снижения производственных затрат, можнолишьтремя способами: заставить фермера бесплатно ра­ботать, лишить продавца прибыли, предложить потребителю продукт, сделанный из максимально дешевого сырья. На дан­ный момент для решения проблемы минимизации расходов на производство широко используется последний вариант.

Фермерам и в большей степени аграрной индустрии удалось в последние годы понизить производственные затраты путем:

1. Использования гормональных препаратов.

2. Применения антибиотиков.

3. Подмешивания в корм различных искусственных добавок.

4. Кормления скота животной мукой.

Что собой представляет животная мука? Это специальная смесь, большей частью состоящая из отходов от убоя животных. Вот как описывает производство животной муки немецкий жур­нал «Spiegel»: «Отходы растираются и перемешиваются с тру­пиками свежевылупившихся петушков, вдоволь поставляемых бройлерными фабриками, подопытными крысами из лабора­торий Фарминдустрии, протухшей сывороткой с молококомбинатов. Полученное месиво разбавляют обычными канализаци­онными стоками» [97].

Этот своеобразный корм активно применяется из-за его де­шевизны, так как стоимость продукции в животноводстве в ос­новном формируется ценами на корма. «Животная мука, изго­тавливаемая в полном соответствии с принципом «производить дешевле дешевого», разбавляется канализационной жижей, вы­качиваемой из отстойников городских очистных сооружений. И никого не интересует, что эта «субстанция» может содержать тяжелые металлы и диоксин¹. При этом такие эксперты, как Франц Дашнер, руководитель Института медицины окружаю­щей среды во Фрайбурге, постоянно предупреждают: «Жижа с

¹ Диоксины — супертоксиканты, универсальные клеточные яды, по­ражающие все живое. Образуются как побочные продукты высокотемпе­ратурных химических реакций с участием хлора и попадают в окружаю­щую среду с продукцией или отходами многих технологий.

отстойников очистных сооружений вредит практически любой органической системе: от мозга до сердца, мускулов или нервов» [97].

По-настоящему выгодными становятся корма после добав­ления к ним химических «присадок». Свинье при нормальных условиях ее содержания для набора номинального веса требу­ется около года. С применением так называемых «силовых кор­мов» и «ускорителей роста» этот срок уменьшается до трех ме­сяцев. Самые популярные «стимуляторы роста» — это синтети­ческие аналоги половых гормонов. Свиней подкармливают андрогенами (мужской половой гормон), что у мужчин может провоцироватьопухоли простаты. А птице дают стильбен — син­тетический аналог женского полового гормона эстрогена. При­менение стильбена очень выгодно: на 1 долл. затрат получается около 15 долл. прибыли. Так как стильбен — антагонист мужс­кого полового гормона прогестерона, то он способен подавлять мужскую половую функцию. Настоящим подарком для ферме­ров стали тиреостатики, которые блокируют гормон щитовид­ной железы, что вызывает у животных нарушение теплового ба­ланса и обеспечивает большие привесы, так как энергия, полу­ченная с кормами, уже не расходуется в виде тепла. У человека мясо с тиреостатиками нарушает функцию щитовидной желе­зы, приводит к нарушению половой функции и отставанию в умственном развитии.

В качестве профилактики и для предотвращения эпидеми­ческих заболеваний у скота им в корма подмешиваются анти­биотики. Побочным эффектом этого стала неожиданно про­явившаяся способность антибиотиков стабилизировать кишеч­ную микрофлору у молодых животных, что усилило у них обмен веществ, повысило коэффициент использования кормов. Вслед­ствие этого скот стал лучше развиваться и быстрее расти, сни­зилась его заболеваемость. При применении кормовых антиби­отиков значительно повысился прирост массы тела животных, снизились расход кормов на единицу продукции и себестои­мость мяса, сократился период откорма.

В итоге в мясных продуктах, поступающих на прилавки ма­газинов, в большом количестве оказались как резистентные ви­русы, так и антибиотики, постоянное воздействие которых зас­тавляет вирусы уже в организме человека мутировать и приоб­ретать невосприимчивость к воздействию лекарственных препаратов. Поданным «Центров по контролю за инфекцион­ными заболеваниями», в список возбудителей опасных болез­ней, устойчивость которых развивается особо стремительно,

входят возбудители пневмонии, менингита, инфекций кожи, легких, кровяных сосудов, гонореи, малярии, туберкулеза, СПИДа.

К примеру, население США в больших объемах употребля­ет в пищу продукты, содержащие возбудители опасных болез­ней, резистентных к антибиотикам. В октябре 2001 года сотруд­ники медицинского журнала «New England Journal of Medicine» проверили мясо, продаваемое в супермаркетах Вашингтона. Ре­зультаты исследования показали, что 20 % мясопродуктов были заражены сальмонеллами. Из них 84% были устойчивы, по крайней мере, к одному типу антибиотиков, 53% — к трем или более типам, а 27 % — к более чем шести типам антибиотиков. Сальмонеллезом в США ежегодно заболевают 1,4 млна чело­век, около 600 из них умирают.

А вот как «Spiegel» описывает технологию производства крайне дешевого и доступного широким массам потребителей заменителя мяса: «Рецепт прост. Берете обычную коричневую жижу из бытовой канализации, выпариваете ее до получения гранулята, добавляете туда хорошую порцию соевого протеина и красителей. Готово. Этот заменитель мяса, родившийся в японских лабораториях, пробующим его людям по вкусу напо­минает курятину.

Туалетбургер, как его назвали журналисты, представляет со­бой извращеннейший пример нового поколения продуктов из реторты. Они создаются чаще всего в лабораториях мультимил­лионеров от пищевой промышленности. Идея проста: сделать долговременной стратегию извлечения полезных веществ из продуктов, сэкономить на дорогом сельхозсырье и, в идеале, создать из мусора готовую еду для размещения на полках супер­маркетов.

Уже сегодня 75 % всех пищевых продуктов, потребляемых немцами, доставляется не прямо из крестьянских хозяйств, а после широко известных «процессов облагораживания» на про­изводствах мультимагнатов» [97].

Вышеизложенные факты наглядно свидетельствуют о том, что в современной экономике западного типа высокое качество продукта нередко становится препятствием на пути достиже­ния максимальной прибыли. При этом необходимо учитывать, что современные технологии практически сравняли качество продукции господствующих на мировом рынке производите­лей. Теперь им проще договориться о разделе «сфер влияния», чем вступать в конкурентную борьбу. Международные монопо­лии объединились против потребителя. В современных условиях главной задачей производителя является не создание каче­ственного продукта, требующего больших затрат, а убедитель­ная имитация качества. Максимальная прибыль нуждается лишь в маркетологических фантомах и низких издержках производ­ства. Мировой рынок ориентирован на изощренную ложь и де­шевую продукцию, которая была бы доступна самым широким массам потребителей.

Для производителя традиционного общества отчуждение от своего труда и его продуктов было невозможно, так как поста­вило бы под сомнение полноценность его личности, как в гла­зах окружающих, так и в своем собственном восприятии. В та­кой психологической атмосфере «производство благ есть осу­ществление деятельности живых людей, которые «вкладывают душу» в свое творение; эта деятельность поэтому в такой же степени следует законам плоти и крови этих индивидуальнос­тей, как процесс роста дерева или половой акт животного, ко­торые получают направление, цель и меру соответственно внут­ренним необходимостям, управляющим этими живыми суще­ствами» [78, с. 16—17].

С началом капиталистической эпохи и постепенным фор­мированием тоталитарной экономической системы,целиком подчинившей целям своего существования современное общество, трудовая деятельность человека теряет свою естественную са­модостаточность, индивид становится системным элементом, функционирующим по законам глобальной производственной мегаструктуры. В данных условиях смысл и цель его труда оп­ределяются не им самим, а неведомыми ему факторами, труд становится следствием внешнего принуждения, что приводит к его отчуждению. Наиболее емко об этом писал молодой Маркс в своих «Экономическо-философских рукописях 1844 года»: «В чем же заключается отчуждение труда? Во-первых, в том, что труд является для рабочего чем-то внешним, не принадлежа­щим к его сущности; в том, что он в своем труде не утверждает себя, а отрицает, чувствует себя не счастливым, а несчастным, не развивает свободно свою физическую и духовную энергию, а изнуряет свою физическую природу и разрушает свои духов­ные силы. Поэтому рабочий только вне труда чувствует себя са­мим собой, а в процессе труда он чувствует себя оторванным от самого себя. У себя он тогда, когда он не работает; а когда он работает, он уже не у себя. В силу этого труд его не доброволь­ный, а вынужденный; это — принудительный труд. Это не удов­летворение потребности в труде, а только средство для удовлет­ворения всяких других потребностей, но не потребности в труде. Отчужденность труда ясно сказывается в том, что, как толь­ко прекращается физическое или иное принуждение к труду, от труда бегут как от чумы. Внешний труд — труд, в процессе кото­рого человек себя отчуждает, есть принесение себя в жертву, са­моистязание. И наконец, внешний характер труда проявляется для рабочего втом, что этот труд принадлежит не ему, а другому, и сам он в процессе труда принадлежит не себе, а другому» [79, с. 90-91].

Не осознавая того, индивид отдает большую часть своей жиз­ни тому, что лично для него лишено всякого смысла и имеет значе­ние лишь для чуждой ему и довлеющей над ним экономической сис­темы. Таким образом, современный человек перестал принад­лежать самому себе. Достигнув вершины своего развития, западный капитализм приобрел форму нового рабовладельчес­кого строя, при котором рабы (индивиды, включенные в торго­во-производственные отношения) являются собственностью безликих сил, воплотивших свою суть в финансово-экономи­ческой системе западного типа.

Главная трагедия современного человека состоит в том, что не только смысл его индивидуального существования оказался све­денным к набору жестких императивов метапротестантской трудовой этики, но сама его жизнь стала изнурительным тру­дом, обессмысленным тоталитарной экономической системой (NB).

Что же такое ценное получил западный обыватель, утратив возможность самостоятельно формулировать смысл своей жиз­ни и отказавшись от личной свободы? Если говорить коротко — огромную массу ненужных ему вещей, которые, как оказалось, не способны сделать его счастливым.

Джон де Грааф, Дэвид Ванн и Томас X. Нейлор по этому по­воду заметили, что «в глубине души большинство из нас знает об этом. Ричард Харвуд установил это в 1995 году, когда прово­дил для «Фонда Мерк Фэмели» («Merck Family Fund») социоло­гический опрос, касающийся отношения американцев к про­блеме потребления. «Люди говорят, что мы расходуем и поку­паем много больше, чем нам нужно. Что наши дети приобретают очень материалистический взгляд на мир и что за свои сиюми­нутные желания мы платим ценой жизни следующих поколе­ний и ценой собственного будущего». Харвуд поясняет: «Это ощущение не зависит от религиозных, возрастных, нацио­нальных различий, от разницы в уровне доходов и в образова­нии. Это общее для всей нашей нации чувство, что мы стали слишком материалистами, слишком жадными, слишком эгоцентричными и эгоистичными и что нам необходимо уравно­весить создавшееся положение возвращением вечных ценнос­тей...» [98, с. 17-18].

Что, по сути, представляет собой так называемый «амери­канский образ жизни», который отважные и бескомпромисс­ные янки готовы защищать до последней капли крови в джун­глях Вьетнама, равнинах Югославии, горах Афганистана, пу­стынях Ирака и т.п.? Этому святому, с точки зрения граждан США, феномену можно дать очень лаконичное определение: американский образ жизни есть неограниченное потребление.Причем не просто потребление, а потребление с самой боль­шой буквы, потребление как изысканное искусство, как утон­чённая философия, как универсальная религия. Если во вре­мена Традиции по выходным народ посещал в массовом по­рядке церковь, то теперь — супермаркеты. «В век синдрома потреблядства (как, по нашему мнению, в конце концов будут называться десятилетия, примыкающие к границе между вто­рым и третьим тысячелетиями) торговые центры заменили со­бой церкви как символ культурных ценностей, — констатиру­ет Де Грааф. — Действительно, семьдесят процентов наших граждан еженедельно посещает торговые центры, и это боль­ше, чем число людей, регулярно бывающих в церкви» [98, с. 32]. Причем необходимо подчеркнуть, что еженедельный уик-энд, посвященный шоппингу, это не дань необходимости сделать нужные покупки, а некий ритуал, форма времяпре­провождения, когда обыватель часами бродит по огромным мегамаркетам без определенной цели, покупая в итоге то, о чем он до этого момента даже не думал. Можно сказать, что если блуждания по торговым центрам это своеобразное сакральное действо, вводящее сознание адепта в определенное психоло­гическое состояние, то сам акт покупки — катарсис, его за­вершающий (со всем спектром сопутствующих ему эмоцио­нальных переживаний). Желание купить становится не­преодолимым. «Это побуждение охватывает их, как волны прилива, — констатирует психотерапевт Оливия Мелан. — Они впадают в некое подобие транса, своеобразный наркотичес­кий экстаз, где почти уже не имеет значения, что именно они покупают» [98, с. 175].

Но что происходит потом, когда счастливый обладатель еще одной купленной вещи возвращается в привычную, тусклую, унылую, изнуряющую обыденность своего повседневного су­ществования, лишенного непрерывного, яркого, шумного праз­дника торговых стеллажей? Вот как это описывает американский социолог Джеральд Селен: «От многих людей мы постоян­но слышим одно и то же: я не вижу жизни. Я просыпаюсь ут­ром. У меня впереди повседневные заботы, забота о престаре­лых родственниках, 40 минут я добираюсь до работы. Я должен работать допоздна. Поздно вечером я возвращаюсь домой, где меня ждет стирка и счета на оплату. Я запихиваю что-нибудь в микроволновую печь. Затем, усталый до изнеможения, я отправ­ляюсь спать. Утром я просыпаюсь, и все повторяется с самого начала» [98, с. 73]. Таким образом, по сути, ежедневная «битва» за удовлетворение новых потребностей превращается в изнури­тельное, продолжающееся в течение всей жизни мучение. По данным службы «Gallup», у 48 % американцев хронически не хватает времени, чтобы заниматься ежедневными делами. Три четверти жителей США, как минимум, раз в день переживают состояние стресса, в том числе треть американцев подвержены влиянию стрессов несколько раз вдень.

Субъективные ощущения американцев подтверждаются официальной статистикой. Используя данные Департамента труда, экономист из Гарварда Джульет Скор констатировал, что американцы с полной занятостью работают в среднем на 160 ча­сов (а это целый месяц) больше, чем в 1969 году. «Это не только люди с высокими доходами, которые, между прочим, всегда тратили на работу гораздо больше времени, — утверждает Д. Скор. — Это также представители среднего класса, нижнего класса и просто бедные люди. Все теперь работают дольше». Действительно, согласно данным Международной организации труда, в октябре 1999 года Соединенные Штаты превзошли Япо­нию как современное индустриальное государство с самым длинным рабочим днем. Сорок два процента работающих аме­риканцев утверждают, что к концу дня чувствуют себя выжаты­ми как лимон. Шестьдесят процентов говорят, что хотели бы снизить темп жизни и жить менее напряженно [98, с. 79].

Работа изнуряет и поглощает практически без остатка все свободное время западного человека. Он теряет эмоциональ­ную связь с окружающими и близкими ему людьми, превра­щаясь в функциональный элемент некой глобальной системы. Личная и семейная жизнь сводятся к предельному минимуму. «Результаты некоторых исследований показывают, — пишет Де Грааф, — что на протяжении жизни последнего поколения вре­мя, которое родители проводят со своими детьми, уменьши­лось аж на сорок процентов. Одно исследование установило, что американские семейные пары в наше время находят толь­ко двенадцать минут в день, чтобы поговорить друг с другом.

К тому же еще призывы не отставать от Джонсов побуждают многие семьи делать долги, а возникающие из-за этого и по­стоянно кипящие конфликты на денежные темы часто закан­чиваются разводом» [98, с. 85-86].

Существование в едином ритме работы и потребления изо­лирует людей, отчуждает их практически от всего, что их окру­жает, убивает всякий интерес к жизни, лишает человеческое бытие его действительного смысла, не искаженного культом труда и вещизма. Вот что по этому поводу пишет доктор Ричард Свенсон из Меномони, штат Висконсин: «Отягощение соб­ственностью — это проблема, возникающая, когда у тебя такое количество вещей, что ты вынужден постоянно заниматься ими, заботиться о них, а не о близких тебе людях... Все, чем я владею, владеет мной. Что делают люди, когда им становится грустно? Они идут в торговый центр, делают покупки, и это улучшает их самочувствие, но лишь ненадолго. Потребительство вызывает привыкание. Но оно и не оказывает нужного действия. Люди приобрели все эти вещи и по-прежнему чувствуют себя опусто­шенными. Все, что у них остается, — это стресс, изнеможение, ощущение какой-то выжжености внутри, а их отношения с ок­ружающими куда-то испаряются. Люди окружены всеми вида­ми приносящих удовольствие предметов, но смысл обладания ими утрачен. «Трагедия, — отмечает Свенсон, — это когда чего-то очень хочешь, получаешь желаемое, а оно оказывается пус­тым. Я думаю, что произошло именно это» [98, с. 75].

Итак, что же получается в итоге? Сотни миллионов людей посвящают свою жизнь обеспечению возможности на выход­ные всецело предаться шоппингу, сделать очередную покупку, дабы вновь насладить душу ощущением обладания, чувством того, что не зря прожил еще одну неделю... Но, покинув супер­маркет, они понимают, что счастье в очередной раз от них ус­кользнуло. Вроде бы сделан еще один шаг к заветной цели -куплена новая вещь, личное пространство стало более напол­ненным, а ощущение пустоты только усилилось.

Когда Мать Тереза приехала в Соединенные Штаты для по­лучения почетной ученой степени, она сказала: «Это самое бед­ное место из всех мест, где я когда-либо была», — рассказывает Роберт Сейпл, директор благотворительной христианской орга­низации «Видение мира». — Она говорила не об экономике, вза­имных фондах, Уолл-стрит и покупательной способности, -добавляет он. — Она говорила о нищете души».

Незадолго до своей смерти, которая последовала от опухо­ли мозга, Ли Этуотер, политтехнолог, руководивший избирательными кампаниями республиканцев, сделал признание. «1980-е годы, — сказал он, — были временем приобретения - приобретения благосостояния, силы, престижа. Я знаю. Я до­бился большего благосостояния, силы и престижа, чем боль­шинство. Но вы можете обрести все, чего хотели, и по-прежне­му ощущать внутреннюю пустоту». Он предупреждал о наличии «духовного вакуума в самом сердце американского общества, опухоли души» [98, с. 124—125].

Если бы человеческое счастье можно было измерять раз­мером собственности, количеством купленных вещей, то аме­риканцы были бы самыми счастливыми людьми. В США на данный момент построено 30 тыс. складов для хранения лич­ных вещей, которые уже давно не помещаются в домах. Их общая площадь составляет более миллиарда квадратных фу­тов. С 1960 года масштаб складского бизнеса в Соединенных Штатах увеличился в четыре раза, принося ежегодно прибыль в размере 12 млрд.долл.

А что в итоге? Дома и склады ломятся от барахла, а состоя­ние счастья не возникает, ведь несмотря на небывалые дости­жения в накоплении материальных благ, желание покупать, об­ладать еще большим количеством вещей не пропадает. Наобо­рот, оно только усиливается. Заветная удовлетворенность не наступает. Западный обыватель — как наркоман, который по­стоянно ищет новую дозу наркотика, избавляющего его на вре­мя от мучительного психосоматического состояния, дающего мимолетное облегчение, приносящего отупляющее забытье, но отнюдь не счастье. Его неудержимое стремление к потреблению по своей сути идентично стремлению осла к морковке, которая висит на палке у него перед носом. Бедное животное тянет тя­желую тележку, выбивается из сил, пытаясь дотянуться до вкус­ного лакомства, не понимая того, что его цель недостижима. Точно так же и западный обыватель: он всю свою жизнь «тянет» на себе гигантскую экономическую систему, выбиваясь из пос­ледних сил, и не ведает того, что все его усилия напрасны, ведь набитый барахлом до самой крыши склад, счет в банке, послед­няя модель автомобиля, новейший мобильный телефон и т.п. изначально не способны сделать человека счастливым, так как их предназначение — быть связующим звеном между экономи­кой и питающими ее своей энергией человеческими массами. Запад не смог разгадать великую тайну человеческого счастья, гармонию духа он отождествил с набитым желудком.

Дэвид Майерс, социальный психолог из «Hope College», в своей книге «Американский парадокс: духовный голод в век

изобилия» исследовал вопрос взаимосвязи материального до­статка и ощущения счастья у людей. В итоге он пришел к вы­воду, что психологический комфорт человека усиливается лишь в процессе достижения уровня удовлетворения основ­ных, насущных потребностей в пище, отдыхе, жилье и в не­котором чувстве контроля над собственной жизнью. Как только человек всего этого добивается, ощущение счастья проходит, а дальнейшее усиление материального достатка его не восстанавливает.

В странах с высоким уровнем жизни связь между богат­ством и субъективным ощущением благополучия «удивитель­но слаба», отмечает психолог Рональд Инглхарт. «В среднем люди, едущие на работу в автобусе, будучи одеты в рабочую форму, столь же счастливы, как и те, кто разъезжает в костюме на «мерседесе», — говорит Дэвид Ликен, подводя итог своим исследованиям счастья. Даже очень богатые — например, 100 самых богатых американцев, согласно опросу, проведен­ному в 1980-х годах психологом Эдом Динером и его коллега­ми по программе Форбса, лишь немногим счастливее людей среднего достатка. Получение наследства, экономический рост, выигрыш в лотерею действительно вызывает кратковре­менную вспышку радости. Но эйфория идет на убыль по мере привыкания к новому богатству.

Это подтверждают результаты социологических исследова­ний, опубликованные в «Financial Times» 25 ноября 2002 года, которые свидетельствуют о том, что серьезное улучшение каче­ства жизни не сделало людей более счастливыми. Так, Эндрю Освальд из британского «Warwick University» и Дэвид Бланчф-лауэр из американского «Dartmouth College» пришли к выводу, что последние 25 лет американцы считают себя менее счастли­выми. Количество британцев, полностью удовлетворенных сво­ей жизнью в течение тех же 25 лет, осталось неизменным (все та же одна треть населения). В Европейском союзе в целом схо­жая ситуация: за прошедшие 25 лет там люди не стали более сча­стливыми (одна пятая опрошенных).

По словам Дэниэла Канемана, профессора экономики Принстонского университета и лауреата Нобелевской премии 2002 года, мнение, что богатые счастливее бедных — это миф. «Люди в большей степени довольны жизнью, если у них высо­кие доходы. Они считают себя более везучими и успешными -в их жизни больше произошло так, как они хотели», — говорит он. Однако и он, и другие эксперты сходятся во мнении, что уровень счастья не растет вместе с суммой на банковском счете.

Здесь применим закон убывающей доходности. И в самом деле, как показывают исследования, уровень психологической удов­летворенности в западных странах за последние 40 лет остано­вился, хотя средний доход надушу населения возрастал. Джон Хеллуэл, профессор экономики счастья (именно так называет­ся его должность в университете Британской Колумбии), кон­статирует: «Многие полагают, что высокий уровень материаль­ного удовлетворения должен приносить счастье. Однако они говорят: «Ну как же, у меня есть все, но я не счастлив!»

Подобный феномен наглядно демонстрируют результаты последнего исследования, опубликованного в британском жур­нале «New Scientist», свидетельствующие о том, что самые счас­тливые люди живут в Нигерии, после которой следуют Мекси­ка, Венесуэла, Сальвадор и Пуэрто-Рико (!). Соединенные Шта­ты стоят в этом списке на 16 месте.

Основываясь на данных ряда исследований, психолог Ри­чард Райен поясняет данный феномен следующим образом: «Мы ищем источников удовлетворения вовне, тогда как они на­ходятся внутри нас. У человеческих особей счастье наступает при достижении целей внутреннего порядка, например, когда человек любит и любим. Цели, имеющие внешний характер, такие как материальное богатство, слава, красивая внешность, являются подставными целями, за которыми начинают гнаться люди, желающие набить себя материальными благами до отка­за. Люди, преследующие внешние цели, оттачивают свою лич­ность, чтобы завоевать окружающий мир, но они и понятия Не имеют, как управлять своим внутренним миром». Ричард Рай­ен и его коллега Тим Кассер установили, что люди, стремящие­ся к богатству, более склонны к депрессиям и имеют более низ­кую самооценку, чем те, кто руководствуется нематериальными ценностями [98, с. 185].

Запад создал цивилизацию, все процессы которой оказа­лись замкнутыми на создание и удовлетворение психосомати­ческих потребностей человека. При этом необходимо отметить один очень важный момент: ключевым элементом функциони­рования экономической системы западного типа стало непрерыв­ное производство неестественных, не присущих изначальной при­роде человека потребностей.То есть, удовлетворив базовые, жизнеобеспечивающие потребности индивидов, западная эконо­мика, для того чтобы создать основу своего дальнейшего роста, начала целенаправленно производить искусственные потребнос­ти, удовлетворение которых требовало расширения и совершен­ствования экономической системы. Главная цель экономики западного типа — непрерывный рост прибыли — требовала непре­рывного роста производства, а он, в свою очередь, предполагал непрерывный рост потребления. Именно поэтому конструиро­вание новых, не существовавших ранее, а потому неестествен­ных для человека потребностей, выступающих основным сти­мулятором производства, приобрело для Запада ключевое значе­ние.Таким образом, можно констатировать, что западная цивилизация — это цивилизация непрерывно создаваемых ис­кусственных потребностей, цивилизация сознательно культи­вируемых неестественных желаний.

Как констатировал американский писатель Чак Паланик в своем романе-бунте «Бойцовский клуб», «все эти юноши, все эти девушки хотят отдать свою жизнь во имя чего-нибудь. Рек­лама заставляет их приобретать тряпки и машины, которые им вовсе не нужны. Поколения за поколениями люди работают на ненавистных работах только для того, чтобы иметь возможность купить то, что им не нужно».

По своей сути, эти неестественные желания являются «лож­ными целями», к которым всю свою жизнь стремится огромная масса людей. Ложными в том смысле, что, достигая их, инди­виды не обретают искомого человеческого счастья. И это не слу­чайно, ведь обывательские ценности, к которым они стремят­ся, всего лишь фетиши, мотивирующие трудовую деятельность. Они не имеют ничего общего с естественными потребностями, присущими человеку от природы, удовлетворение которых толь­ко и может сделать его счастливым существом. Эти потребнос­ти безжалостно подавлены во имя максимальной прибыли, «экономического роста», для оптимизации функционирования механизмов бизнеса. Более того, естественные человеческие по­требности целенаправленно вытесняются в глубь сознания лю­дей, так как их удовлетворение приведет к перенаправлению че­ловеческой энергии на другие ценности, что, без сомнения, раз­рушит финансово-экономическую и социально-политическую системы западного типа. Как это ни звучит парадоксально, но все достижения Запада создавались неудовлетворенными, глу­боко несчастными людьми, упорно идущими не к счастью, а лишь к его миражу. При этом необходимо подчеркнуть, что желания, порождаемые искусственными, изначально не присущи­ми человеческой природе потребностями, ведут только к стра­данию.Счастливый человек несовместим с западным образом жизни и западными ценностями, ведь в состоянии внутренней гармонии его невозможно заставить до одури работать, прино­ся в жертву молоху труда всю свою жизнь.

В своей книге «Сверх пределов» Донелла Медоуз пишет: «Люди не нуждаются в гигантских машинах, они нуждаются в уважении. Они не нуждаются в чуланах, набитых одеждой, они нуждаются втом, чтобы выглядеть привлекательно, в положи­тельных эмоциях, разнообразии и красоте. Им не нужна элект­ронная аппаратура, им нужно заниматься чем-то достойным в своей жизни. Людям нужна индивидуальность, чувство общно­сти, дерзание, признание, любовь и радость. Попытаться удов­летворить эти потребности с помощью материальных вещей — это значит развить у себя неутомимый аппетит к неверным ре­шениям реально существующих, но так никогда и не решаемых проблем. Возникающая в результате духовная пустота — один из самых сильных побочных эффектов стремления к матери­альному обогащению» [98, с. 186].

 

 

[1] http://www.forum.msk.ru/files/020312022155.html

[2] Мартин Г.П., ШуманнХ. Западня глобализации: атака на процвета­ние и демократию. — М.: Издательский Дом «АЛЬПИНА», 2001.

[3] Бауман 3. Индивидуализированное общество. — М.: Логос, 2002.

[4] Колеман Джон. Комитет 300. — М.: Витязь, 2001.

[5] Преследование инакомыслящих в США: Дело № 88-00243-А «США против Линдона Ларуша и др.», М.— 1995.

[6] Богатые мира сего. Шильдбергер Ф. Пионеры автомобилестроения. Шнее Г. История династии финансовых магнатов. Ростов н/Д: Феникс, 1998.

[7] Фриселл Боб. Тайное правительство // Досье секретных служб. -2000. № 5.

[8] Саттон Энтони. Кто управляет Америкой? «ФЭРИ-В»: М., 2002.

[9] htt://resist.gothic.ru/vragi.html

[10] Орлов А. Финансовый алхимик// Итоги, 1998. №29.

[II] Чудинов А. Масоны и Французская революция: дискуссия дли­ною в два столетия // Новая и новейшая история, № 1. 1999.

[ 12] Gary Allen. «Building Communism», American Opinion (December, 1975).

[13] Эпперсон Р. Невидимая рука: Введение во взгляд на историю как на заговор. — СПб., 1999.

[14] Francis X. Gannon, Biographical Dictionary of the Left, Volume 1, Boston, Los Angeles: \\festern Islands, 1969.

[15] Gary Allen «The Run America», American Opinion, May 1978.

[16] Gary Allen, «Jimmy Carter», Seal Beach, California: 76 Press 1976.

[17] Закулиса: Из досье на «мировое правительство» // Завтра. 2000. № 48, 28 нояб.

[18] Barry M. Goldwater, With No Apologies, New York: Berkley Books, 1979.

[19] Хантер Р. Э. Роль аналитических центров в формировании внеш­ней и оборонной политики // США — Канада. 2000. №11.

[20] www.yabloko.ru/Union/MMYA/Rim/Rim.html

[21] GardnerG., Halweil В. Underfed and Overfeld. The Global Epidemis of Malnutrition. WorldWatch paper, № 150, W., March 2000.

[22] Caufield, Catherine. Masters of Illusion: The World Bank and the Poverty of Nations, New York, Henry Holt & Co., 1996.

[23] World Development Report 1998/99, Oxford University Press for the World Bank, 1999.

[24] Уткин А.И. Мировой порядок XXI века. — М.: Издатель Соловь­ев; Алгоритм, 2001.

[25] Human Development Report 1998, Oxford University Press for UN DP, 1998.

[26] GardnerG., Halweil B. Underfed and Overfeld. The Global Epidemis of Malnutrition. WorldWatch paper, N 150, W, March 2000.

[27] Development Assistance Committee, OECD, 1999.

[28] Kapstein E. Reviving Aid. Or Does Charity Begin at Home? («World Policy Journal», Fall 1999).

[29] World population. Population Reference Bureau Inc. — Wash., 1992.

[30] Махатхир вин Мохамад. Столкновение цивилизаций // Экономи­ческая газета. 1998. № 5.

[31] ТинбергЯ. Пересмотр международного порядка. — М., 1980.

[32] Шпенглер О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой исто­рии. Всемирно-исторические перспективы. — Минск.: Попурри, 1999. Т. 2.

[33] Хамский Н. Прибыль на людях. — М.: Праксис, 2002.

[34] Соргин В.В. Политическая история США. XVI1-XX вв. — М.: Из­дательство «Весь мир», 2001.

[35] DomhoffG. The Higher Circles. The Governing Class in America. N.Y., 1970; idem. The Power That Be. Process of Ruling Class Domination in America. N.Y., 1979; idem. The Power Elite and the State: How Policy is Made in America. N.Y., 1990.

[36] http://www.russ.ru/journal/peresmot/97-12-29/hantin.htm

[37]http://www.thirdworldtraveler.com/Stockwell/StockwellCIA87_l.html

[38] L'Humanite, 18 novembre 1999.

[39]LeMond,2juinl999.

[40] Черное М. Черная дыра Европы // Эксперт. 2002. № 32.

[41] http://www.left.ru/2001/25/chossud38.html

[42] Маначинский А. Новый виток косовского кризиса //«Обозрева­тель», 2001. № 2.

[43] http//usinfo.state.gov/products/washfile/russian.shtml

[44] Колпон Мишель. Нефть, PR, война: Глобальный контроль над ре­сурсами планеты. — М.: Крымский мост-9Д, 2002.

[45] Ясинский О. Клянусь умирающей конституцией// Новая газета. 2002. 11 июля.

[46] http://www.left.ru/2002/13/venesuela63.html

[47] http://www.left.ru/2002/april/bloom.html

[48] Сардар 3., Дэвис М.В. Почему люди ненавидят Америку? — М.: Изд-во Проспект, 2003.

[49] Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современ­ном мире. — СПб.: Издательство «Университетская книга», 2001.

[50] БратимовО.В., Горский Ю.М., Делягин М.Г., Коваленко А.А. Прак­тика глобализации: игры и правила новой эпохи. — М.: ИНФРА-М, 2000.

[51] http://www.imperativ.net/

[52] Reinecke W. Global Public Policy//Foreign Affairs, 1997. Nov./Dec.

[53] Гитлер А. Моя борьба. — М.: Витязь, 2002.

[54] Le Monde Diplomatique, 1997, July.

[55] http://www.rus-sky.org/history/library/kennedy/

[56] http://rus-sky.org/history/library/feder.htm

[57] Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и куль­тура/ Пер. с англ, под науч. ред. О.И. Шкаратана. — М.: ГУ ВШЭ, 2000.

[58] http://www.imperativ.net/

[59] Саттон Э. Власть доллара. — М.: Изд. «Фэри-В», 2003.

[60] http://www.apfn.org/apfn/reserve.html

[61] Маркс К., ЭнгельсФ. Собрание сочинений, — М.: Государственное изд-во политической лит-ры, 1955. Т. 1.

[62] ПеркинсДжон. Исповедь экономического убийцы. — М.: Pretext, 2005.

[63] Шведков Ю.А. Что сулит миру потребительское общество//США — Канада, 1999. № 1.

[64] Третья мировая (информационно-психологическая) война. — М.: Институт социально-политических исследований АСН. — 2000.

[65] «Золотой Рог» #85,29окт. 1996, http://vladivostok.com/Golden_Horn/

[66] «Золотой Рог» #87,5 нояб. 1996, http://vladivostok.com/Golden_Horn/

[67] «Золотой Рог» #88, 12 нояб. 1996, http://vladivostok.com/ Golden_Horn/

[68] Declan Walsh, America Find Ready Market for GM Food, The Independent, London, March 30, 2000.

[69] Laeke Mariam Demissie, A vast historical contribution counts for little; West reaps Ethiopia's genetic harvest, World Times, October, 1998.

[70] World Bank, Ethiopia-Seed Systems Development Project, Project ID ETPA752,6Junel995.

[71] See CIMMYT Research Plan and Budget 2000-2002 http:// www.cimmyt.mx/about/People-mtp2002. htm#).

[72] Food and Agriculture Organization (FAO), Special Report: FAO/WFP Crop Assessment Mission to Ethiopia, Rome, January 2000.

[73] http://www.imperativ.net/impl 1/palast.html

[74] «Под огнем критики». Боб Коласки, Intellectual Capital, выпуск 2, номер 38, 14—21 октября 1998, http://www.intellectualcapital.ru/iss2-38/

[75] СаркисянцА. МВФ и Россия в меняющемся мире // Независимая газета. 2001. № 5. 20 марта

[76] Московичи С. Машина, творящая богов. — М., 1998.

[77] НицшеФ. Сочинения: в2т.Т. 1. М.: 1990.

[78] Зомбарт В. Буржуа. — М.: Наука, 1994.

[79] Маркс К., Энгельс Ф. Собрание сочинений, — М.: Государственное изд-во политической лит-ры, 1955. Т. 42.

[80] Финансовые известия. 2003. 15 июля.

[81] Сметанников П. Г. Психиатрия: краткое руководство для врачей. — СПб.: изд-во СПбМАПО, 1994.

[82] Реклама: внушение и манипуляция. — Самара: Издательский Дом «БАХРАХ-М», 2001.

[83] Аронсон Э., Пратканис Э.Р. Эпоха пропаганды: Механизмы убеж­дения, повседневное использование и злоупотребление. — СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2002.

[84] Бурдье П. О телевидении и журналистике. — М.: Фонд научных исследований «Прагматика культуры», Институт экспериментальной со­циологии, 2002.

[85] Харрис Р. Психология массовых коммуникаций. — СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2002.

[86] http://www.computerra/ru/offline/1998/271/1823/

[87] Россия станет Америкой, если забросит математику // Парламен­тская газета. 2000. 18 окт.

[88] http://www.forum.msk.ru/files/991118025735.html

[89] Фрейд 3. Введение в психоанализ: Лекции. — М.: Наука., 1991.

[90] Ницше Ф. Воля к власти: опыт переоценки всех ценностей. — М.: «REFL-book», 1994.

[91] Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. — М.: Ренессанс. 1991.

[92] Фрейд 3. «Я» и «Оно»: Труды разных лет: В 2-х т. Т. 1. Тбилиси, Мерани, 1991.

[93] Тоффлвр Э. Шок будущего. — М.: ООО «Издательство ACT», 2001.

[94] ЛиповецкиЖиль. Эра пустоты: Эссе о современном индивидуализ­ме. — «Владимир Даль», СПб. 2001.

[95] Бодрийар Жан. Америка. — «Владимир Даль», СПб. 2000.

[96] Ulrich Beck. Ecological Enlightenment: Essays on the Politics of Risk Society, в переводе Марка Риттера, Atlantic Highlands: Humanities, 1995.

[97] Katharina Stark. Unsere Landwirtschaft//Spiegel. № 49. 04.12.2000

[98] Де Грааф, Джон. Потреблядство: болезнь, угрожающая миру. -М.: Ультра. Культура, 2003.