Главная | Обратная связь

Тема № 6 ПРАВО МЕЖДУНАРОДНЫХ ДОГОВОРОВ

Право международных договоров - отрасль общего международ­ного права, т.е. относительно автономная совокупность и система норм, в основе которых лежит единство предмета регулирования, которым в данном случае является заключение и исполнение международных до­говоров.

Соответствующие обычные нормы общего международного права в значительной своей части кодифицированы ныне в двух универсаль­ных международных конвенциях - Венской конвенции о праве меж­дународных договоров 1969 г. и Венской конвенции о договорах между государствами и международными организациями или между между­народными организациями 1986 г.

К первой из этих конвенций примыкает также Венская конвенция о правопреемстве государств в отношении договоров 1978 г., о которой говорилось выше (см. гл. VIII). В свою очередь, вышеуказанные кон­венции устанавливают, что они не содержат положений относительно последствий для международных договоров, возникающих из между­народной ответственности государств и из начала военных действий между государствами, т.е. отсылают в этой части к другим междуна­родно-правовым нормам. Иначе говоря, данная отрасль международ­ного права - это лишь относительно автономная совокупность и сис­тема соответствующих норм, ибо все нормы международного права так или иначе взаимосвязаны.

В соответствии с Венской конвенцией о праве международных до­говоров 1969 г. «договор означает соглашение, заключенное между го­сударствами в письменной форме и регулируемое международным правом, независимо от того, содержится ли такое соглашение в одном документе, в двух или нескольких связанных между собой документах, а также независимо от его конкретного наименования».

Таким образом, межгосударственный договор - это международ­но-правовой акт, выражающий в письменной форме достигнутое заин­тересованными государствами согласие относительно их взаимного по­ведения в процессе международного общения. Следовательно, за рам­ками межгосударственных договоров как письменных актов находятся, в частности, заключаемые в устной форме так называемые джентль­менские соглашения между государствами.

Однако главное в приведенном определении то, что заключаемое письменное соглашение между государствами регулируется соответст­вующими нормами международного права.

Отсылка к таким нормам означает в данном случае отсылку, во-первых, к нормам Венской конвенции 1969 г., обязательным для госу­дарств-участников; во-вторых, к соответствующим нормам междуна­родного права, которые действительны для не участвующих в Конвен­ции государств в силу международного обычая; в-третьих, к нормам, касающимся, в частности, последствий для договоров, возникающих из международной ответственности государств и из начала военных дей­ствий между государствами.

Кроме того, в силу положений Венской конвенции 1969 г. ее нормы применяются к отношениям государств между собой в рамках между­народных договоров, участниками которых являются также другие субъекты международного права (практически международные орга­низации). Конвенция применяется также к любому договору, являю­щемуся учредительным актом международной организации, и к любо­му договору, принятому в рамках международной организации.

Добавим, что нормы Конвенции, имеющие силу в соответствии с действующим международным обычаем, применимы и к так называ­емым неформальным международным договорам, под которыми со­гласно современной международно-правовой доктрине понимаются письменные соглашения между государствами многостороннего ха­рактера, не содержащие положений о придании им юридически обя­зательной силы, но соблюдаемые заключившими их государствами, убежденными в том, что положения письменного согласованного текста для них обязательны к исполнению (например, многие поло­жения Заключительного акта Совещания по безопасности и сотруд­ничеству в Европе).

Международный договор - один из основных источников совре­менного международного права, приобретающий все возрастающее значение в деле регулирования межгосударственных отношений, осо­бенно в новых сферах их взаимного сотрудничества (например, в об­ласти космической деятельности, охраны окружающей среды и т.п.). Поэтому кодификация норм общего международного права в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. явилась выдаю­щимся событием в истории развития международного права.

Приведем далее некоторые основные положения этой Конвенции и соответствующие им термины и понятия.

Составление и принятие текста договора, согласно Конвенции, осу­ществляется:

«участвующими в переговорах государствами», т.е. участвующими в составлении и принятии текста договора, или в отношении текста многостороннего договора, принимаемого на международной конфе­ренции, путем голосования за него двух третей государств, присутст­вующих и участвующих в голосовании (голоса воздержавшихся от го­лосования не учитываются), если тем же большинством голосов не решено применить иные правила.

Фактически речь идет в последнем случае об универсальных (общих) международных договорах, кодифицирующих обычноправовые нормы международного права, которые по самой своей природе должны быть открыты для участия всех государств, независимо от каких-либо различий между ними. Однако в момент принятия рассмат­риваемой Конвенции под давлением главным образом западных дер­жав в нее была включена дискриминационная формула, устранявшая от участия в Конвенции некоторые не угодные им по политическим мотивам государства. Соответственно, ст. 81 Конвенции гласила, что она открыта для подписания всеми государствами - членами ООН либо членами одного из специализированных учреждений или Меж­дународного агентства по атомной энергии, либо участниками Статута Международного Суда, а также любым иным государством, пригла­шенным Генеральной Ассамблеей ООН стать участником настоящей Конвенции. Вскоре, однако, такой дискриминационный подход к учас­тию в общих (универсальных) международных договорах канул в лету, и ст. 81 Венской конвенции 1969 г. ныне служит лишь печальным на­поминанием о перипетиях развернувшейся на международной арене «холодной войны». Сегодня общепризнанно наличие категории общих международных договоров, т.е. договоров, открытых для участия всех государств.

Далее, Венская конвенция 1969 г. предусматривает ее примени­мость к трем категориям межгосударственных договоров: двусторон­ним, многосторонним и многосторонним договорам с ограниченным числом участников.

О последней категории будет говориться ниже.

Аутентичность договора (одинаковое значение его текста, состав­ленного на двух или нескольких языках) и окончательность его текста удостоверяются обычно путем его подписания, подписания ad referedum (под условием подтверждения действительности подписи компе­тентным органом государства) или парафирования (удостоверения подлинности каждой страницы текста инициалами подписывающего) представителями всех участвовавших в переговорах государств или путем подписания заключительного акта конференции, содержащего такой текст.

Соответственно представители государств должны быть снабжены полномочиями (письменными документами) в целях принятия текста договора, за исключением тех представителей, которые ex officio (в силу своего должностного положения) считаются представляющими государство в целях принятия текста договора. Помимо глав государств и правительств, министров иностранных дел это, в частности, глава дипломатического представительства в государстве, с которым заклю­чается договор.

Выражение согласия государства на обязательность для него дого­вора производится путем подписания договора, обмена документами, образующими договор, ратификации договора, его принятия, утверж­дения, присоединения к нему или любым иным способом, о котором условились (в тексте договора или иным образом) государства, участ­вовавшие в принятии его текста.

Представитель государства, выражающий своей подписью согла­сие государства на обязательность для него договора, должен быть снабжен соответствующими полномочиями. Главы государств, главы правительств и министры иностранных дел (или соответствующие должностные лица, именуемые иначе) считаются представляющими свое государство в целях совершения всех актов, относящихся к заклю­чению договоров. Однако это действительно только в том случае, когда положения внутреннего права этого государства, касающиеся компе­тенции заключать договоры, не предусматривают необходимости рати­фикации какой-либо категории договоров, к которой относится дан­ный договор (одно из проявлений взаимозависимости между нацио­нальным и международным правом).

«Ратификация», «принятие», «утверждение» и «присоединение» означают, в зависимости от случая, имеющий такое значение между­народный акт, посредством которого государство выражает в между­народном плане свое согласие на обязательность для него договора.

Ратификация договора - это акт высшей власти государства в со­ответствии с его внутренним правом, подтверждающий обязательность договора для данного государства. Ратификация производится либо единолично главой государства, либо совместно с высшим законода­тельным его органом (парламентом или другим адекватным ему орга­ном). Акты принятия, утверждения договора или присоединения к нему касаются уже заключенных договоров, допускающих участие в них путем совершения таких актов. В их основе лежит акт ратификации, который затем в ходе обмена соответствующими документами или их депонирования у депозитария именуется указанным образом.

Договор может быть заключен также путем обмена документами, его образующими. Это наиболее упрощенный способ заключения меж­государственных договоров, касающихся обязательств государств как бы второстепенного значения. Обычно заключение таких договоров осуществляется путем обмена личными или вербальными нотами (письмами), исходящими от министерства иностранных дел или дип­ломатического представительства в государстве, с которым заключает­ся договор. Одно государство направляет другому ноту, содержащую положения, которые оно готово считать для себя юридически обяза­тельными. Другое государство подтверждает получение ноты, повто­ряя (в кавычках) ее содержание.

Личная нота направляется от имени компетентного должностного лица и удостоверяется его подписью; вербальная нота направляется от имени компетентного государственного органа и удостоверяется его печатью.

Договор вступает в силу в порядке и в дату, предусмотренные в самом договоре или согласованные иным образом между участвовав­шими в переговорах о его заключении государствами.

Обычно договор вступает в силу с момента его подписания, под­тверждения, подписания ad referendum, с момента обмена ратифика­ционными грамотами или с момента депонирования таковых у депо­зитария участвовавшими в переговорах о его заключении государства­ми или с даты после совершения таких актов, указанной в договоре или согласованной иным образом.

Многосторонние договоры с большим числом возможных участни­ков, особенно общие (универсальные) договоры, предусматривают обычно две даты: дату вступления договора в силу вообще и дату вступ­ления в силу для конкретного его участника. Как правило, такой дого­вор вступает в силу после его ратификации и депонирования ратифи­кационных грамот определенным в договоре числом государств. Соот­ветственно для всех этих государств договор вступает в силу с даты депонирования последней из числа необходимых ратификационных грамот, а для государства, совершившего вышеуказанные действия после вступления договора в силу, - с даты депонирования им рати­фикационных грамот или с некоторой установленной даты после со­вершения этого акта.

Соответственно государство, для которого договор вступил в силу (и пока он находится для него в силе), именуется, согласно Конвенции, его участником.

Другой термин - «договаривающееся государство» означает государство, которое согласилось на обязательность для него договора, независимо от того, вступил он в силу или нет.

Практически эта сложная для понимания формула имеет в виду следующие ситуации:

а) для двусторонних договоров: одно государство подписывает договор ad referendum, подтверждает подпись и становится договаривающимся государством до тех пор, пока другое государство не сделает того же и не состоится обмен ратификационными грамотами;

б) для многосторонних договоров, включая общие договоры: каждое государство, сдавшее на хранение ратификационные или иные предусмотренные договором грамоты, становится договаривающимся государством до даты вступления договора в силу или для последую­щих государств - до даты вступления договора в силу для каждого из них.

в) для многосторонних договоров с ограниченным числом участ­ников (см. ниже): несколько необходимых его будущих участников согласились предусмотренным способом на обязательность для них договора и стали договаривающимися государствами до тех пор, пока остальные необходимые его участники не сделают того же самого; после этого все такие государства становятся участниками договора.

Термин «договор с ограниченным числом участников» не фигури­рует в Венской конвенции 1969 г., но это понятие вытекает из п. 2 ст. 20 этой Конвенции, который гласит: «Если из ограниченного числа уча­ствовавших в переговорах государств и из объекта и целей договора явствует, что применение договора в целом между всеми его участни­ками является существенным условием для согласия каждого участни­ка на обязательность для него договора, то оговорка требует принятия ее всеми участниками».

Таким образом, рассматриваемое понятие сформулировано приме­нительно к оговорке, которая, согласно Конвенции, означает односто­роннее заявление в любой формулировке и под любым наименованием, сделанное государством при подписании, ратификации или утвержде­нии договора или присоединении к нему, посредством которого оно желает исключить или изменить юридическое действие определенных положений договора в их применении к данному государству.

Однако согласие всех его необходимых участников существенно важно и для ряда других условий заключения и исполнения договора с ограниченным числом участников.

Поясним это на примере. Допустим, что три или большее число государств, учитывая соответствующие возможности каждого из них, согласились сконструировать и производить некий летательный аппа­рат, что и составляет объект и цель заключаемого ими договора. Есте­ственно, что эта цель может быть достигнута только при условии, что все эти государства согласились с условиями договора (приняв, в част­ности, ту или иную оговорку), а затем добросовестно и в установленные сроки его исполняют. Отказ одного из таких государств участвовать в договоре (в том числе отказ его ратифицировать) или отказ по той или иной причине выполнять поставки в соответствии с договором делают цель договора недостижимой, и сам такой договор утрачивает смысл.

Согласно рассматриваемой Конвенции, каждый действующий дого­вор обязателен для его участников и должен ими добросовестно выпол­няться. Это правило часто выражается широко известной латинской формулой pacta sunt servanda. В преамбуле Конвенции подчеркивается, что принципы свободного согласия (с заключаемым договором) и добро­совестности и норма pacta sunt servanda получили всеобщее признание. Но это частный случай другого общепризнанного правила: международ­ные обязательства государств и других субъектов международного права должны добросовестно ими выполняться, независимо от происхожде­ния (обычного, договорного или иного) этого обязательства.

Однако применительно к договорам речь идет о действующих, т.е. действительных и применимых в том или ином случае, договорах, а также о не приостановленных и не прекращенных договорах в целом или для данного участника (вышедшего из многостороннего договора). Все это регулируется Конвенцией.

Что же касается условий недейстительности договоров, то они могут рассматриваться как условия абсолютные и относительные, за­висящие от усмотрения соответствующего государства.

Договор является недействительным, юридически ничтожным, если в момент заключения он противоречит императивной норме об­щего международного права.

Договор может быть объявлен недействительным государством, давшим свое согласие на обязательность для него договора, если при этом было явно нарушено важное положение его внутреннего права, касающееся компетенции заключать договоры; если имела место опре­деленного характера ошибка в договоре; если договор был заключен под влиянием обманных действий другого государства, или в резуль­тате таких обманных действий, или в результате прямого либо косвен­ного подкупа или принуждения его представителя.

Однако государство может не учитывать указанные обстоятельства и не дезавуировать свое согласие на обязательность для него в таких случаях договора.

Государство утрачивает право дезавуировать свое согласие на обя­зательность для него договора, если оно, зная о наличии обстоятельст­ва, позволяющего это сделать, применяет и исполняет положения этого договора. Иначе говоря, оно рассматривается в таком случае как мол­чаливо согласившееся сохранить его в силе. Это правило именуется в международном праве правилом эстопеля (estopel). Оно изложено, в частности, в ст. 45 Конвенции.

Договоры не имеют обратной силы, если иное намерение не яв­ствует из договора или не установлено иным образом. Это означает, что положения договора не применяются в отношении любых действий его участника, фактов или ситуаций, которые имели место до вступления договора в силу для данного его участника. Придание договорам обратной силы - явление не только редчайшее, но и ис­ключительное.

Договор обязателен для каждого государства-участника для всей его территории, если в нем не установлено, что он будет применяться лишь в отношении части его территории (например, в случае ее деми­литаризации или нейтрализации).

Это правило действует независимо от того, является ли государст­во-участник унитарным, федеральным или каким-либо иным по свое­му политическому устройству, и независимо от его административно-территориального устройства. Территория государства едина, как бы она не подразделялась, согласно внутреннему праву государства, для целей государственного управления. Государственная власть также едина, как бы осуществляющие ее органы государства не подразделя­лись по своим функциям и правомочиям на органы законодательной, исполнительной, судебной (правоохранительной) или иной государст­венной власти.

Соответственно политические и административно-территориаль­ные подразделения государства не являются субъектами международ­ного права вообще и права международных договоров в частности.

Венская конвенция 1986 г., кодифицировавшая соответствующие нормы международного права, построена по принципиально той же схеме, что и Венская конвенция 1969 г. Более того, с учетом их тесной взаимосвязи, что подчеркивается в преамбуле Конвенции 1986 г., со­хранен полный параллелизм между оперативными статьями обеих конвенций: статьи под тем же номером обеих конвенций содержат ана­логичные положения.

В то же время Венская конвенция 1986 г. неизбежно должна учи­тывать особенности положения международной организации как субъ­екта международного права, иного, чем государство. Это, в частности, нашло свое отражение в специфичности некоторых терминов-понятий, используемых применительно к международным организациям.

Так, ст. 6 Конвенции гласит, что правоспособность международной организации заключать международные договоры регулируется прави­лами этой организации. Иными словами, международная организация может заключать лишь такие договоры, которые необходимы для вы­полнения ее функций и целей. Например, каждая такая организация должна заключить договор с государством пребывания своей штаб-квартиры или иных органов о юридическом статусе и правовом режиме соответствующих своих органов на территории государства их пребы­вания. Но иные договоры с государствами или другими организациями она может заключать лишь в пределах своей компетенции и с учетом своих соответствующих правил.

Согласно Конвенции, правила организации означают, в частности, учредительные акты организации, принятые в соответствии с ними решения и резолюции, а также твердо установившуюся практику орга­низации, т.е. такую практику, в отношении которой существует кон­сенсус (отсутствие возражений) государств - членов организации.

В отличие от государств, организации не имеют лиц, способных ех officio представлять организацию для целей, связанных с заключением договоров. Лицо считается представляющим международную органи­зацию в целях принятия текста договора или установления его аутен­тичности либо в целях выражения согласия организации на обязатель­ность для нее договора, если:

а) это лицо предъявит соответствующие полномочия, или

б) из обстоятельств явствует, что намерение заинтересованных го­сударств и международных организаций заключается в том, чтобы это лицо рассматривалось как представляющее данную организацию для этих целей в соответствии с правилами организации без необходимос­ти предъявления полномочий.

В необходимых случаях международная организация принимает «акт официального подтверждения» - международный акт, который соответствует акту ратификации государством и посредством которого международная организация выражает в международном плане свое согласие на обязательность для нее договора. Это акт соответствую­щий, но не идентичный ратификации, поскольку органы международной организации не осуществляют власти ни во взаимоотношениях между ними внутри организации, ни в ее внешних сношениях.

В заключение подчеркнем еще раз, что Конвенция 1986 г. применима лишь к собственно международным (межгосударственным) организациям, т.е. таким, которые не наделены полномочиями связывать заключаемыми ими договорами не только самих себя, но и государств-членов.

О наднациональных международных организациях, или о конфе­дерациях, как автор склонен их именовать (см. гл. X), речь шла приме­нительно к их участию в Конвенции ООН по морскому праву 1982 г.

Часть III Венской конвенции о праве международных договоров 1986 г. непосредственно связывает толкование положений договоров с их соблюдением и применением.

Статья 26 Конвенции, озаглавленная «Pacta sunt servanda», гласит, что каждый действующий договор обязателен для его участников и должен ими добросовестно выполняться.

Статья 27, также посвященная соотношению договоров, устанавли­вает:

1. Государство - участник договора не может ссылаться на поло­жения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыпол­нения этого договора.

2. Международная организация не может ссылаться на правила данной организации для невыполнения этого договора.

3. Нормы, содержащиеся в предыдущих пунктах, действуют без ущерба для ст. 46.

Статья 46 Конвенции предусматривает возможность ссылки госу­дарства или международной организации на недействительность для них договора, когда речь идет о явном нарушении особо важной нормы внутреннего права государства, касающейся компетенции заключать до­говоры, или о явном нарушении особо важного правила международной организации, касающегося ее компетенции заключать договоры.

Раздел 2 этой части Конвенции, посвященный применению дого­воров, содержит ст. 28-30. Первая из них устанавливает, что договоры не имеют обратной силы, если иное не явствует из договора или не установлено иным образом. Согласно ст. 29, договор обязателен для каждого государства-участника в отношении всей его территории, если иное не явствует из договора или не установлено иным образом. Ста­тья 30 касается применения последовательно заключенных договоров, относящихся к одному и тому же вопросу. В этих статьях подробно рассматриваются ситуации, касающиеся применения предшествующе­го и последующего договоров, относящихся к одному и тому же вопро­су, их участниками (государствами и международными организация­ми). Отметим, что п. 6 ст. 30 предусматривает важное положение о том, что в том случае, если обязательства по какому-либо договору окажут­ся противоречащими Уставу ООН, то преимущественную силу имеют обязательства по Уставу.

Таким образом, толковаться должны положения действующих, т.е. действительных в соответствии с международным правом, договоров, которые его участники должны добросовестно соблюдать и применять в своих взаимоотношениях.

Наконец, раздел 3 этой части Конвенций 1969 и 1986 гг., озаглав­ленный «Толкование договоров», содержит ст. 31-33. Следует при этом подчеркнуть, что если статьи Конвенции 1986 г. учитывают в час­тях, посвященных соблюдению и применению положений договоров, определенную специфику международных организаций - участников договоров, то положения разделов об их толковании обеих конвенций полностью идентичны, что вполне естественно.

Статья 31 этого раздела, озаглавленная «Общее правило толкова­ния», гласит:

1. Договор должен толковаться добросовестно в соответствии с обычным значением, которое следует придавать терминам договора в их контексте, а также в свете объекта и цели договора.

2. Для целей толкования договора контекст охватывает кроме текс­та, включая его преамбулу и приложения:

a) любое соглашение, относящееся к договору, которое было до­стигнуто между всеми участниками в связи с заключением договора;

b) любой документ, составленный одним или несколькими участ­никами в связи с заключением договора и принятый другими участни­ками в качестве документа, относящегося к договору.

3. Наряду с контекстом учитываются:

a) любое последующее соглашение между участниками относительно толкования договора или применения его положений;

b) последующая практика применения договора, которая устанав­ливает соглашение участников относительно его толкования;

с) любые соответствующие нормы международного права, применяемые в отношениях между участниками.

4. Специальное значение придается термину в том случае, если установлено, что участники имели такое намерение.

Статья 32 - «Дополнительные средства толкования» - предусмат­ривает, что возможно обращение к дополнительным средствам толко­вания, в том числе v. подготовительным материалам и к обстоятельствам заключения договора, чтобы подтвердить значение, вытекающее из ст. 31, или определить значение, когда толкование в соответствии со ст.31:

a) оставляет значение двусмысленным или неясным; или

b) приводит к результатам, которые являются явно абсурдными или неразумными.

Наконец, ст. 33 касается толкования договоров, аутентичность текста которых была установлена на двух или более языках. В этой статье, в частности, устанавлено, что текст договора, аутентичность которого была установлена на двух или более языках, имеет одинако­вую силу на каждом из них, если договором не предусматривается или его участники не условились, что в случае расхождения между этими текстами преимущественную силу будет иметь какой-либо один опре­деленный текст.

Таковы общие и специальные условия толкования положений до­говоров в соответствии с Венскими конвенциями 1969 и 1986 гг., т.е. договоров между государствами, а также договоров между государст­вами и международными организациями или между последними. За указанными пределами находятся лишь устные, так называемые джентльменские, соглашения между государствами.

Кроме того, особое значение имеет толкование норм общего меж­дународного права, каковые являются в своей основе нормами обычно правовыми. Но когда в современных условиях такие нормы кодифи­цированы в универсальных международных конвенциях, касающихся тех или иных сфер международного общения (например, в Конвенции ООН по морскому праву), или устанавливаются путем разработки и заключения универсальных международных договоров (например, в сфере космического права), то в конечном счете речь опять же идет о толковании таких международных договоров.

В иных же случаях нормы общего международного права могут толковаться международным сообществом государств в лице Органи­зации Объединенных Наций и ее Генеральной Ассамблеи. Когда такой акт принимается единодушно, на основании консенсуса, то он приоб­ретает силу аутентичного толкования, как это имело место, в частности, применительно к вышеупомянутой Декларации о принципах между­народного права 1970 г. В свою очередь, право толкования некоторых норм общего международного права, касающихся, в частности, ситуа­ций угрозы международному миру, нарушений мира и актов агрессии, принадлежит Совету Безопасности ООН и осуществляется им от имени международного сообщества государств.

В общем и целом вопрос о толковании норм международного права является одним из важнейших вопросов международного права вообще и права международных договоров в частности.

Между тем, как отметил И.И. Лукашук, несмотря на большое зна­чение толкования норм международного права, оно не привлекло к себе должного внимания ученых, особенно отечественных. Даже в учебни­ках этому вопросу практически не уделяется внимания.* Сам же автор этому уделил существенное внимание.

Некоторые его положения будут использованы нами ниже.

По поводу условий толкования норм международных договоров помимо договоров универсального характера, о которых речь шла выше, возникает много весьма существенных вопросов. Рассмотрим некоторые из них.

Первый вопрос: кому принадлежит право толкования положений договора при условии, что действительность его не оспаривается.

Ответ на этот вопрос достаточно очевиден: такое право принадле­жит участникам данного договора.

Соответственно, в случае двустороннего договора толковать его положения должны оба его участника в ходе практики его применения. То же касается и многостороннего договора. Но так происходит до тех пор, пока у одного из участников таких договоров или у нескольких из них не возникло сомнений в правильности толкований положений до­говора каким-либо другим его участником. В этом случае налицо спор между участниками договора по поводу толкования и применения тех или иных его положений, который подлежит разрешению в соответст­вии со ст. 33 Устава ООН путем переговоров, обследования, посред­ничества, примирения, арбитража, судебного разбирательства, обраще­ния к региональным органам или соглашениям или иными мирными средствами по своему выбору, если в самом договоре не указана кон­кретная мера разрешения спора. Когда такой указанной в договоре или согласованной иначе участниками договора мерой является обращение к арбитражу или судебному разбирательству, то решения таких орга­нов являются обязательными для участников данного договора.

Вообще можно с полным основанием утверждать, что положения подавляющего большинства договоров — двусторонних и многосто­ронних, в том числе универсальных, — добросовестно и единообразно толкуются, соблюдаются и применяются их участниками, не вызывая между ними каких-либо трений или разногласий.

Однако в практике главным образом межгосударственных догово­ров часто встречаются случаи, когда отдельные их положения толку­ются их участниками по-разному, порождая существенные споры. В конечном счете, они часто разрешаются путем обращения к арбитражу или международным судам. Решения и обоснования таких решений этих органов (иногда со ссылкой на соответствующее обоснование по делу, рассматривавшемуся в другом арбитраже) представляют собой обширный и ценнейший материал для соответствующих доктринальных исследований и обобщений, хотя, как уже отмечалось, междуна­родно-правовая доктрина уделяет этому явно недостаточное внимание.

Второй заслуживающий внимания вопрос: какие виды и способы или приемы толкования договоров применяются в практике межгосу­дарственных отношений?

На наш взгляд, весьма ценные по этому поводу соображения выска­заны в Словаре международного права.* Приведем некоторые из них с отдельными нашими не меняющими существа дела коррективами.

Так, толкование договора - это уяснение подлинного намерения участников договора и действительного смысла его положений с целью наиболее полной их реализации. Многие ученые относят толкование договоров к числу наиболее важных вопросов международного права вообще и договорного права в частности. Договоры необходимо толко­вать в строгом соответствии с основными началами международного права.

Толкование должно способствовать достижению целей и задач до­говора, а не приводить к обратному эффекту. Толкование вызывающих сомнение статей или их элементов должно делаться в пользу обязан­ного ими участника договора.

Толкование текста международного договора подразделяется на: а) грамматическое - словам придаются те значения и смысл, в каком они были использованы участниками договора; юридическим терми­нам придается то значение, которое им придается в международно-пра­вовых актах и в некоторых случаях - в правовых системах участников договора; б) логическое - намерение участников договора выясняется путем сопоставления различных статей договора либо составляющих его частей (преамбулы, приложения и т.д.); в) телеологическое - ана­лиз положений договора с точки зрения целей, которые преследовались его участниками; г) систематическое - уяснение содержания договора путем сопоставления его и сравнения с другим договором, заключен­ным между его участниками; д) распространительное и ограничитель­ное - реальный смысл юридического

 

* Лукашук И.И. Указ. соч. С. 199.

акта сопоставляется со словес­ным его выражением; е) историческое - толкование договора основы­вается на исторических условиях, приведших к его заключению.

Таково, в частности, обобщение доктриной условий толкования международных договоров согласно Словарю международного права.

В свою очередь, И.И. Лукашук отмечает, в частности, следующее. *

Доктрине известны различные подходы к толкованию норм меж­дународного права в зависимости от того, что ставится во главу угла. Основных подхода три - объективистский, субъективистский и функционалистский.

Объективисты, они же текстуалисты, видят главное в установлении значения текста путем его анализа. Они не отрицают значения воли сторон, но лишь той, что нашла закрепление в тексте. Юридическое значение имеет лишь текст, принятый сторонами. В обязанности тол­кующего не входит установление соответствия текста воле сторон. Во главу угла ставятся четкость и стабильность нормы. Считается, что содержание нормы остается неизменным. Толкование не может менять содержание нормы в угоду меняющимся обстоятельствам.

Субъективисты видят главную задачу в выяснении намерений сто­рон, которые не всегда выражены в тексте полностью. Поэтому боль­шое значение придается иным, помимо текста, средствам толкования, и прежде всего подготовительным материалам. Решающее значение придается воле сторон в момент создания нормы.

Функционалисты, или телеологи, полагают, что норма отклоняется от первоначальной воли сторон и продолжает самостоятельную жизнь. Она служит своим целям, выполняет определенные функции и именно в таком плане и должна толковаться. Главная задача - установить цель нормы, независимо от того, воплощена она в тексте, в подготовитель­ных материалах или в последующей практике. Толкование призвано содействовать реализации цели. Некоторые представители этого направления вообще отрицают прямое отношение намерения сторон к содержанию нормы. Полагают, что и цель нормы не является неизменной; нормативное содержание следует толковать в соответствии с той целью, которую преследует норма в момент толкования.

На деле, считает И.И. Лукашук, толкование требует использования всех методов в комплексе на основе пропорциональности их значения.

Толкование, осуществляемое государствами, а также международными органами и организациями, называют официальным толкованием. Его разновидностями являются нормативное и казуальное толкование. Нормативное толкование касается общего содержания нормы и относится ко всем случаям ее применения. Казуальное толкование выясняет содержание нормы применительно к конкретному случаю.

Более конкретно, подчеркивает автор, толкование должно осущест­вляться в соответствии с основными целями и принципами международного права, воплощенными в Уставе ООН. Другие принципы и правила толкования в основном кодифицированы в Венских конвен­циях о праве международных договоров.

На первое место они ставят принципы добросовестности. Толкова­ние должно быть добросовестным, т.е. честным, учитывающим интере­сы всех заинтересованных сторон, и направленным на выявление ре­ального содержания нормы.

Принцип единства толкования требует, чтобы норма понималась единообразно во всех случаях, применительно ко всем субъектам.

Принцип эффективности толкования требует, чтобы результат толкования обеспечивал достижение целей нормы, ее действенности. В Конвенции этому соответствует требование толкования нормы в свете объекта и целей договора. Этого требуют и давние максимы: lex est dictatem rationus; lex nоn praecipit inutilia; ad imposibilia lex non cogit; interpretatio fienda est ut res magis daleat quam pereat (закон диктуется разумом; закон не требует бесполезного;

 

* См.: Словарь международного права. М., 1986. С. 398—399.

* См.: Лукашук И.И. Указ. соч.

закон не требует невозможно­го; толкование должно делать право действенным, а не бездействен­ным).

Сомнительные положения нормы толкуются в пользу обременен­ного субъекта. Неясные положения толкуются так, чтобы не увеличи­вать обязанности несущей их стороны.

Нормы специальные имеют преимущественную силу в отношении норм общего характера, поскольку конкретизируют последние, содер­жат установленные исключения из общих норм.

Рассматривая способы толкования, И.И. Лукашук в их числе вы­деляет следующие.

Грамматическое толкование - уяснение смысла нормы путем ана­лиза ее текста с точки зрения этимологии, лексики, синтаксиса и даже стилистики данного языка.

Логическое толкование - анализ нормы путем использования за­конов и правил логики. Предметом анализа являются обозначаемые словами понятия.

Социально-юридическое толкование - выяснение юридических характеристик международно-правовой нормы. Речь идет о таких мо­ментах, как: находится ли норма в силе, каков круг субъектов, на кото­рых распространяется ее действие, и т.д. Социально-юридическое тол­кование состоит также в анализе юридических понятий, категорий, конструкций на основе специальных правовых знаний. Особое значе­ние это приобретает тогда, когда речь идет о государствах с различными правовыми системами и несовпадающей юридической терминологией.

Систематическое толкование - анализ нормы как элемента систе­мы международного права в ее взаимосвязи с его целями и принципами и с другими его нормами. Соответствующая латинская формула гласит: согласование одного закона с другим есть лучший способ их толкова­ния.

Для толкования нормы имеет существенное значение выяснение ее места в договоре (в каком его разделе она находится), какие вопросы призван решать договор в целом и соответствующий его раздел. Имеет также значение выяснение места самого договора и интерпретируемой нормы в системе более высокого порядка, в качестве которой могут выступать система двусторонних, групповых, региональных норм и, наконец, общее международное право.

К систематическому толкованию примыкает толкование телеоло­гическое, т.е. определение содержания нормы в соответствии со стоя­щей перед нею целью.

Историческое толкование - выяснение смысла нормы в свете ис­торических условий ее установления. Она анализируется также с уче­том условий, в которых она в данный момент применяется.

Таковы способы толкования международно-правовых предписа­ний в процессеих применения в соответствии с вышеназванными оте­чественными источниками, специально уделившими этому вопросу свое внимание.

Подытоживая изложенное в данной главе, можно повторить, что существуют две относительно самостоятельные системы права - право международное и национальное, внутригосударственное. В их рамках все правовые предписания так или иначе взаимосвязаны, что и характеризует их как относительно автономные системы. При этом применение правовых предписаний требуетих толкования, т.е. уяснения их смысла, в их связи со всеми другими положениями права или по крайней мере с некоторыми из них.

В то же время международное право тесно взаимодействует с на­циональным правом, поскольку некоторые его предписания подлежат осуществлению во внутреннем правопорядке государства. Поэтому в необходимых случаях международное право отсылает к праву внутри­государственному, а последнее - к обязательствам государства в силу международного права.