Главная | Обратная связь

СУБЪЕКТЫ ДОКАЗЫВАНИЯ

Уголовно-процессуальное доказывание представляет собой сложную и многогранную деятельность, выступающую в ходе осуществления в различных аспектах. Поэтому для уяснения содержания данного процесса необходимы его структурный анализ, вычленение отдельных элементов (уровней, сторон, этапов) в различных «срезах».

Классическим и общепризнанным является выделение в процессе доказывания элементов (этапов) собирания, проверки (исследования) и оценки доказательств, которые подробно будут рассмотрены в гл. 7. Однако несмотря на значительную теоретическую и практическую ценность данного деления, оно недостаточно для характеристики доказывания. Эта схема хорошо иллюстрирует движение одного, отдельно взятого доказательства, но совершенно не касается субъектов доказывания и поэтому малопригодна для разграничения их функций. Процесс доказывания предстает в ней как односубъект-ный, что не соответствует реальному доказыванию, в котором доказательственная деятельность любого субъекта всегда адресована какому-то другому субъекту или субъектам.

В связи с этим в теории доказательств существуют и другие модели доказывания, выделение иных его аспектов и элементов.

Рассмотрим сначала соотношение в доказывании познавательного аспекта с другими. Как уже говорилось, доказывание — деятельность познавательная. Однако сводится ли доказывание целиком к познанию? Нет, оно включает в себя и другие виды деятельности. По этому признаку в доказывании можно выделить следующие его аспекты (уровни):

доказывание-познание;

доказывание-удостоверение;

доказывание-обоснование.

Доказывание-познание — деятельность, заключающаяся в получении информации об устанавливаемых фактах. Однако понятия доказывания и познания не совпадают. Во-первых, при производстве по делу познание каких-то фактов может осуществляться не в процессуальной форме — в ходе оперативно-розыскной деятельности, при так называемом предварительном (доэкспертном) исследовании вещественных доказательств, путем наблюдения за поведением об-

виняемого или других лиц, при производстве следственных действий и т.п. Такое познание не входит в процесс доказывания, и его результаты имеют лишь вспомогательное, ориентирующее значение.

С другой стороны, доказывание, помимо познания, включает в себя и другие виды деятельности — удостоверительную и обоснова-тельную.

Разграничение доказывания-познания и доказывания-удостоверения впервые проведено А.Р. Ратиновым¹. Оно выводится из различия познания «для себя» и познания «для других». Если субъект осуществляет познание для каких-то своих нужд, он не обязан заботиться об удостоверении своих знаний, так как не намерен никому их передавать. Однако в уголовно-процессуальном доказывании познание осуществляется «для других», оно всегда имеет последующих возможных или обязательных адресатов (прокурора, утверждающего обвинительное заключение, судебные инстанции), конечным из которых является общество в целом. Таким образом, значение, получаемое в процессе доказывания, носит общественный характер. Поэтому оно должно быть не только получено, но и надлежащим образом удостоверено.

Удосто верительная деятельность включает в себя, во-первых, фиксирование полученной информации и обстоятельств ее получения и, во-вторых, заверение правильности этой фиксации (подписями, печатью). Осуществляется удостоверение обычно путем составления протоколов следственных действий или изготовления иных носителей информации (аудио- или видиозапись).

Доказывание-обоснование представляет собой деятельность по убеждению последующих возможных или обязательных адресатов доказывания в истинности передаваемых им знаний. Сущность этой деятельности состоит в логическом обосновании определенного тезиса². Тем не менее она не может быть сведена к исключительно мыслительному процессу. Доказывание-обоснование является юридической обязанностью (или правом) определенных субъектов и протекает в соответствующей процессуальной форме. Так, обоснование своих выводов по делу участниками прений сторон осуществляется в устной форме. Процессуальный закон устанавливает опреде-

 

 

3 - 2521

 

ленную последовательность их речей, они не вправе ссылаться на доказательства, которые не рассматривались в судебном заседании или признаны судом недопустимыми (ст. 292 УПК). Субъекты, уполномоченные принимать решение по делу, обязаны обосновать свой вывод в соответствующих процессуальных документах (обвинительном заключении, приговоре и др.). Таким образом, доказывание-обоснование выражается внешне в совершении определенных процессуальных действий и образует единство процессуального и логического моментов. В связи с этим представляется неоправданным исключение обоснования из процесса доказывания как деятельности чисто логической¹.

С другой стороны, нельзя согласиться и с отождествлением обоснования с удостоверительной деятельностью. Оба эти вида деятельности принципиально различны и по задачам, и по характеру, и по субъектам. Удостоверению подлежит правильностьфиксации полученной информации независимо от ее истинности или ложности (например, показаний), при обосновании доказывается ее истинность (или ложность). Удостоверению подлежит каждое отдельное доказательство, обоснованию — и вывод, сделанный на основе собранных по делу данных, т.е. знание, не содержащееся в удостоверяемой информации. И, наконец, обоснование может осуществлять совсем не тот субъект, который удостоверял полученные доказательства (например, защитник).

Другой аспект уголовно-процессуального доказывания — вычленение в нем информационного и логического путей (сторон) познания².

При информационном пути знание приобретается путем получения информации непосредственно об устанавливаемом факте. Одна-

 

 

¹

 

ко получение такой информации не всегда возможно. И тогда способом познания выступает логическое выведение знания из других, ранее установленных фактов. Полученное таким путем знание называется выводным.

Разумеется, в реальном доказывании оба эти пути познания тесно переплетаются, взаимно дополняя друг друга, и практически в чистом виде не встречаются. Тем не менее они представляют собой принципиально различные стороны доказывания, обладающие существенной спецификой. Поэтому четкое их разграничение необходимо для решения многих проблем доказывания (например, оно лежит в основе деления доказательств на прямые и косвенные). Если при информационном пути содержание знания дается в «готовом виде», посредством поучения информации о самом устанавливаемом факте, то для построения умозаключения необходимы какие-то логические операции, в результате их приобретается новое, выводное знание, не содержащееся в посылках (при информационном пути необходимы также логические вводы о достоверности полученной информации, но они служат не для получения нового, а для подтверждения имеющегося знания). В связи с этим правильность выводного знания зависит не только от истинности посылок, но и от соблюдения правил логики, что должно учитываться при проверке и оценке достоверности этого знания. Иногда ошибки совершаются именно на этом, логическом этапе познания, например, вывод эксперта об одинаковой групповой принадлежности крови расценивается как факт происхождения ее от конкретного лица, наличие отпечатка пальца на месте преступления — как факт совершения этим лицом преступления, в то время как это свидетельствует лишь о том, что оно побывало на этом месте (возможно, до или после преступления) и т.п.

В теории доказательств нередко проводится также деление доказывания (познания) на непосредственное и опосредованное¹, основанное на принятом в философии разграничении чувственного и рационального, а также эмпирического и теоретического².

Однако при этом обычно допускается смешение совершенно различных аспектов — разграничение непосредственного и опосредованного познанияи различие непосредственного и опосредованного восприятия.Под непосредственным познанием обычно понимается установление фактов путем их непосредственного восприятия, а под

 

опосредованным — их логическое выведение из других, ранее познанных фактов¹. Не трудно видеть, что тот и другой виды выделяются здесь по совершенно различным основаниям: первый — по форме восприятия, второй — в зависимости от того, является устанавливаемый факт конечной или промежуточной целью познания. Это абсолютно разные критерии. Деление познания на непосредственное и опосредованное проводится посодержанию получаемой информации (о самом устанавливаемом факте или другом, являющемся доказательственным) и не зависит от формы восприятия. Оно целиком охватывается приведенным выше выделением информационного и логического путей (сторон) доказывания. Другое деление определяется лишь формой восприятия(непосредственное или опосредованное) независимо от содержания информации. Один и тот же факт, например обстановка места происшествия, может быть познан путем как непосредственного (следователем в ходе осмотра), так и опосредованного восприятия (судом путем прочтения протокола, обозрения фотоснимков). Доказательственное значение данного факта от этого не меняется, оно зависит от его содержания. Допустим, тот факт, что осколки выбитого оконного стекла находятся снаружи, а не внутри дома, выступает в качестве доказательственного, улики в логическом пути познания независимо от формы его восприятия (при осмотре или по материалам дела).

Таким образом, деление познания по форме восприятия совершенно самостоятельно и никак не совпадает с разграничением непосредственного и опосредованного познания, с вычленением в познании его логического и информационного путей. Оно представляет и самостоятельный теоретический и практический интерес, поскольку форма восприятия имеет значение для правильной оценки доказательств. В частности, служит основой деления доказательств на первоначальные и производные, существенно для правильного понимания принципа непосредственности судебного разбирательства и т.п.

* * *

Уяснение структуры доказывания, расчленение его на составляющие элементы позволяют рассмотреть вопрос о субъектах доказывания, их функциях и полномочиях на различных этапах, уровнях доказывания.

 

Под субъектами доказывания будут пониматься любые органы и лица, которые принимают какое-то участие в доказательственной деятельности и обладают определенными правами и обязанностями. Круг этих субъектов довольно широк, а их полномочия сильно различаются. Поэтому целесообразно их как-то классифицировать.

Существуют различные классификации этих субъектов. Наиболее распространено (еще с советских времен) их деление на две категории — органы и лица, ведущие судопроизводство и уполномоченные принимать решения по делу, и лица, имеющие по делу личный интерес и участвующие в доказывании¹. 3.3. Зинатуллин, помимо этих двух категорий, выделяет еще третью группу субъектов уголовно-процессуального доказывания — «лиц, участвующих в доказывании только для защиты отдельных участников процесса, т.е. защитников»².

Однако все эти классификации представляются неполными, так как не включают многих других лиц, так или иначе участвующих в доказывании и поэтому наделенных соответствующими правами и обязанностями.

В связи с этим представляется более правильным выделить следующие четыре категории (вида) участников доказывания:

1) органы и лица, осуществляющие производство по делу;

2) лица, имеющие по делу собственный или представляемый интерес (участники процесса);

3) лица, являющиеся источником доказательственной информации;

4) иные лица, выполняющие технические и другие вспомогательные функции.

Рассмотрим каждую из этих категорий субъектов доказывания.

1.К органам и лицам,осуществляющим производство по делу, относятся следователь, дознаватель (орган дознания), руководитель следственного органа, прокурор (в досудебных стадиях) и суд. Они занимают особое место среди других субъектов доказывания и в отличие от всех их обладают властными полномочиями.

Основные особенности этих органов и лиц следующие:

а) только эти органы и лица правомочны принимать решение по делу, а следовательно, подводить итоги доказывания на каком-то этапе производства по делу, признавать факты доказанными или недоказанными;

 

 

б) они наделены наибольшим объемом прав в процессе доказы
вания, осуществляя познавательную деятельность, удостоверитель-
ную и обоснование выводов; вправе проводить любые предусмотрен
ные законом следственные действия по собиранию, исследованию и
проверке доказательств. Они могут также требовать представления
доказательств от всех других субъектов. Все граждане и должностные
лица обязаны представлять по их требованию имеющиеся у них
предметы и документы, а будучи вызваны в качестве свидетелей —
давать правдивые показания;

в) на них лежит обязанность доказывания. В отличие от всех дру
гих субъектов доказывания указанные органы и лица обязаны при
нять все предусмотренные законом меры к установлению истины.
Они не вправе перелагать обязанность доказывания на обвиняемого,
который не должен доказывать свою невиновность (ч. 2 ст. 49 Кон
ституции РФ, ч. 2 ст. 14 УПК РФ).

Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос о функциях суда в процессе доказывания. Лежит ли на суде обязанность доказывания и если да, то в какой степени? Обязан ли суд предпринимать меры к установлению истины или должен принимать решение лишь на основе доказательств, представленных сторонами? Эти вопросы на протяжении ряда лет являются предметом острых дискуссий.

Собственно, они производны от другой, более общей проблемы: как понимать принцип состязательности, каковы ее пределы? Хотим ли мы построить «чисто состязательный» процесс англо-американского типа или свой, с учетом российской действительности и традиций? По мысли сторонников «чистой» состязательности, обязанность доказывания на суде «не лежит и лежать не может»¹. Суд выступает лишь арбитром в споре между сторонами, основывает решение только на представленных ими доказательствах. Словом, обосновывается принцип «суд — не на осуд, а на рассуд».

Как уже говорилось, в УПК РФ возобладал именно этот принцип. Получилась очень привлекательная схема: две абсолютно равноправные борющиеся стороны и наверху пирамиды — беспристрастный арбитр. Но привлекательная только внешне. Чтобы такой процесс был эффективным и справедливым, необходимо одно условие — фактическое равенство сторон, в частности равенство кошельков, что бывает далеко не всегда, особенно в нашей российской действительности. Устранение суда из числа субъектов доказывания резко снизит шансы на установление истины, уменьшит число гарантий ее достижения. Нельзя превращать суд в беспристрастного

 

арбитра, фиксирующего победителя в споре. Все-таки уголовный процесс — не спортивная борьба, где задача арбитров лишь определить сильнейшего. Целью доказывания должна оставаться истина, а не присуждение приза победившей стороне. Поэтому за судом должна оставаться обязанность принять все возможные меры к установлению истины.

Сторонники «чистой состязательности» явно или неявно апеллируют к опыту США. Однако опыт далекой заокеанской страны со своей историей, сложившейся и четко работающей правоохранительной и судебной системами, высококвалифицированными кадрами и, наконец, со своим менталитетом меньше всего подходит для российской действительности. Давно известно, что слепое копирование иностранного опыта, механический перенос чужестранных институтов в любой сфере часто дает противоположный эффект. Ничего хорошего не сулит нам и построение уголовного процесса по американскому образцу. В условиях разгула преступности и высокой коррумпированности нужно не уменьшать число гарантий справедливого правосудия, а максимально их увеличивать, и уж, как минимум, сохранять то, что давно привилось и оправдало себя на практике. Слишком велик риск ставить правосудие в зависимость от компетентности лишь обвинителя и защитника, профессиональная квалификация которых нередко оставляет желать лучшего.

И, наконец, нельзя не учитывать особенность российского менталитета, вековые традиции. Культ голой силы, столь характерный для североамериканского менталитета, «ковбойская психология» нам совершенно не подходят. Там всегда прав тот, кто сильнее. Кто палку взял, этот и капрал. У нас же — «Бог не в силе, а в правде». И вековые поиски справедливости, вечное «правдоискательство» — характерная черта именно российского менталитета. Поэтому судебный процесс, построенный по принципу спортивной борьбы, в массовом сознании никогда не будет пользоваться авторитетом и уважением¹.

 

 

В итоге представляется, что в УПК РФ должна быть восстановлена обязанность суда принимать все меры к полному, всестороннему и объективному установлению всех обстоятельств дела, для чего он должен быть наделен соответствующими полномочиями — выполнять по собственной инициативе любые процессуальные действия. Представляется также, что суд не должен быть связан мнением сторон по вопросам квалификации преступления и назначением меры наказания. Единственное, чем он должен быть связан — это объем предъявляемого обвинения, за рамки которого он выходить не вправе, иначе будет выполнять обвинительную функцию. Все остальные указанные выше его полномочия полностью соответствуют принципам уголовного процесса (независимость суда, оценки доказательств по внутреннему убеждению и др.), ^в том числе и принципу состязательности, если его не возводить в абсолют, не превращать в фетиш и верховного идола. И, наконец, это соответствовало бы правилам, принятым в правовых государствах, в том числе США, не говоря уже о странах европейского континентального права.

2. Ко второй группесубъектов доказывания относятся участники процесса (стороны) — обвиняемый, его защитник, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители, а также прокурор в судебных стадиях. Эту категорию субъектов объединяет то, что они могут активно участвовать в исследовании доказательств в стадии судебного разбирательства, где они наделены равными правами. Однако в отличие от субъектов первой группы они не обладают властными полномочиями, не вправе принимать какие-либо решения по делу. Не наделены они и правом самостоятельного собирания доказательств. Они могут лишь представлять доказательства, имеющиеся у них в наличии. Кроме того, эти лица участвуют в доказывании-обосновании, в частности выступают в прениях сторон, где представляют на рассмотрение суда и обосновывают свой вывод, мнение о доказанности или недоказанности обвинения.

В УПК РФ значительно расширены права защитника по собиранию доказательств. В соответствии с ч. 3 ст. 86 он вправе собирать доказательства путем получения предметов, документов и иных сведений, опроса лиц с их согласия, истребования справок, характеристик, иных документов. Он может также привлекать специалиста в установленном порядке (п. 3 ч. 1 ст. 53 УПК). Однако все полученные защитником документы и предметы могут стать доказательствами только после приобщения их к делу по решению лица или органа, осуществляющего производство по данному делу.

Представляет интерес вопрос об обязанности доказывания применительно к субъектам данной группы. Что касается обвиняемого,

 

то у него, как говорилось, такой обязанности нет, есть только право защищаться от предъявленного обвинения, которым он может воспользоваться или нет. Не существует обязанности доказывания также у потерпевшего (кроме дел частного обвинения), гражданского истца, гражданского ответчика, их представителей. Защитник же обязан использовать все указанные в законе средства и способы в целях выяснения обстоятельств, оправдывающих обвиняемого или смягчающих его ответственность. Аналогичная обязанность, только по доказыванию обвинения, лежит на государственном обвинителе в суде. Однако можно ли говорить об обязанности доказывания у этих лиц в смысле, как это говорилось применительно к субъектам первой группы?

Как указывалось, невыполнение последними этой обязанности влечет недействительность обвинения в целом или в части. Можно ли сказать то же самое в отношении защитника и государственного обвинителя в суде? Этот вопрос опять же производный от другого, более общего: какого типа будет наш уголовный процесс, какова будет в нем роль суда? В «чисто состязательном» процессе, при пассивном суде все будет зависеть от сторон, на которые целиком ляжет обязанность доказывания, от «соотношения сил». При активном суде сумма гарантий увеличивается и некачественное или недобросовестное выполнение обязанности одной из сторон может быть нейтрализовано судом и не повлечет негативных процессуальных последствий, ошибочного судебного решения (что не исключает служебной ответственности защитника или обвинителя).

3. Лица, являющиеся источниками доказательственной информации. К ним относятся свидетели, эксперты и специалисты. Свидетели участвуют в доказывании на уровне удостоверения. Они обязаны передать информацию, которой располагают, и удостоверить ее. Эксперт и специалист участвуют в доказывании на познавательном и удостоверительном уровнях. Они должны получить доказательственную информацию, проведя исследование с применением специальных познаний, и зафиксировать ее (в протоколе, заключении). В оценке доказательств, формулировании выводов по делу и их обосновании данные субъекты не участвуют.

Известно, что выводы, умозаключения свидетеля не имеют какого-либо доказательственного значения. Такое значение признается только за конкретными фактами, которые он воспринимал. Эксперт может участвовать в исследовании обстоятельств дела, имеющих значение для дачи заключения. Однако он может оценивать их лишь с позиций своих специальных познаний, как исходные данные для своих выводов, и не вправе вдаваться в оценку их достоверности или допустимости.

 

4. Лица, выполняющие техническиеили иные вспомогательные функции. К ним относятся переводчик, секретарь судебного заседания, понятые и иные участники следственных действий (например, лица, имитирующие какие-либо действия при следственном эксперименте). Они обязаны участвовать в соответствующем следственном (судебном) действии и зафиксировать полученные результаты. Больше ни на каких уровнях и этапах доказывания они не участвуют. Если возникает такая необходимость, они могут превращаться в субъектов другой группы (свидетелей).