Главная | Обратная связь

Игорь ГОНТАРЬ, // Уголовное право-2009-4

УГОЛОВНОЕ

 

ПРАВО

Игорь ГОНТАРЬ, // Уголовное право-2009-4

заведующий кафедрой филиала Дальневосточного государственного университета (г. Петропавловск-Камчатский), кандидат юридических наук, доцент

ОТКЛОНЕНИЕ ДЕЙСТВИЯ И ОШИБКА В ПРИЧИННОЙ СВЯЗИ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ

В

последнее время в науке наметилась ус­тойчивая тенденция к определению уго­ловного права не как системы установлен­ных или санкционированных государством социальных норм, а как более сложного со­циального феномена, образующего слияние уголовно-правовых норм, уголовно-право­вых идей (принципов) и уголовно-правовых отношений, связанных как с законотворче­ством, так и правоприменением¹. Такой со­циологический подход позволяет несколько по-иному взглянуть на некоторые стороны этого социально-правового явления.

Полагаем, что в данном ключе уголовное право можно рассматривать и как процесс воздействия системы определенных правил на поведение людей. Эту систему образуют не только принципы и уголовно-правовые нормы, но также положения действующих постановлений пленумов Верховного Суда СССР, Верховного Суда РФ и некоторые пра­вила, выработанные теорией уголовного пра­ва. К последним, в частности, относятся пра­вила квалификации в случаях отклонения действия и ошибки в причинной связи. Сло­жившаяся система в свою очередь составля­ет иерархию, в которой ее составляющие должны соответствовать провозглашенным и легально закрепленным принципам.

В уголовно-правовой литературе отмеча­ется значимость и необходимость соблюде­ния принципа справедливости, который ак­кумулирует в себе другие важнейшие прин­ципы: законности, равенства граждан перед законом и гуманизма². Уголовное право со­ответствует справедливости, если его инсти­туты, сложившиеся правила применения уголовно-правовых норм верно отражают общественную опасность подлежащего уго-

ловной репрессии лица, характеризуемого главным образом совершенным им деянием, предусмотренными уголовным законом об­стоятельствами, смягчающими или отягча­ющими наказание.

В связи с этим очевидно, что, хотя пра­вила квалификации в случаях отклонения действия и ошибки в развитии причинной связи давно обрели статус уголовно-право­вых аксиом, тем не менее они являются весь­ма спорными с точки зрения соответствия данному принципу.

1. Вот как звучит правило квалификации в случае отклонения действия (aberratio ictus) в изложении российских криминали­стов: «Отклонение действия — это случаи, когда в силу определенных обстоятельств фактический ущерб причиняется не тому, против кого было направлено преступление. Так, например, во время драки один из де­рущихся намеревался убить своего против­ника, но промахнулся и случайно задел раз­нимавшего их дружинника. При таких об­стоятельствах виновный должен отвечать за покушение на жизнь своего противника и за неосторожное убийство дружинника. По существу эти случаи представляют собой ошибку в причинной связи»³. Или: «Факти­ческую ошибку следует отличать от случаев так называемого отклонения действия, ког­да по причинам, не зависящим от воли ви­новного, вред причиняется другому лицу, а не тому, на кого направлено посягательство. Случаи отклонения действия образуют со­вокупность двух преступлений: покушение на преступление, охватываемое умыслом виновного, и неосторожное причинение вреда другому лицу, если, конечно, этот вред охватывается неосторожной виной»⁴.

¹ См., напр.: Курс уголовного праа. Общая часть. Т. 1. Учение о преступлении. Учебник для вузов /
Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. М., 2002. С. 2; Энциклопедия уголовного права. Т. 1. Понятие
уголовного права. СПб.: Издание профессора Малинина, 2005. С. 151.

² См.: Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. М., 1996. С. 52.

³ Курс советского головного права (Часть Общая) Т. 1. / Отв. ред. Р.А. Беляев, М.Д. Шаргородский.
Л., 1968. С. 457.

⁴ Уголовное право. Общая часть. Учебник / Под ред. Н.И. Ветрова, Ю.И. Ляпунова. М., 1997. С. 266.

V

УГОЛОВНОЕ

 

ПРАВО

 

«От error in objecto (ошибка в объекте. — Авт.)отличается отклонение действия abrratio ictus vel delicti, осуществлением де­яния над другим объектом не вследствие того, что он принял за надлежащий, а вслед­ствие других причин: А. прицелился в В. с намерением убить его, но в момент выстре­ла А. поскользнулся, его схватили за руку. В. заслонила его мать, и выстрел убил ее или другое лицо, так как ружье приняло другое направление. В отношении В. следует при­знать покушение на (умышленное) убийство, смерть другого лица или случайная или же вменима А. в неосторожность»⁵. Так обосно­вывал это положение в начале XX века изве­стный российский криминалист Э.Я. Неми­ровский, выражая позицию, господствовав­шую в уголовном праве того времени.

Но рассмотрим следующий казус.

В коммунальной квартире проживали гражданки П. и С, которые находились в не­приязненных отношениях друг с другом и по­стоянно ссорились. Во время очередной ссоры, возникшей на общей кухне, С. начала оскорб­лять П. Последняя схватила подвернувшийся ей под руку тяжелый чайник и метнула в С. Та увернулась, чайник попал в голову несовер­шеннолетней дочери С, которая в этот момент показалась в дверном проеме. Девочке был причинен тяжкий вред здоровью, в результате которого она осталась на всю жизнь инвали­дом. Поскольку П. в указанной ситуации по отношению к С. действовала с неопределен­ным умыслом, то в соответствии с правилом отклонения действия она была привлечена к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 118 УК РФ за причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности, отделавшись символическим наказанием в виде исправительных работ. Вряд ли можно согласиться, что в данном случае во­сторжествовал принцип справедливости.

Дореволюционная наука российского уголовного права, которая выработала дан­ное правило, исходила из того, что совокуп­ность юридических норм, определяющих, какие деликты образуют преступления и какие наказания они влекут за собой, со­ставляют положительное материальное уго­ловное право. Задачу науки уголовного пра­ва криминалисты видели прежде всего в уяс­нении принципов, лежащих в основе поло­жительного права, в дедукции из них част­ных положений, в раскрытии пробелов и противоречий, в сведении всего положитель­ного материала в стройную систему. Эта за-

дача должна выполняться догмой уголовно­го права, работающей логическим методом⁶.

Уложение о наказаниях уголовных и ис­правительных 1845 г. преступления и проступ­ки делило на умышленные и неумышленные (ст. 5), а ст. 12 указывала, что преступление почитается совершившимся, когда в самом деле последовало преднамеренное виновным зло⁷. Более позднее Уголовное уложение 1903 г. признавало преступное деяние умышлен­ным не только когда виновный желал его учи-нения, но также когда он сознательно допус­кал наступление последствия, обусловливаю­щего преступность всего деяния. Преступное деяние признавалось неосторожным не толь­ко когда виновный его не предвидел, хотя мог или должен быть его предвидеть, но также когда он хотя и предвидел наступление по­следствия, обусловливающего преступность деяния, но легкомысленно предполагал такое последствие предотвратить.

Сложившиеся законодательные конст­рукции порождали простое логическое рас­суждение. А. хотел убить В., но не хотел убить третье лицо и этого последствия не допускал. Свой умысел он не реализовал, поэтому, сле­довательно, должен нести ответственность за покушение на убийство и лишение жизни по неосторожности, поскольку последнее он должен был и мог предвидеть. Но с течением времени на место формальных догматичес­ких конструкций в уголовное право далеко не без влияния социологической школы при­шли определения, наполненные более глубо­ким социальным содержанием, которые кос­нулись и явления вины.

В соответствии с новыми подходами уго­ловно-правовая теория выработала концеп­цию социальной сущности вины, понимая в ней такое психическое отношение к преступ­ному деянию, которое обусловлено конкрет­ными антисоциальными свойствами и при­вычками лица, его совершившего⁸. Отсюда можно сделать вывод, что разные формы вины — умышленная или неосторожная сви­детельствуют о разной степени обществен­ной опасности самого деятеля. При неосто­рожности лицо не осознает общественной опасности своего поведения, поскольку не желает наступления последствий. Речь идет о нежелании как о переживании, отвергаю­щем саму реальную возможность их наступ­ления. Если бы предвидел, то не совершил. Осознание общественной опасности деяния исключает неосторожную форму вины.

⁵ Немировский Э.Я. Основные начала уголовного права. Одесса, 1917. С. 314.

⁶ См.: Немировский Э.Я. Указ. соч. С. 2.

⁷ См.: Российское законодательство X —XX веков. Т. 6. Законодательство первой половины XIX века /
Отв. ред. О.И. Чистяков. С. 174— 175.

⁸ См.: РарогА.И. Общая теория вины в уголовном праве. М, 1980. С. 17.

В

W

ПРАВО

Правило отклонения действия с точки зрения современной теории вины утвержда­ет логический нонсенс, потому что А., стре­ляя в Б., осознает общественную опасность своих действий, и общественная опасность самого А. не становится меньше оттого, что пуля, предназначавшаяся Б., попала в третье лицо. В приводимом нами примере умышлен­но метнув тяжелый чайник в С. с целью при­чинить той неприятные ощущения от физи­ческой боли до какого-либо вреда здоровью, П. тем самым проявила присущую ей степень общественной опасности, а то, что в итоге был причинен тяжкий вред здоровью девоч­ке, только подтверждает, что деяние, совер­шенное П., действительно обладало теми об­щеопасными свойствами, которые она осоз­навала и на которые рассчитывала.

Существование в судебной практике до настоящего времени правила отклонения дей­ствия как своеобразного юридического атавиз­ма можно объяснить следующим. Законода­тель, давая понятие умышленной формы вины в действующем законодательстве (ст. 25 УК РФ), кроме условия, что лицо в этом случае дол­жно осознавать общественную опасность сво­их действий (бездействия) в виде предвидения возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий, требует еще и установления волевого момента: лицо желает их наступления или не желает, но со­знательно допускает эти последствия либо от­носится к ним безразлично. Поневоле напра­шивается тот же порочный вывод: если оно не желало наступления последствий для третьего лица (объекта), то действовало по отношению к этим последствиям неосторожно. Вместе с тем суд констатирует наличие в совершенном деянии умышленной формы вины, если уста­новил: 1) лицо осознавало, что его деяние спо­собно было повлечь за собой последствия, ко­торые в обществе оцениваются как обществен­но опасные, или само деяние, которое он пред­принял, признается общественно опасным (на­пример, получение взятки должностным лицом); 2) совершил это деяние, обладая пол­ной свободой воли; 3) между деянием и насту­пившими последствиями имеется причинная связь. Деление умысла на прямой и косвенный имеет для правоприменителя уголовно-правое значение только лишь при установлении при­готовления к преступлению или покушения на преступление в преступлениях с материаль­ным составом.

Но тем не менее судебная практика не­уклонно следует этому правилу. В свое вре­мя Верховным судом Татарской АССР К. был осужден по ст. 106 и ст. 15 и п. «з» ст. 102 УК РСФСР за преступления, совершенные при следующих обстоятельствах. Вечером в праз-

дничный день К-ов и О. из хулиганских по­буждений начали избивать К. Вырвавшись от хулиганов, К. прибежал домой, схватил ру­жье, зарядил его, выбежал на улицу и произ­вел выстрел в убегавших в сторону оврага К-ова и О. В это время по склону оврага подни­малась группа молодежи, среди которых на­ходилась Ш., которая и была убита в резуль­тате произведенного К. выстрела. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР удовлетворила протест замес­тителя Председателя Верховного Суда РСФСР и переквалифицировала действия К. на ст. 15 и 104 УК РСФСР, признав осужде­ние К. по ст. 106 УК РСФСР за неосторож­ное убийство Ш. обоснованным.

Приведенное решение дает возможность смоделировать на его основе иные уголовно-правовые значимые ситуации. Представим, что К. выстрелил в сторону убегавших на по­чве личных неприязненных отношений, не будучи в состоянии сильного душевного вол­нения, или покушался на убийство из хулиган­ских побуждений уже в период действия УК РФ и при этих обстоятельствах лишил жизни потерпевшую. Очевидно, что в таком случае его действия подлежат квалификации по ч. 1 ст. 109, ч. 3 ст. 30, п. «а» или «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Квалификация, которая влечет некото­рые благоприятные последствия для виновно­го: применение положений, содержащихся в ч. 3 и 4 ст. 66 УК РФ при назначении наказа­ния за неоконченное преступление. Но поче­му виновный должен признаваться в этом слу­чае менее опасным, потому что попал в III, a не в убегавших, ни теория, ни судебная прак­тика обосновать не в состоянии.

Сходные сомнения возникают и в случае квалификации ошибки в развитии причин­ной связи.

2. Э.Я. Немировский отмечает, что в тео­рии уголовного права того времени доктрина ошибки в развитии причинной связи претер­пела определенную метаморфозу. Вначале господствовала точка зрения, в соответствии с которой субъект, совершив с умыслом ка­кое-либо преступное деяние и будучи уверен, что результат достигнут, предпринимает дру­гое деяние с иным намерением, но результат вызывается именно вторым действием (граби­тели, полагая, что уже задушили свою жерт­ву, вешают ее на крюк люстры, чтобы симу­лировать самоубийство; убийца, полагая, что нанесенный им удар причинил смерть, броса­ет труп в реку, чтобы скрыть следы преступ­ления, а пострадавший в это время находится в глубоком обмороке, и в первом случае смерть наступила от удушения, а во втором — от утопления), совершает умышленное убий­ство, поскольку умысел на убийство продол-

 

4/2009

IV

УГОЛОВНОЕ

 

ПРАВО

неосторожных преступлении характеризу­ются меньшей степенью нравственной ис­порченности («злостности»), чем субъекты умышленных преступлений. По его мнению, неосторожную преступность необходимо рассматривать еще и в отношении более ши­рокого понятия — неосторожного отклоня­ющегося поведения. Неосторожное поведе­ние представляет собой отклонение поведе­ния субъекта от предписанного правилами предосторожности, принятыми в обществе или в данной социальной группе, поэтому оно может быть названо отклоняющимся". Возникает резонный вопрос: какие пра­вила элементарной предосторожности дол­жен предпринять Н. перед тем, как бросить Л. в воду? Наверное, убедиться, что тот дей­ствительно мертв, а если жив, то добить. Нанося удар Л. молотком по голове, Н. в тот момент осознавал, что такие действия спо­собны повлечь за собой смерть Л., его пси­хика была готова к восприятию этот резуль­тата, и как раз такое психофизиологическое явление, а не искусственные юридические конструкции являются истинным показате­лем общественной опасности Н. В связи с изложенным полагаем, что су­дебная практика должна быть приведена в соответствие с современным понятием сущ­ности вины как одним из показателей обще­ственной опасности личности, привлекаемой к уголовной ответственности. Суть заключа­ется в том, что субъект должен нести уголов­ную ответственность за все те последствия, которые явились результатом его поведения, общественную опасность которого он осоз­навал. Этого требует принцип справедливо­сти в уголовном праве. Чтобы проблема не оставалась на уровне доктринальных сужде­ний, она может быть разрешена путем при­нятия Пленумом Верховного Суда РФ соот­ветствующего постановления.

жается и после первого деяния. В такой трак­товке получалось, что умысел переживал свой собственный конец. В этом случае как бы те­рялась субъективная связь, которая связыва­ла бы в одно целое оба акта, и потому первое деяние начали рассматривать как покушение на убийство, умышленный деликт, а второе неосторожное лишение жизни, если ошибка субъекта была неизвинительна⁹.

В такой интерпретации данная концепция благополучно дожила до наших дней. В одном из последних курсов уголовного права чита­ем, что ошибка в развитии причинной связи заключается в неправильном понимании ли­цом причинно-следственной зависимости между совершаемым им действием (бездей­ствием) и наступившими общественно опас­ными последствиями. Приводится следую­щий пример. Н., решив расправиться с Л., под­караулил его и ударил по голове молотком. Полагая, что Л. мертв и желая скрыть это пре­ступление, Н., привязав к ногам Л. груз, сбро­сил его в реку. Однако Л. был еще жив и, как показала экспертиза, погиб от утопления. В этом случае последствие явилось результатом не тех действий, которые были совершены виновным с целью лишения жизни, а иных, направленных уже на сокрытие преступле­ния. Ответственность в подобных случаях на­ступает по двум статьям — за покушение на убийство (ч. 3 ст. 30 и ст. 105 УК) и за неосто­рожное лишение жизни (ст. 108 УК)¹⁰.

В свое время П.С. Дагель достаточно глу­боко изучил особенности неосторожных преступлений. Он отмечает, что если субъек­ты умышленных преступлений прямо или косвенно противопоставляют свою волю ин­тересам общества, то социально-психологи­ческой причиной неосторожности является невнимательность, безответственное отно­шение к существующим в обществе прави­лам поведения. Поэтому в целом субъекты

Пристатейный библиографический список

1. Дагель П.С. Неосторожность. Уголовно-правовые и криминологические проблемы. М., 1977.

2. Курс советского головного права (Часть Общая) Т. 1. / Отв. ред. Р.А. Беляев, М.Д. Шаргородский. Л., 1968.

3. Курс уголовного праа. Общая часть. Т. 1. Учение о преступлении. Учебник для вузов / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. М., 2002.

4. Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. М, 1996.

5. Немировский Э.Я. Основные начала уголовного права. Одесса, 1917.

6. РарогА.И. Общая теория вины в уголовном праве. М., 1980.

7. Российское законодательство X —XX веков. Т. 6. Законодательство первой половины XIX века / Отв. ред. О.И. Чистяков.

8. Уголовное право. Общая часть. Учебник / Под ред. Н.И. Ветрова, Ю.И. Ляпунова. М., 1997.

9. Энциклопедия уголовного права. Т. 1. Понятие уголовного права. СПб.: Издание профессора Ма-линина, 2005.

⁹ См.: Немировский Э.Я. Указ. соч. С. 318-320. Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. Учение о преступлении. Учебник для вузов / Под ред.

Н.Ф. Кузнецовой и И.М. Тяжковой.

10.

¹¹ Дагель П.С. Неосторожность. Уголовно-правовые и криминологические проблемы. М., 1977. С. 8-

4/200»