Здавалка
Главная | Обратная связь

Исправившийся отступник



 

Уммон начал изучать конфуцианские каноны и священные тексты, когда ему было четырнадцать или пятнадцать лет. Однако в возрасте двадцати двух лет настроения его изменились. "Даже если я прочту все имеющиеся книги, будь то сочинения о сокровенном знании или тексты, понятные всем, какая от всего этого будет польза, когда жизнь встретится со смертью?" ‑ думал он.

После этого он убрал свои книги и забросил учебу. Потом Уммон пришел к дзэнскому наставнику, который стал учить его сосредоточению над коаном.

Уммон запротестовал: "Я не хочу сосредотачиваться на коанах. Только познав для себя состояние совершенной смерти и полного прекращения, превратившись в горсть пепла, я смогу избавиться от сомнений. Что происходит в русле повседневных забот? Это там? Или нет? Пока я так спрашиваю себя, этого достаточно".

"Если будешь поступать подобным образом, станешь отступником", ‑ сказал Дзэнский наставник

"Даже если я стану отступником, эту цену можно заплатить зато, чтобы обрести безмятежность сознания", ‑ возразил Уммон. Ив течение последующих двух лет Уммон продолжал полностью отдаваться медитации.

Как‑то, собирая в лесу хворост, Уммон почувствовал, что весь мир, включая его самого, рушится. И в тот же миг он преисполнился вселенской радости.

Потом Уммон размышлял: "Хотя я обрел мир и спокойствие для себя, это не более чем принцип предписанных канонических учений. А что же дзэнское послание, передающееся особым образом вне учения?"

И на протяжении еще двух лет он с удвоенной энергией отдавался практикованию, пока ему не открылся живой опыт дзэн. Теперь сознание его было совершенно свободно.

Перед смертью Уммон увещевал своих учеников: "У меня есть четыре суждения. Первое ‑ вырваться из созданных умом ловушек, чтобы опереться на высшую истину. Второе ‑ освободиться от тела и сознания, чтобы отбросить рождение и смерть. Третье ‑ выйти за пределы абсолютного, чтобы утвердить свою жизнь. Четвертое ‑ тащить камни и нести землю, чтобы навечно сохранить мудрость".

Прощальными стихами Уммона были такие строки:

 

Последнее слово

Оживляет небо

И оживляет землю.

 

 

Чудаковатый мудрец

 

Энцу был весьма чудаковатым мудрецом; он принадлежал к малоизвестной дзэнской школе Обаку. Человек, лишенный каких бы то ни было предубеждений, он отправлялся туда, куда вздумается, и делал то, что ему приходило в голову. Он всегда жил один и нигде не задерживался надолго. О его жизни вообще едва ли можно сказать что‑то определенное.

Как‑то Энцу прибыл в Киото, чтобы нанести визит в одну семью. В суматохе простодушный Дзэнский наставник позабыл, куда он направлялся. Не зная, что делать, он принялся стучать в одну дверь за другой и спрашивать каждого откликавшегося: "Не в этом oли доме ждут Энцу?"

В другой раз кто‑то попросил Энцу написать предисловие к книге. Энцу согласился, но написал предисловие так неразборчиво, что многие иероглифы просто невозможно было прочесть. Человек, сделавший Энцу заказ, принес предисловие обратно, чтобы спросить у автора, о чем, собственно, в нем идет речь.

Дзэнский наставник раз за разом просматривал написанное собственной рукой и, наконец, заявил: "Я тоже ничего не могу понять! Один из моих учеников неплохо понимает то, что мной написано, ‑ вам лучше спросить у него".

 

Дзэнская ученость

 

Хонко был необычайно талантливым дзэнским наставником, наделенным выдающимися способностями; он обладал и широкой ученостью, и прекрасной памятью. Его учитель Сигэцу был одним из величайших ученых эпохи. Сам Хонко путешествовал по всей стране, откликаясь на приглашения дзэнских общин, и выступал с проповедями.

Среди обширных сочинений Хонко ‑ комментарий к отдельным частям бессмертного сочинения "Сёбогэндзо", главного труда великого дзэнского наставника Догэна. Первое и единственное из наиболее известных буддийских сочинений, написанное на классическом японском языке, "Сёбогэндзо" ‑ один из самых трудных текстов во всем буддийском каноне.

Когда Хонко работал над составлением комментария к "Сёбогэндзо", к нему пришел один монах, занимавшийся логикой, и попросил разъяснить ему "Сурангама‑сутру", самое глубокое и сложное для понимания произведение на китайском языке.

Дзэнский наставник тут же положил экземпляр "Сурангама‑сутры" слева от себя, "Сёбогэндзо" ‑ справа, а посередине ‑ лист бумаги. После чего он начал говорить о "Сурангама‑сутре", продолжая при этом читать "Сёбогэндзо" и писать комментарий; он без всякого смущения успевал делать три дела одновременно.

Видевшие это пришли в восхищение, и поползли слухи, что Хонко является воплощением духа или какого‑нибудь святого.

 







©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.