Главная | Обратная связь

Долгая дорога домой

 

Исключительные способности Дайкю были очевидны для всех уже в ту пору, когда он был еще ребенком. Наставники всех буддийских школ желали заполучить его в ученики, но родители его отказывались дать на то разрешение.

Тем не менее, в конце концов Дайкю оставил семью и стал дзэнским учеником; в то время ему было только пять лет.

Когда Дайкю шел пятнадцатый год, он случайно услышал, как его учитель говорит с кем‑то о том, что он назвал "состоянием до рождения". Дайкю подивился этому, и стал садиться в медитацию всегда, когда у него появлялось свободное время.

Позднее Дайкю отправился в Киото к дзэнскому наставнику Дзокаю, чтобы спросить его о главных принципах сосредоточения. Всю дорогу он концентрировал свое внимание на кончике собственного носа и потому не заметил шума и блеска древней столицы, даже проходя через город. Он был настолько погружен в концентрацию, что постоянно натыкался на экипажи, запряженные лошадьми, возницы ругали его на чем свет стоит, но он как ни в чем не бывало продолжал свой путь.

Встретившись с наставником Дзокаем, Дайкю попросил у него разрешения остаться и изучать дзэн. Дзокай дал согласие и поручил Дайкю помогать монастырскому лекарю. В то время Дайкю исполнилось восемнадцать.

Как‑то Дайкю пошел к реке, чтобы выбросить остатки лекарственных растений, но, достигнув берега, совершенно забылся. Стояло удивительное время года, когда клены надевали ярко‑красные цвета, словно облачаясь в парчу, но Дайкю даже не замечал их. Вот какова была сила его сосредоточения. Люди называли его "завороженным слугой".

В возрасте двадцати трех лет Дайкю отправился к знаменитому дзэнскому наставнику Когэцу и поведал ему о своем понимании. Когэцу сказал: "Понимание твое по‑прежнему внешнее. Оно будет абсолютно бесполезно на берегу жизни и смерти. Направь все силы на то, чтобы сконцентрировать энергию своего ума, и тогда естественным образом обретешь единство".

Потом Когэцу познакомил Дайкю с циклом из двенадцати стихотворений, написанных древним китайским наставником, и заставлял его использовать их в качестве руководства во время дневной и ночной медитации.

Как‑то раз летом следующего года Дайкю нес в амбар сосуд с чаем и вдруг почувствовал себя так, словно он бредет в безбрежном пространстве; сознание его было цельным, как железо. Он остановился, и тут в грудь ему ударил порыв чистого ветра. Потом он продолжил свой путь, но наткнулся на столб, и в этот миг обрел пробуждение.

Дайкю пошел к наставнику Когэцу и сказал: "Сегодня я, наконец, вырвался из темницы, в которой находилось мое сердце".

Когэцу улыбнулся.

После нескольких лет дальнейших занятий под руководством Когэцу Дайкю решил, что полностью овладел дзэн. Поразмыслив, что более нет никого, кто мог бы его научить чему‑нибудь еще, он пришел к выводу, что нужно искать уединения, чтобы совершенствовать накопленный опыт.

Однако во время путешествия Дайкю попалось на глаза стихотворение великого дзэнского наставника Хакуина. Стихотворение настолько потрясло его, что он, не задумываясь, отправился к Хакуину.

Встретившись с наставником, Дайкю понял, что Хакуин ‑ поистине несравненный и глубокий учитель. Дайкю попросил разрешения остаться и продолжить занятия под его руководством.

За плечами Дайкю был уже большой опыт, в своем дневнике он записывал каждое дзэнское высказывание, которым он овладевал. Решив начать все сначала под покровительством Хакуина, он достал свой драгоценный дневник и сжег его. Дайкю тогда было двадцать шесть лет.

Однажды Дайкю сопровождал Хакуина, когда тот направился с визитом к другому дзэнскому наставнику ‑ Ундзану. Во время беседы зашла речь о классическом тексте "Записи Голубой скалы". Ундзан спросил Хакуина, какое стихотворение из этого сочинения он считает наилучшим. Хакуин назвал стихотворение, и Ундзан согласился с ним.

Дайкю, сидевший рядом и слушавший разговор двух старших наставников, находился в смятении. Он сам практиковал дзэн уже более двадцати лет и все‑таки не мог еще давать такие же прекрасные определения, как старшие наставники.

На обратном пути Дайкю хотел было рассказать Хакуину о пережитом чувстве, но понял, что это не так‑то просто. Следуя за великим наставником, Дайкю несколько раз забегал вперед, пытаясь заставить Хакуина остановиться и поговорить с ним.

Зная, что Дайкю созрел для пробуждения, Хакуин намеренно отстранял его и шел дальше. Глубоко расстроенный, Дайкю присел на веранде дома, стоявшего у дороги.

Погрузившись в медитацию, Дайкю внезапно обрел понимание. Открыв глаза, он увидел, что Хакуин ушел далеко вперед.

По возвращении в храм Дайкю поведал Хакуину о своем опыте пробуждения. И старший наставник подтвердил, что оно было истинным.

Вскоре после этого Дайкю покинул Хакуина. Прощаясь, он спросил великого наставника: "Каков же главный принцип?"

"А, Б, В", ‑ ответил Хакуин.

"А каков же тогда второй принцип?" ‑ вновь спросил Дайкю.

"М, Н, О", ‑ сказал Хакуин.

Дайкю поклонился и ушел.

Помощник Хакуина Дзэнский наставник Торэй услышал их разговор. Потом он говорил своим ученикам: "Этот Дайкю поистине груб; он даже не спросил о третьем принципе. Надеюсь, он когда‑нибудь еще придет сюда, и тогда я растолкую ему".

Когда Дайкю исполнилось двадцать девять, он вернулся к своему первому учителю, который был уже очень стар, чтобы ухаживать за ним.

Как‑то ночью Дайкю засиделся допоздна и услышал вой собаки. В этот миг сознание его вдруг открылось, и он обрел великое пробуждение, в мгновение ока рассеявшее все его прежние знания и взгляды.

На следующий день он направился к Сэйсану, дзэнскому наставнику, у которого он учился в прошлом. Не успел Дайкю произнести и слова, как Сэйсан сказал ему: "Я с самого начала знал, что в тебе заложена способность к пробуждению. Все эти годы я ждал, пока ты сам придешь к нему. Это было лишь делом времени. Я ничего не скрываю от тебя и вот теперь завещаю тебе сокровищницу ока истины".

Дайкю поклонился в ответ.

Со временем Дайкю стал дзэнским наставником. Он отличался особой строгостью. "Если вселенская жизнь проявлена, ‑ указывал он своим ученикам, ‑ отчего же вы не можете прорваться к свободе?" К его глубокому сожалению, никто из членов общины не понял смысла того, о чем он говорил.

На пятьдесят девятом году своей жизни, весной, Дайкю заболел. Поняв, что конец близок, он передал своему духовному наследнику знаки преемника, в том числе одеяние веры, олицетворяющее передачу учения Будды, и документ, удостоверяющий принадлежность к подлинной традиции наставников.

Когда жить Дайкю оставалось считанные минуты, последователи, окружавшие его, попросили последнего завещания.

Дайкю каким‑то непостижимым образом сел на постели, лицо его излучало радость. Улыбнувшись, он открыл глаза, убедившись, что все видят его. Так он и скончался, сидя, в состоянии спокойной безмятежности.

 

Пьяный Будда

 

Суйво и Торэй были двумя самыми способными помощниками Хакуина. Суйво пользовался известностью как наставник, обладающий великим даром, а Торэй ‑ как наставник, осененный непостижимым знамением. Большинство последователей Хакуина практиковали дзэн под руководством одного или обоих из них.

Суйво. когда он впервые повстречал Хакуина, было уже за тридцать. О его жизни до этого ничего не известно. Великий наставник Хакуин распознал исключительную силу духа Суйво и всеми силами подталкивал его к реализации сокрытых способностей.

Суйво провел в школе Хакуина более двадцати лет, но он жил за десять миль от храма и потому приходил туда только на проповедь.

Он всегда беседовал с учителями поздним вечером, так что никто не видел, когда он приходил, а когда ‑ уходил. В дни проповедей он исчезал сразу же после ее окончания. Поэтому мало кто догадывался, что Суйво был учеником Хакуина.

По натуре Суйво был человеком весьма эксцентричным. Он любил сакэ, не обращал внимания на частности; его речи и поступки часто выходили за рамки того, что считалось приличным. Он едва ли когда‑либо занимался медитацией и читал какие‑либо сутры. У него не было постоянного жилища, он заваливался спать там, где заставала его ночь, и почитал за счастье раздобыть достаточно вина для того, чтобы напиться. Он любил играть в шахматы и заниматься живописью, и вообще жил так, как заблагорассудится. Люди никак не могли понять, был ли он человеком неизмеримой глубины или недалеким растяпой.

Хотя Суйво никогда не жил в монастыре, когда наставника Хакуина сразила смертельная болезнь, он пришел в храм, чтобы позаботиться о своем учителе. После смерти Хакуина Суйво стал настоятелем, но ничего не делал на своем посту. Когда бы ни приходили новые ученики, Суйво просто отправлял их в Торэю. Но несмотря на то, что он напрочь отказывался говорить о дзэн, его всегда окружало не менее семидесяти‑восьмидесяти последователей.

Дзэнские наставники Дайкю и Рэйгэн, также учившиеся у Хакуина, писали письма Суйво, убеждая его начать трудиться на благо общины. Однако, несмотря на все их усилия, Суйво сохранял невозмутимость и продолжал ничего не делать.

В конце концов, через семь лет после ухода Хакуина, Дайкю, Рэйгэн и Торэй пришли к Суйво и настояли на том, чтобы он стал наставником церемониала на период традиционной семилетней службы в память Хакуина. Не имея возможности отказаться, Суйво выступал с лекциями о пяти домах дзэн перед общиной в двести с лишним учеников.

В то время Суйво было пятьдесять восемь лет или около того. Теперь число его последователей выросло до ста с лишним человек. Все они жили отдельно друг от друга, и у Суйво просто не хватало времени встретиться со всеми, когда ученики приходили к нему.

Суйво приглашали выступить с проповедями и в другие монастыри; послушать его собиралось от трехсот до пятисот человек. В последние годы его жизни на его лекции о дзэнских классических сочинениях собиралось по семьсот‑восемьсот слушателей.

Суйво любил говорить: "Древние говорили, что предпочтительнее быть слишком расслабленным, чем слишком ревностным. Я не согласен с ними: лучше быть слишком ревностным, чем слишком расслабленным". И добавлял: "Не будьте слабыми и зависимыми. Тот, кто неустанно ищет истину, может постичь ее в один‑два дня".

Суйво также говорил: "В других местах они всегда придерживаются правил и пристойности, их церемонии исполнены достоинства. А здесь мы видим глаза слонов, носы обезьян и голени без всякой растительности. Для чего люди, поглощенные мирскими интересами, живут, изо дня в день повторяя сутры?"

О школе своего учителя Хакуина Суйво говорил так: "Единственный из последователей, кто ухватил все духовные сокровища в доме Хакуина, ‑ это Торэй. Единственный, кто проник в самые глубины учения Хакуина, ‑ это Дайкю".

Суйво также утверждал: "Даже дзэнские монахи, свободно путешествовавшие по всей стране, пребывали в растерянности, когда они встречали Хакуина. Почему так происходило? Да потому, что "кусты ежевики вздымаются до самого неба, колючая проволока окутывает землю", так что они не могли ни подойти, ни удалиться. Вот почему они убирали свои флаги и барабаны, вот почему снимали доспехи и сдавались. Ни одна из прочих дзэнских общин не обладает такими кустами; вот почему монахи проходили мимо них, и больше им не удастся никого обмануть. Полагаю, это правильно".

Когда Суйво лежал на смертном одре, помощники попросили его написать прощальное стихотворение. Суйво отругал их. Когда же они повторили свою просьбу, он взял кисть и написал:

 

Я дурачил

Будд и дзэнских наставников

Целых тридцать три года.

А мое завещание...

Что? Что?

Кааа...

 

Закрыв глаза, Суйво скончался.